Элита в россии

      Московские  олигархи вытеснялись из регионов не только в пользу провинциального истэблишмента. В выигрыше оказались и местные предприниматели, дружественные (или родственные) властям. В Курске тогдашний губернатор А. Руцкой передает аптечную сеть города своему старшему сыну Дмитрию, ставшему генеральным директором АО "Курскфармация". Младший сын губернатора получил должность менеджера ОАО "Курскнефтехим", 49 % которой находятся в собственности Московской фирмы "РуА", генеральным директором которой опять же является Руцкой-младший. Братья губернатора тоже удачливы: старший возглавляет государственно-акционерную компанию "Фактор". Младший стал заместителем начальника УВД области по общественной безопасности. Даже мать губернатора выступила соучредителем некой фирмы "Глат". Руководит культурой в Курске Анатолий Попов - тесть губернатора.

      Переприватизация  и укрепление местной олигархии  лавинообразно проходит по всем регионам России. Но особый размах этот процесс  приобретает в национальных республиках, где все отчетливее проступают черты автократии. В Башкирии складывается клан родственников президента: сын президента Урал Рахимов - вице-президент холдинга «Башнефтехим»; племенник жены президента Азат Курманаев - президент «Башкредитбанка»; жена президента Луиза Рахимова занимает ответственный пост в Министерстве внешних связей и торговли республики. Национализация экономики Башкирии также идет полным ходом: созданы государственные монополии в ключевых сферах экономики («Башлеспром», «Башкирская топливная компания», «Башхлебоптицепром», «Башавтотранс»).

      К 2000г. силы региональных олигархов настолько  окрепли, что они начали экономическую  экспансию в соседние регионы. Появились  олигархи-регионалы, влияние которых  базируется на межрегиональных горизонтальных связях. Развитие их бизнеса сопровождалось постепенным приобретением предприятий-смежников (поставщиков или потребителей их продукции). В результате диффузии их бизнеса образовались финансово-промышленные группы, которые не имели прямого отношения к Московским олигархам первой волны. Наиболее яркий пример такого типа – Алексей Мордашов, генеральный директор АО «Северсталь» (Череповец, Вологодская область), который вошел в число наиболее влиятельных бизнесменов страны в последние 2-3 года. Ту же политику интеррегиональной экспансии демонстрируют предприниматели Свердловской и Самарской областей, Башкирии. Новыми холдингами транс-регионального масштаба в последние годы стали Уральская горно-металлургическая компания, Новолипецкий металлургический комбинат, «Румелко», ФПГ на базе Башкредитбанка, Петербургская ФПГ «Новые программы и концепции, «Евразхолдинг».

      Нарастание  экономической мощи региональных предпринимателей отразилось и на их политическом положении. В период 1998-2001 гг. стало очевидным, что избиратели предпочитают отдавать свои голоса крупным хозяйственникам, руководителям акционерных обществ, больших по региональным меркам предприятий. По итогам парламентских выборов регионального уровня, представители директорского корпуса, промышленной и финансовой элиты получили 80% депутатских мандатов в Пермской области, около 70 - в Смоленской области, около 60 - в Пензенской, Тамбовской и Томской областях. Возникла опасная тенденция: усиление политической роли местных олигархий пропорционально снижает роль гражданского общества на выборах. Чем больше в местных легислатурах олигархов и чиновников, тем меньше представлены интересы учителей, врачей, рабочих, фермеров.

     Данные  факты свидетельствуют о том, что после 1998 г. усиливалась тенденция  открытого слияния финансово-промышленного  капитала и власти на региональном уровне. Рост влияния финансово-промышленных кругов в Российских городах сопровождался ростом влияния директората АПК в сельской местности. В результате во всех региональных законодательных собраниях руководители акционерных обществ, унитарных предприятий, банков и других коммерческих структур стали доминирующей силой. При этом относительно больше становится новых предпринимателей, который теснят на выборах «традиционный директорат», особенно в тех территориях, где велика доля разорившихся или находящихся в стадии банкротства предприятий. Преобладание руководителей экономических структур в органах законодательной власти отражает рост их могущества (и, в частности, рост их ставок в торге с региональной бюрократией).

     Увеличение  числа предпринимателей в местных легислатурах происходило за счет уменьшения доли государственных и муниципальных чиновников в депутатском корпусе, а также за счет вытеснения депутатов, не входящих в структуры власти и бизнеса. Столь очевидный дисбаланс социального представительства обусловлен следующими обстоятельства: материальная и правовая необеспеченность большинства граждан усиливает их зависимость от владельцев и распорядителей материально-финансовых ресурсов, определяет «материалистическую» мотивацию электорального поведения. Руководители хозяйственных и финансовых структур, стремясь попасть в законодательные органы, практикуют в той или иной форме скупку голосов.

     Согласно  региональному законодательству, запрет на совмещение депутатского мандата  с предпринимательской деятельностью распространяется только на депутатов, работающих на постоянной основе. Благодаря этому институту совместительства владельцы и руководители экономических структур получают важнейшие законодательные, контрольные и кадровые прерогативы, ресурсы и к тому же освобождены от профессиональной законотворческой работы. Всё это закрывает доступ в законодательные органы для интеллигенции и активистов общественных структур.

     Тот же процесс нарастания прямого влияния  бизнеса на региональную политику заметен и при формировании органов исполнительной власти. С каждым годом увеличивалось число губернаторов-бизнесменов. Волна выборов 2000-2001 гг. дала новое прибавление – губернаторами «своих» территорий становятся главы крупнейших в регионе промышленных структур: на Чукотке – Р. Абрамович, глава «Сибнефти» (2000 г.); на Таймыре - А. Хлопонин, глава «Норильского никеля» (2001 г.); в Эвенкии – Б. Золотарев, руководитель дирекции по развитию ЗАО «ЮКОС» (2001 г.). В Краснодарском крае, Корякском автономном округе и Приморье побеждают местные олигархи – А. Ткачев, В. Логинов (декабрь 2000) и С. Дарькин (2001). Недавно начавшийся 2002 год принес еще две победы – В. Штыров победил в Республике Якутия (Саха), а Х.Совмен – в Республике Адыгея. Таким образом, в настоящее время у власти в 11 регионах стоят крупные бизнесмены, что составляет более 12 % губернаторского корпуса России. 

7 Новые тенденции в развитии бизнес-элиты.

     В качестве новых тенденций в развитии бизнес-элиты можно выделить следующее.

     1). Стали появляться мощные финансово-промышленные группы, базирующиеся не в Москве, а в российских провинциях и ставящие задачу межрегиональной интеграции. В то же время перемещение деловой и политической активности бизнес-элиты из центра в регионы сопровождалось усилением роли государства, которое предпринимало шаги для восстановления контроля над экономикой и политикой.

     2). Укрепление государства ставило  бизнес-элиту в более жесткие  рамки и ограничивало свободу  их действий, что в целом привело  к снижению ее прямого влияния на некоторые политические процессы. Прежде всего, это коснулось кадровой политики, где государство вернуло себе роль главного decision-maker’а, и публичной политики в СМИ. Оппозиционно настроенные СМИ, как известно, были переданы в руки тех структур, которые доказали свою лояльность. Методы грубого диктата со стороны бизнес-сообщества в политической сфере ушли в прошлое и сменились на различные формы диалога с властью.

     3). Начиная с 1998 г. происходило  дальнейшее вытеснение московского  капитала из регионов и усиление концентрации власти на региональном уровне. В то же время в ряде республик продолжался процесс дальнейшего сращивания бизнеса и власти и образования местных олигархий. Иногда этот процесс приобретал автократичные формы, когда крупный бизнес в регионе перешел под полный контроль не государства, а его высших чиновников, которые образовали финансово-промышленные кланы.

      4). Менялись интересы крупного бизнеса.  Если сначала они касались  лишь привилегий для своих  компаний, то с ростом масштаба  их деятельности, лоббистск5ие устремления предпринимателей стали распространяться на законодательное регулирование экономики в целом. Это привело к возрастанию экономического влияния частного бизнеса, которое в какой-то степени компенсировало утраченное политическое могущество.

      5). В посткризисный период крупный  бизнес стал пристанищем для  многих отставных политиков. В  высшем руководстве практически  всех крупных коммерческих структур  присутствуют бывшие высокопоставленные  чиновники, министры, экс-руководители структур исполнительной власти.

      6). Если раньше различия между  списком владельцев крупных предприятий  и рейтингом самых влиятельных  олигархов были существенными,  то теперь это несоответствие  преодолевается. Новые магнаты скупают  или уже скупили все крупнейшие предприятия страны и заняты упорядочиванием своих холдингов.

      Объявленная В. Путиным политика «равноудаления»  для олигархов означает выбор: или  поддерживать власть во всех ее начинаниях, или уйти в тень. Новая власть занята восстановлением государственной машины, которая на время была приватизирована чиновниками и бизнесменами. В этом новом общественном устройстве нет место оппозиции, непредсказуемым выборам и непокорным нуворишам, любым необузданным силам. И достигается с помощью чеболей – огромных экономических конгломератов, деятельность которых в значительной степени контролируется государством. Модель корейского экономического чуда как нельзя лучше подходит для этих целей. В этом интересы государства и крупного бизнеса совпадают: дальнейшая концентрация капитала в руках 20-25 финансово-промышленных групп полностью лояльных государству – вот экономический проект новой власти.

Рисунок 1. Динамика структурных изменений бизнес-элиты (1993-2001 гг.)

Рисунок 1. Год вхождения в бизнес для бизнес-элиты 1993 и 2001 гг.