Содержание правоотношений: понятие и структура

     Отрасли и институты системы субъективных прав соответствуют и должны в основном соответствовать отраслям и институтам действующей правовой системы (системы норм). К сожалению, нам не известно ни одно монографическое исследование этого вопроса не только по общей теории права, но и по отраслевым юридическим наукам. Между тем конкретно-социологический анализ тут был бы весьма уместен и мог бы сразу выявить мертвые правовые нормы. Конечно, реализация законодательства не сводится лишь к установлению (приобретению) субъективных прав, но вне этих прав и соответствующих юридических обязанностей законодательные акты, правовые нормы вообще не могут находить своей специфической реализации в общественных отношениях.

     Система субъективных прав, в отличие от правовой системы государства (объективного права), особо динамична. Субъективные права приобретаются, находятся в той или иной стадии реализации, исчерпываются (прекращаются), изменяются по своему непосредственному содержанию и объему, оказываются юридическим основанием возникновения иных прав. Управомоченные могут не использовать предоставленных прав или использовать их частично, могут обращаться или не обращаться за защитой нарушаемых прав. Субъективными правами обладают и распоряжаются миллионы граждан страны, должностные лица, огромное число предприятий и учреждений. Число единичных субъективных прав, наличных правомочий у субъектов самых разнообразных общественных отношений практически необозримо. 

    Если объективное право – это право, которое в известном смысле отражает статику юридической формы, и состоит из определенного числа норм, то субъективное право в масштабе страны динамично по самой своей природе, ибо непосредственно связано с человеческой деятельностью во всех сферах жизни, вплетено в огромную сеть общественных отношений и связей.

Без динамики субъективного права законодательство страны оторвалось бы от реального социального движения и превратилось в мертвую схему логически связанных норм. Но в исключительной подвижности субъективных прав есть и свои минусы – их динамика имеет тенденцию к реструктурированию юридической формы, социальная жизнь может наполнить содержание субъективного права таким образом, что оно грозит взорвать правовую оболочку. Сдерживают такую тенденцию юридические нормы, т.е. объективное право, внося в правовое регулирование необходимую устойчивость и прочность, внося в него изменения, которые заранее осмыслены законодателем, строятся на известных обобщениях юридической практики, а в условиях социалистического государства— в соответствии с научно обоснованной политикой.

     Анализ системы субъективных прав на уровне отраслей и институтов права способен раскрыть структурность высшего уровня. Однако пока центр внимания юридической науки сосредоточен в анализе внутренней структуры субъективного права. Субъективное право (как и юридическая норма) имеет типичную структуру – связь элементов содержания.

     В самой общей форме было уже сказано, что воля господствующих классов находит свое проявление в субъективном праве как юридическое предоставление, как мера юридической возможности. От простой (обычной) возможности она отличается тем, что обеспечивается юридическими обязанностями и охраной со стороны государства. Каким же конкретно образом это проявляется в структуре юридической возможности, в непосредственном содержании субъективного права?

    Юридическая возможность складывается из трех взаимосвязанных конкретных возможностей (правомочий):

а) право на положительные действия;

б) право требования исполнения (соблюдения) юридической обязанности;

в) право на защиту (притязание), возникающее в связи с нарушением юридической обязанности.

     С содержательной стороны центральным элементом субъективного права является юридическая возможность собственных действий. Тем более что именно сюда включается возможность обладать, пользоваться и распоряжаться социальными благами и ценностями, в том числе свободой. Казалось бы, такая оценка противоречит социальному смыслу субъективного права на уровне классовых (политических) отношений.[1] Ведь говорилось,

что сущность права – возведенная в закон общеклассовая воля – потому выражается не только в объективном, но и в субъективном праве, чтобы найти свое реальное подтверждение в праве субъектов требовать обязанного поведения. Но будут ли сегодня представители господствующего класса (иные лица) осуществлять это право на деле и тем самым обеспечивать правопорядок, предусмотренный ранее принятым законом, всецело зависит от их нынешних потребностей и интересов, коренящихся в наилучших возможностях при данных отношениях обладать и пользоваться социальными благами. Политическое господство осуществляется во имя экономического, позволяющего присваивать производимые материальные и духовные ценности. То, что в политических отношениях и деятельности государства выступает на первый план, оказывается мнимым, идеологичным, хотя и важным с точки зрения принуждения (насилия), охраны права. Первичной всегда бывает экономика, а не насилие. Своеобразной проекцией такого положения является центральное место первого структурного элемента субъективного права, т.е. права на положительные действия. Впрочем, ведь и класс (в целом) отстаивает свое право на господство во имя положительных действий, собственной свободы и обладания определенными благами. Его требования к подчиненным классам лишь средство, а не самоцель. Не случайно, генетические истоки права лежали в глубокой древности в фактическом обладании вещью.

       Итак, субъективное право (право субъекта общественного отношения) состоит из трех элементов (правомочий): права на собственные действия, права требования и права на защиту. Только в органической связи эти элементы образуют субъективное право. Без второго и в потенции третьего элемента возможность собственных действий теряет свой юридический характер. Право требования оказывается бессмысленным, если оно не связано с возможностью пользования какими-то социальными благами. Субъективное право – право, принадлежащее субъекту правоотношений, т.е. лицу управомоченному.[1]. К тому же право требования также является разновидностью собственных действий управомоченного. Притязание означает, что юридические обязанности не исполнены и управомоченный обращается в компетентный орган. Регулятивное воздействие права достигает своей кульминации, во всяком случае с точки зрения государственного обеспечения.

      От структуры субъективного права, характера составляющих eго элементов зависит возможность его реализации вне конкретных правоотношений или в правоотношениях. При негативном праве требования использование права на собственные действия в юридическом аспекте не нуждается в содействии обязанных лиц, их число неопределенно велико и не персонифицировано (например, фактическое использование вещи); напротив, право требования активных действий предполагает конкретный состав юридически обязанных субъектов, и без их положительных действий управомоченный не может осуществить свое право. В первом случае правоотношений нет, во втором случае – они необходимы.

      Трехэлементный состав субъективного права в настоящее время редко вызывает возражения, во всяком случае, среди теоретиков права и государства. Однако в последние годы в советской юридической литературе был поставлен вопрос о четвертом элементе субъективного права – о самостоятельном значении возможности пользования социальным благом. Наиболее обстоятельно стремится обосновать этот тезис Н.И. Матузов, который пишет: «Возможность пользоваться определенным социальным благом – экономическим, политическим, духовным, культурным – является четвертым необходимым элементом субъективного права, который как бы органически скрепляет три остальные и придает им практически реальный смысл»[1].

      На значение возможности пользования социальным благом и на формальность определения субъективного права как меры (вида) возможного поведения неоднократно обращал внимание М.С. Строгович[2], на которого и ссылается Н.И. Матузов. Однако нам представляется, что М.С. Строгович вовсе не полагает, что пользование социальным благом составляет какой-то особый элемент субъективного права, даже если речь идет о юридической возможности пользования, а не о самом фактическом пользовании. Вот, что пишет, например, М. С. Строгович в одной из более поздних работ: «Субъективное право (правомочие, полномочие) есть всегда право на что-то, на какую-то ценность – материальную или духовную, это и есть право пользоваться каким-то благом в обществе – благом материальным или духовным или и тем и другим. Именно в этом суть любого субъективного права».[1] Здесь речь идет о самой сути субъективного права. Лишь в предлагаемом им определении субъективного права автор особо акцентирует внимание на возможности пользования социальным благом, на свободе поведения, однако определение понятия субъективного права и элементы его содержания – не одно и то же. Научное определение должно «охватить» сущность определяемого явления, она есть главное в его содержании и форме, а не просто его непосредственное содержание.

      Надо полагать, что право на собственные действия и есть в первую очередь возможность пользования социальными благами свобода поведения и волевого решения на основе закона.

     Исследование структуры непосредственного содержания субъективного права надо продолжать, но при этом главное состоит все же  в самом социальном аспекте его содержания, а не в числе элементов этого содержания.

2.2 Понятие и структура юридической обязанности.

       Субъективному праву логически соответствует установленная объективным правом обязанность. Это – вторая существенная часть юридического содержания правоотношения, представляющая собой предписанную обязанному лицу меру необходимого поведения, которой лицо должно следовать в соответствии с требованиями управомоченного в целях удовлетворения его интересов.

         Где есть субъективное право, там непременно имеется юридиче­ская обязанность. В отличие от субъективного права обязанность субъ­екта состоит в необходимости сообразовывать свое поведение с предъявленными к нему требованиями. Юридически обязанное ли­цо, возможно, действует и не так, как его побуждают собствен­ные интересы, однако оно должно сообразовываться с предписа­ниями норм права, отражающих и охраняющих интересы других лиц. Право и обязанность в правоотношении — это важнейшее и необ­ходимое условие нормального человеческого общения. В их адек­ватном соотношении, предполагающем взаимосвязь и взаимо­зави­симость различных интересов, выражается реальный облик право­вого общества и государства.

Юридическая обязанность — необходимое поведение субъекта правоотношения, установленное для удовлетворения интересов носителя субъективного права.[1] Если содержание субъективного права образует мера дозволенно­го поведения, то содержание обязанности — мера должного, необ­хо­димого поведения в правоотношении. Обязанному лицу предпи­сы­вается мера должного поведения в целях удовлетворения инте­ресов управомоченного.

      Юридическая обязанность отличается безусловностью, категоричностью. Данное поведение властно предписано лицу. В содержание юридической обязанности включается властный императив – безусловное требование следовать предписанному поведению. Отсюда – обеспеченность поведения в правоотношении мерами государственно-принудительного воздействия (санкциями), которые являются необходимым свойством, атрибутом юридической обязанности.

      Под общественно-политическим углом зрения строгость, категоричность юридических обязанностей, их непререкаемость нередко выражаются в понятии ответственности. То, что в юридической литературе именуется позитивной (проспективной) ответственностью, как раз и представляет собой наряду с соответствующим элементом правосознания и законности аспект безусловной категоричности юридических и иных социальных обязанностей, требование строжайшего их исполнения и соблюдения.

    Юридические обязанности имеют неодинаковое содержание и в соответствии с этим выполняют различные функции в правоотношениях различных типов.

     В правоотношениях пассивного типа (например, в правоотношениях собственности) юридические обязанности играют оградительную роль. На лиц возлагается обязанность воздерживаться от действий известного рода, и это с юридической стороны создает необходимые условия для того, чтобы управомоченный мог совершать дозволенные ему положительные действия и тем самым удовлетворять свои интересы.

В правоотношениях активного типа (например, в трудовых правоотношениях, в гражданско-правовых обязательствах и др.) юридические обязанности имеют значение центра юридического содержания данной правовой связи. Совершение положительных действий обязанным лицом непосредственно приводит к удовлетворению интересов управомоченного.

      В охранительных правоотношениях юридические обязанности тоже играют существенную роль. Претерпевание правонарушителем применяемых к нему мер государственно-принудительного воздействия (санкций) выражает тот непосредственный юридический эффект, который в данной области отношений соответствует интересам общества, государства.

       Подтверждая ранее высказанную мысль о том, что находящиеся в нераздельном единстве субъективные права и обязанности имеют и самостоятельное значение, хотелось бы обратить внимание на следующее. Такое самостоятельное значение обязанностей касается главным образом правоотношений активного типа. Именно здесь юридическая обязанность (своей активной частью) выходит за пределы правовой связи как таковой и непосредственно соотносится с интересом управомоченного. Иную картину можно наблюдать в правоотношениях пассивного типа, где юридическая обязанность (обязанность пассивного поведения) имеет чисто оградительное значение и находится внутри правовой связи, тогда как субъективное право своей активной частью, т.е. правомочиями на активные действия, выходит за границы собственно правовой связи.

     Юридическая обязанность может быть:

а)  обязанностью активного поведения;