Драматургическое новаторство Б.Шоу

Пьесы Шоу настолько  полны неожиданностями, что уже это  их качество оказывается  сродни парадоксальности. Каждый из героев словно бы стремится сделать  что-либо противоположное  тому, чего от него ждут. Парадоксами полны  и диалоги героев. Эта склонность Шоу  к парадоксу имеет  двоякие корни. Главная  функция парадокса  в системе Шоу  состоит в том, чтобы показать всякое явление с неожиданной  стороны, пролить  на него новый свет, научить зрителя  и читателя вглядываться в окружающее, самостоятельно его оценивать  и не принимать  устоявшиеся стереотипы мышления. Общая задача Шоу как наследника просветителей состоит  в том, чтобы очистить людское сознание от предрассудков, и  парадокс верно служит у него этой задаче. Но парадоксальность мышления Шоу — еще один признак его народности, поскольку английское художественное мышление изначально несет в себе заметные следы парадоксальности. Интеллектуально ориентированная драматургия Шоу в своей подоснове глубоко народна.

Шоу остается «злым» драматургом, разрушающим стереотипы буржуазного мышления и бичующим буржуазное общество как систему, все части которой  абсолютно взаимозависимы. Буржуазные общественные установления, и прежде всего парламентаризм, приходят, по Шоу, в противоречие с «волей к самоусовершенствованию», поскольку выносят на поверхность ничтожества по воле такого же ничтожества — избирателя. Буржуазное общество, утверждает Шоу, враждебно не отвлеченной справедливости (в нее, как и во все «идеалы», Шоу не верит), а Мировому закону, Естеству, выражаясь языком просветителей, свою близость к которым, в первую очередь к Вольтеру, Шоу неоднократно подчеркивал.

Притом  что некоторые  пьесы Шоу впервые  попадали на подмостки  не в Англии, а  за ее пределами, предвоенные  годы можно назвать  временем его непрерывных  театральных успехов. В 1913 г. он создал свой сценический шедевр «Пигмалион» — историю профессора фонетики Хиггинса, «сотворившего» из девчонки-цветочницы светскую даму, и историю цветочницы Элизы Дуллитл, заставившей Хиггинса увидеть в ней не просто материал для интересного эксперимента, а человеческое существо. Шоу был одним из первых европейских писателей, которые не приняли мировую войну (памфлет «Здравый смысл и война», 1914), и он приветствовал революцию в России. После войны наступает новый плодотворный период его деятельности.

Воинствующий  атеизм сочетался у Бернарда Шоу  с апологией «жизненной силы», которая, в согласии с объективными законами эволюции, должна в конечном итоге  создать свободного и всемогущего  индивидуума, который свободен и  от своекорыстия, и от мещанской  ограниченности, и от моральных догм ригористического характера. Социализм, провозглашаемый Шоу в качестве идеала, рисовался ему как общество, основанное на абсолютном равноправии  и всестороннем развитии личности.

Прообразом такого общества Шоу считал Советскую Россию. Не раз заявляя о своей безоговорочной поддержке диктатуры пролетариата и выражая восторг перед Лениным, Бернард Шоу предпринял в 1931 поездку по СССР и в своих отзывах об увиденном грубо исказил реальную ситуацию в угоду собственным теоретическим воззрениям, побуждавшим не замечать ни голода, ни беззакония, ни рабского труда. В отличие от других западных приверженцев советского эксперимента, постепенно убеждавшихся в его политической и моральной несостоятельности, Шоу оставался «другом СССР» до конца жизни.

Эта позиция  наложила отпечаток на его философские  пьесы, обычно представляющие собой  откровенную проповедь утопических  взглядов Шоу или попытку аргументировать  его политические предпочтения. Престиж  Шоу-художника создан преимущественно пьесами иного рода, последовательно осуществляющими его принцип драмы идей, которая предполагает столкновение не сочетаемых представлений о жизни и систем ценностей. Пьеса-дискуссия, которую Шоу считал единственной подлинно современной драматургической формой, могла представлять собой и комедию нравов, и памфлет, обращенный к злободневной теме, и гротескное сатирическое обозрение («экстраваганца», по терминологии самого Шоу), и «высокую комедию» с тщательно разработанными характерами, как в «Пигмалионе» (1913), и «фантазию в русском стиле» с ясными отголосками мотивов Антона Павловича Чехова (написанный в годы Первой мировой войны, воспринятой им как катастрофа, «Дом, где разбиваются сердца» (1919, поставлена в 1920 году).

Жанровому многообразию драматургии Бернарда Шоу соответствует  ее широкий эмоциональный спектр — от сарказма до элегичного размышления  над судьбами людей, оказывающихся  жертвами уродливых общественных установлений. Однако остается неизменной исходная эстетическая идея Шоу, убежденного, что  «пьеса без спора и без предмета спора больше уже не котируется как  серьезная драма». Его собственной  наиболее последовательной попыткой создать  серьезную драму в точном значении слова была «Святая Иоанна» (1923), представляющая собой версию истории  суда и расправы над Жанной дАрк. Почти одновременно написанная из пяти частей пьеса «Назад к Мафусаилу» (1923), действие которой начинается во времена творения и заканчивается в 1920 году, всего полнее иллюстрирует исторические концепции Шоу, воспринимающего хронику человечества как чередование периодов стагнации и творческой эволюции, в конце концов одерживающей верх.