Элита в россии

1 Введение.

      Экономический кризис 1998 г. прервал победное шествие  по стране олигархов — небольшой группы из 15 московских бизнесменов, которые не стеснялись откровенно заявлять о своем влиянии на политику страны. Их имена знала вся страна: Р.Вяхирев, Б.Березовский, В.Гусинский, В.Алекперов, В.Потанин, М.Фридман, М.Ходорковский и др. На протяжении трех лет (с 1995 по 1998 гг.) их могущество и рейтинги неуклонно росли, они имели «своих» министров, чиновников, депутатов. Партии парламентского большинства пополняли свои зарубежные счета, «продавливая» нужные нефтяным баронам соглашения о разделе продукции, и даже война была по зубам могущественным олигархам. Сам президент Ельцин вынужден был просить поддержки у медиа-магнатов в канун выборов. Именно из-за этой группы в стране сложилось ощущение, что государство «приватизировано» и все важные решения принимаются «денежными мешками». Аналитики уже всерьез задавались вопросом: кто же действительно правит Россией - политики или бизнесмены? Их силы казались равны. Но августовский кризис все изменил.

      В результате кризиса часть крупных  бизнесменов разорилась, часть ушла в тень, часть перебралась за границу. С приходом В.Путина была объявлена  политика «равного удаления» бизнеса  от политики. Но что это означало: начало борьбы государства с олигархией или с олигархами? С конкретными неугодными персонами или с системой взаимопроникновения власти и капитала? Стал ли частный бизнес играть меньшую роль в политике России или, напротив, его власть укрепилась?

2 Бизнес-элита и олигархия.

      Под бизнес-элитой мы понимаем верхушку крупных предпринимателей, которые благодаря своему финансовому могуществу и наличию экономических ресурсов оказывают существенное влияние на 

 принятие  общегосударственных решений. Она  не тождественна группе крупных бизнесменов, к которым следует отнести крупнейших акционеров (а иногда и топ-менеджеров) предприятий и банков, занимающих высшие строчки в рейтингах экономических показателей. Есть структуры, владельцы которых предпочитают держаться подальше от политики, хотя объемы их бизнеса могут быть значительными. А для других политика – одно из важнейших направлений деятельности. Корпорации первого типа могут иметь большое влияние на экономику страны; корпорации второго типа – политические акторы, и их роль в экономике может быть не такой значительной. Иначе говоря, мощь контролируемого капитала является необходимым, но недостаточным признаком принадлежности к бизнес-элите.

      На  определенном этапе российских реформ она может быть отнесена к правящей группе общества, что обусловлено не только размером контролируемых ею ресурсов, степенью ее влияния, но и ее происхождением. Ставшая питательной почвой для российской буржуазии «комсомольская экономика», из которой выросла и нынешняя бизнес-элита, - это детище советской номенклатуры [1]. Персональная молодость отдельных представителей бизнес-элиты не должна вводить в заблуждение: номенклатура обменивала власть на собственность, необязательно лично включаясь в коммерческие авантюры. Для ведения рискованных дел подбирались молодые люди из комсомольского резерва партии - «уполномоченные», которые и оперировали деньгами государства. Именно поэтому в «классе уполномоченных» трудно встретить бывших партийных секретарей. Здесь нашли себя представители другого поколения - активные комсомольские функционеры, низшее чиновничество советского времени.

      Влияние бизнеса на политику связано не только с возможностями и ресурсами  самих магнатов, но и с состоянием государственной машины. Чем слабее государство, тем активнее бизнесмены. И наоборот, чем сильнее политическая власть, тем более скромную политическую роль играют предприниматели, сосредоточиваясь на экономических проблемах. Политические амбиции предпринимателей - это своеобразный барометр состояния государства.

      Безусловно, что и до кризиса 1998 г., и после него в России существовала довольно многочисленная группа людей, которая оказывала заметное воздействие на происходящее в стране благодаря финансовым ресурсам. И пример России здесь совершенно не специфичен. Власть денег всегда и везде проявлялась в контроле над средствами массовой информации, в финансировании выборов, помощи партиям, «покупке» депутатов, лоббировании. Еще Р. Михельс сформулировал "железный закон олигархии", суть которого заключалась в том, что демократия, чтобы сохранить себя и достичь известной стабильности, вынуждена создавать организацию, выделяя активное меньшинство - элиту. Поэтому демократия, считал Михельс, неизбежно вырождается в олигархию [2]. Другой элитолог Мириам Бёрд писала, что возможность достижения власти означает одновременно и возможность достижения богатства. В обществе нет никаких препятствий для того, чтобы власти достигали богатые [3]. Практически во всех демократических государствах состоятельные кандидаты имеют лучшие шансы победить на выборах. Об этой особенности демократии пишут многие авторы [4]. Словом, власть и богатство – родные сестры не только в Российской политике. Однако их взаимодействие в разные периоды истории отличается и интенсивностью, и вектором влияния.

      Слияние и взаимопроникновение власти и богатства, образующие «власть богатых», принято называть олигархией. Это такой тип государственного устройства, в котором крупные собственники имеют не только экономическую власть, но и огромное политическое влияние. Они участвуют в формировании власти и в то же время получают привилегии от этой власти, на которых и зиждется их благосостояние. В свою очередь политики все глубже проникают в бизнес, приобретая крупные пакеты акций, создавая разветвленные кланы, состоящие из членов, контролирующих все жизненно важные стороны подвластных им территорий.

      Олигархия основана на взаимодействии двух элитных  групп: истэблишмента, который финансируется крупным бизнесом и выдает ему разрешения на занятия сверхприбыльными видами предпринимательства; и бизнесменов, которые играют роль стратегического центра в периоды своего наибольшего могущества или просто являются «группой поддержки» одной из политических сил. Взаимопроникновение власти и собственности выражается в том, что происходит постоянный торг и обмен ресурсами между обоими акторами, включая и кадровые рокировки: бизнесмены приводят к власти своих ставленников, а политики после отставки находят себе пристанище в частных корпорациях, принося им в качестве капитала свои обширные политические связи. В олигархическом государстве дистанция между государственной властью и крупным бизнесом минимальна: это узкий мирок людей, в котором каждый знает каждого.

      Такое понимание олигархии близко, но не тождественно тому, которое распространено в российской прессе, где олигархами называют 10-15 бизнесменов, наиболее популярных на сегодняшний день. В отличие от журналистов, для которых важен ситуативный и персонифицированный анализ, подход социолога иной: олигархия исследуется как социальная группа, персональный состав которой имеет лишь операциональный характер и важен при конструировании выборки исследования. Для социолога олигархия безлична и не зависит от замены одной фамилии на другую. Речь идет не о списке конкретных влиятельных лиц, а о социальной связи двух групп, составляющих сегодня российскую элиту, – политиках и крупных собственниках, о степени их взаимопроникновения и взаимовлияния. Поэтому понятно, что падение конкретных олигархов может означать отнюдь не ослабление, а укрепление олигархии, как это произошло в посткризисной России.

3 Восхождение олигархии.

      Олигархия в России получила мощный импульс  к развитию в 1995 г. после решения  правительства передать частному бизнесу  акции крупнейших промышленных предприятий  в обмен на финансовую помощь бюджету. Залоговые аукционы 1995 г. явились Рубиконом, разделяющим два этапа в формировании бизнес-элиты. До этого момента она состояла из финансистов, которые имели огромные связи в политическом мире, однако их роль в экономике не была существенной: крупнейшие отечественные предприятия им еще не принадлежали. Был значительный разрыв между группой, контролировавшей стратегически важные предприятия страны, и группой, аккумулировавшей финансовый капитал в Москве. Промышленные предприятия, полуразрушенные и нуждающиеся в серьезной модернизации, мало интересовали нуворишей, готовых в любой момент сложить свои деньги в чемоданы и покинуть пределы родины. После решения о залоговых аукционах крупным финансистам представилась возможность выгодно вложить свои деньги, упрочив свое положение в экономике и политике. Таким образом, собственники уполномоченных банков в середине 90-х годов превратились из группы виртуально влиятельной в группу действительно экономически мощную. Теперь ее политический вес определялся не только связями в коридорах власти и популярностью в СМИ, но и реальным экономическим весом.

      Процесс нарастания роли крупных бизнесменов  в обществе демонстрировали регулярно  публикуемые в «Независимой газете»  рейтинги ста наиболее влиятельных  политиков, которые составлялись по результатам экспертных опросов службы Б.А.Грушина «Vox Populi». Впервые в списке ведущих политиков страны бизнесмены появились в 1996 г. (см. табл.1). Всего за шесть лет они добились максимального влияния, и лидер группы – Борис Березовский – устойчиво входил в шестёрку наиболее влиятельных людей страны. Один из «олигархов», глава «Альфа-банка» Михаил Фридман так говорил в своем интервью 1997 г., вскоре после встречи Президента Б.Н. Ельцина в Кремле с группой бизнесменов: «Представить себе, что Президент Горбачев встретился с кем-то из бизнесменов, было абсолютно нереально, потому что это был настолько разный социальный статус! Сам факт встречи Ельцина с бизнесменами демонстрирует полное изменение места и роли бизнес-комьюнити в иерархии нашего общества. Сегодня мы заняли очень престижное место»[5].

      В первые годы своего существования олигархи были совсем небольшой и достаточно сплоченной группой, которая выражала не столько интересы предпринимательского класса в целом, сколько свои узко корпоративные интересы. Даже их лоббистские устремления были направлены не на проталкивание законов, в которых заинтересован крупный российский бизнес вообще, а на получение конкретных привилегий для своих фирм. Самые известные из олигархов первой волны стремились не столько определять политических курс государства, сколько курировать кадровые назначения. Строго говоря, идея всемогущества олигархов 1995-1996 гг. была мифом общественного сознания, раздутого средствами массовой информации. На самом деле, их влияние на политику было весьма ограниченным. Это была лишь пена, будоражащая любопытство обывателей. Но за пустотой газетной

Таблица 1

     Динамика  годовых рейтингов «олигархов», входящих в сотню наиболее влиятельных  политиков России (место в рейтинге 100 ведущих политиков России) [6]

       шумихи скрывался реальный и глубокий процесс наступления набирающего  силу класса предпринимателей, который  происходил повсеместно и по многим направлениям.

     Олигархи 1995-1997 гг. были амбициозны и наивны. Им так быстро удалось разбогатеть, что это вызывало «головокружение от успехов». Казалось, что им теперь все подвластно. И самые отчаянные из них пустились в открытые политические авантюры. Они без труда становились депутатами и даже баллотировались на президентский пост (М.Шаккум в 1992 и В.Брынцалов в 1996 г.). Но скоро стало ясно, что политика – слишком дорогое удовольствие для еще не окрепшего бизнеса. Лобовые атаки новых русских сменились попытками влиять на политику более масштабно, но опосредованно. Бизнес-элита начала использовать в своих интересах СМИ, правую и левую оппозицию, профсоюзы, правительственных чиновников. Они покупали инсайдерскую информацию, чтобы использовать ее в бизнесе, влиять на принятие конкретных экономических решений.

     Первые  миллиардеры поднялись на волне  бурных изменений во властных структурах и проникли на самый верх. Они  поняли все преимущества своего положения  бизнесменов-политиков и повели опасную игру, финансируя политические структуры и СМИ. Начиная с 1995 г. происходило неуклонное повышение роли крупных бизнесменов в политике. Исследователь олигархии Я.Паппэ так описывает этот процесс: «До 1998 г. происходил относительный рост ресурсов всех ведущих экономических группировок по сравнению с ресурсами, находящимися в распоряжении властных структур. С начала 1998 г. начался обратный процесс. Однако, если в первой половине года он шел медленно, то после 17 августа резко ускорился» [7]. Накануне же августовского кризиса вопрос «Кто правит Россией - олигархи или политики?» казался вполне правомерным.

Кризис  и падение олигархов

     Августовский  кризис 1998 г. был потрясением для  всего российского общества, в  том числе и для бизнес-элиты. Докризисная группа «олигархов»  стала фрагментироваться, изменилась и численно, и структурно. Падение правительства С.Кириенко завершило этап Российской политики, в течение которого не только контроль над финансовыми потоками оказался в руках небольшой группы олигархов, но и решение важнейших политических задач.

     Сравнивая результаты исследований, проводимых сектором изучения элиты Института социологии РАН за последние восемь лет [8], можно увидеть, что из старого состава предпринимательской верхушки 1993 г. в 2001 г. статус «бизнес-элиты» сумели сохранить только 15%. Чем объясняется столь сильное обновление? Причин тому несколько: во-первых, стихийный рынок претерпел структурные изменения. Если до 1998 г. основную роль на Российском рынке играли финансовые структуры (банки, биржи, инвестиционные корпорации), то после кризиса их роль резко уменьшилась. Спекулятивный сектор экономики был практически разрушен драматическими событиями августа и так и не восстановился в полном объеме. Товарные биржи, некогда процветавшие, ушли в небытие, количество банков резко сократилось. В посткризисный период на арену выходят промышленные предприятия России, которые постепенно набирают силу. Эти изменения в экономике не замедлили сказаться и на структуре Российской бизнес-элиты (см.рис. 1).