Культурогенез

«Культурогенез» 

1.

Орудийно-трудовая  теория 

Наиболее  обстоятельно деятельностный подход к  культуре  разработан в марксистской традиции, в рамках которой отличие человека от животных усматривается прежде всего в способности к труду как целенаправленной и целесообразной деятельности. Предполагается, что  происхождение  (генезис) социального и культурного непосредственно связан со становлением человеческого труда, который и сделал обезьяну человеком, стадо обществом, а природу культурной средой. Человек - творец  культуры , разумное, умелое и общественное существо.

Согласно  орудийно-трудовой концепции объяснения  происхождения   культуры , человек в  трудовой  деятельности выделился из животного мира.  Теория   происхождения  человека изложена немецким мыслителем Ф. Энгельсом (1820-1895) в 1873 - 1876 гг. в статье "Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека", которая является одной из глав его работы "Диалектика природы". Анализируя данные многих ученых, занимавшихся до него проблемой  происхождения  человека, Энгельс сделал вывод: действительно, "в известном смысле" мы можем сказать, что "труд создал человека". Под трудом он понимал целесообразную деятельность, которая началась с изготовления орудий из камня, кости и дерева. По мнению К.Маркса и Ф. Энгельса, в процессе труда у людей возникло сознание, а с ним и потребность что-то сказать друг другу. Так появилась речь как средство общения в совместной  трудовой  деятельности. Последствия этих предпосылок - процесса труда и речи - огромны. Дело не только в том, что обезьяна превратилась в человека. Деятельность человека породила  культуру.

Социальный  механизм воспроизводства человеческой деятельности значительно расширяет  пространство культуры. В этом отношении  человек с самого начала выступает  как общественное существо, т.е. как  существо, образцы поведения которого заложены не в нем (т.е. генетически), а вне его, в социальной форме общения. 

2.

Магия - источник культуры

Американский  культуролог Т. Роззак (р. 1933) предложил иную концепцию происхождения культуры. Он утверждал, что до наступления палеолитической эры господствовала другая - палео-таумическая (от греч. слов, означавших - "древний" и "достойный удивления"). Еще не было никаких орудий труда, но уже была магия. Мистические песнопения и танцы выражали суть человеческой природы и определяли ее предназначение до того, как первый булыжник был обтесан для топора. Т. Роззак полагает, что древний человек скорее проявил себя прежде как мечтатель, духовидец, искатель смыслов, творец видений, а уже потом - как "человек творящий" (homo faber).

Ученый  даже нарисовал контуры той древней жизни: сначала мистические видения, потом орудия, мандала вместо колеса, священный огонь для жертвоприношений (лишь значительно позднее - для приготовления пищи), поклонение звездам, а не исчисление по ним времен или ориентиров походов, золотая ветвь вместо посоха пастуха и царского скипетра. Одним словом, по мнению Т. Роззака, молитвенно-восторженное восприятие жизни предшествовало практицизму палеолитической эры. 

3.

Основатель  психоанализа 3. Фрейд (1856-1939) в книге "Тотем и табу" пытался раскрыть культурогенез через феномен первобытной культуры. Он отмечал, что возможность обнажить первоначальные слои человеческого творчества позволяют подойти к выяснению специфики культуры в целом. Фрейд пытается разгадать первоначальный смысл тотемизма. Вместе с тем он показывает, что для истолкования феномена культуры огромное значение имеет система запретов, то есть табу.

По мнению Фрейда, всякий, кто подходит к проблеме табу со стороны психоанализа, то есть исследования бессознательной части  индивидуальной душевной жизни, тот после недолгого размышления скажет себе, что эти феномены ему не чужды. Всем известны люди, которые создали для себя табу и крайне строго их соблюдают. Точно так же чтят свои запреты дикари. Часть запрещений сама собой понятна по своим целям, другая, напротив, кажется бессмысленной.

Фрейд рассматривает табу как результат  амбивалентности чувств. Человек, как  он разъясняет, обладает свойством, которого нет в животном мире. Но это качество не прирождено человеку, не соприродно ему. Оно возникает неожиданно, случайно, хотя и не бессмысленно, потому что в самой природе человека заложена возможность такого благоприобретения. Речь идет о совести как даре, выделившем человека из царства животных и создавшем феномен культуры.

Фрейд выводил феномен совести из первородного греха, совершенного пралюдьми, - убийства первобытного "отца". Сексуальное соперничество детей с отцом привело к тому, что они у истоков истории решили избавиться от него. Вот почему дети убили главу рода, а затем закопали его. Однако этот поступок не прошел для них бесследно. Страшное преступление пробудило раскаяние. Дети поклялись никогда больше не совершать таких деяний. Так произошло, по Фрейду, рождение человека из животного. Раскаяние породило и феномен культуры как средства преодоления навязчивых видений.

Но как  могло проявить себя чувство, которое  прежде не было свойственно человеку? На этот вопрос Фрейд отвечает: "Я  должен утверждать, как бы парадоксально  это ни звучало, что чувство вины существовало до проступка... Людей этих с полным правом можно было бы назвать преступниками вследствие сознания вины". По убеждению Фрейда, темное ощущение изначальной вины имело своим источником комплекс Эдипа.

Врожденное  бессознательное влечение вызвало грех, который оказался поворотным пунктом в антропогенезе, перводвигателем человеческой истории. Фрейд подчеркивал, что "совесть, теперь являющаяся наследственной душевной силой, приобретена человечеством в связи с комплексом Эдипа". Совершив коллективное преступление, пралюди соорганизовались в экзогамный род: то есть обрели способность к социальной жизни, что и содействовало превращению животного в человека. 

4.

Нидерландский культуролог и историограф Йохан Хейзинга предложил теорию происхождения культуры  из игры и в игре, о формировании социального человека прежде всего как человека играющего.

Игра  первоначально воспринималось как  привычное и естественное явление, малозначимое, оно отожествлялось с  понятиями забава, развлечение, чем  то, не заслуживающим серьезного  внимания, однако в  игровой  деятельности много еще не полностью раскрытого познавательного потенциала. Многие мыслители прошлого и настоящего характеризуют игру как данность человеческого бытия, то, что можно изучить в перспективе на периферии основных знаний о мире, о человеке. Все большее число мыслителей приходят к выводу, что за завесой привычного, даже обыденного скрывается  серьезное явление, могущая влиять на всё и вся. Многие явления социальной жизни даже при беглом их обзоре обнаруживают непосредственные связи с  игровой  деятельностью.

Игра - явление историческое, каждому уровню материального и духовного производства  человеческой общности соответствует типичный набор игр. Игра, как родовое понятие, рассыпается на бесконечное множество видов, подвидов, вариантов. Каждая социальная группа, этническая общность, половая совокупность, возрастная градация, географическая дифференциация формирует  пёстрый спектр разноуровневых игр. В игре можно отметить состояние быть в игре в качестве самого играющего, игрока, зрителя, наблюдателя, арбитра, причем роль зрителя не менее ответственна, чем роль собственно играющего. Многие игры играются игроками собственно не для самих себя, а для зрителя, который еще платит за то, что может быть в игре лишь зрителем. Так И.Л. Арончик, исследуя спорт как явление  культуры , отмечает, что теперь спорт занял такое положение, которого ранее не занимал никогда в жизни человечества. Результаты игр приравниваются к величайшим завоеваниям нации, государства и даже целой цивилизации: «Растет престиж спорта во всем мире. Так, например, проигрыш американской баскетбольной команды на Олимпийских играх в Мюнхене в 1972 г. многие американские болельщики сравнивали...с поражением американского флота в Пирл-Харбор». Спорт стал видом социальной деятельности, являясь не только средством, но и целью, что позволяет говорить о самоценности спорта.

Всё мироздание или во всяком случае её мыслящая часть ( высокоорганизованная материя ) пребывает  в созданных им перекрещивающихся  игровых  мирах: контрарных, контрадикторных, субконтрарных, подчиненных. Собственно родившись, человек сразу создаёт, лепит, конструирует своё игровое окружение, в котором оно равно самому себе, тело равно духу, дух равен телу, мысль равна действию, действие равно мысли, часть равна целому и целое равно части. 

5.

Пролог  культуры - символы

Американский  философ, социолог и культуролог Л. Мамфорд (1895-1973), напротив, считал, что К. Маркс и Ф.Энгельс ошибались, придавая труду и орудиям труда направляющее значение и отводя им центральное место в развитии человека и культуры. Платону, - иронизировал Л. Мамфорд, - такое определение человека как животного, использующего орудие труда, показалось бы странным, поскольку он приписал восхождение человека из первобытного состояния в равной степени как Марсу и Орфею, так и Прометею и Гефесту, богу-кузнецу. Между тем, подчеркивал он, описание человека как главным образом использующего и изготавливающего орудия труда стало с середины ХIХв. общепринятым в западноевропейской и американской научной традиции, по крайней мере антропологической.

Л. Мамфорд  же утверждал, что моторно-сенсорные  координации, необходимые для производства элементарных орудий труда из камня или дерева, не требуют какой-либо значительной остроты мысли. Кроме того, считал он, если интеллектуальные качества человека связывать с орудийной деятельностью, с техническим мастерством, то придется отвергнуть тот факт, что орудия древнего человека были такими же, как и у других приматов, - его зубы, когти, кулаки. Так продолжалось до тех пор, пока он не научился создавать каменные орудия, функционально более эффективные, нежели его естественные, природные органы. "Я полагаю, - подчеркивал ученый, - что возможность выжить без инородных орудий дала древнему человеку достаточное время для развития тех нематериальных элементов его культуры, которые в значительной степени обогатили его технологию".

Не только человек, но и многие другие биологические виды создали и создают массу искусных и оригинальных устройств. Чудом архитектурного искусства можно считать муравейники и соты. Бобры научились строить запруды (плотины), пауки - плести паутины. В этом отношении некоторые биологические виды оказались даже более изобретательными, нежели человек. Если техническое учение было бы достаточным для определения активного человеческого интеллекта, то человек долгое время рассматривался бы как безнадежный неудачник по сравнению с другими видами. И только позже производство символов резко обогнало производство орудий и, в свою очередь, способствовало развитию более ярко выраженной технической способности.

Вот почему рассматривать человека как главным  образом изготавливающего орудия животное - это значит, по мнению Л. Мамфорда, пропустить основные черты человеческой предыстории, которые фактически были решающими этапами развития. Человек является главным образом самосовершенствующимся животным, использующим ум и производящим символы. Основной акцент в его деятельности делается на его собственный организм. Пока человек не сделал нечто из себя самого, он мало что мог сделать в окружающем мире, - так утверждал Л. Мамфорд.