Контрольная работа по "Уголовному праву"

     По  своему интеллектуальному элементу легкомыслие имеет некоторое сходство с косвенным умыслом. Но если при косвенном умысле виновный предвидит реальную возможность наступления общественно опасных последствий, то при легкомыслии эта возможность предвидится как абстрактная: субъект предвидит, что подобного рода действия вообще могут повлечь общественно опасные последствия, но полагает, что в данном конкретном случае они не наступят. Он легкомысленно, несерьезно подходит к оценке тех обстоятельств, которые, по его мнению, должны предотвратить наступление преступного результата, но на самом деле оказались неспособными противодействовать его наступлению. А главное отличие легкомыслия от косвенного умысла заключается в содержании волевого элемента. Если при косвенном умысле виновный сознательно допускает наступление общественно опасных последствий, т.е. одобрительно относится к ним, то при легкомыслии отсутствует не только желание, но и сознательное допущение этих последствий, и, наоборот, субъект стремится не допустить их наступления, относится к ним отрицательно.

      В. Г. Макашвили  считал, что  в основании  косвенного умысла  и самонадеянности (по  УК РФ  1996 г. —  легкомыслие) лежат различные свойства  личности.  «Общественная опасность  лица,  действующего  с эвентуальным  умыслом, —  писал   он, —  коренится в   антисоциальном эгоизме,  а   общественная   опасность  преступной   самонадеянности сводится к недопустимому легкомыслию и опрометчивости».

      Примером  преступления с косвенным умыслом  может служить дело Авдеева, который был осужден по ч. 1 ст. 218 и п. «д» и «з» ст. 102 Уголовного кодекса РСФСР 1960 года. Он изготовил из приобретенных ранее взрывчатого вещества и электродетонатора взрывное устройство и установил его у входа на свой земельный участок. При попытке группы подростков проникнуть на участок устройство сработало, и взрывом трое из них (Зеленов, Майер и Грошев) были убиты. В кассационных жалобах осужденный и его адвокат просили переквалифицировать действия Авдеева на статью 106 Уголовного кодекса, считая данное преступление неосторожным. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 28 апреля 1992 г. приговор оставила без изменения, указав следующее. За год до преступления в 1990 г. Авдеев уже изготовил и использовал аналогичное взрывное устройство, следовательно, имел опыт обращения со взрывчатыми веществами. Незадолго до повторной установки взрывчатого устройства он высказывал в разговоре со свидетелями намерение напугать лиц, желающих проникнуть на его участок, «более серьезно», чем это сделал в первый раз. Эти обстоятельства, как установила Судебная коллегия, свидетельствуют о том, что Авдеев «сознавал общественную опасность своих действий, предвидел их общественно опасные последствия и сознательно допускал наступление этих последствий».¹

      При преступном легкомыслии в отличие от косвенного умысла сознание и воля не безграничны к возможным отрицательным последствиям своего деяния, а направлены на их предотвращение. Закон характеризует волевое содержание легкомыслия не только как надежду, а именно как расчет на предотвращение общественно опасных последствий, имеющий под собой вполне реальные, хотя и недостаточные основания. Совершая преступление с преступным легкомыслием субъект, предвидя в весьма абстрактной форме возможность наступления общественно опасных последствий, не проявляет безразличия, не рассчитывает на  

'Бюллетень Верховного  Суда РФ. 1993. № 5. С. 7.

случайность, на «авось», которые якобы смогут, по его мнению, противодействовать преступному результату, а надеется на объективные обстоятельства, на действия других лиц, механизмы, предохранительные устройства, на силы природы, значение которых он оценивает неправильно, вследствие чего и расчет на предотвращение преступного результата оказывается неосновательным, самонадеянным, не имеющим достаточных к тому оснований. Обстоятельства, на которые рассчитывает субъект при преступном легкомыслии несмотря на все их разнообразие можно сгруппировать следующим образом: 1) относящиеся к личности самого виновного (сила, ловкость, знание, умение, опыт, мастерство и так далее); 2) относящиеся к обстановке, в которой совершается преступление (ночное время, отсутствие людей и так далее); 3) относящиеся к действию других лиц (расчет на то, что другие затушат костер в лесу); 4) расчет на силы природы, на механизмы и так далее.

     Иллюстрацией  легкомысленности может служить дело Ш., который был осужден за умышленное убийство подростка при следующих обстоятельствах. В целях предупреждения кражи рыбы из мереж он сделал сигнализацию, для чего к мосткам, с которых мережи ставились в реку, провел из своего дома провода и подключил их к электросети напряжением 220 В, а в доме установил звонок. При попытке разъединить провода от сигнализации с целью кражи мереж ночью несовершеннолетний похититель был убит электротоком. Ш. предвидел возможность наступления тяжких последствий и с целью их предотвращения оповестил односельчан о существовании сигнализации под значительным напряжением и просил соседей не допускать детей к этому месту, а также показывал сигнализацию пастухам. Кроме того, он принял целый ряд технических мер по предупреждению случайного поражения электротоком, к тому же подключал сигнализацию к электросети лишь в ночное время и только тогда, когда он сам находился дома. Поэтому в постановлении по этому делу Пленум Верховного Суда СССР с полным основанием указал, что «в данном случае Ш. проявил преступную самонадеянность, поскольку он знал об опасности, которую представляет для человека электроток напряжением 220 В, но легкомысленно надеялся на предотвращение тяжких последствий. При этом он рассчитывал не на случайность, а на такие объективные факторы, которые, по его мнению, исключали возможность наступления тяжких последствий». При такой ситуации содеянное Ш. содержит состав не умышленного, а неосторожного убийства.¹

     Расчет, хотя и необоснованный, самонадеянный, на конкретные факторы, способные, по мнению виновного, предотвратить наступление общественно опасных последствий, существенно отличает преступное легкомыслие от косвенного умысла, при котором такой расчет отсутствует, хотя и возможна ни на чем не основанная надежда, что вредные последствия не наступят.

     Ситуации, связанные  с   легкомыслием,  довольно  типичны   для дорожно-транспортных происшествий,  влекущих ответственность по  ст. 264 УК РФ. Вина  правонарушителя часто характеризуется тем, что он, предвидя рискованный характер  своих действий (например,  превышение скорости) и  понимая,  что они  могут  создать аварийную  обстановку (предвидит возможность наступления общественно опасных последствий), самонадеянно рассчитывает  на то,  что его  опыт, хорошее  состояние машины, надежное  здоровье  позволят ему  избежать аварии,  которая, однако, происходит. Легкомыслие в  данном случае могло проявиться  в том, что водитель не  учел метеорологического фактора или  изменения условий (например, появление оледенения трассы, листопад).

     Следует сказать пару слов и о сравнении  легкомыслия с небрежностью. Поскольку преступное легкомыслие, как правило, связано с сознательным нарушением определенных правил предосторожности, установленных для предотвращения вреда, осознанность поведения делает этот вид неосторожной вины более опасным по сравнению с небрежностью. Действующее по легкомыслию лицо всегда осознает отрицательное значение возможных последствий для общества и именно поэтому стремится к их предотвращению. Следовательно, при преступном легкомыслии виновный всегда осознает потенциальную общественную опасность от совершенного им деяния. А о небрежности более подробно я попытаюсь рассказать в следующей главе.

'Бюллетень  Верховного Суда СССР. 1969. № 1. С. 24.

     3. ПРЕСТУПНАЯ НЕБРЕЖНОСТЬ. КРИТЕРИИ ПРЕСТУПНОЙ НЕБРЕЖНОСТИ, ОТЛИЧИЕ ОТ НЕВИНОВНОГО ПРИЧИНЕНИЯ ВРЕДА (КАЗУСА) 
 

     Преступление  признается совершенным по небрежности, если лицо, его совершившее, не предвидело возможности наступления общественно  опасных последствий, хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло их предвидеть (ч. 3 ст. 26 УК).

     Вот какова позиция Н. С. Таганцева:  «Основа наказуемости случаев этого рода лежит в неисполнении обязанности действовать осторожно, в недостатке правомерной воли: виновный мог предвидеть, что из  его действия  произойдет вред  правоохраняемому интересу, но не оказал надлежащей заботливости, вред произошел, а поэтому он и  отвечает за него в уголовном порядке... Наказывая неосторожность, государство осуществляет общие задачи наказания: с одной стороны, побуждая  наказываемого быть более внимательным  к своим действиям и их возможным результатам, а с другой  -  укрепляя в общественном сознании идею о необходимости быть внимательным и об опасности непредусмотрительности, и, наконец, успокаивает общественное сознание, взволнованное проявлением легкомыслия, самомнения, нерешительности,  повлекших  десятки, а  иногда и сотни жертв».¹

     Обоснование вины   при    небрежности   связано   с    большими трудностями, вызываемыми,  в частности, по мнению некоторых ученых, тем, что у лица нет ни воли, направленной на  осуществление общественно  опасного последствия,  ни  даже представления  о  связи своего поступка  с наступлением конкретного  последствия. 

     Волевой момент преступной небрежности включает объективный критерий (лицо должно было предвидеть  последствия) и субъективный (могло их  предвидеть). Их установление  является важнейшей задачей следователя, расследующего неосторожное преступление. 

¹Таганцев Н. С. Русское уголовное право: Лекции. Часть общая. Т.I. М., 1994

     Установление объективного критерия обычно не вызывает серьезных затруднений. Лицо  должно  предвидеть последствия  в силу своего служебного положения, профессиональных обязанностей (шофер, работник спасательной станции  на детском пляже,  воспитатель детского  сада, дежурный энергоблока    и    т. п.) или  требований общей предусмотрительности (вовлечение  человека, не  умеющего плавать, в купание в неизвестном водоеме).

      Таким образом, объективный критерий небрежности носит нормативный характер. В него входят требования,  предъявляемые к лицу, зафиксированные в законе,  подзаконных актах, правилах, определяющих его функциональные обязанности.  В быту обязанность предвидеть  те или иные последствия своих действий  вытекает  из общепринятых правил жизненной предосторожности.

     Например, президиум Верховного Суда Республики Татарстан 9 января 1997 года отменил приговор Зеленодольского городского суда от 20 июня 1996 года в отношении Ефимова, осужденного по части 1 статьи 171 и статьи 172 Уголовного кодекса РСФСР, и дело прекратил за отсутствием в действиях Ефимова состава преступлений.

      Он  был признан виновным в превышении служебных полномочий и халатности. Ефимов, являясь должностным лицом государственной лесной охраны, в нарушение требований закона разрешил спилить деревья во вверенном ему обходе лесничестве, в связи с чем лесному хозяйству района был причинен существенный вред. Кроме того, Ефимов без уважительных причин не выходил на работу с 21 декабря 1995 года по 9 января 1996 года, вследствие чего во вверенном ему под охрану обходе лесничестве была произведена незаконная порубка леса на 49637304 рубля.

      Отменяя приговор, президиум пришел к выводу о том, что Ефимов, работавший лесником, не является субъектом преступления, поскольку он не наделен по закону ни организационно-распорядительными, ни административно-хозяйственными функциями. Вместе с тем, принимая такое решение со ссылкой на статью 170 Уголовного кодекса РСФСР, президиум оставил   без   внимания   имеющийся   в   материалах   дела   документ   —

«Должностные  обязанности лесника», согласно которому ему предоставлено право проверять документы на право порубки леса, принимать меры к предотвращению незаконной порубки леса, составлять протоколы (акты) о самовольных порубках леса и других лесонарушениях, задерживать лиц, виновных в возникновении лесных пожаров, и доставлять их соответствующим органам власти, то есть выполнять функции представителя власти.¹

      Однако наличие само по себе такой обязанности еще не является достаточным основанием для признания лица виновным. При наличии обязанности предвидеть последствия (объективный критерий неизбежности) необходимо еще установить, что лицо имело реальную возможность в данном конкретном случае предвидеть наступление общественно опасных последствий (субъективный критерий), но эту возможность не реализовало и последствий не избежало.

   В законе субъективный критерий небрежности выражен словосочетанием: «могло предвидеть», что означает персональную способность конкретного лица в той или иной обстановке, при наличии у него необходимых личных качеств (профессионального и жизненного опыта, компетентности, уровня развития и образования, состояния здоровья, его физических данных, степени восприимчивости и т.д.), позволяющих правильно воспринимать вытекающую из ситуации совершения деяния информацию и сделать обоснованные выводы (правильные оценки), предвидеть возможность наступления общественно опасных последствий. Это означает, что возможность предвидения последствия определяется, во-первых, особенностями ситуации, в которой совершается деяние, а во-вторых, индивидуальными качествами виновного. Ситуация не должна быть чрезмерно сложной, чтобы задача предвидеть последствия была в принципе разрешимой. Этот критерий при определении наличия преступной небрежности    имеет    преобладающее    значение,    так    как    преступная небрежность может иметь место только в пределах возможного предвидения общественно опасных последствий. Наличие этих двух предпосылок делает для виновного реально возможным предвидение общественно опасных последствий.