Принципы уголовного права

    Подводя итог всему вышесказанному, мы можем  сформулировать признаки принципов  уголовного права.

    1. Принципы – это требования нравственного, идеологического и политического характера.

    2. Они являются обязательными как  для законодательных, так и  для правоприменительных органов.

    3. Они непосредственно и опосредованно  регулируют общественные отношения.

    4. Они направлены на выполнение  задач уголовного законодательства.

    5. Они обусловлены потребностями и закономерностями общественного развития. 

    1.2. Проблемы, характерные  для законодательной  регламентации системы  принципов уголовного  законодательства

    До  недавнего времени вопрос о необходимости  законодательного закрепления принципов был одним из наиболее спорных, к нему в своих работах обращались практически все ученые, занимающиеся или занимавшиеся проблемой принципов.

    А.М. Васильев справедливо отмечает, что, будучи отраженными в законодательстве, правовые принципы, во-первых, сами приобретают регулирующее значение, воздействуя на правосознание людей, и, во-вторых, выступают в качестве отправных начал для дальнейшего развития законодательной и правоприменительной деятельности²³.

    По  мнению М.И. Байтина и В.К. Бабаева, законодательное закрепление принципов права позволяет нагляднее соотнести правовые предписания с регулируемыми общественными отношениями, значительно повышает общее воспитательное и превентивное воздействие права, а также способствует стабилизации законодательства²⁴.

    Формулируя принципы уголовного законодательства, законодатель пошел по пути их прямого закрепления в нормах закона, что в полной мере соответствует теоретическим разработкам по этому вопросу. Таким образом, выполнена одна из задач науки уголовного права – разработка путей и методов совершенствования уголовного законодательства с учетом потребностей общественной жизни и практики применения уголовного закона. На наш взгляд, законодательное выражение содержания принципов уголовного законодательства в нормах-принципах имеет действительно важное значение, так как упрощает процесс реализации требований принципов как законодательными, так и правоприменительными органами.

    Однако  только на первый взгляд кажется, что  установление в ст. 3 – 7 УК РФ 1996 г. принципов уголовного законодательства положило конец спорам вокруг их системы. Но это далеко не так.

    Например, не все авторы согласны с тем, как  был решен вопрос с законодательным закреплением принципов в уголовном законе.

    Так, в юридической литературе совершенно справедливо указывается на то, что возможны два основных способа выражения принципов права: формулирование их в юридических нормах (текстуальное (прямое) закрепление) и выведение отправных идей из смысла законодательства (смысловое (косвенное) закрепление)²⁵.

    Вместе  с тем нельзя безоговорочно согласиться с теми авторами, которые полагают, что от формы закрепления принципов зависит степень их юридической силы. Например, В.Н. Ронжин отмечает, что специально закрепленные в нормах принципы обладают наибольшей юридической силой и имеют обязательное руководящее значение; принципы, закрепленные в преамбуле или в общих положениях закона, не имеют прямого регулирующего воздействия, они только определяют наиболее существенные черты содержания норм, цели регулирования; принципы, косвенно закрепленные в праве, имеют наименьшую правовую силу, они могут забываться, игнорироваться²⁶.

    На  наш взгляд, правильной следует признать точку зрения, в соответствии с  которой различие в приемах законодательного закрепления не может служить  основанием для признания или непризнания соответствующего положения принципом, как не имеет значения для решения этого вопроса и то место, которое законодатель отвел данному положению внутри соответствующего законодательного акта²⁷.

    Возникает вопрос: а нужно ли в тексте уголовного закона давать определение каждого принципа?

    С.Г. Келина и В.Н. Кудрявцев обращают внимание на негативные последствия включения правовых принципов в виде статей УК РФ. Эти последствия обусловлены прежде всего тем, что такое формулирование неизбежно связано с упрощением содержания принципов, что объясняется спецификой уголовного закона как правового акта, «призванного регулировать достаточно узкий круг отношений между лицом, совершившим преступление, и государством»²⁸.

    Указывая  в своей работе на недостатки отражения некоторых принципов уголовного законодательства в статьях УК РФ, В.В. Мальцев приходит к выводу о необходимости только перечисления принципов в статье УК РФ без определения их содержания²⁹.

    Однако, на наш взгляд, несмотря на все трудности формулирования принципов в тексте уголовного закона, это необходимое условие для их эффективной реализации. Кроме того, существование законодательного определения исключает возможность различного понимания принципов на практике. Б.Т. Разгильдиев справедливо отмечает: «Совершенно очевидно, что емкость и глубина норм-принципов по своему содержанию и сфере действия должны определяться уголовно-правовой доктриной и законом не только путем декларирования их наличия, но и выражением их соответствующих свойств путем установления признаков, раскрывающих природу принципа вообще и отдельных принципов в частности. Только такой путь позволяет раскрыть содержание того или иного явления, в нашем случае принципа, определить его емкость и содержание. Без уяснения этого каждый волен наполнять принципы своим содержанием»³⁰.

    В связи с важной ролью, которую  выполняют принципы, мы хотели бы остановиться еще на одном достаточно спорном вопросе. Он касается необходимости включения в систему принципов уголовного законодательства иных принципов, которые, по мнению исследователей, также имеют немаловажное значение в уголовно-правовом регулировании.

    1. В первую очередь это относится  к принципу неотвратимости уголовной  ответственности, который, как считают отдельные авторы, бесспорно должен являться элементом рассматриваемой нами системы³¹. Еще Чезаре Беккариа писал, что «не в жестокости, а в неизбежности наказания заключается один из наиболее эффективных способов предупреждения преступлений»³².

    В литературе есть различные точки  зрения о причинах, по которым этот принцип не входит в систему принципов уголовного законодательства.

    Так, И.Э. Звечаровский полагает, что «идея неотвратимости ответственности, во-первых, является не принципом, а задачей органов, применяющих закон, причем не только уголовных; во-вторых, означает, что каждое правонарушение, в том числе и преступление, не должно оставаться, прежде всего, нераскрытым, а затем – безответным со стороны государства и общества»³³.

    По  мнению В.В. Мальцева, принцип неотвратимости ответственности не соответствует уровню принципов законодательства, так как он распространяется лишь на ту часть уголовного законодательства, которая определяет основания и пределы уголовной ответственности³⁴.

    В какой-то степени можно согласиться  с тем, что принцип неотвратимости уголовной ответственности «конкретизирует более общие по содержанию принципы законности и равенства граждан перед законом»³⁵. Однако, с одной стороны, это лишь подтверждение того, что системе принципов уголовного законодательства присущ такой признак, как целостность, который как раз и заключается во взаимодействии элементов системы. Также, например, принцип равенства граждан перед законом является выражением уравнительной стороны принципа справедливости. С другой стороны, как справедливо заметил В.Д. Филимонов, указанные принципы не поглощают принципа неотвратимости, так как отказ от привлечения к уголовной ответственности может осуществляться на законном основании при соблюдении равного подхода к лицам независимо от их пола, расы, национальности, имущественного, должностного положения и других подобных обстоятельств³⁶.

    Утверждение В.В. Мальцева о несоответствии принципа неотвратимости уголовной ответственности уровню принципов законодательства, на наш взгляд, можно применить и к иным принципам, закрепленным в УК РФ.

    Необходимо  отметить, что как и в Модельном  уголовном кодексе для государств – участников СНГ³⁷, так и в уголовных кодексах некоторых республик, таких как: Киргизская Республика, Республика Узбекистан, Республика Таджикистан, предусматривается принцип неотвратимости уголовной ответственности. И на наш взгляд, это вполне обоснованно.

    2. Т.А. Лесниевски-Костарева считает,  что необходимо рассматривать  в качестве принципа дифференциацию уголовной ответственности. В связи с этим автор предлагает гл. 1 УК РФ дополнить ст. 6.1 «Дифференциация уголовной ответственности» либо сформулировать данное положение как часть принципа справедливости³⁸.

    Для начала определим природу данного  явления.

    Еще Ю.И. Ляпунов писал: «Вряд ли может возникнуть сомнение относительно того, что дифференциация ответственности и индивидуализация наказания – руководящие принципы советского уголовного права»³⁹.

    По  мнению И.М. Гальперина, дифференциация уголовной ответственности является прерогативой законодателя и на протяжении многих лет выражается в уголовном законодательстве посредством закрепления различных по своей тяжести санкций, устанавливающихся с учетом как характера и степени общественной опасности деяний, так и типичных для различных преступлений отягчающих и смягчающих обстоятельств, данных об особенностях соответствующих контингентов преступников⁴⁰.

    Характерно, что и Т.А. Лесниевски-Костарева  дифференциацию рассматривает как деятельность законодателя по установлению различных уголовно-правовых последствий в зависимости от характера и типовой степени общественной опасности преступления и личности виновного⁴¹.

    Исходя  из данных определений можно сделать  вывод, что субъектами дифференциации уголовной ответственности являются законотворческие органы, а основной задачей – такой подход к конструированию уголовно-правовых норм, который мог бы в дальнейшем обеспечить для правоприменительных органов возможность индивидуального назначения наказания и иных мер уголовно-правового характера.

    Указанные признаки в большей степени характеризуют дифференциацию уголовной ответственности как принцип уголовно-правовой политики, нежели принцип уголовного законодательства⁴², посредством которого реализуются основные направления уголовно-правового воздействия на преступность на данном определенном этапе развития общества и государства. В то же время на уровне правоприменения происходит индивидуализация уголовной ответственности, основанная на «дифференциации, заложенной в уголовном законе, но применительно к конкретным обстоятельствам совершенного преступления и к конкретной личности лица, совершившего преступление»⁴³. В свою очередь, принцип индивидуализации наказания и иных мер уголовно-правового характера в настоящее время как раз и является основной составляющей принципа справедливости.

    Основываясь на изложенном, мы не можем согласиться с тем, что принцип дифференциации уголовной ответственности не должен быть включен в систему принципов уголовного законодательства ни в качестве самостоятельного принципа, ни как часть принципа справедливости.

    3. В.М. Романов считает возможным сформулировать как самостоятельный принцип недопустимости повторной уголовной ответственности, который предусматривает, что никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление⁴⁴.

    Нам представляется, что для принципа уголовного законодательства данное положение имеет слишком ограниченную сферу действия, так как регулирует лишь небольшую группу отношений, возникающих в том случае, если лицо уже было привлечено к уголовной ответственности. Поэтому вполне обоснованно считать данное утверждение лишь частью какого-либо принципа, в настоящее время – принципа справедливости. Возникает вопрос: а оправданно ли это? Мы полагаем, что нет. С нашей точки зрения, тезис о том, что никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление является не чем иным, как составляющим элементом принципа неотвратимости уголовной ответственности.  

     2. СОДЕРЖАНИЕ ПРИНЦИПОВ  УГОЛОВНОГО ПРАВА 

    2.1. Принцип законности

    Принцип законности сформулирован в ст. 3 УК РФ следующим образом: «преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только настоящим Кодексом». В основе приведенной формулировки, несомненно, лежит положение, известное уже юристам Древнего Рима: «нет преступления и наказания, если они не предусмотрены законом». Иными словами, когда решается вопрос: является ли определенное действие (бездействие) преступлением и подлежит ли лицо, его совершившее, наказанию, необходимо руководствоваться единственным критерием – имеется ли в Уголовном кодексе состав (обобщенное описание типичных признаков) преступления, которому всеми своими конкретными признаками соответствует данное действие или бездействие.

    Таким образом, принцип законности требует  обоснованной квалификации деяния по статье (статьям) Особенной части УК РФ в точном соответствии с содержанием закона, запрещающим применение уголовного закона по аналогии. Иными словами, не допускается восполнение обнаружившихся пробелов в уголовном законе путем применения его к случаям, прямо в нем не предусмотренным, хотя бы и частично похожим на те, которые описаны в определенном составе преступления. Например, ст. 175 УК РФ предусматривает ответственность за приобретение или сбыт имущества, добытого заведомо преступным путем. Попытка квалифицировать по этой статье деяния, заключающиеся в приобретении и сбыте имущества, добытого заведомо не преступным, а иным незаконным путем (например, путем незаконной гражданско-правовой сделки) будет нарушением принципа законности в силу применения уголовного закона по аналогии.