Понятие вины в уголовном праве

     В-пятых, форма вины в сочетании со степенью общественной опасности деяния служит критерием законодательной классификации преступлений: в соответствии со ст. 15 УК к категории особо тяжких относятся только умышленное преступления.

     В-шестых, форма вины предопределяет условия  отбывания наказания в

виде  лишения свободы. Согласно ст. 58 УК, лица, осужденные к этому наказанию  на срок свыше 5 лет за преступления, совершенные по неосторожности, отбывают наказание в колониях-поселениях, а лица, осужденные за умышленные преступления - в исправительных колониях общего, строго или особого режима либо в тюрьме.

     Целый ряд правовых последствий совершения преступления связан исключительно  с умышленной формой вины.

     Институт условно-досрочного освобождения также связан с категориями преступлений, находящимися в зависимости от формы вины. Лица, отбывающие наказание за неосторожные преступления, могут быть условно - досрочно освобождены от дальнейшего отбывания наказания после фактического отбытия половины или двух третей назначенного срока (п. п. «а» и «б» части третьей ст. 79 УК). 
 

     2.2. Умышленная форма вины и ее виды.

     Умысел  как форма вины гораздо чаще предусматривается  законодателем, чем неосторожность. Это обусловлено, прежде всего, традиционным представлением о большей тяжести умышленных деяний, которые криминализировались законодателем.

     Правильное  установление вида умысла имеет разноплановое  юридическое значение. Поэтому Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении  от 27 января 1999 г. «О судебной практике по делам об убийствах»⁹ подчеркнул, что по каждому делу должна быть установлена форма вины, выяснены мотивы, цели и способ причинения смерти другому человеку, а также исследованы иные обстоятельства, имеющие значение для правильной оценки содеянного и назначения виновному справедливого наказания.

     Действующее уголовное законодательство характеризует  умысел как психическое отношение, при котором лицо сознавало общественно  опасный характер своего действия или  бездействия, предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их или сознательно допускало наступление этих последствий.

     Такая характеристика умысла во многом обусловлена  предшествующими исследованиями русских криминалистов. Например, Н. Д. Сер-геевский в начале века писал, что "субъективная виновность" имеет место, если лицо "действительно понимало свойства совершаемого, действительно предусматривало или предвидело последствия, действительно сознавало запрещение закона и действительно имело возможность принять это запрещение в руководстве своей деятельностью"¹⁰.

     В последние годы криминалисты уделяли  большое внимание вопросу о предметном содержании умысла как одной из форм вины. Эти исследования опирались  на материальное понятие преступления, что предопределяло несколько поверхностное изучение вопроса о предметном содержании умысла.

     Большинство криминалистов полагают, что содержание умысла — не что иное, как отражение  психикой виновного объективных  свойств совершаемого общественно  опасного деяния. Такое понимание содержания умысла обусловливало идеологизированный подход к оценке психического отношения лица к содеянному, в то время как задача юридической науки — установление отражения психикой виновного противоправного характера деяний. Поскольку уголовная противоправность служит юридической характеристикой общественной опасности, нас должно интересовать негативное отношение к правовым запретам, а не к социальной оценке содеянного. Однако сознание противоправности нельзя отождествлять с сознанием запрещенности деяния той или иной нормой. Сознание уголовной противоправности означает, что лицо, зная (хотя бы в общих чертах) об уголовной ответственности за деяния, которые оно совершало, понимало, что его деяния запрещены под страхом наказания.

     Сознание  признаков, характеризующих самого субъекта, не входит в содержание умысла. Так, если пятнадцатилетний подросток полагал, что ответственность за разбой наступает с шестнадцати лет, он будет нести ответственность за совершение разбойного нападения. Однако умысел включает сознание свойств специального субъекта, которые служат обязательными признаками преступления (например, должностного преступления). В этих случаях сознание признаков специального субъекта — необходимая предпосылка сознания уголовной противоправности совершаемого деяния, поскольку они связаны с нарушением специальных обязанностей, возложенных на виновного.

     С сознанием противоправности связано  сознание, хотя бы в общих чертах, признаков объекта преступления. При совершении умышленных преступлений содеянное следует квалифицировать в соответствии с тем объектом, который сознавался виновным, хотя реально посягательство было направлено на другие общественные отношения. Например, если виновный сознает, что он посягает на жизнь работника милиции, а реально убивает гражданина, не состоявшего на службе в органах МВД, он будет отвечать за покушение на жизнь сотрудника правоохранительного органа.

     Предвидение последствий своего деяния (действия или бездействия) включает предвидение их наступления и предвидение их противоправного характера. При этом субъект предвидит последствия не "вообще", а последствия определенного характера, которые являются признаком преступления.

     При умысле предвидение последствий  может носить характер предвидения неизбежности и реальной возможности их наступления.

     Лицо  предвидит неизбежность последствия, когда между ним и деяниями имеется однозначная причинная  связь, развитие которой сознает  виновный.

     При предвидении реальной возможности  наступления последствий субъект  сознает, что своими действиями он создает такие условия, которые могут повлечь, но могут и не повлечь последствия. Эти последствия не связаны однозначно с действиями (бездействием), а являются следствием стечения ряда условий, в том числе и не зависящих от виновного. Предвидение последствий предполагает осознание субъектом, хотя бы, в общих чертах, развитие причинной связи между деяниями и последствиями.

     Волевое содержание умысла в действующем законодательстве определяется как желание или сознательное допущение последствий преступления.

     Желание как признак умысла заключается  в стремлении к определенным последствиям, которые могут быть конечной целью, промежуточным этапом, средством достижения цели и необходимым сопутствующим элементом деяния.

     Желание как стремление к определенным последствиям имеет место, когда последствия  доставляют виновному внутреннее удовлетворение, когда при внутренне отрицательном  отношении к последствиям виновный стремится причинить их, так как они неизбежны на пути к удовлетворению потребности, ставшей побудительным мотивом (убивает в целях завладения имуществом). Последствия признают желаемыми и в случае, когда они представляются для виновного неизбежными и сопутствующими деянию.

     При совершении преступления, обязательным признаком которого не являются последствия (формальные преступления), волевой  элемент умысла определяется волевым  отношением к самим противоправным деяниям. Например, субъект хулиганства, сознавая, что его действия грубо нарушают общественный порядок, не может не желать совершения этих действий. В таких и подобных случаях предметом желания служат действия.

     Итак, в материальных преступлениях предметом желания как формы волевого отношения при умысле являются последствия, а в формальных преступлениях — сами деяния.

     В юридической литературе последних  лет сознательное допущение последствий (признак косвенного умысла в законодательном  определении) все чаще рассматривается как волевое, а не интеллектуальное содержание умысла. Сознательное допущение предполагает, что виновный своими действиями обусловливает определенную цепь событий и при этом сознательно, т. е. намеренно, допускает объективное развитие вызванных им событий и наступление последствий.¹¹

     Прямой  умысел. В соответствии с действующим законодательством, если лицо, совершившее преступление, сознавало общественно опасный характер своего действия или бездействия, предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления, то оно действовало с прямым умыслом.

     Интеллектуальный  признак прямого умысла отражает процессы, происходящие в сфере сознания субъекта, поэтому он образует интеллектуальный элемент умысла. В приведенной формулировке содержится указание на:

     1) сознание лицом общественно опасного характера своего деяния (действия или бездействия);

     2) предвидение возможности или неизбежности его общественно опасных последствий.

     Эти признаки и образуют интеллектуальный элемент умысла. Интеллектуальный элемент прямого умысла характеризуется сознанием противоправного деяния и предвидением, как правило, неизбежности, а в отдельных случаях — реальной возможности наступления последствий. При косвенном умысле возможность наступления последствий предвидится как реальная, если субъект считает эти последствия закономерным результатом развития причинной связи именно в данном конкретном случае. Если же лицо, сознавая закономерность наступления последствий во многих других схожих ситуациях, не распространяет ее на данный конкретный случай, то о предвидении последствий можно говорить, лишь как об абстрактной возможности, т. е. отвлеченной от данного конкретного случая. Содержание косвенного умысла состоит в том, что лицо, сознавая характер своего деяния, предвидит реальную возможность наступления последствий и сознательно их допускает. Таким образом, виды умысла различаются и по содержанию интеллектуального момента. При прямом умысле субъект предвидит, как правило, неизбежность, а при косвенном — реальную возможность наступления преступных последствий.

     Косвенный (эвентуальный) умысел. Основное различие между прямым и косвенным умыслом коренится в волевом элементе. Для прямого умысла характерно желание, а для косвенного — сознательное допущение преступных последствий. Действуя с косвенным умыслом, лицо сознательно допускает преступное последствие, но это последствие — не цель, не средство ее достижения, не этап на пути достижения цели. Виновный в этом случае занимает пассивную позицию по отношению к последствиям, поэтому преступления с косвенным умыслом (при прочих равных условиях) принято считать менее опасными, чем преступления, совершаемые с прямым умыслом. Преступное последствие в преступлениях, совершаемых с косвенным умыслом, не обусловлено мотивом. Напротив, оно может быть контрмотивом (слабой психологической силой, которая не останавливает лицо и не заставляет его отказаться от преступных действий). Чаще всего лицо относится к возможным последствиям отрицательно, оно не желает их наступления, поэтому эти последствия и превращаются в контрмотивы. Совершая преступление с косвенным умыслом, лицо может надеяться, что последствия почему-либо не наступят (надежда "на авось"), может надеяться на какие-то обстоятельства, позволяющие рассчитывать на предотвращение преступных последствий.

     В юридической литературе отмечается, что "надеяться на авось" —  значит ни на что не надеяться, а  поэтому в этих случаях лицо сознательно допускает наступление преступного результата.

     При косвенном умысле виновный может безразлично или отрицательно относиться к преступным последствиям, активно желать их ненаступления, может надеяться, что они не наступят,— все это разновидности отношения к преступным последствиям, которое характерно для косвенного умысла. При этом необходимо установить, что лицо предвидело эти последствия и рассчитывало их предотвратить.

     В монографической и учебной литературе для иллюстрации интеллектуального момента косвенного умысла приводят следующий пример из судебной практики.

     М. сопровождал автобусы, погруженные  на платформу поезда. В пути следования при подъезде к станции, вблизи от полотна железной дороги, М. заметил  группу подростков, игравших в мяч. При приближении платформы с  автобусами некоторые из них начали бросать в автобусы камни. М., чтобы воспрепятствовать порче автобусов, стал кидать в подростков подвернувшиеся под руку предметы. Металлической деталью значительного веса, брошенной М., подростку Б. был причинен тяжкий вред здоровью.