Тоталитаризм

             Теория и практика тоталитаризма

Теория Ханны  Арендт

Массовое распространение  теория тоталитаризма получила после  выхода в свет книги философа Ханны  Арендт «Истоки тоталитаризма» (1951 г.). Центром внимания стали масштабный террор и беспрецедентное насилие, связанные с Холокостом и ГУЛАГом. Основой режима Арендт считала официальную  идеологию, которая заявляла о своей  способности объяснить все аспекты  человеческой деятельности. По её мнению, идеология становилась связующим  звеном между отдельными людьми и  делала их беззащитными перед государством, в том числе, перед произволом диктатора.  Арендт полагала, что  хотя итальянский фашизм представлял  собой классический образец диктатуры, нацизм и сталинизм существенно  отличались от него. В этих странах  государство было полностью подчинено  контролю одной партии, представляющей либо нацию, либо пролетариат. Напротив, по мнению Арендт, фашизм Муссолини  ставил государство над партией. Арендт также подчёркивала роль пангерманизма  нацистского режима и панславизма  сталинского режима как частных  случаев «континентального империализма»  и свойственного ему расизма.  Схожих взглядов придерживались впоследствии и другие философы и историки, в частности, Эрнст Нольте, который рассматривал нацизм как зеркальное отражение большевизма. Большинство историков склоняется к точке зрения, что нацизм всё-таки был ближе к итальянскому фашизму, чем к сталинизму.

Теория Дж.Талмона

В 1952 г. Дж. Талмон ввёл термин «тоталитарная демократия» для  обозначения режима, основанного  на принуждении, в котором граждане, формально обладая избирательным  правом, на практике лишены возможности  оказывать влияние на процесс  принятия государственных решений.

Теория Карла  Фридриха

Карл Фридрих опубликовал  ряд работ по тоталитаризму, включая  «Тоталитарная диктатура и автократия» (1965 г., в соавторстве с Бжезинским) и «Развитие теории и практики тоталитарных режимов» (1969). В первой из них он сформулировал ряд признаков тоталитаризма, приведённые выше. Во второй он провёл анализ роли общественного согласия и мобилизации в поддержку режима. Согласно Фридриху, террор не исчез в СССР после смерти Сталина. Массовая поддержка режима по-прежнему обеспечивалась за счёт использования передовых технологий тайного сыска, пропаганды и манипуляции психикой. Центральным тезисом Фридриха является утверждение, что в тоталитарном СССР «страх и согласие стали сиамскими близнецами».                             Схожесть тоталитоидных теорий и тоталитарной практики в разных странах отмечалась еще на стадии их формирования, причем не только наблюдателями. Так, "любимец" партии большевиков Бухарин в 1923 г. на XII съезде РКП (б) сделал любопытное признание: "Характерным для методов фашистской борьбы являлось то, что они, больше чем какая бы то ни было партия, усвоили себе и применяют на практике опыт русской революции. Если их рассматривать с формальной точки зрения, то есть с точки зрения техники и их политических приемов, то это полное применение большевистской тактики и специально русского большевизма: в смысле быстрого собирания сил, энергичного действия очень крепко сколоченной военной организации, в смысле определенной системы бросания своих сил, "учраспредов", мобилизации и т.д. и беспощадного уничтожения противника, когда это нужно и когда это вызывается обстоятельствами".  Не менее показательна и быстрая мутация многих политиков и идеологов на закате коммунизма, особенно в России (но также и в других странах СНГ , в т.ч. и у нас в Украине). Они либо совершили прыжок от ортодоксального марксизма сталинского образца к национал-шовинизму откровенно фашистского толка, либо пытаются их синтезировать (коммунофашизм). Такой "синтез" особенно очевиден, если сравнивать экономические программы неокоммунистов и национал-шовинистов: их "государственнические" подходы практически идентичны. Не стоит думать, что базовые, принципиальные установки и убеждения указанных деятелей на самом деле радикально изменились: "матрица" была одна, сменился только "знак".

Современный опыт перехода от тоталитаризма к демократии

Отметим, что в ХХ веке, в особенности после окончания  второй мировой войны, политическая история многих стран связана  с переходом к демократическим  режимам  от различных форм тоталитаризма(Греции, Испании, Бразилии, Аргентины и др) В более или менее целостном  виде теория политических режимов сложилась  к 50-м годам нашего столетия. Однако многие вопросы и до настоящего времени  остаются дискуссионными. Существуют также проблемы, теоретические выводы о развитии которых претерпели существенные изменения. Это касается вопроса  о перерастании тоталитарных режимов  в демократические. В 70-х годах  ученые Фридрихс и Бжезинский сделали  вывод, что тоталитарный режим не способен меняться, что его можно  уничтожить лишь извне. Они доказывали, что все тоталитарные государства  обречены на гибель. Например, погиб  тоталитарный режим в Германии: развязав вторую мировую войну, он проиграл ее. Однако жизнь показала ошибочность  такой точки зрения. Тоталитарные режимы способны эволюционировать. Так  произошло после 1953 г. в бывшем СССР, когда политический режим стал эволюционировать от тоталитаризма к авторитаризму.В различных странах процесс перехода к демократии специфичен, тем не менее, на основе сравнительного анализа целесообразно выявить некоторые общие черты. Один из теоретиков и политических руководителей процессов демократизации в Испании Ф. Гонсалес пишет: “…не думаю, что имеется какая-то универсальная модель политического перехода, применимая в мировом масштабе. Гораздо полезнее…поразмышлять об элементах, которые чаще всего встречаются и являются наиболее общими для любого политического изменения при переходе от диктаторской формы к демократической”¹. Гонсалес, в частности, отмечает следующие элементы: желание перемен, воля большинства к преобразованиям в обществе; способность членов общества к соглашению,к договоренности.  Прежде чем охарактеризовать формирование этих элементов, отметим, что демократия в наше время есть процесс в двояком смысле: а) как совокупность действий по осуществлению ее принципов и функций ее институтов; б) как становление, углубление в целом системы демократических структур и отношений, демократической культуры в тех или иных странах.Известные факты о ситуации в Испании накануне краха франкистского режима свидетельствовали о глубоком кризисе, существовавшем в стране.Аналитики отмечают его особенности: это был кризис государственных институтов (институциональный) и кризис легитимности. В обществе созрело массовое недовольство режимом; в Испании был самый высокий в Европе уровень забастовочного движения. Развертывалось национальное движение (в стране басков, в Каталонии, Галисии). Создавались оппозиционные режиму политические блоки и партии, экономические конфликты носили политический характер. Выявилась характерная для той кризисной ситуации в Испании особенность в расстановке политических сил, их соотношении: установилось равновесие правых и левых сил, что исключало возможность как тем, так и другим прибегнуть к насилию. В ситуации кризиса и формировалось желание большинства к политическим переменам, выкристаллизовывалась воля большинства к изменениям в направлении к демократии. В то же время складывалась новая политическая элита, приобретавшая большую поддержку общества. Теряли свое значение и роль старые политические и идеологические ценности, и развертывался поиск иных опорных ценностей – гражданских и политических.                   Таким образом, начало в обществе политического кризиса – одна из существенных общих черт процесса перехода к демократии. Кризисная ситуация, как показывает испанский опыт, является предшественником перехода к демократии при наличии у населения данной страны определенной политической культуры и способности к соответствующим переменам. . Тем более, если речь идет об эволюционном переходе. Какие элементы культуры имеются в виду? Прежде всего, традиционное уважение воли большинства и вместе с тем признание за каждым членом сообщества и отдельными меньшинствами (будь то социальными или этническими) защищать свои интересы, выражать свою волю. Нетерпимость, враждебность во взаимоотношениях, непримиримый антагонизм, разделяющий общество на полярные социально-политические полюса, перечеркивают возможность достижения договоренности между политическими силами и реальности компромиссов, необходимых в ходе любых социальных демократических преобразований.Следовательно, наличие культурно-политических предпосылок, обеспечивающих способность большинства общества, его элит к социально-политическим изменениям в направлении демократии, и ответственность за судьбы прогресса, выступает другим общим признаком переходного процесса. С политическим национальным кризисом общество может покончить при условии осуществления качественных изменений системы, а не отдельных частичных перемен и уступок со стороны устаревшего режима. Реформирование политической системы в направлении введения демократических институтов и норм, расширения (или установления) прав и свобод граждан; перерастание ограниченных реформ (если они имеют место) в глубокие и всеохватывающие, в результате чего к власти приходят и у власти закрепляются подлинно реформаторские силы, - таково главное содержание политического перехода к демократии. Конкретные особенности как политического национального кризиса, так и реформаторского процесса определяются спецификой общественно-политической ситуации, характерной для той или иной страны. При тоталитарном режиме государство поглощает гражданское общество. Оно стремится контролировать все стороны жизни людей, принуждает граждан  к единообразию их социальных отношений, придавая им государственную идеологизированную форму. Большое различие политических процессов имеет место в тех странах, где утверждение демократических режимов связано со сменой социально-экономических систем: в странах Восточной Европы, в республиках бывшего Союза ССР.Переход от тоталитаризма  к демократии в нашей стране произошел позднее чем в других странах и до сих пор не закончен.  Для России,  в настоящий период такой режим необходим: страна с ее огромными просторами и многочисленными национальными общностями иначе управляема быть не может. Возникает вопрос, возможно ли в принципе решение грандиозной задачи перехода к демократии эволюционным путем? Исторический опыт многих стран показывает, что возможен. 

Тоталитарное  перевоплащение интернационализма  и национализма

Для начала дадим определения  и национализму и интернационализму, чтоб было понятно, о чем идет речь Итак, национализм  – это идеология, которая высшей ценностью считает  интересы данной конкретной нации, ее самовоспроизведение, увеличение ее могущества и т.д. В условиях господства идеологии  национализма вся общественная жизнь  – и экономическая, и политическая, и культурная - подчиняется обслуживанию национального бытия.  В области  политической это предполагает возникновение  модели государства-нации, в котором  полнотой прав обладают   представители  титульной национальности, а все  остальные,  если они имеются –  ущемленные в правах меньшинства. В  области же международных отношений  это означает разрушение многонародных  государств, превращение мира в конгломерат  государств-наций, каждое из которых  руководствуется лишь своими интересами и стремится к максимальной свободе  от других государств.   Обратимся  теперь к интернационализму. Так  принято называть идеологию, которая, наоборот, отодвигает на второй план различия между нациями и исходит из того, что нации – вообще преходящие исторические формы социальной общности и что рано или поздно они сольются в единое  однородное безнациональное  человечество.                                                                                                         Как известно, одной из важнейших традиционных опор, на которых базируется личность, тем зеркалом, через которое индивид сознает себя членом общества и приобретает чувство самости является нация. Симптоматично, что правый и левый варианты тоталитаризма, подойдя к этой проблеме, казалось бы, с противоположных позиций, сумели использовать ее каждый по-своему для утверждения тотального господства государства. С определенными оговорками можно сказать, что маркер является ровесником национальной идеи и понимаемого широко (и не только сугубо негативно) национализма. С этой точки зрения он представляет собой не только вызов классической политической экономии, не только критику капиталистических производственных отношений, но и критику национализма и религии. Будучи программой освобождения людей от промежуточных образований, мешающих превращению отдельного индивида во "всемирную историческую личность", марксизм постулировгь образование пролетариата в качестве силы, трансцендирующей национальные приверженности и действующей на наднациональном уровне. Чтобы подчинить людей выполнению этой цели, ставилась задача разрушить национально-культурные традиции и ценности, оторвать их от национальных корней. Поэтому естествен но, что с самого начала марксизм рассматривал национализм, равно как и религию, в качестве противника, с которым необходимо вести решительную и бескомпромиссную борьбу.  Оценивая национальный вопрос всецело с точки зрения целей классовой борьбы пролетариата, основоположники марксизма исходили из постулата, что любое общество строится на горизонтальных классовых различиях, пересекающих национальные границы и приверженности, и поэтому играющих более фундаментальную роль по сравнению со всеми другими различиями, в том числе и национально-этическими. Была сформулирована идея, согласно которой национализм представляет собой продукт капиталистического развития и ему суждено исчезнуть с исчезновением капитализма. К.Маркс и Ф.Энгельс утверждали, что освобождение пролетариата от капиталистического ига приведет к ускоренному исчезновению национальных различий и антагонизмов. Предполагалось, что с установлением господства пролетариата и по мере утверждения принципов социализма разделение людей по национальному принципу потеряет всякий смысл и оно будет полностью заменено классовым разделением. При этом особо подчеркивалась мысль, что только пролетариат может стать той силой, которая способна выполнить историческую задачу объединения народов в единое целое.                                                                                                       Следует отметить, что марксисты, в том числе и русские, вели ожесточенные споры о будущем нации и национальных отношений в условиях перехода к социализму и в ходе социалистического строительства. Но при всех спорах о федерализме, автономизации, реализации права наций на самоопределение вплоть до полного отделения В.И.Ленин и его сподвижники в целом сохраняли убежденность в том, что в процессе социалистического строительства социально-экономические и национально-культурные различия между регионами, национально-государственными образованиями постепенно будут сглажены и в конечном счете преодолены и это создаст условия для победы интернационального начала над национальным.  Более пародоксальным представлялось то, что идеология интернационализма, приобрела уже в своеобразно перевернутой форме функции идеологии национализма. Этому в значительной степени способствовали интересы и потребности сохранения России как единого государства в условиях возрождения сепаратистских устремлений отдельных национальных регионов внутри страны и постоянной угрозы внешней интервенции, создавшей атмосферу осажденной крепости. Идеология интернационализма по существу оказалась поставленной на службу государственных интересов. Ее функции были аналогичны тем, которые национализм выполнял в идеологии германского нацизма. Не случайно, что понятия антикоммунизма и антисоветизма стали в некотором роде синонимами, а ключевым элементом пролетарского национализма считалась поддержка политики Советского Союза.                                                                                                                        В идеологии фашизма произошло органическое слияние социализма и национализма, что в итоге дало основание А.Гитлеру и его сподвижникам говорить о национал-социализме. Здесь интерес представляет определение социалиста, которое дал Гитлер в одном из своих выступлений в 1922 г.: "Тот, кто готов рассматривать цели нации как свои собственные в той мере, когда для него нет более высокого идеала, чем благосостояние нации; тот, кто понимает наш государственный гимн "Германия превыше всего" в том смысле, что для него нет в мире ничего выше его Германии, народа и земли, тот является социалистом". С самого начала фашизм рассматривал нацию как некий синтез всех без исключения материальных и духовных ценностей, имеющий приоритет перед отдельным индивидом, группами, слоями, классами. Как утверждал Гитлер в своем выступлении перед промышленниками в 1932 г., определяющее значение имеет "осуществление волеизъявления нации, ибо только это волеизъявление может быть исходной точкой для политических выступлений". Еще более определенно и недвусмысленно он говорил об этом на Нюрнбергском конгрессе НСДАП в 1938 г. По его утверждению, чтобы закрепить "чудо германского воскресения", начатое в 20-х годах, партия должна объявить безжалостную войну классовым и сословным предрассудкам. Она должна позаботиться о том, чтобы независимо от рождения и происхождения сильный волей и талантливый немец мог найти доступ к высшим степеням социальной лестницы. Стало быть, важное место в фашистской идеологии отводилось уничтожению всех классов, но в отличие от марксизма-ленинизма, предполагавшего осуществить это на основе пролетарского интернационализма, приверженцы фашизма пытались достичь эту цель путем подчинения всего и вся сугубо национальному началу. В отличие от "буржуазного и марксистско-еврейского мировоззрения", откровенничал Гитлер, идея национал-социалистического "народного государства" оценивает "значение человечества в его базовых расовых терминах". Поэтому, продолжал он, эта идея отвергает равноправие рас и, признавая существование высших и низших рас, считает необходимым содействовать торжеству первых. Она не может признать право на существование каких-либо этических идей, если эта идея представляет угрозу расовому существованию носителей более высокой этики. Поэтому естественно, что краеугольным камнем тысячелетнего Третьего рейха была провозглашена идея сохранения чистоты арийской расы, а нового порядка для остального Мира - идея господства арийской расы. Как считал Гитлер, государство не имеет ничего общего с экономикой, поскольку оно есть не экономическая, а расовая организация . В результате, по справедливому замечанию Р.Фарначчи  фашизм отождествлял общество с нацией, нацию с государством экономическую деятельность с политической деятельностью.                                                                                                                               Таким образом, начав, казалось бы, с прямо противоположных позиций, Гитлер и его сподвижники пришли к выводу, по своему функциональному значению близкому позиции большевиков. Только если у последних в качестве субъектов смертельной схватки выступали классы, то у нацистов демаркационная линия проходила между немецким народом, с одной стороны, и остальным миром - с другой. Как верно подметил В.Н.Ильин, "языческий национализм, красный интернационализм" при всех необходимых оговорках оказались поставленными на службу идентичным целям - обоснованию и идеологическому обслуживанию фашистского и большевистского режимов.

                          Тоталитарный человек и государство

Антропологический компонент  тоталитаризма состоит в стремлении к полной переделке и трансформации  человека в соответствии со своими идеологическими установками. Важное место в комплексе идей и механизмов, направленных на изменение человеческой онтологии, занимает жесткий контроль над сознанием человека, его мыслями, помыслами, внутренним миром. В 1941 г. Дж. Оруэлл писал: Тоталитаризм посягнул на свободу мысли так, как никогда  прежде не могли и вообразить. Причем контроль над мыслью преследует цели не только запретительные, но и конструктивные. Не просто возбраняется выразить - даже допускать - определенные мысли, но диктуется, что именно надлежит думать, создается  идеология, которая должна быть принята  личностью, норовят управлять ее эмоциями и навязывают ей образ мысли  и поведения. Она изолируется, насколько  возможно, от внешнего мира, чтобы замкнуться в искусственной среде, лишив возможности сопоставлений. Более того, ставится задача полной трансформации человека, Конструирования нового типа личности - некоего homo totali-taricus с особым политическим складом, особой ментальностью, Мыслительными и поведенческими характеристиками и т.д. - путем стандартизации, унификации индивидуального начала, его растворения в массе, сведения всех индивидов к некоему среднестатистическому знаменателю, стерилизации или во всяком подавлению индивидуального, личностного начала в человеке. Пожалуй, предельно ясно позицию марксизма-ленинизма по этому вопросу сформулировал В.Маяковский, который декларировал в поэме "Владимир Ильич Ленин": "Единица, кому она нужна? Голос единицы тоньше писка. Кто ее услышит? Разве жена... Единица - вздор, единица ноль". На смену индивидуальности, предполагающей разнообразие, оригинальность отдельной личности, приходит тип, предполагающий однообразие, однозначность, стирание индивидуальных особенностей.                                   Следует особо подчеркнуть, что тоталитаризм как особый общественно-политический феномен невозможен без массовой базы, растворения отдельного индивида в массе, толпе. Он никогда не мирится с управлением только c помощью внешних средств, а именно государства и механизма физического насилия. В отличие от всех остальных движений и общественных феноменов тоталитаризм предполагает полную и безусловную лояльность индивидуального человека общества режиму, партии или вождю. Тоталитаризм открыл для себя средства господства и терроризирования людей изнутри. Здесь вождь-Фюрер и массы слиты в неразрывном единстве: вождь-фюрер зависит от масс в такой же степени, в какой они зависят от него, без него они останутся аморфной толпой, лишенной внешнего представительства. В свою очередь сам вождь-фюрер без масс - ничто.       Масса - это особое образование. Она не обязательно предполагает некоторое сборище множества людей на площади, улице, стадионе или ином открытом пространстве. С точки зрения параметров сознания, приверженности определенным стереотипам поведения и реакции человек может принадлежать к толпе, массе, не выходя из собственной квартиры. Масса, как отмечал Х.Ортега-и-Гассет, не то же самое, что, скажем, рабочие, пролетариат. Сущностная ее константа - это средний, заурядный человек. В этом смысле масса как скопление множества людей или количество людей приобретает качественные параметры социально типического. Заурядность, среднестатистичность становятся общими социальными признаками человека без индивидуальности. Важнейшая характеристика этого типа человека - его убеждение, уверенность в своем совершенстве. Личность, человек как индивидуальность или, скажем иначе, элитарный человек ("элитарный" в смысле высокого интеллектуального полета или глубины проникновения в сущность вещей, что возможно и на обыденном, рассудочном уровне, уровне простого человека) не убежден ни в своем совершенстве, ни в совершенстве мира. Этот тип человека не мыслит себе жизнь без служения чему-то высшему - обществу, людям вообще, благородному в его понимании делу и т.д. Его жизнь подчинена самодисциплине, что предполагает требовательность прежде всего к самому себе, ответственность за свои действия. Совершенно иное дело "человек массы". Стремясь во что бы то ни стало, любой ценой достичь своих целей, он присваивает себе "право действовать без всяких на то прав". В таком поведении раскрывается природа нового человека массы, не способного к идейному творчеству, но желающего иметь собственные "идеи" и "мнения".                                  Названные характеристики человека массы способствуют развитию тенденции к своеобразному социальному нарциссизму, самовлюбленности и уверенности людей и общества в целом в своей непогрешимости. Они буквально перестают видеть в реальном воплощении окружающий их мир и смотрят на него через черно-белые очки. Для обозрения внешнего мира, вместо того чтобы смотреть в окно, они предпочитают смотреть в зеркало. Что человек склонен к самообману, нежеланию знать всю правду о себе и своем окружении, о сущностных характеристиках и возможностях собственного бытия. Зачастую, убегая от правды, люди могут предаваться всякого рода иллюзиям, внешней мишуре, тем самым оправдывая и облегчая свою жизнь, ища легкие пути и способы самореализации и счастья. Ареал распространения такого типа человека вовсе не ограничивается низшими и даже средними этажами социальной иерархии. Более того, тоталитарная система создает оптимальные условия для восхождения торжествующей посредственности к самым вершинам власти и авторитета. Господство посредственности, человека массы не только не ослабляет, а, наоборот, до гипертрофированных масштабов поощряет и стимулирует стремление людей к постам, чинам, должностям, продвижению вверх по служебной лестнице. Чинопочитание и вожделение чинов и наград стали по сути дела интегральной доминантой тоталитарного сознания.   Когда человек чувствует себя неуверенно в своей профессии, им можно управлять, помыкать, заставлять смотреть в рот начальству, проявлять ретивость и прыткость в исполнении указаний, забыть о щепетильности в отношении морально-этических норм и т.д. В то же время такой человек обладает "среднеобразовательным" уровнем, что позволяет использовать его на любых участках работы. Причем и соискатель места среди "избранных" при всех поворотах и зигзагах внутри- и внешнеполитического курса партии и правительства должен иметь под рукой готовые формулы и аргументы для идеологического обоснования и обеспечения этих поворотов и зигзагов. Симптоматично, что такие люди, завидно "динамичные" и подвижные, обладали удивительной способностью замещать любые должности. Сегодня он мог находиться в кресле директора института, занимающегося проблемами Востока, а завтра с необыкновенной легкостью пересесть в такое же кресло в институте, занимающемся проблемами Запада, а оттуда взлететь на высшие этажи государственной власти, чтобы и там решать самые сложные проблемы невероятно широкого диапазона.                                          В целом тоталитарный тип - это государственный человек, преданный государству и всецело зависящий от него. Если большевистскими идеологами этот тезис на словах отрицался, то фашистские идеологи его тщательно разрабатывали и отстаивали. Главный просчет тоталитаристов, вознамерившихся создать нового человека, состоял в том, что их проект был основан на отрицании тайны и таинства жизни, включающих в себя наряду с устремленностью ввысь, в сферу сверхличностного, божественного также мистерию греха, греховного начала, отрицания того, что мироздание, а соответственно и жизнь как его интегральная часть полны роковых противоречий, что падшая жизнь, горечь и тленность мира - такие же законные характеристики человеческого бытия, как и высшее блаженство, высший полет интеллекта и духа.                                                                    Чрезмерная опека государства своих граждан наносит непоправимый вред энергии, деятельности и моральному характеру людей. Тот, кем постоянно и настоятельно руководят, в конечном счете отказывается от той доли самостоятельности и ответственности, которой он обладает. В условиях тотального запретительства и опыта тотального Поражения людей в лучших их устремлениях сформировалась личность, страдающая социальной апатией, характеризующаяся иронически-скептическим отношением к миру, чувством отчуждения и т.д. Тоталитарность существенно снижает или же вовсе исключает способность к критическому анализу реалий современного мира, места своей страны в мире, своей социальной или референтной группы, самого себя в реальном социальном окружении.                                           

Авторитаризм  как историческое явление и политическая система

Авторитаризм обычно характеризуется  как тип режима, который занимает промежуточное положение между  тоталитаризмом и демократией. Однако подобная характеристика не указывает  на сущностные признаки явления в  целом, даже если четко вычленить  в нем черты тоталитаризма  и демократии.                                                                                                      Сущностно значимым при определении  авторитаризма является характер отношений  власти и общества. Эти отношения  построены больше на принуждении, чем  на убеждении, хотя режим либерализирует общественную жизнь, и уже не существует четко разработанной руководящей  идеологии. Авторитарный режим допускает  ограниченный и контролируемый плюрализм  в политическом мышлении, мнениях  и действиях, мирится с наличием оппозиции.    Авторитарный режим — государственно-политическое устройство общества, в котором политическая власть осуществляется конкретным лицом (классом, партией, элитной группой и т.д.) при минимальном участии народа. Авторитаризм присущ власти и политике, но основания и степень его различны. В качестве определяющих могут выступать природные, прирожденные качества политического лидера ("авторитарной", властной личности); разумные, рациональные, оправданные ситуацией (необходимостью особого рода, например, состоянием войны, общественного кризиса и т.п.); социальные (возникновение социальных или национальных конфликтов) и т.д., вплоть до иррациональных, когда авторитаризм переходит в его крайнюю форму - тоталитаризм, деспотизм, создание особо жестокого, репрессивного режима. Авторитарным является всякое навязывание воли власти обществу, а не принятое добровольно и осознанное повиновение. Объективные основания могут быть связаны с активной преобразовательной деятельностью власти. Чем меньше таких оснований и бездеятельнее власть, тем очевиднее выступают субъективные, личные основания авторитаризма.                                                                                 В настоящее время во многих современных странах мира установились авторитарные политические порядки. Причем немало ученых, как в прошлом, так и в настоящем весьма позитивно оценивали и оценивают данный тип организации власти.                                                                       Исторически авторитаризм существовал в разных формах в самые разные эпохи и в различных странах (например, античные греческие и восточные деспотии и тирании - Персия, Спарта, многие другие феодальные абсолютистские режимы и т.д.). Его теория была впервые разработана ультраконсервативными и реакционными теоретиками начала XIX в. как ответ на Французскую революцию и социалистические движения Ж. де Местром и Л. де Бональдом. С развитием индустриального общества идея авторитаризма стала принимать оттенки конструктивной политической идеологии. Контрреволюционная (у Ж. де Местра) идея порядка утратила монархическую ориентацию, отпала концепция абсолютистского авторитаризма: абсолютная и независимая от людей власть короля - это причина политики; его министры (аппарат власти) - это средства; общество подданных, которые повинуются, - это следствие (Л. де Бональд). Авторитаризм стал в XIX веке постоянным и важным течением немецкой политической мысли и пополнился идеями национального и государственного единства, которые он предназначен реализовать. К концу века авторитаризм стал рассматриваться как средство мощной национальной и социальной мобилизации и управления сверху процессом государственного строительства (Г.Трайчке). Испанец Д. Кортес видел в авторитарном политическом порядке, обеспечивающем святость повиновения, условие сплоченности нации, государства и общества. О. Шпенглер также считал, что, в отличие от либерализма, порождающего анархию, авторитаризм воспитывает дисциплину и устанавливает в обществе необходимую иерархию. Многие ученые и политики рассматривают данный тип властвования (как, например, И. Ильин, в виде «авторитарно-воспитывающей диктатуры») в качестве наиболее оптимальной формы политического обеспечения перехода отсталых стран к современной демократии.   Авторитаризм XX века в подобных трактовках стал все чаще принимать националистический антидемократический характер, связывался с борьбой против внутренних и внешних врагов. Фашизм довел теорию и практику авторитаризма до крайних тоталитарных форм.                                                                                         В послевоенный период появились новые представления об элитарном и технократическом авторитаризме, в котором роль авторитарного правления отводится высшей администрации государства, обладающей превосходящей другие уровни политической системы высокой профессиональной компетенцией. Авторитаризм стал, в конечном счете, формой решения политических проблем (реформ, преобразований, перестроек) сверху, силами власти, и оказался в этом смысле весьма уязвимым и зависимым от отношения общества к действиям авторитарной власти, перед выбором: демократизировать режим и получить поддержку народа, либо ужесточить политику и перейти к принуждению и диктату. Более распространенный вариант авторитаризма - режим замедленного развития, устоявшихся иерархических отношений, репрессивного контроля, экономической стагнации.