Автор: Пользователь скрыл имя, 24 Декабря 2011 в 08:44, курсовая работа
В современной культурологии можно выделить несколько конкурирующих научно-исследовательских программ, различающихся между собой разным пониманием того, что такое культура и каковы возможные способы ее изучения.
Действительно ли культура – мощнейший всплеск духа? Можно ли говорить о том, что все формы культурного творчества равнозначны? Задолго до Шпенглера мыслители разных эпох пытались провести разграничение между истинным воспарением человеческого духа и рутинным воспроизведением застывших форм деятельности человека. Однако есть ли сегодня основания для различения культуры и цивилизации?
Введение 2
1 Культура и цивилизация. 4
1.1О понятии “цивилизация”. 4
1.2 О понятии “культура” 10
2 Дикость, варварство и цивилизация как ступени развития общества 15
Заключение 24
Литература 25
Становление и соблюдение рационально-правовых норм поведения сначала в недрах этики, а затем и за ее пределами, культивируется в античном обществе разными способами. Одним из наиболее очевидных среди таких способов был театр. Для души древнего грека становится широко востребованной более публичная форма «paideia». Ведь, не случайно, театр, в котором надевается маска на истинное положение дел, становится для афинян важнее отечества. За ширмой театрального зрелища скрывалось одно из величайших человеческих открытий - создание социального механизма по историческому проектированию хода событий, по осуществлению самого исторического творчества. Говоря об истинной социальной сути театра, К.Станиславский отмечал, что здесь воплощается "совместное творчество не одного, а многих творцов, …воздействие не одного, а многих искусств сразу"[2]. Актер и зритель составляют одно целостное сотворчество.
Античный театр представлял собой одно из первых, наиболее устойчивых оснований в формировании общепринятого типа и прообраза, транслируемого в цивилизованную культуру.
Особую
роль в преодолении (через развитие)
дикости как исходной формы человеческого
бытия сыграли примитивные
Некоторые мифы и ритуалы, особенно те, которые исторически отсеялись и затем бурно произросли в традициях, функционально переводили наиболее ценностные фрагменты человеческого бытия непосредственно из дикости в цивилизацию. Это прежде всего те мифы, которые фиксировали искусное, умозрительное движение мыслей в языковой форме, в элементах устной речи и в знаках письменной речи, а также те ритуалы, которые зафиксировали особо значимые нормы телодвижения, (например, первые формы архаичного труда или спортивно-гимнастических упражнений). Именно такие мифы и ритуалы в своем сплетении продолжают и ныне составлять живительный первородный пласт исходных навыков человечности, эффективно одухотворяющих и овеществляющих даже столь богатый опыт современной цивилизованной культуры.
Дикость своеобразно проявляется на разных своих этапах. Наиболее "чистой", первозданной она является лишь в далекой древности - там, где формировалась первая грань, отделяющая человеческий мир от остального животного мира. По мере того, как такие грани множились и углублялись, дикость не ослабевала. Напротив, она тем самым получала новые возможности и условия для самореализации. Но вместе с тем она теряла свою "чистоту", ставилась в зависимость от других проникающих в нее обстоятельств. Одни обстоятельства усиливали социальный потенциал и статус дикости, другие ослабляли его и такая функциональная дифференциация разных значений дикости часто играла свою заметную роль в хронологической череде развертывающихся событий.
Классическое варварство, в отличие от архаичного варварства, окружавшего античную цивилизацию, воспринимается в обыденном массовом сознании через нормы, примеры и образы "мрачного" средневековья. О проблемах познания классического образа средневекового варварства красноречиво пишет А.Герцен: "Если мы забудем блестящий образ средних веков, как нам втеснила его романтическая школа, мы увидим в них ( в средних веках. - М.К.) противоречия самые страшные, примиренные формально и свирепо раздирающие друг друга на деле"[3] . Здесь цивилизованные элементы средневековой культуры примиряют варварское общество, а вымирающие пережитки дикости свирепо раздирают его на части. Далее А.Герцен конкретизирует эту поляризацию средневекового образа варварской человечности и отмечает, что люди, "веря в божественное искупление, в то же время принимали, что современный мир и человек под непосредственным гневом божьим. Приписывая своей личности права бесконечной свободы, отнимали все человеческие условия бытия у целых сословий; их самоотвержение было эгоизмом, их молитва была корыстная просьба, их воины были монахи, их архиереи были военачальники; обоготворяемые ими женщины содержались как узники, - воздержанность от наслаждений невинных и преданность буйному разврату, слепая покорность и беспредельное своеволие"[2] . Это воистину испытание человечности на безграничную гибкость в самодетерминации общественной жизни.
Варварство - особый этап культурного развития, в котором человечество уже не только реализует свою первичную форму отношения к миру, но уже активно использует ее возможности в виде культурных способов и образцов социо-системного существования, в отличие от био-системного, стадного единства, постепенно теряющего решающее значение в социальной организации жизни. Варварский способ человеческого бытия состоит в том, что люди в своей жизнедеятельности с необходимостью обречены активно "балансировать" между силами природы и социально-культурными силами. Иногда под варварством и дикостью метафорически, и не без основания, подразумевают внутренние несуразности и недостатки, проявляющиеся в самой цивилизации. Поэтому можно сказать, что дикость и варварство могут в абстрактном тождестве представляться и как особые "квази-культурные" состояния, связывающие человечество с естественным законосообразным бытием, переливающимся всеми красками жизни в самой природе.
Однако все формы проявления варварства качественно отличаются от дикости, и прежде всего - своей особой внутренней эстетичностью и утонченной сбалансированностью между дикими силами натуры и цивилизованными силами культуры по всему спектру форм человеческой жизни.
Для каждой эпохи характерным является свой основной генотип человечной натуры и адекватной ему социально-культурной формы бытия человечности. Поэтому варварская человечность всегда находит свое место в нашей жизни, хотя до конца она так и не постижима как для дикаря, так и для цивилизованного человека.
Варварство более четко определяется в его сравнении с цивилизацией, которая, как зрелая форма проявления общественной жизни, более выпукло и со всей очевидностью показывает направленность и зрелую содержательность общественной жизни. Такое сравнение показывает, что варварская человечность характеризуется драматичным постижением природы - через разлом ее первородного естества в себе самом. Сначала наивно, через суеверно-языческое мифотворчество, а затем и через религиозно-мистическое одухотворение, варвар разделяет природные силы по качеству и выделяет их иерархию в последовательном количественном ряду. Так варвар постепенно и своеобразно познает строение и общую гармонию всей доступной ему природы, а затем, насколько это может, делает полученные представления предметом всего мирового Универсума.
Проявления варварства могут возникать и внутри цивилизации. Поэтому можно сказать, что варварство - это не только архаичная, канувшая в историю форма общественной жизни, но и необходимая производная, выводимая из глубин цивилизации как особая социальная феноменальность, напоминающая своими чертами и признаками архаичное варварство. Нельзя считать, что высокий уровень развития цивилизации уже сам по себе вытесняет из социальной реальности абсолютно все элементы варварства или же дикости. Некоторые такие элементы, однажды сформировавшись, могут быть обречены на последующую "эволюционирующую вечность", предохраняющую дальнейший ход прогресса от возможности следования по гибельному пути. Поэтому, если цивилизация в какой-то ситуации выбирает ход развития общественных событий, ведущий в пропасть, то дикий вопль отчаяния общечеловеческой души и варварский порыв общечеловеческого тела (толпа, людская масса) способны приостановить такое апокалипсическое движение истории, активизировать иррациональный поиск выхода из лабиринта, в котором все направления ведут к общему гибельному концу.
В широком историческом аспекте между дикостью, варварством и цивилизацией существуют не только прямые, но и обратные связи, преумножающие в своем взаимодействии силу и мощь био- и психосоциальной природы человечества. Эти связи проявляются, прежде всего, в исторически сквозном характере существования дикости, которую можно разделить на разные этапы - от архаичной, древней, первобытной и до современной, техногенной, цивилизованной дикости.
В цивилизованном обществе социальные формы взаимодействия людей складываются на основе культурных образцов. Более того, само существование цивилизованного общества без оснований культуры оказывается невозможным. Тем не менее, реально существующая цивилизация всегда включает в себя в имплицитном, свернутом виде обе минувшие стадии - и дикость, и варварство, - которые никогда не исчезают полностью и безвозвратно из любого эпизода современной жизни людей. Эти архаичные, основополагающие стадии развития человечности заметно дают о себе знать особенно в экстремальных, критических, кризисных ситуациях, где со всей очевидностью они проявляют свою первозданную наивную, пронатуралистическую сущность.
Как
и дикость, цивилизация тоже может
рассматриваться в широком
Вслед за цивилизацией можно концептуально выделить и онтологически обозначить границы существования будущей сверх-цивилизации. Сверх-цивилизации возникает как результат такого положения в человеческом существовании, при котором человеческая натура «полностью» нивелирована (вытеснена, заменена) человеческой культурой. Это означает, что имманентное и бренное почти сливаются в одной точке, теряют свою векторную ориентацию, а трансцендентное и вечное удалены друг от друга настолько, насколько это для них вообще возможно.
Именно в сверх-цивилизованном состоянии человечество как творец обнаружит свое слияние со своим же творением и приучится пожинать плоды этого творения, которые его, видимо, не только обрадуют, но и огорчат, не только вознесут на небеса райского благодушия, но и бросят в адскую геенну отчаяния. Сейчас «апокалипсическое» сознание цивилизации семантически питается метафорами «смерти бога» (Ф.Ницше), «смерти автора» (Р.Барт), «смерти человека» (М.Фуко), «смерти труда» (П.Томсон, Р.Дарендорф). Поэтому, забегая далеко вперед и говоря о "перспективах" цивилизации, нельзя исключать того, что рано или поздно будет сказано и о «смерти цивилизации», что наступит «апокалипсический век» означающий «гибель» человечества, в традиционном смысле понимания всей предшествующей земной истории - «конец истории» (О.Тоффлер). Это может означать переход от разлома в природе к разлому в истории человечества. С этой бифуркационной точки возьмет свое начало "мега-эра" исторического бытия, в которой раскроется обратная сторона "осевого времени", опрокинутого своим "после-осевым" ходом. Здесь история человечества как бы перешагнет через тень своего прошлого.
В
этом смысле идеи антропоцентризма уже
уступают место идеям антропокосмизма.
Человечество в целом становится
реальной космической категорией. Такое
положение человечества может означать
предел традиционного существования
цивилизации, после которого начнется
"космолизация" жизни. Эти идеи космоморфизма
уже давно, широко и разнопланово обыгрываются
в фантастической и футурологической
литературе.
В гуманитарных науках нет единого устоявшегося мнения о том, сколько цивилизаций возникло на протяжении истории человечества. Различные цивилизации, кроме общих признаков, обладают особенностями, важными для их существования. И духовная, и материальная культура различных цивилизаций могут сильно различаться между собой. Цивилизация не обязательно совпадает с границами одного государства, не обязательно совпадает с существованием одного определённого народа.
Цивилизация – это прежде всего достижение культуры. А культура способна переживать государства и династии. Иногда к одной цивилизации относят разные государства сменявшие друг друга на протяжении тысячелетий, как это происходило в случае с цивилизациями Передней Азии. Цивилизация может распространятся захватывая всё новые и новые народы и государства. Цивилизация, как определённое общества с определенной системой элементов культуры может исчезнуть, передав свои достижения культуры другим цивилизациям. Иногда две цивилизации, различные с точки зрения одних исследователей, объединяются в одну единую цивилизацию (например, в греко-римскую цивилизацию). Цивилизации могут существовать параллельно, одновременно, и могут возникать одна за другой. Но в любом случае, история цивилизаций – это история культуры. Изучение цивилизации – это изучение ее культуры.