Драматургическое новаторство Б.Шоу

      Совокупность  поведения, то есть форма и содержание речи, образ суждения и мыслей, привычные  поступки и типичные реакции людей  приспособлены к условиям их среды. Субъективное существо и объективный  мир соответствуют друг друга  и взаимно пронизывают друг друга.

      От  автора требовалась большая затрата  драматических средств, чтобы убедить  в этом каждого зрителя. Шоу нашел  это средство в систематическом  применении своего рода эффекта отчуждения, заставляя своих персонажей время от времени действовать в чужой среде, чтобы затем шаг за шагом возвращать их в свою собственную среду, искусно создавая на первых порах ложное представление относительно их настоящей сущности. Затем это впечатление постепенно и методически меняется.

      «Экспозиция»  характера Элизы в чужой среде имеет то воздействие, что она леди и джентльменам в зрительном зале кажется непонятной, отталкивающей, двусмысленной и странной. Это впечатление усиливается благодаря реакции леди и джентльменов на сцене. Так, Шоу заставляет миссис Эйнсфорд Хилл заметно волноваться, когда она наблюдает, как незнакомая ей цветочница при случайной встрече на улице называет ее сына Фредди «милым другом».

      Ввиду тщательного подчеркивания влияния  среды у зрителя легко могло  бы возникнуть ложное представление  о том, будто характеры в мире героев Шоу целиком поддаются  ограничению влиянием среды. Для  предупреждения этого нежелательного заблуждения Шоу с подобной же тщательностью и основательностью внес в свою пьесу контртезис о существовании естественных способностей и их значении для характера того или иного индивидуума. Это положение конкретизируется сразу во всех четырех главных героях пьесы: Элизе, Хиггинсе, Дулиттле и Пикеринге.

      «Пигмалион» – это насмешка над поклонниками «голубой крови»… каждая моя пьеса была камнем, который я бросал в окна викторианского благополучия», - так отзывался сам автор о своей пьесе.

      Для Шоу было важно показать, что все  качества Элизы, которые она раскрывает как леди, можно уже обнаружить в цветочнице как естественные способности или, что качества цветочницы можно затем снова обнаружить в леди. Концепция Шоу уже содержалась в описании внешности Элизы. В конце детальной характеристики ее внешнего облика говорится:

      Превращение Дулиттла в джентльмена, точно так же как и его дочери в леди, должно показаться относительно внешним процессом. Здесь как бы модифицируются лишь его природные способности благодаря его новому общественному положению. Как акционер сыроваренного треста «Друг желудка» и видный оратор уоннафеллеровской Всемирной лиги моральных реформ, он, в сущности, даже остался при своей настоящей профессии, которая, по свидетельству Элизы, еще до его социального превращения состояла в том, чтобы вымогать деньги у других людей, пуская в ход свое красноречие.

      Но  самым убедительным образом тезис  о наличии природных способностей и их значении для создания характеров демонстрируется на примере пары Хиггинс— Пикеринг. Оба они по своему социальному положению джентльмены, но с тем различием, что Пикеринг и по своему темпераменту джентльмен, в то время как Хиггинс предрасположен к грубости. Различие и общность обоих персонажей систематически демонстрируется на их поведении по отношению к Элизе. Хиггинс с самого начала обращается с ней грубо, невежливо, бесцеремонно. В ее присутствии он говорит о ней «глупая девушка», «чучело», «так неотразимо вульгарна, так вопиюще грязна», «скверная, испорченная девчонка» и тому подобное. Он просит свою экономку завернуть Элизу в газету и бросить в мусорный ящик. Единственной нормой разговора с ней является повелительная форма, а предпочтительным способом влияния на Элизу — угроза. Пикеринг, врожденный джентльмен, напротив, в обращении с Элизой с самого начала проявляет такт и исключительную вежливость. Он не дает спровоцировать себя на неприятное или грубое высказывание ни навязчивым поведением цветочницы, ни плохим примером Хиггинса. Так как никакие обстоятельства не объясняют эти различия в поведении, зритель должен предположить, что, наверное, все же имеется нечто вроде врожденных склонностей к грубому или деликатному поведению. Для предупреждения ложного вывода, будто грубое поведение Хиггинса по отношению к Элизе обусловлено исключительно существующими между ним и ею социальными различиями, Шоу заставляет Хиггинса вести себя заметно резко и невежливо также и среди ему равных. Хиггинс не особенно старается скрыть от миссис, мисс и Фредди Хилл, как мало он с ними считается и как мало они для него значат. Разумеется, Шоу дает возможность проявляться грубости Хиггинса в обществе в значительно модифицированной форме. При всей врожденной склонности к бесцеремонному высказыванию правды, Хиггинс не допускает там таких грубостей, какие мы наблюдаем при его обращении с Элизой. Когда его собеседница миссис Эйнсфорд Хилл по своей ограниченности полагает, что было бы лучше, «если б люди умели быть откровенными и говорить то, что думают», Хиггинс протестует восклицанием «Упаси бог!» и возражением, что «это было бы неприлично».

      Характер  человека определяется не непосредственно  средой, а через межчеловеческие, эмоционально окрашенные отношения  и связи, через которые он проходит в условиях своей среды. Человек  — чувствительное, восприимчивое  существо, а не пассивный предмет, которому можно придать любую  форму, подобно куску воска. Какое  значение Шоу придает как раз  этому вопросу, подтверждается выдвижением  его в центр драматического действия.

      Тезис Элизы, что лишь обращение с человеком является решающим фактором, и антитезис, что поведение человека является определяющим для существа личности, ясно опровергаются пьесой. Поучительность пьесы заключается в синтезе — определяющим для существа человека является его общественное отношение к другим людям. Но общественное отношение есть нечто большее, чем одностороннее поведение человека и одностороннее обращение с ним. Общественное отношение включает в себя две стороны: поведение и обращение. Элиза из цветочницы становится леди благодаря тому, что одновременно с ее поведением изменилось также и обращение с ней, которое она почувствовала в окружающем ее мире.

      То, что понимается под общественным отношением, отчетливо раскрывается лишь в конце пьесы и в ее кульминационном пункте. Элиза уясняет себе, что, несмотря на успешное завершение занятий по языку, несмотря на радикальное изменение среды, несмотря на постоянное и исключительное пребывание среди признанных джентльменов и леди, несмотря на образцовое обращение с ней со стороны джентльмена и несмотря на овладение ею самой всеми формами поведения, она не превратилась еще в настоящую леди, а стала лишь горничной, секретаршей или собеседницей двух джентльменов. Она делает попытку миновать эту судьбу путем бегства. Когда Хиггинс просит ее вернуться обратно, завязывается дискуссия, раскрывающая смысл общественного отношения в принципе.

      Толкование  концовки «Пигмалиона» очевидно. Оно не антропологического, как предшествующие тезисы, а этического и эстетического порядка: желательным является не превращение жителей трущоб в леди и джентльменов, подобно превращению Дулиттла, а превращение их в леди и джентльменов нового типа, чувство собственного достоинства которых базируется на их собственном труде. Элиза в стремлении к труду и независимости является воплощением нового идеала леди, который, в сущности, ничего общего не имеет со старым идеалом леди аристократического общества. Она не стала графиней, как об этом неоднократно вещал Хиггинс, но стала женщиной, сила и энергия которой вызывают восхищение. Знаменательно, что даже Хиггинс не может отказать ей в привлекательности — разочарование и враждебность скоро превращаются в противоположность. Он, кажется, даже забыл о первоначальном стремлении к другому результату и желанию сделать из Элизы графиню.

Исходной точкой для драматурга был античный миф  о скульпторе Пигмалионе, который создал статую морской богини Галатеи. Пораженный красотой собственного творения, Пигмалион умолил богиню любви Афродиту вдохнуть в Галатею живу душу. Статуя ожила и, превратившись в прекрасную женщину, стала женой скульптора.

Б. Шоу предложил  современный вариант древнейшего  мифа: в центре внимания писателя не всесильная любовь, а проблема богатства  личности и возможности реализации духовного и интеллектуального  потенциала человека.

Кроме того, в  сравнении с мифологической историей, взаимоотношения современных Пигмалиона и Галатеи так запутаны и странны, что поневоле возникает вопрос: не есть ли выбор названия еще одним парадоксом Шоу? "Кто есть кто" в дуэте главных героев? Пигмалион в действительности создал свою Галатею, а Хиггинс лишь "шлифует" личность, которая постепенно изменяется сама и изменяет своего "преобразователя".

Профессор фонетики Хиггинс, который в драме Шоу  выступает своеобразным Пигмалионом, заключает пари с полковником Пикерингом, что он проведет научный эксперимент - за несколько месяцев научит уличную торговку цветами Элизу Дулитл правильному произношению и сделает так, чтобы "ее с успехом могли принять за герцогиню". Эксперимент Хиггинса дает блестящие результаты. Элиза, которая знала лишь беду и бедность, в атмосфере уважения к ее личности обнаруживает чрезвычайные способности, ум, талант и чувство внутреннего достоинства. "Превращение" Элизы, по мнению Шоу, призванное оспорить мнение о том, что социальные барьеры непреодолимы: в действительности они лишь мешают людям реализовать заложенную в них возможность. Шоу безгранично верит в культуру, знания, которые, по словам "прозорливого" Хиггинса, "уничтожают бездну, которая отделяет класс от класса и душу от души".

Хиггинс ведет  Элизу в аристократическое общество, и она затмевает светскую даму не только красотой. Пигмалион-Хиггинс, коснувшись своим резцом к этой Галатеи, разтармашил  усыпленные в ней духовную и интеллектуальную силу, и его творение оказалось выше и лучше его самого.

Здесь возникает  характерная для драматурга тема бедности как силы, которая тормозит интеллектуальное развитие человека. С этой идеей связан настоящий  демократический пафос пьесы  Шоу. Народ в представлении писателя - неразработанный, но ценный материал, ценный мрамор, в котором заложенная возможность превращения в величественное "произведение искусства".

Впрочем, "научный" эксперимент Пигмалиона - Хиггинса противоречит моральной ответственности перед Элизой, судьбой которой он так безответственно воспользовался. Хиггинс сравнивает свою роль с ролью Творца. Но для Шоу близко действия Творца еще недостаточно. Он считает, что творческая деятельность человека должна подчиняться  более высокой цели, чем простая игра с жизнью. Фонетический эксперимент Хиггинса проходит по принципу "человек для фонетики", а не "фонетика для человека". Элиза определенное время является для его лишь опытным материалом, и ее внутренний мир его никак не интересует. Он не задумывается над тем, какая будет последующая судьба его "Галатеи" и что ей делать с ее умом и красотой в мире, где для нее ее места нет.

Что же делать с  Элизой? Этот вопрос появляется не только перед Хиггинсом, но и перед самим автором "Пигмалиона". Конечно, можно опять повергнуть ее в бездну бедности и заставить продавать цветы, можно, наконец, отдать ЕЕ замуж за кого-нибудь. Впрочем, "Пигмалион" не развлекательная драма, и Шоу лишь насмехается над своим зрителем, намекая на возможность традиционной "счастливой развязки". Правда, в атмосфере комедии витают намеки на чувство любви, которая зарождается, хотя и не совсем осознанно. Но Шоу не намеревался завершать свою пьесу браком "Пигмалиона" и "Галатеи". Выйти замуж за Хиггинса, за Фредди или за вельможного герцога - мало для его героини, настоящее призвание которой быть свободным человеком.

Шовианские «идеалист» и «практик» нередко в ходе действия меняются местами. Так, в мелодраме «Ученик дьявола» (1897) напряженность жизненных ситуаций, характерная для избранного Шоу жанра, помогает его героям обнаружить, что они представляют собой нечто совершенно противоположное тому, чем они считали себя и кем их считали окружающие. Еще чаще у Шоу человек, показавший себя идеалистом в одних обстоятельствах, выступает в качестве реалиста в других, что не мешает ему в следующей сцене вернуться к своей роли идеалиста. При этом «идеалистами» его пьес нередко оказываются забулдыги, пренебрегающие всеми общественными условностями, включая уважение к чужой собственности. По Шоу, всякий бунтарь, всякий человек, выпадающий из общества, уже по одной этой причине имеет право называться идеалистом, ибо его «практика» является отрицанием не только «практики» буржуазного общества, но и системы взглядов, лежащей в ее основе. Весьма наглядно Шоу демонстрирует и зыбкость границ между «добром» и «злом» в понимании буржуазного общественного мнения. Для его героев характерны перепады не только внутреннего состояния, но и положения в обществе. Так, выгнанный Сарториусом с работы нищий сборщик квартирной платы Ликчиз в мгновение ока превращается

391

в преуспевающего дельца, а мусорщик Дуллитл («Пигмалион») становится благодаря счастливой случайности известным проповедником и весьма состоятельным человеком, что, впрочем, не мешает ему жалеть об утерянной вместе с бедностью свободе от общественных условностей.

Эти резкие перемены психологических  состояний и общественного  статуса героев Шоу  придают его пьесам большую внутреннюю подвижность. Шоу  никогда не обращался  к психологической  драме (хотя более  поздний «Дом, где  разбиваются сердца»  является шагом в  этом направлении), но диапазон возможностей его героев так  велик, что они  обрисованы достаточно выпукло и многосторонне. При этом Шоу избегает вялости действия. «Хорошо сделанную  пьесу» Шоу изменил  до неузнаваемости, но сохранил главное  ее достоинство —  сценичность.