Все о сделках

Из того, что для реальных сделок достижения соглашения (волеизъявления) недостаточно, некоторые ученые делают вывод, в соответствии с которым употребленный в ст.153 ГК РФ термин действие подлежит расширительному толкованию применительно «к тем сделкам, где бы «действия» охватывали и волеизъявление, и иное юридическое действие, например, передачу имущества, без чего сделка не может быть совершенной»[1]. В принципе, с этим можно согласиться, хотя ГК РФ и не раскрывает понятие действия. Гораздо более нуждается в толковании (а возможно, и в уточнении) норма п.3 ст.154 ГК РФ, в силу которой «для заключения договора необходимо выражение согласованной воли двух сторон (двусторонняя сделка) либо трех и более сторон (многосторонняя сделка)». Поскольку редакция этой нормы не содержит упоминаний о том, что для заключения договора может быть необходимо еще кое-что (помимо согласованной воли), то по сути нормы о реальных сделках противоречат названому положению ГК РФ.

Отметим еще одну неточность, теперь доктринальную. Абсолютно все ученые говорят о реальных и консенсуальных сделках. Между тем очевидно, что классификация по данному критерию значима только применительно к договорам - для односторонних сделок нет смысла говорить о реальности или консенсуальности, так как односторонняя сделка не предполагает совпадающих волеизъявлений.

С вопросом о causa сделки наиболее тесно связана классификация сделок на каузальные и абстрактные. Критерием такой классификации может быть названо наличие (отсутствие) связи между правовым основанием и действительностью сделки (т.е. ее существованием). Большинство сделок в гражданском праве - каузальные (от лат. causa - основание), поэтому порок в правовом основании может повлечь за собой недействительность сделки. Кроме того, надо отметить, что каузальная сделка позволяет судить о ее правовом основании. Отсюда следует важный практический вывод о том, что недействительной является сделка купли-продажи вещи, совершенная несобственником этой вещи без специальных полномочий, поскольку в данном случае не может быть достигнута правовая цель- переход права собственности. Недостижимость этой цели вытекает на отсутствии в системе оснований приобретения права собственности такого основания, как добросовестность владения. Из вышесказанного можно сделать вывод, реализация которого ставит в абсолютно незащищенное положение добросовестного приобретателя и делает практически бессмысленными положения ГК РФ о виндикации (и особенно об ее ограничении). Вывод этот состоит в том, что при невозможности виндикации вещи (в частности, у добросовестного возмездного приобретателя) она все равно у него истребуется в результате признания недействительными всех сделок по передаче этой вещи (так как право собственности не перешло и не могло перейти в отсутствие воли на это собственника). Такая позиция высказывается, в частности, В.В. Витрянским. По такому пути идет и практика, что влечет за собой полную незащищенность добросовестного приобретателя движимой вещи (применительно к недвижимости механизмы защиты существуют в той степени, в какой они могут быть созданы системой регистрации прав и их перехода). Поскольку и невозможно, и нецелесообразно создавать систему регистрации движимого имущества (как невозможно и иным способом в большинстве случаев доказать право собственности на движимую вещь), добросовестный покупатель считает, что он приобрел вещь у собственника, следовательно, сам стал ее собственником. Механизмов, позволяющих защитить такого субъекта, у которого вещь впоследствии истребуется (так как все сделки по ее передаче признаются недействительными), не существует. В связи с этим вызывает одобрение позиция ученых, стремящихся создать такие механизмы. Например, предлагается внести в ГК РФ изменения, в соответствии с которыми добросовестность приобретения вещи будет являться одним из способов приобретения (и соответственно - прекращения) права собственности.

Многие критикуют сложившуюся практику применения последствий недействительности в случаях передачи имущества несобственником добросовестному приобретателю. Такова позиция ученых кафедры гражданского права юридического факультета СПбГУ (подробно она освещается в работе Н.Д. Шестаковой)[1].

Тем не менее при существующем законодательном регулировании применить выводы ученых на практике крайне затруднительно (какими бы теоретически обоснованными они ни казались), поскольку causa при указанных обстоятельствах недостижима. Действительность каузальных сделок зависит от правового основания в этом заключается связь между ними.

Абстрактными (от лат. abstrahere - отделять) являются сделки, в которых связь между правовым основанием и действительностью никакого значения не имеет (юридически эта связь отсутствует). Между тем правовое основание, безусловно, есть (если нет правового основания, нет и сделки). Таким образом, если перед нами абстрактная сделка, то она будет действительной независимо от выявления порока в правовом основании либо от обнаружения его отсутствия. В качестве примера абстрактной сделки обычно приводят вексель (как отмечалось, абстрактных сделок в гражданском праве немного). Представляется необходимым уточнить: «абстрактный характер носит вексель, предъявленный к платежу не первоначальным держателем»[2]. То есть, если вексель не передавался, он является каузальной сделкой (сточки зрения вексельного права это положение не бесспорно).

Совершение абстрактной сделки с соблюдением всех предъявляемых законом условий означает ее действительность, что безусловно способствует повышению привлекательности таких сделок для гражданского оборота. Так, платежа по векселю имеет право требовать любой управомоченный векселедержатель, даже если будет доказано отсутствие оснований выдачи векселя - добросовестный приобретатель векселя становится полным обладателем выраженных в нем прав (примечательно, что права перейдут (или возникнут) независимо от добросовестности предыдущего владельца). На этом основано участие векселя в обороте (в данном случае добросовестные векселедержатели ничем не рискуют, даже если первый векселедержатель был недобросовестным); именно поэтому, как отмечалось, сомнителен абстрактный характер векселя, передача которого не осуществлялась. Абстрактной сделкой является и банковская гарантия - односторонняя сделка, в силу которой кредитная организация обеспечивает исполнение обязательства должника (принципала) перед кредитором (бенефициаром) путем обещания предоставить определенную денежную сумму по требованию принципала. Кроме того, как пример абстрактной сделки иногда приводят внешнеторговый коносамент, периодические расчеты по сальдо. Абстрактность товарораспорядительных ценных бумаг представляется спорной (лишен ли заинтересованный субъект права доказать, что оснований для выдачи товарораспорядительной ценной бумаги (передачи груза) не было. Отрицательный ответ приведет к выводу о возможности требовать выдачи груза (передачи которого не было) - и именно груза, а не какой-либо компенсации, ибо в этом состоит имущественное право, предоставленное данной бумагой). Абстрактный характер расчетов по сальдо (если их вообще можно назвать сделками) тоже вызывает определенные сомнения, так как сущность и структура таких расчетов допускает осуществление перерасчета сальдо в случае неправомерности одного из осуществленных платежей, сальдо по которому учитывается.

Как видно, абстрактные сделки подчас привлекательнее, чем каузальные, - их действительность может быть поставлена под сомнение гораздо меньшим числом обстоятельств. В связи с этим возникает вопрос: какие сделки считать абстрактными, какие – каузальными. Высказывается мнение, в соответствии с которым «для действительности абстрактных сделок обязательно указание на их абстрактный характер в законе»[1]. Эта мысль нуждается в уточнении, так как закон не употребляет названных терминов (они являются доктринальными). Указание в законе на абстрактный характер сделки осуществляется путем указания на последствия отпадения правового основания сделки либо на условия признания ее недействительной. Так, независимость банковской гарантии от основного обязательства (о чем сказано в ст.370 ГК РФ) определяется правилами п.2 ст.376, в соответствии с которыми гарант обязан исполнить обязательство по гарантии, даже если основное обязательство, обеспеченное банковской гарантией, недействительно либо прекратилось по любым основаниям, в том числе надлежащим исполнением. Гарант обязан осуществить платеж, получив второе требование бенефициара в ответ на сообщение об отпадении оснований платежа (это правило ч.2 п.2 ст.376 можно трактовать как льготу, предоставленную российским законом, поскольку в мировой практике гарант обязан платить по первому требованию бенефициара, независимо от отпадения правовых оснований). Абстрактность банковской гарантии в российском праве несколько ослаблена. Тенденция к ее ослаблению (т.е. к усилению каузальности) прослеживается в судебной практике, которая нередко исходит из того, что предъявление бенефициаром требования о платеже к гаранту при наличии обстоятельств, указанных в п.2 ст.376, является злоупотреблением правом. А поскольку в соответствии с п.2 ст.10 ГК РФ при наличии злоупотребления суд может отказать в защите права, то требования бенефициара, основанные на ч.2 п.2 ст.376, не подлежат удовлетворению. Представляется, что подобная практика противоречит сущности банковской гарантии как абстрактной сделки; ее продолжение приведет к тому, что положение ст.370 ГК РФ о том, что обязательство гаранта перед бенефициаром не зависит от основного обязательства, станет чисто декларативным, лишенным реального содержания.

В литературе нередко выделяют особую категорию сделок, для которых определяющим является лично-доверительный элемент. Это сделки фидуциарные (от лат. fiducia - доверие). Думается, такие сделки могут быть отнесены к особой категории каузальных, ведь их существование определяется характером правовой связи, т.е. помимо основного (обычного) элемента правовой связи появляется дополнительный (лично-доверительный) элемент, изменения в котором дают основание изменить основную связь. Проявляется это в том, что утрата доверия одной стороны фидуциарной сделки к другой дает право одностороннего отказа от сделки[1].

Представляется, что условной сделкой может быть как договор, так и односторонняя сделка, хотя последние гораздо менее характерны и распространены. Обратим внимание на то, что конструкция ст.157 ГК РФ, которая посвящена сделкам, совершенным под условием, не предполагает совершения односторонних условных сделок, поскольку определяет условные сделки так: «Сделка считается совершенной под отлагательным условием, если стороны поставили возникновение прав и обязанностей в зависимость от обстоятельства, относительно которого неизвестно, наступит оно или не наступит». Поскольку в тексте статьи речь идет о сторонах, можно сделать вывод: в Гражданском кодексе под условными сделками понимаются только договоры.

Условные сделки подразделяются на две группы в зависимости от характера условия: с отлагательным и отменительным условиями. О самом условии можно сказать, что это должно быть такое обстоятельство, возникновение которого неочевидно и необязательно (при этом оно может зависеть как от стихийных, природных явлений, так и от действий субъектов).

По названному критерию условные сделки отличаются от срочных, точнее, от такой разновидности последних, как срочные сделки с особым указанием на срок в виде обстоятельства, которое неизбежно наступит (будь то начало навигации или возвращение человека из командировки). Именно с условными сделками связаны два специальных правила, установленных для ситуации, когда определенный субъект пытается вызвать наступление обстоятельства-условия или, наоборот, каким-то образом воспрепятствовать этому. Пункт 3 ст.157 ГК РФ устанавливает, что если наступлению условия недобросовестно воспрепятствовала сторона, которой наступление условий невыгодно, то условие признается наступившим; если наступлению условия недобросовестно содействовала сторона, которой наступление условия выгодно, то условие признается не наступившим. Как видно, интересы другой (добросовестной) стороны законом не учитываются.

Приведём следующую ситуацию. Два субъекта (Иванов и Степанов) заключили договор аренды склада, принадлежащего Степанову, с условием, что договор вступит в силу, если по каким бы то ни было причинам прекратится действующий договор аренды между арендатором (Ивановым) и другим арендодателем (Зайцевым). Степанов осуществил поджог арендуемого Ивановым склада и тем самым недобросовестно способствовал наступлению условия. Следует ли считать условие не наступившим? При буквальном толковании закона (соответствующие нормы сформулированы императивно) следует только положительный ответ, хотя, как видно, в данной ситуации это невыгодно добросовестной стороне.

Кроме того, из текста норм закона неясно, как поступать, если Степанов осуществил лишь попытку поджога. Считать условие не наступившим либо считать попытку не имеющей гражданско-правового значения. Из буквального толкования п.3 ст.157 ГК РФ следует, что для наступления указанных последствий попытки заинтересованного лица воспрепятствовать или посодействовать наступлению известного обстоятельства достаточно. Вовсе не обязательно, чтобы эта попытка увенчалась успехом (отмечу, что некоторые ученые придерживаются иного мнения - так, в упомянутом учебнике гражданского права под редакцией А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого говорится, что «искусственно вызванное событие считается ненаступившим, а предотвращенное – наступившим» - такая формулировка не предполагает учет ни к чему ни приведших попыток). Правомерен вопрос: с какого момента возникнут (либо будут прекращены) правоотношения, если заинтересованное лицо предпримет неудачную попытку повлиять на условие. По всей видимости, таким моментом должен считаться день, когда была предпринята соответствующая попытка. Возможно и другое мнение: считать, что попытка ничего не изменила, и подождать наступления условия естественным путем. Третий вариант - предоставить решение данного вопроса (об оценке попытки) добросовестной стороне, исходя из ее интересов. Так же необходимо решать вопрос оценки и осуществленного действия. Формулировка п.3 ст.157 не отвечает еще на два очень важных практических вопроса. Что означает недобросовестность. Как следует расценивать действия не стороны, а третьего лица в интересах стороны, заинтересованной в наступлении либо не наступлении условия.

Отвечая на первый вопрос, уточним его: считать ли недобросовестными действия, не соответствующие только закону либо также и нормам морали. Рассмотрим пример, приведенный в учебнике под редакцией А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого: гражданин заключает договор купли-продажи жилого дома, становится его собственником при условии, что в течение трех месяцев продавец сможет найти работу в другом городе. Используя свои возможности, покупатель помог продавцу найти работу. Поскольку «влияние осуществлялось правомерными добросовестными действиями», заинтересованность покупателя на наступление события не влияет, поэтому событие считается наступившим без каких-либо ограничений. Следует ли из представленной позиции отождествление добросовестности и правомерности. А если бы покупатель договорился со своим знакомым в другом городе о том, что работа продавцу будет предоставлена временно (для вида), пока не оформлены все документы. Некоторые полагают, что недобросовестность следует понимать как нарушение норм права или морали. Такое мнение кажется предпочтительным, хотя и способным породить не менее серьезные практические проблемы.

С последним примером определенным образом связан ответ на второй поставленный нами вопрос. Представляется, что в данном случае необходимо применить расширительное толкование (что, конечно, само по себе не бесспорно), в соответствии с которым в названных ситуациях также будут применяться правила п.3 ст.157 ГК РФ. Буквальное толкование этих правил привело бы нас к невозможности как-то защитить интересы стороны в тех случаях, когда третье лицо действовало бы недобросовестно в интересах другой стороны, поскольку считать подобные действия поручением нельзя (формальная причина - отсутствие доверенности; сущностная причина - предметом договора поручения могут быть только юридические действия).

Еще один вопрос, связанный с условными сделками, состоит в определении режима взаимосвязи между субъектами с момента заключения сделки с отлагательным условием. Что касается сделки с условием отменительным, тут все понятно: с момента ее заключения у сторон возникают права и обязанности, которые прекращаются по наступлении указанного в качестве условия обстоятельства. Возникают ли правоотношения с момента заключения сделки с отлагательным условием или с момента наступления условия. В литературе высказывается мнение, в соответствии с которым «с момента заключения сделки под отлагательным условием стороны состоят в правовой связи, и с этого момента не допускается произвольное отступление от соглашения и совершение условно обязанным лицом действий, создающих невозможность наступления условия»[1]. Так ли это. Дав положительный ответ, мы признаем, что сделки еще нет (она не вступила в силу), а права и обязанности у субъектов уже возникли. На основании чего. Основанием может быть только достигнутое соглашение о том, что сделка вступила в силу при наступлении определенного обстоятельства. Таким образом, мы придем к заключению, что правоотношения возникли на основании юридических действий, не являющихся сделками, т.е. что юридическими действиями являются не только сделки, административные акты, судебные решения, но и нечто другое, обозначаемое как «иные юридические действия». Такая позиция представляется весьма возможной и интересной, хотя и с некоторыми оговорками.