Биография Айвазовского

И. К. Айвазовский. Автопортрет.1898. И. К. Айвазовский. Автопортрет. 1874.

(1817-1900) 

    Предки  Айвазовского в XVIII веке переселились  из Западной (Турецкой) Армении на  юг Польши. В начале XIX века оттуда  перебрался в Феодосию торговец  Константин (Геворг) Гайвазовский. 17 июля 1817 года в книгу рождений и  крещений местной армянской церкви  была внесена запись о том,  что родился "Ованес, сын Геворга  Айвазяна". Отцу мальчика, на попечении  которого были две дочери и  три сына, после постигшей Феодосию  в 1812 году эпидемии чумы жилось  тяжело. Содержать семью помогала  ему жена Рипсиме, искусная  вышивальщица.

    Маленький  Ованес проявил исключительные  способности к рисованию и  музыке, хорошо играл на скрипке.  Он, в частности, с увлечением  копировал гравюры из книги  о борьбе греков против османского владычества.

    Национально-освободительное  движение греческого народа было  особенно близко и созвучно  армянам, чья родина также изнывала  под османским игом. Поэтому пристрастие  Айвазовского-мальчика к этой  теме, конечно же, нельзя считать  случайным. 

    Начальное  образование юный Айвазовский  получил в армянской приходской  школе, а затем окончил Симферопольскую  гимназию. В 1833 году при содействии  феодосийского градоначальника  А. Казначеева он отправился  в Петербург и поступил в  Академию художеств, где учился  у известного пейзажиста Максима  Воробьева, в батальном классе - у А. Зауервейда и недолгое  время - у приглашенного из Франции мариниста Ф. Таннера.

    Мастерство  Айвазовского росло чрезвычайно  быстро. Работы, выставленные в годы  учебы, возбудили всеобщий интерес.  С одобрением отозвался о них  Пушкин, встреча с которым на  одной из академических выставок  произвела неизгладимое впечатление  на молодого художника. В 1837 году, окончив курс обучения с  золотой медалью первой степени,  Айвазовский получил право на  поездку за границу в качестве  пенсионера академии. Однако первоначально  молодого художника командировали  в Крым писать виды приморских  городов. Плавая на боевых кораблях, Айвазовский близко познакомился  с адмиралами М. Лазаревым,  Ф. Литке, В. Корниловым, П. Нахимовым,  П. Панфиловым, проникся глубокой  верой в силу русского флота  и стал впоследствии непревзойденным  певцом его побед. Поручение  академии было с успехом выполнено.

    В  1840 году Айвазовский уехал в  Италию. Там он сблизился с  яркими деятелями русской литературы, искусства, науки - Гоголем, Александром  Ивановым, Боткиным, Панаевым. Одновременно  расширился круг его армянских знакомств.

    Едва  прибыв в Венецию, Айвазовский  поспешил на остров св. Лазаря, чтобы встретиться со своим  старшим братом Габриэлом, духовное  родство с которым сохранил  до конца жизни. Габриэл приобрел  к тому времени видное положение  в конгрегации мхитаристов. Это  религиозное братство, существующее  и поныне, основал в начале XVIII века армянский просветитель  Мхитар Себастаци, сделавший его  центром по изучению национальной  истории и культуры и по  ознакомлению с ними европейской  интеллигенции. Пребывание Айвазовского  в "маленькой Армении" близ  Венеции означало для него  более тесное приобщение к  чаяниям своего народа. Кроме  того здесь, в богатой библиотеке  конгрегации, художник впервые  проник в изумительный красочный  мир армянской книжной миниатюры,  украшавшей средневековые манускрипты,  и глубоко усвоил гуманистические,  свободолюбивые идеи. Любопытно,  что на острове св. Лазаря у мхитаристов часто бывал Джордж Байрон, изучавший с их помощью армянский язык. Айвазовскому, который впоследствии не раз приезжал сюда, неизменно предоставляли комнату великого поэта. И как в сердце этого острова живет Армения, так в сердце художника до конца его дней символом Армении жил этот остров.

    Из  Венеции молодой живописец направился  во Флоренцию, затем в Амальфи  и Сорренто, где остановился в  доме, принадлежавшем некогда Торквато  Тассо. В следующие два года  он попеременно жил в Неаполе  и Риме. В одном из писем  Айвазовский говорил: "Я, как  пчела, собираю мед из цветника". Итальянская природа, итальянское  искусство и музеи в формировании  Айвазовского-художника стали второй  и поистине вечной академией.  На протяжении всей жизни он  возвращался к пейзажам Италии, гармоничное сосуществование человека  и моря в этой стране запечатлелось  в его памяти как образец  красоты. Италия наложила глубочайший  отпечаток на все его последующее творчество.

    Айвазовский  работал в Италии с огромным  воодушевлением и создал здесь  около пятидесяти крупных картин. Выставлявшиеся в Неаполе и  Риме, они вызвали настоящий ажиотаж  и прославили молодого живописца.  Критики писали, что никто прежде  не изображал свет, воздух и  воду столь живо и достоверно. "Хаос" Айвазовского удостоился  чести войти в постоянную экспозицию  Ватиканского музея. Папа Григорий XVI наградил художника золотой  медалью. Английский маринист  Уильям Тернер посвятил Айвазовскому  стихи, в которых назвал его гением.

    Большой  успех ожидал Айвазовского также  в Венеции, а затем Париже, Лондоне,  Амстердаме. Как единственный представитель  русского искусства он участвовал  в международной выставке, организованной  в Лувре. Кстати, десять лет  спустя он первым из иностранных  художников стал кавалером ордена Почетного легиона.

    Таким  образом, уехав из России на  усовершенствование, Айвазовский вернулся  на родину прославленным художником, членом нескольких академий. В  Петербурге 28-летний мастер также  был удостоен академических регалий;  позднее его назначили художником  при Главном военно-морском штабе.

    Беспримерная  слава, материальная обеспеченность  и царский дворец не прельстили  молодого академика. Он решил  навсегда покинуть Петербург  и поселиться в родном городе. У этого решения, столь поразившего  всех и столь важного для понимания внутреннего мира художника и его стремлений, были свои побудительные причины.

    В  Феодосии художник построил на  берегу моря дом-студию. Здесь,  в маленьком, оторванном от  культурных центров провинциальном  городе, в кругу своих близких,  Айвазовский создал обособленный  собственный мир, свою малую  родину с ей одной присущей  атмосферой, живущую по законам,  которые сам он, ее полновластный  хозяин, установил. Он чувствовал  себя в этом уютном мире  по-настоящему свободным. Однако  самоизоляция сыграла в его  творчестве и негативную роль. Айвазовский остался в стороне  от важнейших тенденций современного  ему искусства и не реализовал  заложенный в нем потенциал  истинного новатора. И это гораздо  печальнее, чем клиширование небольшого набора сюжетов и приемов.

    Огромный  успех Айвазовского в Европе  начала 40-х годов объясняется  тем, что, пройдя академическую  школу, он все-таки сохранил  искренность и непосредственность  душевных порывов и не боялся  руководствоваться ими, стоя за  мольбертом. Он не смог, да и  не пытался, освободиться от  некоторых академических доктрин,  усвоенных им в годы ученичества,  но уже в начальный период  самостоятельного творчества воспринимал  мир удивительно жизненно и  эмоционально. Это резко выделяло  его из академической среды.  Что касается традиций академической  школы, то из них он прежде  всего черпал пристрастие к  необычайности. В сочетании с  непосредственностью чувств оно  роднило его с романтизмом.  Айвазовский создал своеобразный  метод цвето-линейного построения  картин и свой живописный язык, никого не повторявший и не  противоречивший предмету изображения.  Эти выразительные средства постепенно  претерпели изменения, палитра  художника стала светлее, он  вплотную подошел к пленэрной  живописи. Однако его мировосприятие  никогда не менялось, он остался  верен своему романтическому  характеру или, вернее, живописным  урокам моря, с которым подружился еще в детстве.

    "Море - это моя жизнь",- говорил Айвазовский,  и вправду страстно, до обожествления  преклонявшийся перед объектом  своей неослабной любви. Обладая  колоссальной трудоспособностью,  за долгие десятилетия он создал  около шести тысяч картин. Его  творчество - своего рода морская  энциклопедия. Из нее можно в  деталях узнать о любом состоянии,  в каком пребывает водная стихия - штиль, и легкое волнение, и  шторм, и буря, производящая впечатление  вселенской катастрофы, - здесь можно  увидеть ее, эту стихию, в любую  пору суток - от светозарных  восходов до колдовских лунных ночей - и в любое время года насчитать десятки оттенков, окрашивающих морские волны, - от прозрачных, почти бесцветных через все мыслимые нюансы голубизны, синевы, лазури до густой черноты.

    Но  воспроизвести море таким, как  оно есть, Айвазовский считал  невозможным и потому никогда  не писал с натуры, полагаясь  лишь на воображение. Художник, видевший в водной стихии свою  жизнь, он в сущности не изображал  реальное море, а создавал на  полотне свое, рассказывал некую  сказку о море, отдавая ему  собственные чувства, настроения, грезы. Сказочность его искусства  точно подметил великий психолог  Достоевский в своей статье "Выставки 1860-1961 гг. в Академии искусств".

    Таким  образом, Айвазовский вошел в  современное ему искусство, руководствуясь  собственными законами художественного мироощущения.

    В  основу творчества Айвазовского  положена идея безграничности  природы, ее могучей созидательной  силы. Более половины его работ  - это виды штормового моря. И,  как правило, изображая разбушевавшуюся  стихию, художник изображал и  борющихся с этой стихией, помогающих  друг другу людей. Человек не  сдается, человек победит - в  этом девизе художника отразились  народный оптимизм и жизнестойкость. Основа романтики Айвазовского - это великая вера человека, "пылинки  вселенной", в природу и жизнь,  неизбывная вера в родной народ,  который в политических штормах  XIX столетия упорно боролся за  самоутверждение. Нельзя забывать, что в творчестве художника  весьма заметную роль играет  иносказательность.

    Чарующая  световая атмосфера полотен Айвазовского  помогает воспринять мечтательность  и эмоциональность его искусства.  Художник видит в человеке  неотъемлемую частицу природы.  Человек на его картинах изображен  то на фоне спокойного, прозрачного  моря, то одиноко шагающим по  берегу или сидящим в лодке,  устремив вдаль, к свету, мечтательный  взгляд. В этих вымышленных романтических  героях нетрудно распознать автопортретные черты.

    Свет  как идея играет в творчестве  Айвазовского значительную роль. Внимательный зритель почувствует,  что, изображая море, облака и  воздушное пространство, художник  фактически изображает свет. Свет  в его искусстве - символ жизни,  надежды и веры, символ вечности. Это не что иное, как по-своему  переосмысленная идея созидающего  света, света познания, имеющая давнюю устойчивую традицию в армянской культуре и получившая блестящее воплощение у позднейших армянских мастеров.

    Эту  традицию Айвазовский воспринял  через прославляющие солнечный  восход средневековые песнопения, которые он хорошо знал и  постоянно слышал в армянских  церквах. Не случайно, говоря о  своих картинах, он заметил: "Те  картины, в которых главная  сила - свет солнца... надо считать  лучшими". На последних полотнах  Айвазовского свет ниспускается  из невидимого источника, мощным снопом прорезая тьму.

    Как-то  в беседе с Мартиросом Сарьяном  Илья Эренбург поинтересовался,  отразилась ли в творчестве  Айвазовского его национальная  принадлежность. Сарьян сказал: "Какую  бы ужасную бурю ни увидели  мы на его картине, в верхней  части полотна сквозь скопление  грозных туч всегда будет пробиваться  луч света, пусть тоненький  и слабый, но возвещающий спасение. Именно веру в этот Свет  пронес через века породивший  Айвазовского народ. Именно в  нем, этом Свете, и заключен  смысл всех изображенных Айвазовским бурь".

    Айвазовскому  присуща совершенно самобытная  система живописного мышления, выводящая  его искусство за рамки принятых  в то время канонов. Эта особенность  сказалась в отмеченных иногда  чрезвычайной условностью, даже  абстрактностью цветовых решениях его картин.

    Страстное,  проникновенное и поэтическое  творчество Айвазовского, чутко  отзывавшееся на запросы времени,  привнесло в русскую живопись  свежее дыхание. Художник стал  одним из наиболее признанных  во всем мире представителей  русской школы. В этом качестве  он был удостоен чести, вторым  после О. Кипренского, представить  во флорентийский музей Питти  автопортрет.

    Однако  в самой России, начиная с 1870-х  годов, искусство Айвазовского  все чаще подвергалось острой  критике. В. Стасов принимал  только ранний период его творчества, А. Бенуа в своей "Истории  русского искусства XIX века" писал,  что Айвазовский, хотя и значился  учеником М. Воробьева, стоял  в стороне от общего развития  русской пейзажной школы. Подобные  выводы делались не только  потому, что Айвазовский работал  особняком, вдали от центров  искусства и показывал свои  картины в основном на персональных выставках.