Судебное представительство

Адвокатской деятельностью  является квалифицированная юридическая  помощь, оказываемая на профессиональной основе лицами, получившими статус адвоката в порядке, установленном  законом, физическим и юридическим  лицам (далее – доверители) в целях  защиты их прав, свобод и интересов, а также обеспечения доступа  к правосудию.

Для допуска адвоката-представителя  к участию в гражданском судопроизводстве его полномочия должны быть надлежащим образом оформлены. Согласно части 5 ст. 53 ГПК РФ, право адвоката на выступление в суде в качестве представителя удостоверяется ордером, выданным соответствующим адвокатским образованием. Форма ордера утверждается федеральным органом юстиции (п. 2 ст. 6 Федерального закона от 31 мая 2002 г. «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»).[51] В настоящее время действует форма ордера, утвержденная Министерством юстиции РФ. Ордер должен быть подписан руководителем адвокатского образования (его филиала), в том числе управляющим партнером адвокатского бюро.

Для совершения так называемых распорядительных действий (действий по распоряжению предусмотренными законом  процессуальными средствами защиты, в частности иском) адвокат-представитель  должен иметь доверенность с указанием  в ней на соответствующие специальные  полномочия. Доверенности, выдаваемые адвокату гражданами, могут быть удостоверены в нотариальном порядке (что чаще всего и имеет место) либо организациями, администрацией некоторых учреждений и должностными лицами, названными в ч. 2 ст. 53 ГПК РФ (применительно к представительству, осуществляемому адвокатами, например, администрацией стационарного лечебного учреждения, в котором доверитель находится на излечении, начальником соответствующего места лишения свободы, если лицо находится в таком учреждении).

Доверенность от имени  организации выдается за подписью ее руководителя или иного уполномоченного  на это ее учредительными документами  лица, скрепленной печатью этой организации (ч. З ст. 53 ГПК РФ).

На практике судьи иногда требуют от адвокатов представления  доверенности на ведение дела в суде общей юрисдикции (Приложение 3). Это  имеет место, в частности, тогда, когда представляемое лицо не участвует  в судебном разбирательстве и  его полностью заменяет адвокат, выступающий в качестве представителя  данного лица. При этом судьи ссылаются  на то, что им неизвестно действительное отношение к делу участвующего в  нем лица (поддерживает ли истец заявленное им ранее требование, продолжает ли ответчик возражать против иска и т.п.). Однако такая практика расходится с законом, в соответствии с которым для вступления в процесс адвокату достаточно представления ордера. Что же касается опасений, что адвокат, предъявивший суду ордер, будет вести дело при отсутствии желания доверителя продолжать судебную тяжбу, то едва ли они оправданы. Так, например, если истец после заключения с адвокатом соглашения о ведении последним дела в суде по той или иной причине потеряет интерес к делу, то он расторгнет соглашение с адвокатом и на законных основаниях потребует возврата неотработанной адвокатом части ранее уплаченного гонорара, что при нормальном развитии событий и будет сделано. После же возврата этой части гонорара адвокат не будет заинтересован в дальнейшем участии в данном процессе. Если он не возвратит доверителю соответствующую часть гонорара, и будет продолжать вести дело в суде, как бы отрабатывая по собственной инициативе ранее уплаченные доверителем деньги, то доверитель в любой момент может обратиться в суд с заявлением об отказе от иска и производство по делу будет прекращено (Приложение 4).

В отдельных субъектах  Российской Федерации, в частности, в г. Москве, укоренилась практика, в соответствии с которой судьи во всех случаях требуют от адвокатов, выступающих в качестве представителей по гражданским делам в судах общей юрисдикции, представления нотариально удостоверенных доверенностей, в том числе и тогда, когда адвокат участвует в судебном заседании совместно со своим доверителем. Иногда даже для ознакомления адвоката с материалами гражданского дела от него требуют представления нотариальной доверенности. Подобная практика явно противоречит закону и лишь осложняет работу адвокатов по оказанию юридической помощи гражданам и организациям.

В некоторых случаях адвокаты также по собственной инициативе представляют вместо ордера доверенность на ведение дела в суде. Однако такое  оформление полномочий адвоката-представителя  является нецелесообразным по ряду причин. Во-первых, его не требует закон, а значит оно влечет излишние затраты  сил и средств. Во-вторых, при данном оформлении полномочий адвокат оказывается  приравненным к частнопрактикующим юристам, что не соответствует его  статусу лица, осуществляющего публично-правовую функцию. В-третьих, в уполномочивающих представителя документах оказываются  отсутствующими сведения о наличии  у лица, выступающего в качестве представителя, статуса адвоката вообще (например, при нотариальном удостоверении  доверенности) либо об адвокатском  образовании, в котором он работает, что может оказаться необходимым знать суду, в частности, если представитель не является в судебное заседание по неизвестной либо не являющейся уважительной причине. В такой ситуации судьям приходится дополнительно выяснять через аппарат адвокатской палаты соответствующего субъекта РФ, является ли данное лицо членом этой адвокатской палаты, и в каком именно адвокатском образовании оно работает. При этом, поскольку в соответствии с действующим законодательством территория деятельности адвоката в пределах Российской Федерации не ограничена, может оказаться, что адвокат, уполномоченный на ведение конкретного гражданского дела в суде, вообще не является членом адвокатской палаты субъекта РФ, на часть или на всю территорию которого распространяется юрисдикция суда, в производстве которого находится дело, и сведения о месте его работы суду представлены не будут. Иногда нотариусы указывают в оформляемых ими доверенностях наличие у представителя статуса адвоката и адвокатское образование, в котором он осуществляет свою деятельность, но такая нотариальная практика не является общепринятой и устойчивой.

Отдельными процессуалистами высказывается мнение, что ордерная процедура оформления полномочий адвоката устарела и предлагается в качестве документа, подтверждающего объем  полномочий представителя, доверенность, как наиболее полно отвечающая интересам  представляемого и соответствующая  принципам состязательности и диспозитивности  в гражданском процессе. При этом делается ссылка на возможность использования  ордера адвокатом недобросовестно, вопреки интересам доверителя, тем  более что ордер оформляется  самим адвокатом и чаще всего  в отсутствие представляемого.[52]

По поводу приведенного довода стоит заметить, что и в случаях  оформления полномочий адвоката нотариально  или иным образом удостоверенной доверенностью их недобросовестное, нарушающее интересы доверителя использование  адвокатом в процессе отнюдь не исключается. В практике неоднократно встречались  случаи обращения доверителей с  жалобами на распорядительные процессуальные действия, совершенные адвокатами по гражданским делам в пределах тех полномочий, которые были оговорены  в выданных им нотариально удостоверенных доверенностях. Так, гражданка, являвшаяся истцом в деле и проживавшая на территории Украины, обратилась в адвокатскую  палату с жалобой на действия адвоката Б., который, ведя в суде в ее отсутствие дело о взыскании в ее пользу крупной  денежной суммы и воспользовавшись наличием у него нотариальной доверенности, уполномочивающий его на совершение распорядительных действий, отказался  от иска. При этом адвокат был  обвинен в сговоре с противоположной стороной. При рассмотрении в отношении данного адвоката дисциплинарного дела на заседании квалификационной комиссии факт такого сговора не подтвердился, однако было установлено, что адвокат не информировал свою доверительницу надлежащим образом о фактическом положении и юридических перспективах ее дела и отказался от заявленного ею требования без согласования с нею. На основании заключения квалификационной комиссии советом адвокатской палаты к адвокату Б. была применена мера дисциплинарного взыскания за нарушение им норм Кодекса профессиональной этики адвоката. Аналогичные случаи имели место и при признании иска адвокатом, выступавшим в суде в качестве представителя ответчика и уполномоченным на совершение этого действия доверенностью, удостоверенной нотариусом. Таким образом, оформление полномочий адвоката с помощью доверенности, в том числе и нотариальной, отнюдь не является «панацеей» от его недобросовестных или неправомерных действий в отношении доверителя.[53]

Что же касается недобросовестного, вопреки интересам представляемого  использования адвокатом не отдельных  полномочий, а ордера в целом, т.е. ведения дела в суде адвокатом  вообще без согласия на то участвующего в деле лица, то, если не иметь в  виду криминальные случаи, которые, в  принципе, возможны при любом порядке  оформления полномочий адвоката, то оно  весьма маловероятно по следующим причинам. Во-первых, при отсутствии соглашения с доверителем такая деятельность окажется неоплачиваемой, а следовательно, невыгодной для адвоката с материальной стороны, во-вторых, столь явное нарушение  закона в случае подачи жалобы лицом, от чьего имени осуществлялось лжепредставительство, может повлечь для адвоката в последующем самые серьезные последствия, вплоть до прекращения его статуса.

В то же время, необходимо иметь  в виду, что предлагаемое обязательное оформление полномочий адвоката-представителя  в гражданском процессе доверенностью  приведет к дополнительным затратам времени и средств гражданами, обращающимися за помощью адвокатов, которые потребуются им для оформления нотариально удостоверенных доверенностей, а в ряде случаев и к значительному  увеличению сроков начала оказания такой  помощи (например, при проживании клиента  в сельской местности, другом районе, городе, субъекте Российской Федерации, государстве, с чем нередко приходится сталкиваться адвокатам), чем могут  быть существенно нарушены интересы доверителей. Таким образом, нововведение, о котором идет речь, несомненно, пойдет в большей мере во вред рядовым  гражданам, чем на пользу им, хотя теоретически оно может показаться правильным.

На первый взгляд, несколько  странным является порядок, при котором  ордер, выдаваемый таким адвокатским  образованием, как адвокатский кабинет, подписывает сам адвокат, которым  должно выполняться поручение доверителя. На страницах юридической печати было высказано мнение, о юридической  бессмысленности такого подтверждения  полномочий адвоката.[54] Однако, по существу, ордер – всего лишь документ, формально подтверждающий принятие поручения адвокатом, поэтому закон и допускает подписание его самим адвокатом, учредившим адвокатский кабинет. Как справедливо отмечается некоторыми авторами, занимающимися проблемами адвокатуры, в большинстве стран мира (а может быть, везде, кроме бывшего СССР) адвокаты не знают, что такое ордер. Презумпция честности адвоката и возможная суровая ответственность за нарушение закона позволяют адвокату (лишь подтвердив, что он действительно является адвокатом) осуществлять достаточно широкие полномочия и лишь в необходимых случаях предъявлять письменную доверенность клиента. Ордера же представляют собой пережиток советского законодательства об адвокатуре, но тогда они были оправданы, поскольку соглашение с клиентом заключал заведующий юридической консультацией и потом распределял дела и по соглашению и по назначению среди адвокатов. Ордер подтверждал, кому поручено то или иное дело.

Высказываются, как представляется, и слишком либеральные взгляды  на оформление полномочий адвоката-представителя. Так, например, Р. Лисицин предлагает дополнить ст. 54 ГПК РФ положением о том, что перечисленные в ней дополнительные права представителя могут быть специально оговорены не только в доверенности, но и в ордере адвоката. Как полагает названный автор, это можно сделать путем перечисления указанных прав на обратной стороне ордера и удостоверения соответствующего волеизъявления доверителя его подписью, заверенной руководителем адвокатского образования. Реализация данного предложения, по мнению Р. Лисицина, упростит порядок принятия адвокатом поручения по гражданскому делу, а также будет способствовать единообразию процессуальной формы.[55] Однако подобное оформление специальных полномочий представителя едва ли приемлемо, поскольку, помимо того, что оно не вписывается в существующую форму ордера, утвержденную Министерством юстиции РФ в соответствии с п. 2 ст. 6 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», в таком случае излишне упрощается порядок оформления полномочий на совершение процессуальных действий, способных весьма существенно затронуть права представляемых лиц. В результате предлагаемое изменение порядка оформления полномочий адвоката-представителя на практике может привести к злоупотреблениям со стороны адвокатов.

В связи с развитием  технического прогресса заслуживает  внимания высказанное Р.А. Сидоровым мнение о возможности оформления полномочий представителя посредством электронных носителей. В частности, им предлагается в тех случаях, когда доверитель и представитель находятся на значительном расстоянии друг от друга (например, в Москве и Владивостоке), полномочия представителя оформлять доверенностью, переданной посредством электронной почты, позволяющей передавать сообщения в любое место земли за считанные минуты. Доверенность на представительство, как полагает Р.А. Сидоров, можно оформить в любой нотариальной конторе и при помощи компьютера доставить адресату. Единственный же вопрос, который здесь, по его утверждению, необходимо решить – подтверждение факта волеизъявления доверителя на уполномочие представителя: подпись доверителя.[56] Однако эта проблема, как указывает данный автор, в настоящее время уже урегулирована в Федеральном законе от 10 января 2002 г. Об электронной цифровой подписи. Согласно ст. 32 этого Закона, электронная цифровая подпись – реквизит электронного документа, предназначенный для защиты данного электронного документа от подделки, полученный в результате криптографического преобразования информации с использованием электронной цифровой подписи и позволяющей идентифицировать владельца сертификата ключа подписи, а также установить отсутствие искажения информации в электронном документе. Владельцем же сертификата ключа подписи является физическое лицо, на имя которого удостоверяющим центром выдан последний и которое владеет соответствующим закрытым ключом электронной цифровой подписи, позволяющим с помощью средств такой подписи создавать свою электронную цифровую подпись в электронных документах (подписывать электронные документы). Электронный документ с электронной цифровой подписью имеет юридическое значение при осуществлении отношении, указанных в сертификате ключа подписи (ст. 4 указанного Закона).[57]

Вместе с тем к сказанному Р.А. Сидоровым следует добавить, что при нотариальном удостоверении доверенности (а именно о нем и идет здесь речь) одного подписания соответствующего электронного документа доверителем будет недостаточно, поскольку еще на доверенности нотариусом совершается удостоверительная надпись и ставится печать нотариуса. Согласно же ст. 19 Федерального закона «Об электронной цифровой подписи» содержание документа на бумажном носителе, заверенного печатью и преобразованного в электронный документ, может заверяться электронной цифровой подписью уполномоченного лица в соответствии с нормативными правовыми актами или соглашением сторон. В указанных случаях электронная цифровая подпись в электронном документе, сертификат которой содержит необходимые при осуществлении данных отношений сведения о правомочиях его владельца, признается равнозначной собственноручной подписи лица в документе на бумажном носителе, заверенном печатью. В настоящее же время нормативными правовыми актами возможность использования нотариусами электронной цифровой подписи не предусмотрена. Что же касается также указанного в вышеназванном Федеральном законе соглашения сторон, то, очевидно, что здесь имеются в виду стороны электронной переписки. Таким образом, применительно к рассматриваемой ситуации, речь идет о нотариусе, удостоверившем доверенность, и суде, для использования в котором она предназначается. Между тем, на практике соглашения между ними по вопросу об использовании нотариусом электронной цифровой подписи при удостоверении доверенностей на ведение дел в суде или совершение отдельных процессуальных действий не заключаются и едва ли будут заключаться, поскольку, во-первых, это будет увеличивать нагрузку и создавать дополнительные проблемы для судов, во-вторых, такие соглашения реально возможны лишь между нотариусами и судами, находящимися в одной местности. Следовательно, пока не имеется законных оснований для использования нотариусами электронной цифровой подписи при оформлении судебных доверенностей. Для решения же этой проблемы необходимо внесение соответствующих дополнений как в Федеральный закон «Об электронной цифровой подписи», так и в Основы законодательства Российской Федерации о нотариате.