Художественная маска Велемира Хлебникова

Художественная  маска Велимира Хлебникова 
 

     Для справки:

     Русский поэт и прозаик Серебряного века, видный деятель русского авангардного искусства. Входил в число основоположников русского футуризма; реформатор поэтического языка, экспериментатор в области словотворчества и «зауми», Председатель земного шара. 

     Касаясь личности Велимира Хлебникова, исследователи, всегда подчеркивают его феноменальность  его личности, его неординарность.¹

     Хлебников умер на тридцать седьмом году жизни, оставив после себя легенду об отвергнутом спасителе, втором Христе.²

     Рассматривая  личность Хлебникова, рассматривая факты  его биографии, встает вопрос, действительно  ли это был глубоко творческий человек, одаренный человек, либо же вся его неординарность – всего  лишь психические отклонения?

     Хлебников происходил из наследственно отягощенной  семьи. Какие-то психотические расстройства наблюдались у дяди Хлебникова по материнской линии и у одного из братьев. Брат этот, как сообщает профессор В.Я.Анфимов, «…изучал артиллерию, готовился к научной деятельности и рано погиб от душевного недуга»³. В числе родственников Хлебникова были лица с ярко выраженными психопатическими чертами характера: чудаки и оригиналы.

           Психическое состояние самого  Хлебникова в его юношеские  годы тоже нельзя было назвать благополучным. Начиная с пятнадцатилетнего возраста, он неоднократно обращался к врачам. У него диагностировали «вегетоневроз» и «неврастению».

          Окончив гимназию Хлебников долго  не мог определиться с выбором  будущей профессии. Он учился в Казанском университете. Сначала на физико-математическом факультете. Затем на естественном. Учебу продолжил в Петербурге. Какое-то время числился студентом естественного отделения физико-математического факультета Петербургского университета. Не проучившись и года, перевелся на факультет восточных языков (отделение санскритской словесности). Откуда, тоже довольно быстро, перешел на историко-филологический факультет.

           Хлебников учился много и упорно, но органически не был способен  готовиться к экзаменам и сдавать их.

           Метания Хлебникова, во многом, были  связаны с задачей, которую  он перед собой поставил. Хлебников  хотел создать новую синтетическую  научную дисциплину. Некий конгломерат,  опирающийся на лингвистику, математику, историю и поэзию. Что позволило бы ему, в конечном итоге, вывести четкие, как математические формулы, законы истории. Познать исторические судьбы России. Её прошлое, настоящее и будущее.

     Маска Хлебникова сложилась в крохотном, но деятельном кружке русских футуристов.

     Легенда была удобна людям не очень одаренным и совсем бездарным, служила им щитом и знаменем, сообщала силы и агрессивность в борьбе за место под солнцем. Едва она успела оформиться, пришли большевики. Эстетическое помрачение наступило такое, какого история не знала. Художественная тупость новой власти шла дальше всякого вероятия - и оказалась превосходным пьедесталом для хлебниковской легенды. Ничего лучшего и пожелать нельзя было. Хлебникова - будетлянина, большевики не признали - и тем вознесли.

     Маска отвергнутого спасителя была принята  Хлебниковым, благодаря ряду обстоятельств. Футуристы догадывались, что кривизна в искусстве, вслед за революцией в политике и физике вот-вот станет товаром. Поскольку классики, типа Пушкина, Лермонтова отвергались, были, сброшены, нужно было нечто новое, Маринетти оказался чужд, Хлебников же очень подходил. Мысли у него были странные, путанные, но глубокие (или казались таковыми).

     В 1908 году Хлебников пишет из Питера в Казань, что он - подмастерье Михаила Кузмина.⁴ Через пять-шесть лет он - уже Велимир и председатель земного шара.

     Велимир со своим творчеством, всегда держался особняком, был дружен то Кузминым, то с Маяковским и Бурлюками.

     Мандельштам видел в Хлебникове "божьего человека", юродивого, одержимого, душевнобольного - и, конечно, был не далек от истины.

     Помимо  того,  вокруг личности Хлебникова, и созданной им маски отрешенного  спасителя, ходили и мифы, о якобы созданной им «воображаемой филологии». Хлебников никогда не был занят систематическим изучением какого-либо дела.

     Спустя  время, к 1950-м годам в порядочном обществе имя Хлебникова стало паролем и символом веры. Цветаева и Мандельштам еще не были прочитаны и осмыслены, на эмигрантов первой волны смотрели с презрением. Хлебников наилучшим образом выражал настроения того времени.⁵

     Вклад Хлебникова (в культуру, не в поэзию) - легенда, та самая упоительная легенда, калькирующая и пародирующая историю Христа (и теперь разошедшаяся во множестве удешевленных копий). Она красива. «На ния Хлебникова приходится-таки однажды взглянуть открытыми глазами. Сняв розовые очки, мы признаем, что в литературном, в собственно литературном отношении Хлебников не сделал ничего - ничего положительного. Король гол…»⁶