Сотрудничество в области уголовного правосудия: «горизонтальная» и «вертикальная» модели

СОТРУДНИЧЕСТВО  В ОБЛАСТИ УГОЛОВНОГО ПРАВОСУДИЯ: «ГОРИЗОНТАЛЬНАЯ» И «ВЕРТИКАЛЬНАЯ» МОДЕЛИ

Механизм международного сотрудничества в области уголовного правосудия является одним из важнейших  составных элементов системы  организованного противодействия  преступности, которой традиционно  уделялось значительное внимание в  рамках международного уголовного права. Хотя до самого последнего времени речь в основном шла о взаимной правовой помощи по уголовным делам в сфере двустороннего и многостороннего межгосударственного сотрудничества, учреждение Международных уголовных трибуналов ad hoc по бывшей Югославии и Руанде, а также постоянно действующего Международного уголовного суда привело к формированию принципиально отличающихся от традиционных межгосударственных механизмов юридической взаимопомощи новых юридических механизмов взаимодействия государств с международными уголовными судами.

Специфика процедур создания и функционирования Международного уголовного трибунала обусловила специфику режима сотрудничества, применяемого в отношениях трибуналов с государствами в расследовании и разбирательстве дел о преступлениях, подпадающих под их юрисдикцию. Хотя по своим юридическим параметрам МУТ ad hoc и МУС кардинально отличаются друг от друга, общим аспектом, характерным для всех трех трибуналов, является то, что их функционирование было бы невозможно без эффективного сотрудничества с государствами. При этом необходимо принять во внимание специфику учреждения трибуналов: если МУТ ad hoc были учреждены резолюциями Совета Безопасности ООН на основании гл. VII Устава организации, то МУС, как уже отмечалось, был учрежден в соответствии с международным договором, каковым явился Статут Суда. Это чрезвычайно важная особенность, поскольку она влекла за собой значимые юридические последствия: если в первом случае все государства были обязаны сотрудничать с МУТ ad hoc, то положения Статута, приобретают обязательную силу только для государств, которые выполняют национальные процедуры по его ратификации. Однако в любом случае без сотрудничества с государствами деятельность МУТ практически была бы сведена к нулю, поскольку данные учреждения не обладали какими-либо органами, способными осуществлять, к примеру, розыск, арест обвиняемых на территориях государств и их передачу МУТ.

Как отмечает Антонио Кассезе, для МУТ сотрудничество с государствами важно в плане эффективности судебного процесса. В отличие от национальных судов международные трибуналы не имеют принудительных органов: без посредничества национальных властей они не в состоянии собирать доказательственный материал, получать свидетельские показания, обнаруживать места, где предположительно были совершены преступления, либо исполнять ордера на арест. Без помощи указанных властей международные трибуналы не в состоянии осуществлять свою деятельность. Это справедливо для всех международных учреждений, которые нуждаются в поддержке государств для того, чтобы быть в состоянии действовать. Однако международные трибуналы более всего нуждаются в подобной поддержке, поскольку их действие прямо направлено на индивидов, проживающих на территориях суверенных государств и находящихся под юрисдикцией последних.

И.С. Марусин обращает внимание на одну из главных особенностей уголовного преследования в органах международной юстиции — все их действия как в ходе предварительного расследования, так и во время непосредственного разбирательства дела, совершаются на территории того или иного государства и, следовательно, так или иначе подпадают под его юрисдикцию. Для совершения этих действий органам международной юстиции необходимо по меньшей мере согласие этого государства, а чаще всего — непосредственная помощь его властей, поскольку международные судебные учреждения своим аппаратом принуждения не располагают.

Итак, Международные уголовные  трибуналы ad hoc по бывшей Югославии и Руанде были учреждены Резолюциями Совета Безопасности ООН соответственно 827 от 25 мая 1993 г. и 955 от 8 ноября 1996 г. Действуя на основании главы VII Устава ООН, Совет Безопасности в п. 4 Резолюции 827 (в п. 2 Резолюции 955) постановил, что государства должны в полной мере сотрудничать с Международным трибуналом и его органами в соответствии с этими Резолюциями и Уставом Международного трибунала. Как указывалось в докладе Генерального секретаря ООН (Report of the Secretary-General pursuant to Paragraf 2 of Security Council Resolution 808 (1993), including the Statute of the Tribunal), «решение учредить Международный трибунал на основе главы VII создает обязательства для всех государств по принятию любых мер для осуществления его требований. В практическом смысле это означает, что все государства будут обязаны сотрудничать с Международным трибуналом и будут оказывать ему содействие на всех стадиях производства по делу для обеспечения исполнения требований о помощи в сборе доказательств, заслушивании свидетелей, подозреваемых, экспертов, опознании, установлении местонахождения лиц, вручении документов. Исполнению подлежат также решения, выносимые Судебными палатами, такие, как ордера на арест, обыск, передачу либо перевод лиц и любые другие постановления, необходимые для проведения судебного разбирательства»8. Кроме того, государства должны были принимать в рамках своего внутреннего законодательства любые меры, необходимые для осуществления положений упомянутых Резолюций и Устава, включая обязанность выполнять просьбы об оказании помощи или приказы Судебной камеры в соответствии со ст. 29 Устава МУТЮ (ст. 28 Устава МУТР).

Напомню, что ст. 29 (2) Устава МУТЮ (ст. 28 (2) Устава МУТР) предусматривает  необходимость выполнения любых  просьб или приказов Судебной камеры, включающих такие действия, как опознание  и установление местонахождения  лиц, снятие свидетельских показаний  и производство действий по собиранию  доказательств, вручение документов, арест  или задержание лиц, передача либо перевод  обвиняемых Международному трибуналу.

Как видно из содержания указанных статей, те процессуальные действия, которые они охватывают, за небольшим исключением, типичны  для понятия «правовая помощь по уголовным делам, которое определяет сотрудничество между государствами в сфере борьбы с преступностью. Однако уже в самом начале процесса учреждения международных трибуналов было ясно, что концепция сотрудничества с МУТ должна отличаться от концепции межгосударственного сотрудничества в уголовно-правовой сфере, поскольку основанные на государственном суверенитете, собственных интересах государств, принципах национальной правовой системы ограничения не могли быть механически перенесены в сферу взаимоотношений государств с международными трибуналами. Существенная важность новой концепции не вызывала сомнений, т.к. в данном случае речь шла не о традиционном взаимодействии государств по уголовным делам, а о сотрудничестве государств с иными субъектами международного права имеется в виду не с другим государством. В связи с этим, для того чтобы отграничить механизм взаимной юридической помощи по уголовным делам между государствами от сотрудничества государств с МУТ необходима была четкая дифференциация различных по своему содержанию процедур. Подобная дифференциация, опирающаяся на юридическую модель «вертикальных» и «горизонтальных» взаимоотношений, как уже отмечалось, была проведена МУТЮ в решении по делу генерала Тихомира Блашкича (Prosecutor a Tihomir Blaskic).

Рассматривая дело, трибунал подчеркнул, что «обычно индивиды, являющиеся субъектами суверенной компетенции  государств, могут быть судимы только национальными судами. Если же национальный суд намеревается преследовать лицо, подпадающее под юрисдикцию другого  государства, как правило, это основывается на договорах о правовом сотрудничестве (treaties of judicial cooperation) либо, если подобных договоров нет, — на добровольном межгосударственном сотрудничестве (voluntary interstate cooperation). Таким образом, отношения между национальными судами различных государств являются "горизонтальными" по своей природе. В 1993 г. Совет Безопасности впервые учредил Международный уголовный суд, наделенный юрисдикцией над лицами, проживающими в суверенных государствах, будь то государства входившие в состав бывшей Югославии либо третьи страны, дополнительно согласившиеся с приматом Международного трибунала над национальными судами. Тем самым Устав предоставил Международному трибуналу полномочия для того, чтобы обращаться к государствам по широкому кругу судебных действий (включая опознание и установление местонахождения лиц, получение свидетельских показаний, производство по сбору доказательств, вручение документов, арест или задержание лиц и передача либо перевод обвиняемых Международному трибуналу). Таким образом, была установлена "вертикальная" связь, по крайней мере в части, касающейся судебных полномочий Международного трибунала...». Причем новая терминология «горизонтальные отношения», «вертикальная связь») отражала фундаментальные различия отличающихся друг от друга моделей сотрудничества.

Горизонтальные взаимоотношения  между государствами основываются на принципе суверенного равенства  государств (par in parent поп habet impenum). Как уже было сказано, ни одно государство не вправе осуществлять на территории другого каких-либо принудительных действий, связанных с такими процессуальными действиями, как обыски, розыск и аресты обвиняемых, проведение допросов и т.д. Осуществление подобных действий может опираться только на договорно-правовую базу либо согласие государства, выраженное в определенной форме. В связи с этим необходимо учесть, что национальная юрисдикция какого-либо государства не пользуется превосходством над юрисдикцией другого государства. При этом обязанность запрашиваемого государства предоставить помощь в связи с уголовным делом по запросу другого государства небезусловна, что является отражением принципа суверенитета, приоритетности национальной юрисдикции и национальных интересов.

В отличие от указанного подхода в вопросах преследования  преступлений, предусмотренных Уставами МУТ ad hoc, их юрисдикция превалировала над юрисдикцией национальных судов, что в свою очередь влекло установление системы сотрудничества, основанной на «вертикальных» отношениях, и обусловило дифференциацию двух самостоятельных моделей: «горизонтального» сотрудничества (inter-state cooperation model) и «вертикального» (supra-state cooperation model).

Несколько отличная от механизма  взаимоотношений государств с МУТ  по бывшей Югославии и Руанде система  сотрудничества была принята в связи  с учреждением Международного уголовного суда.

Как известно, МУС не обладает каким-либо превосходством по отношению  к юрисдикции национальных судов, а  функционирует в соответствии с принципом дополнительности (комплиментарное). Государства не передают Суду какую-либо часть национального суверенитета, связанную с вопросами ответственности и наказания лиц, совершающих преступления, которые подпадают под юрисдикцию Суда. Согласно ст. 17 Римского статута, Суд может принять дело к своему производству в тех случаях, когда государство не желает (unwilling) или неспособно (unable) вести расследование или возбудить уголовное преследование должным образом.

Юрисдикция МУС распространяется на преступления, совершенные на территории государства-участника или гражданином этого государства. Эта норма вытекает из того факта, что Статут принял форму договора, в отношении которого применяется процедура добровольного признания. Учрежденный на договорной основе Суд принимает решения, имеющие силу только по отношению к государствам-участникам. Таким образом, государства договорились о том, что действенность Суда будет обусловливаться признанием его способности вести дела в отношении деяний, совершенных либо на территории этих государств, либо их гражданами.

Производной от дополнительного  характера Суда является система  сотрудничества, которую не без оснований  называют «смешанной»: она включает в себя элементы как «горизонтального», так и «вертикального» сотрудничества. Подобно межгосударственной системе правовой помощи, сотрудничество с МУС опирается на договорную основу (Статут), возлагающую соответствующие обязательства по исполнению запросов Суда только на государство-участника. Именно это обстоятельство является важнейшим отличием между МУТ ad hoc от МУС, с одной стороны, позволяющим проводить дифференциацию указанных международных судебных учреждений, а с другой — обусловливающим ряд схожих характеристик систем международного сотрудничества и судебной помощи, предусматриваемой ч. 9 Статута МУС, с системой межгосударственной взаимной помощи по уголовным делам. Таким образом, договорный характер сотрудничества с МУС — один из важнейших индикаторов смешанной модели.

Еще одним подтверждением смешанного характера системы сотрудничества с МУС являются отдельные аспекты  процедуры передачи лиц. Как и  в практике межгосударственного  сотрудничества, передача лиц Суду опирается на принцип «специализации».

В отличие от ситуации с  МУТ ad hoc при наличии коллидирующих запросов о передаче и экстрадиции одного и того же лица запрос МУС автоматически не превалирует над экстрадиционным запросом. В соответствии со ст. 90 (6) и 90 (7) государство самостоятельно решает вопрос, какой из запросов подлежит удовлетворению, см. гл. II (3).

Наличие схожих с межгосударственной системой сотрудничества черт, присущих смешанной модели, проявляется и  в том, что, согласно ст. 93, государства-участники  в соответствии с положениями  ч. 9 Статута и согласно процедурам, предусмотренным их национальным законодательством, выполняют просьбы Суда об оказании помощи в связи с осуществлением расследований либо уголовного преследования. Подобная «тональность» имеется и в ст. 88, согласно которой государства-участники обеспечивают наличие процедур, предусмотренных их национальным правом для всех форм сотрудничества, указанных в ч. 9. Причем ст. 88 представляет собой положение, введенное в Статут на Римской дипломатической конференции и являющееся компромиссом, достигнутым для решения критической проблемы, связанной с ч. 9: могут ли нормы о сотрудничестве содержать ссылку на национальное право20. Содержание упоминаемых нами статей Римского статута не оставляет сомнений на этот счет. Кроме того, можно сослаться и на ст. 89 (1), в соответствии с которой для выполнения просьб об аресте и передаче лиц могут быть использованы процедуры, установленные национальным законодательством государств-участников. Надо иметь в виду, что это могут быть процедуры, уже применяемые, согласно внутреннему законодательству, в межгосударственной практике оказания правовой помощи либо принятые специально для осуществления сотрудничества с МУТ.

Следует упомянуть, что подобный подход был ранее использован  в практике сотрудничества с МУТ  ad hoc, хотя система сотрудничества государств с ними и представляла собой типичный пример модели «вертикального» взаимодействия. Так, в Германии все вопросы оказания межгосударственного сотрудничества по уголовным делам и экстрадиции регламентируются Законом об оказании международной помощи по уголовным делам от 23 декабря 1982 г. После учреждения МУТ по бывшей Югославии и Руанде Германия приняла законы о сотрудничестве с ними (соответственно 10 апреля 1995 г. и 4 мая 1998 г.), согласно которым для выполнения просьб о сотрудничестве с трибуналами применяются mutatis mutandis соответствующие нормы национального Закона об оказании международной помощи по уголовным делам. Применение по аналогии норм Федерального закона о международной уголовно-правовой взаимопомощи в вопросах сотрудничества с международными трибуналами предусматривает и ст. 2 швейцарского Федерального закона о сотрудничестве с международными трибуналами.

Использование норм национального  законодательства для выполнения запросов (просьб) об оказании помощи — одна из наиболее характерных черт именно межгосударственной системы правовой взаимопомощи. В подтверждение сказанному можно сослаться на ряд международных договоров. Например, Конвенция ООН о борьбе против незаконного оборота наркотических и психотропных веществ от 19 декабря 1988 г. в ч. 12 ст. 7 «Взаимная правовая помощь» предусматривает, что просьба о помощи выполняется в соответствии с национальным законодательством запрашиваемой стороны. Схожее положение содержится в ч. 17 ст. 18 Конвенции ООН о борьбе с транснациональной организованной преступностью, согласно которой просьба об оказании взаимной помощи выполняется в соответствии с внутренним законодательством запрашиваемого государства-участника и в той мере, в какой это не противоречит внутреннему законодательству запрашиваемого государства-участника, по возможности в соответствии с указанными в просьбе процедурами. Подобные положения можно встретить и в других международных договорах.