Культура 20 века

     Аналогичные изменения происходят и в отношении  к человеку. Сложившийся тип "человека-массы" перестает воспринимать себя в качестве саморазвивающейся творческой личности или автономного субъекта. Применительно к этим людям нельзя больше говорить о личности и субъективности в прежнем смысле. Такой человек не устремляет свою волю на то, чтобы хранить самобытность и прожить жизнь так, чтобы она вполне соответствовала ему и, по возможности, ему одному. Скорее, напротив: он принимает и предметы обихода, и формы жизни такими, какими их навязывает ему рациональное планирование и нормированная машинная продукция, и делает это, как правило, с чувством, что это правильно и разумно.

     Таким образом, если в новоевропейской  картине мира природа, личность, культура обладали статусом абсолютных ценностей, то теперь они приобретают относительный  характер. Ценностное единство культуры начинает распадаться, отсюда безудержное экспериментаторство в политике, науке, философии, искусстве.

      Кризис  ценностных оснований культуры модерна, сопровождаемый трагическими историческими  событиями, в первой трети века воспринимается как культурная катастрофа (О. Шпенглер, Н. Бердяев, П. Сорокин), а после второй мировой войны становится поводом систематической критики этих самых оснований (особенно у представителей Франкфуртской школы - М. Хоркхаймера, Т. Адорно, Г. Маркузе и др.). Своеобразным завершением этой критики и одновременно началом нового этапа эволюции культуры стало возникновение в 60-е годы так называемой контркультуры (всем известное движение хиппи - одно из её проявлений).

     Тот образ культуры, который сложился в первой половине нашего столетия, фиксирует ряд принципиальных изменений, трансформировавших социокультурную реальность:

     - критическое отношение к современной культуре (цивилизации). Если в XVIII в. теоретическая мысль начинала с превознесения завоеваний цивилизации: широты научного кругозора, строгости морали, материального благополучия, власти закона, просвещенной веры, развитого, воспитанного вкуса, то в XX она или констатирует их глубочайший кризис ( "Закат Европы" О. Шпенглера), или же говорит об их репрессивном характере, определяющем непримиримый конфликт культуры с жизнью (З. Фрейд, Т. Адорно, Г. Маркузе и др.).

     Критицизм по отношению к наличному состоянию  культуры породил ряд культурологических утопий, стремящихся создать образ "настоящей", "подлинной" культуры. Последняя ассоциируется с восстановлением в человеке личностного, индивидуального начала. Я связи с этим возрождается интерес к выдвинутой ещё романтиками (Ф. Шиллер) идее игры как воплощении свободной и творческой деятельности. Примером может служить появившаяся в 1938 году книга голландского историка и культуролога Й. Хейзинги "Человек играющий", в которой игра рассматривается и как "свободное действование", и как способ организации деятельности и общения. Исследование игровых импульсов развития культуры стало доминирующим во второй половине XX века;

     - превращение техники в силу, которая  ограничивает всю культуру и  "проектирует всю историческую  тотальность - "мир" " (Г. Маркузе), определяя специфический способ  отношения человеческого разума  к реальности, при котором последняя  рассматривается исключительно в виде объекта для использования, т.е. утилитарно;

     - утилитарное отношение к действительности с необходимостью предполагает соблюдение принципа рациональности, т.е. точного расчета, контроля и регуляции во всех сферах материальной и духовной культуры. Поэтому рациональность приобретает смысл массовой стандартизации и регламентации. Рационально организованный мир превращается в "административную вселенную", где все, начиная с природы и заканчивая человеком, выполняет роль инструмента, средства для обеспечения бесперебойного функционирования социального целого;

     - рациональность - это не только знание о возможности овладеть окружающим миром посредством расчета, но и вера в возможность такого овладения. В XX в. возникают "ножницы" между обыденным и теоретическим восприятием этой проблемы. Для первого все условия повседневной жизни имеют по преимуществу рациональный характер, от него скрыта присущая обществу иррациональность. Теоретическое сознание не только фиксирует эту иррациональность (это делали и идеологи Просвещения), но в ряде своих направлений подчеркивает принципиальную неустранимость иррационального из человеческой деятельности (философия жизни, экзистенциализм, неофрейдизм). Отсюда повышенный интерес искусства и философии к мифу, к архаическим пластам культуры, хранящим символику бессознательного;

     - социоцентризм современной культуры (в отличие от антропоцентризма классического модерна). По словам американского философа Г. Маркузе, автора книги "Одномерный человек", ставшей интеллектуальным бестселлером, современный человек утратил "индивидуальный космос", т.е. реальность внутренней свободы. Сегодня этот космос "завоеван и искромсан технологической реальностью", утонченными способами манипулирования сознанием, желаниями и потребностями (кино, телевидение, реклама), поэтому личность добровольно отождествляет себя с социальной реальностью, с навязываемыми ей нормами и стандартами;

     - вытеснение человека из центра культурного процесса на периферию означает дегуманизацию культуры, проявляющуюся во всех её сферах, даже искусстве и философии;

     - демократизация культуры и развитие технических средств тиражирования культурных ценностей, их коммерциализация привели к возникновению так называемой "индустрии культуры" или массовой культуры.

     Массовая культура заслуживает особого внимания, поскольку она, во-первых, является непосредственной культурной средой нашего обитания и, во-вторых, изменение её статуса определяет качественную границу между культурой первой и второй половины XX столетия. 

2.2. Массовая культура 

     Традиционно культура существовала на двух уровнях: "высоком", элитарном, связанном  с профессиональной деятельностью  в религиозной сфере, философии, науке, искусстве, и "низовом", повседневном, общедоступном, фольклорном. Во второй половине XIX в., когда вырисовываются контуры "массового общества", границы между этими уровнями, и без того достаточно не определенные, начинают стремительно размываться. Возникает так называемая мидкультура (усредненная) или массовая культура, ставшая к середине XX столетия доминирующей формой культурного бытия.  Именно в это время начинается и процесс теоретического осмысления этого явления в контексте теорий массового общества и влияния масс-медиа на современника (теории постиндустриального и информационного общества Д. Белла, Д. Тэлбрейта, Р. Миллса, футурология О. Тоффлера, концепция масс-медиа М. Маклюэна).

     Изначально  понятие "массовая культура" было очень неопределенным и включало в себя огромный круг явлений - от индустрии массового производства и технологий масс-медиа до маргинальных форм контркультурного творчества. Двойственность, неоднозначность массовой культуры предопределена её происхождением - она возникает, с одной стороны, как попытка новых социальных слоев (наемных рабочих и служащих) создать собственную разновидность городской народной культуры, с другой - как средство манипулирования массовым сознанием [5, с.405].

     Массовая  культура представляет собой естественное порождение современной цивилизации со всеми плюсами и минусами. Учитывая все вышесказанное, сформулируем ряд ключевых ее особенностей. К ним относятся:

     - тиражируемость. Это главная отличительная черта мидкультуры, поскольку традиционно культурная ценность или событие рассматривались как нечто уникальное, неповторимое, обладающее собственной "аурой". Практика технического воспроизводства стирает грань между копией и оригиналом, нивелируя его художественную ценность;

     - создание сложного и тонкого механизма манипулирования потребностями. Человек представлен в этом типе культуры, прежде всего, как потребитель. Потребление становится ключевой формой деятельности, завершенной системой ценностей, важнейшим средством социального контроля. Вещь выступает прежде всего в своей знаковой функции, представляя реальность и систему престижа;

     - медиативность (от слова "медиа" - средство сообщения). С тех пор, как канадский философ и социолог М. Маклюэн дал одной из своих книг название, ставшее затем афоризмом - "Средство сообщения - это само сообщение", распространилось убеждение, что наибольшее влияние на человека оказывают не столько содержание, сколько способ и форма передачи информации. Перестав быть просто передаточным механизмом, медиа стали основным средством производства культуры. Безусловный лидер в этом - телевидение. Масс-медиа через создаваемый ими набор образов определяют наше восприятие реальности: от идеологических и политических пристрастий до форм и ритуалов интимных отношений, от стиля жизни, одежды и жилья до выбора увлечений;

     - акцент на всех проявлениях телесности, даже самых интимных. Идеология массовой культуры формирует отношение к собственному телу как к эстетическому объекту - самоценной красивой вещи. Отсюда повышенное внимание к спорту вообще и тем его видам, которые позволяют моделировать, "ваять" собственное тело. Наиболее эффективная форма самоэволюции тела - культуризм, который точнее описывает американский термин bodybulding. Интуиции тела пронизывают массовое искусство, проявляясь в подчеркнутом натурализме его сюжетов, форм и изобразительных средств, ориентированных по преимуществу на подсознание. Сексуальность, насилие, отклоняющиеся формы психики - самые популярные сюжетные темы;

     - интеграция в повседневную жизнь, стремление "давать людям то, что они хотят". Массовая культура использует  естественное стремление человека компенсировать эмоциональную монотонность будней. Она работает с "вечными" темами (желание любви, страх перед неведомым, жажда успеха, тяга к экзотике и чуду), создавая на их основе продукцию, рассчитанную на немедленную эмоциональную реакцию - как в сериале или детективе. Для массовой культуры характерен точный выбор адресатов-потребителей (возраст, пол, социальный статус, национальность и т.д.) и соответствующих предполагаемой аудитории художественных и технических приемов;

     - создание новых условий для самовыражения и самореализации человека. Безграничные технические возможности, способность репродуцировать и популяризировать искусство, создавать на стыке традиционных, классических творческих методов и форм образной системы массового искусства талантливые произведения (примером может служить творчество писателей Т. Стоппарда, Э. Бёрджесса, режиссеров П. Гринуэя, К. Тарантино, Н. Михалкова), по-новому насыщать культурой среду обитания (дизайн, сложная бытовая техника, пропаганда различных техник и средств "окультуривания" тела) позволяют объединить "преисподнюю быта" с целостностью культуры. Обратной стороной этого процесса является неизбежная адаптация, усреднение, профанация содержания высокой культуры, игра с культурными традициями. В частности, в искусстве возникает жанр интеллектуального китча (вспомним, к примеру, фильм Н. Михалкова "Очи черные").

     Таким образом, массовая культура, превращая  общезначимые ценности и маргинальные художественные эксперименты в часть массового "наивного" сознания, способствует его обогащению и развитию. В то же время, фиксируя иллюзии, надежды и настроения, массовая культура оказывает обратное влияние на элитарное культуротворчество и в значительной степени задает ракурс современного прочтения культурной традиции.

     Признание за массовой культурой роли посредника стало сигналом начала нового этапа  культурного развития, который окрестили "постмодерном" ("постсовременностью"). 

2.3. Культура постмодерна 

     Как уже отмечалось, цивилизационную основу культуры модерна составляли индустриальная экономика, национально-государственный тип международных отношений, демократия, индивидуализм, либеральная идеология. Эта модель, долгое время считавшаяся универсальной для эволюционного обустройства мира - его модернизации, начинает корректироваться во второй половине нашего столетия под влиянием изменений, вызванных внедрением современных информационных технологий. Нынешняя стадия цивилизационного процесса характеризуется как постиндустриальное общество (термин введен американским социологом Д. Беллом в 1973 г.). От предшествующей её отличает переориентация экономики от товаропроизводства к сервису (развитие "цивилизации услуг"), доминирование наукоемких отраслей промышленности, превращение знания, информации в основной продукт производства, глобализация социального и информационного пространства.

     Обобщенная  версия переживаемых обществом изменений  содержится в концепции американского  футуролога О. Тоффлера. Понятие "постиндустриальное общество" он заменяет описательной метафорой "третья волна" цивилизации. Суть изменений, произошедших в различных социальных сферах, оценивается им как поворот к децентрации (как в промышленной и социально-политической, так и в бытовой области) - взамен прежней концентрации; к многообразию (от многообразия товаров и услуг до культурного плюрализма) - взамен прежней унификации; к пластичным структурам управления - взамен жестким противостояниям; к "мягким технологиям", способствующим решению экологических проблем.

     В 90-е годы заговорили о наступлении  периода глобальной смуты, о грядущем столкновении цивилизаций, о движении мира к новому тоталитаризму или  неосредневековью. Господствовавшие до недавнего времени прогнозы эволюции человеческого сообщества начинают пересматриваться в русле неклассических, радикальных, эсхатологических, фундаменталистских мировоззренческих позиций. Особое внимание обращается на следующие тенденции.