Исследование  механизма реализации лицами, содержащимися  в исправительных учреждениях, права  на свободу совести и вероисповедания  логично было бы начать с выяснения  вопроса о том, что представляют собой категории совесть и  право свободы на нее. По нашему мнению, понятие совести включает в себя два аспекта – широкий, философско-этический, и узкий, специально-юридический. В  первом случае под совестью понимается чувство и сознание моральной  ответственности за свое поведение и поступки перед самим собой, окружающими людьми и обществом, а во втором – отсутствие какого-либо правового принуждения над религиозными или атеистическими мировоззрениями людей.

     Весьма  многоплановым в юридической  литературе является и понятие самого права на свободу совести и вероисповедания. Так, М.Г. Кириченко говорит о нем как о возможности выбора религии и отправления религиозных культов. Более широкой позиции по этому вопросу придерживается В.В.Клочков, который считает, что свобода совести и вероисповедания определяются как право каждого человека исповедовать по своему выбору любую религию, как единолично, так и сообща с другими, публично или частным порядком, а также право придерживаться атеистических убеждений. К.Б. Толкачев и А.Г. Хабибулин рассматривают понятие свободы совести с содержательной стороны и включают в него три элемента: 1) право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой; 2) право на свободное отправление религиозных культов; 3) право на ведение атеистической пропаганды.

     Более емкой и одновременно согласованной  с темой нашего исследования точки  зрения в отношении понятия рассматриваемого права придерживается В.Н. Королев. Под правом на свободу совести  и вероисповедания лиц, содержащихся в исправительных учреждениях, он предлагает понимать ограниченную нормами законодательства возможность законным путем удовлетворять  свои религиозные потребности. В  целом соглашаясь с этим мнением, следует, однако, отметить, что оно  имеет один нюанс, представляющийся нам не совсем верным. Говоря о возможности  рассматриваемой категории лиц  реализовать право на свободу  совести и вероисповедания только в рамках, ограниченных нормами законодательства, В.Н.Королев фактически игнорирует применяемый в любом демократическом обществе дозволительный метод правового регулирования. Ведь, с одной стороны, даже наиболее совершенные нормы права не могут урегулировать все тонкости такого многоаспектного понятия, как свобода совести и вероисповедания, а с другой, встает вопрос вообще о целесообразности столь досконального регулирования этого права.

     Исходя  из этого, под правом лиц, отбывающих наказание в исправительных учреждениях, на свободу совести и вероисповедания  следует понимать их юридическую  возможность своими действиями воплощать  в жизнь личные религиозные или  атеистические мировоззрения. Предложенное определение, несмотря на его лаконичность, на наш взгляд, достаточно полно  характеризует рассматриваемое  понятие. Исходя из его трактовки, мы можем сделать вывод, что сущность данного конституционного права  заключается в возможности осужденных к лишению свободы открыто  признавать и следовать своей  религии, жить согласно своим религиозным  либо атеистическим убеждениям.

     Учитывая  весьма положительные изменения в законодательстве, создавшие реальную правовую основу реализации свободы совести и вероисповедания осужденными к лишению свободы, мы рискнем не согласиться с точкой зрения, что это право является элементом специального правового статуса осужденных как права гражданина, реализуемого в остаточном объеме. На наш взгляд, в условиях становления в России правового государства, а также с учетом специфики правового статуса осужденных к лишению свободы речь, скорее, следует вести об ограниченной реализации ими данного права.

     Анализ  содержания нормативно-правовых актов, регулирующих процесс осуществления  конституционного права на свободу  совести и вероисповеданий рассматриваемой  категорией лиц, позволяет сделать  вывод, что они содержат значительные пробелы. Аналогичной точки зрения придерживается С.М. Хужин, который считает, что в ныне действующем законодательстве существует неопределенность в вопросе реализации осужденными к лишению свободы данного права. В поддержку своей точки зрения он приводит следующие аргументы.

     1. Просьба осужденного к лишению  свободы совершить тот или  иной обряд, обращенная к религиозной  организации, не может быть  совершена без участия администрации.  Специфика правового статуса  осужденных к лишению свободы  такова, что они сами не могут  непосредственно осуществлять данное  право, поэтому их интересы  представляет государство в лице  администрации исправительного  учреждения. Тем не менее в законодательстве отсутствует четкая корреспондированная правом осужденного к лишению свободы обязанность администрации обеспечить к нему доступ священнослужителей. А.С. Михлин в этой связи считает необходимым четко закрепить в правовых нормах положение о том, что по требованию осужденного администрация должна передать его просьбу в культовое учреждение независимо от того, где оно расположено. Однако обязанности обеспечить посещение исправительного учреждения священнослужителю она не несет, принятие или отказ от приглашения определяется только возможностями конкретного культового учреждения.

     2. Вызывает массу вопросов расплывчатая  формулировка, что осужденным обеспечивается  возможность отправлять «религиозные  обряды». Что под этим термином  имел в виду законодатель, является, наверное, загадкой не только  для рядовых граждан, но и  опытных юристов. На наш взгляд, для установления единообразного  подхода в его понимании, этому  термину необходимо дать четкое  законодательное определение. А  ведь помимо прочего данная  проблема поднимает также вопрос  о том, как быть с другими  видами религиозной деятельности, например, религиозным образованием? Согласно ст.5 Федерального закона  о свободе совести каждому  человеку, в том числе осужденным  к лишению свободы предоставлено  право на получение религиозного  образования по своему выбору  индивидуально или совместно  с другими. 

     3. Требует учета со стороны администрации  и существование большого числа  религиозных конфессий. Наиболее целесообразной в данном случае представляется ориентация администраций исправительных учреждений при организации взаимодействия со священнослужителями на религиозные объединения, зарегистрированные органами юстиции РФ, и, в первую очередь, на традиционные религиозные конфессии. При этом необходимо препятствовать возникновению вражды и розни между осужденными к лишению свободы на религиозной почве.

     По  нашему мнению, разрешению этих и других не менее сложных вопросов может  послужить внесение изменений в  действующее законодательство. Эти  изменения позволят усовершенствовать  правовое регулирование реализации права лиц, содержащихся в исправительных учреждениях, на свободу совести  и вероисповедания. Для осуществления  этих процессов необходимо создать  соответствующую систему, которая  должна состоять из трех элементов: 1)правового  регулирования на уровне законодательных  актов; 2) правового регулирования  на уровне подзаконных нормативных  актов; 3) договорного уровня.

     В этой же связи весьма обстоятельной  позицией представляется точка зрения В.В. Артамонова и Г.П. Байдакова, которые не видят острой необходимости в детальной правовой регламентации на законодательном уровне порядка реализации осужденными к лишению свободы конституционного права на свободу совести и вероисповедания. По их мнению, в данном случае можно вполне обойтись документами рекомендательного характера. При определенных оговорках с этой точкой зрения следует согласиться. Для этого необходимо уточнить, что рекомендательный характер регулирования здесь целесообразен лишь на уровне подзаконных нормативно-правовых актов, законодательная же ступень должна содержать четкие формулировки, не допускающие их двойственного толкования.  
 

      Литература

     1. Атапина О.Н. Назначение наказания несовершеннолетним (в соответствии с внесенными изменениями в Уголовный кодекс) // Аспирант и соискатель. - 2004. - №5.-с.319-321.

     2. Мальцев В. Назначение наказания при наличии смягчающих обстоятельств // Уголовное право. - 2004. - №4.-с.33-36.

     3.  Самылина И.Н. Назначение наказания при рецидиве преступлений // Российский судья. - 2004. - №12.-с.27-31.