Эволюция политического консультирования (на примере РФ)

      «Силовики» - группы подавления предвыборной работы конкурентов решают проблему выбора силовыми методами, то есть физически препятствуют проведению предвыборной борьбы. Например, используются различные способы ограничения доступа в округ, например, блокирование штабов и сторонников конкурентов.

    Узкоспециализирующиеся фирмы направлены на профессиональное выполнение определенного вида работ. Таких организаций очень много и политические заказы не являются основными в их деятельности, например: агентства по рекламе, PR-агентства, агентства по связям с общественностью и другие.

    К научному типу можно отнести тех, кто занимается исследованием, изучением и обучением политическим технологиям. Например, Центр обучения избирательным технологиям при Центральной избирательной комиссии РФ, функционирующей с 1997 года, проводит семинары, консультации, курсы обучения для всех участников избирательного процесса, начиная от работников избирательных комиссий до менеджеров избирательных кампаний и избирателей, разрабатываются и издаются методические пособия, памятки, книги.

    Ю.Гиренко  приводит несколько иную классификацию  политконсультантов – «уровневую». С его точки зрения, данный вид  типологии позволяет более всего  судить о структуре и социальной значимости профессии. Верхушку технологического «айсберга» составляют те, кого знает широкая публика: «звезды». Надо отметить, что зачастую (если не чаще всего) «звездный» статус является скорее результатом автопиара, чем реальных успехов технолога в деле проведения избирательных кампаний.

    Кроме «звезд», вершину профессиональной пирамиды занимают «мэтры»: они не так широко известны широкой общественности, но в элите считаются лидерами технологического «цеха». Эту группу составляют руководители крупных фирм, занимающихся политическим консалтингом: И.Бунин («Центр политических технологий»), Е.Егорова-Гантман и И.Минтусов («Никколо М»), А.Ситников («Имидж-Контакт») и т.п.

    Особняком стоят на верхнем этаже профессии  «начальники» - административные политтехнологи, одним из самых известных и влиятельных является В.Сурков. Помимо собственно технологического обеспечения политического процесса «начальники» играют роль диспетчеров, распределяя заказы и расставляя акценты.

    Реальной  практикой ни «звезды», ни «мэтры»  почти не занимаются. Ядро профессии  составляют неведомые средствам массовой информации и публике люди, которых можно разделить на две группы: «вольные стрелки» и «служивые». Первые работают по заказам, не связывая себя ни с какой государственной, общественной или частной структурой. Главным образом, именно из «вольных стрелков» крупные технологические компании формируют команды по проведению конкретных избирательных кампаний. Что касается «служивых», то это, как правило, технологи: государственные и (реже) партийные функционеры, работающие под руководством технологов-«начальников».

    В основание пирамиды Ю.Гиренко ставит «сержантов» и «хулиганов». Первые – узкие специалисты по какому-либо одному направлению (прежде всего – организаторы полевых работ). Вторые – начинающие технологи, не входящие ни в какую из команд, и стремящиеся обратить на себя внимание особо экстравагантными методами.³³

    Иную  классификацию политконсультантов для потенциального заказчика приводит О.Матвейчев.³⁴ Такая типологизация юмористична и поэтому не претендует на полноту и научную строгость. Классификация в ироничной форме представляет достоинства и недостатки каждого из типов. Так, выделяют:

    ─ «очень знаменитый пиарщик»;

    ─ «специалист» (эксперт);

    ─ «кавээнщик»;

    ─ «идеолог»;

    ─ «статский советник»;

    ─ «лидер»;

    ─ «интриган»;

    ─ «лохотронщик»;

    ─ «торговец чудесами»;

    ─ «новичок-выпускничок»;

    ─ «менеджер тред-юнионист»;

    ─ «общечеловек-тусовщик».  

    Одна  из более поздних по времени характеристик  рынка политконсультирования дана К.Симоновым.³⁵ Он выделяет следующие группы субъектов политического рынка: аналитические подразделения властных структур; крупные исследовательские центры, занимающиеся разработкой новых аналитических методов и апробирующие их в прикладных политических исследованиях («резервуары мысли»); коммерческие аналитические центры, привязанные к одному субъекту политического процесса (центры прямой поддержки) или же работающие сразу с несколькими заказчиками (центры широкой или косвенной поддержки); СМИ, ряд из которых располагает собственными прогнозными, аналитическими возможностями.

    На  основе такой классификации, К.Симонов  приходит к выводу, что у нас  большое развитие получили коммерческие аналитические центры обоих типов - как прямой, так и широкой  поддержки.

    Первые  создаются крупными коммерческими  компаниями, чья работа тесно связана с лоббированием собственных интересов в высших эшелонах власти и в функционировании которых необходимо самым тщательным образом просчитывать различные виды политических рисков. Такие компании - в первую очередь нефтегазовые концерны и крупные коммерческие банки - имеют в своей организационной структуре специальные аналитические отделы, занимающиеся всеми видами политического и иного анализа.

    Изменение объемов и вида заказов, например, в связи с «назначением» губернаторов, изменением структуры и сроков избирательных кампаний по регионам заставляет многие информационно-аналитические и прогнозные структуры интенсивно вести поиск новых сфер деятельности. Рыночные отношения в интеллектуально-коммерческой сфере заставляют и заказчиков, и исполнителей искать новые сферы приложения, новые формы и методы работы. Например, в связи с уменьшением заказов в сфере политконсалтинга, организация «Никколо М» начала предоставлять услуги в сфере бизнес-PR. Компания образовала следующие дочерние компании: рекламное агентство «Никколо Медиа» и финансово-консультационный центр «Никколо-Финанс».

    Как полагают эксперты, на первое место выходит лоббирование.

    Аналогичную точку зрения высказывает руководитель ЦПК «Никколо М» И.Е.Минтусов: «Вторая  характерная черта времени –  это увеличение пространства непубличной политики, лоббизма и, как следствие, возрастание роли GR (связи с государственными органами). Постепенно крепнет понимание того, что GR – это строительство моста, по которому в нужный момент пройдет лоббист. Пиаровские компании вынуждены включать в сферу своей деятельности GR и лоббизм. В противном случае они могут не выжить на рынке».³⁶

    Действительно, одна из возможных осваиваемых ниш  политконсультанта – это сфера  лоббизма. В настоящее время в  России ни GR, ни лоббизм юридически не регламентированы. Поэтому, возможно, предположить, что появятся законы, формально закрепляющие работу лоббиста, и GR-специалиста. В связи с отсутствием специального закона, определяющего лоббизм в России, невозможно определить, интересы какой компании и организации защищает лоббист. Поэтому пока в настоящий момент лоббистская деятельность в стране сопряжена с определенным риском.

    Проанализировав рейтинг «Лучшие лоббисты России – август 2009 года» по заказу «Независимой газеты»³⁷, можно заметить, что списки возглавляют представители Администрации Президента, аппарата Федерального правительства – государственные чиновники, а также директора компаний с долей государственного участия, например «Газпром».

    Региональные  лидеры, в большинстве своем, являются не столько политиками, представляющими интересы граждан своего региона, а выразителями интересов бизнес-корпораций, компаний, конкретных видов производства.

    Необходимо  введение особого законодательного обеспечения для регулирования  цивилизованного лоббирования, которое на Западе давно уже стало общепринятой практикой. Лоббисты должны будут проходить аккредитацию в уполномоченном государственном органе, также регистрировать данные, касающиеся заказчика и гонорара за выполненную работу – все это, возможно, будет предпосылкой для создания прозрачного, информативного, компетентного лоббирования.

    По  мнению В.Э.Гончарова, в России достаточно редко заключаются формальные контракты, договора между агентствами политического  консультирования и самими кандидатами. ³⁸ В связи с этим, сложно определить и точную сумму, отводящуюся на избирательную компанию того или иного российского претендента на политическую должность, а также и гонорар политического консультанта. С.Тамарин сравнивает засекреченность рынка российского политконсалтинга с рынком наркотиков.³⁹Данное смелое сравнение имеет под собой основание. Если обратиться к американскому рынку политического консультирования, то здесь можно отметить относительную «прозрачность» отчисления финансовых средств на избирательную кампанию кандидата. Так, в свободном доступе публикуется список физических и чаще всего юридических лиц, отчисляющих финансы на имя того или иного кандидата. Напротив, в России такая практика все еще не используется в полной мере.

    Данные, касающиеся количества средств, затрачиваемых на избирательную кампанию кандидата, приводит Д.Орлов, заместитель генерального директора Центра политических технологий: «Расходы на организацию и проведение предвыборной кампании, включая мероприятия, предшествующие официальному началу агитационного периода, для партии, уже представленной в парламенте, могут составить от $2 млн. до $10-15 млн. Стоимость кампании кандидата, баллотирующегося по одномандатному округу, колеблется от $300 тыс. до $1,5 млн. <…> В структуре бюджетов предвыборных кампаний в дальнейшем будет расти доля средств, затрачиваемых на PR и политическую рекламу».⁴⁰

    И.Минтусов основатель ЦПК «Никколо М» полагает: «Для расчета затрат на предвыборную кампанию в одномандатном округе используется ряд схем. Наиболее простая – умножить численность избирателей округа на условную стоимость одного голоса, составляющую приблизительно $2-3. Бюджет кампании, таким образом, будет зависеть от того, сколько избирателей проживает в том или ином округе. Политические партии, выдвигающие списки кандидатов, тратят на кампанию в среднем от $5 млн. до $30 млн. Эти бюджеты частично формируют предприниматели, покупающие себе место в партийных списках. Расходование средств из предвыборного фонда осуществляется в нескольких направлениях. Как правило, около половины всех денег растворяется среди узкой группы лиц, составляющих ближайшее окружение кандидата или партийного лидера. Из оставшихся сумм приблизительно половина уходит на рекламу и размещение заказных материалов в СМИ и столько же – на организацию предвыборных штабов, проведение отдельных специальных акций, оплату работы политконсультантов».⁴¹

    Приведем  интересные данные о распределении  бюджета избирательной кампании по направлениям: «15% идет на социологическую  поддержку (сюда входит «изготовление» образа депутата – от одежды до разработки символики), 60% - на рекламу в СМИ и на заборах, 20% - на гонорары «создателям» депутата, оставшиеся 5% держатся в качестве резерва – для ликвидации последствий непредвиденных шагов противника».

    Как заявляют многие специалисты, типологии  политических консультантов могут  значительно меняться в зависимости  от изменяющихся политических условий, трансформации политического режима. Вследствие изменения рынка агентств политического консультирования, и  для специалистов на этом рынке появляются новые ниши. Например, «усиление на выборах роли административного ресурса порождает спрос на тех из них, которые способны выстраивать альтернативные каналы коммуникации, сетевые структуры».

    Появляются  новые типы заказчиков. В частности, компании все чаще заказывают программы минимизации политических рисков для своего бизнеса. Госслужащие и менеджеры частных структур проявляют заинтересованность в формировании программы управления своей карьерой.

    В связи с этим, целесообразно определить, какую же роль выполняют политконсультанты в России с трансформацией политического режима. По мнению Ю.Гиренко, самое существенное отличие – в социальной роли, которую играют политические технологи в России. Социальная роль политтехнологов определяется в первую очередь их собственной политической мотивацией.

    Поскольку формирование профессии происходило  в условиях революции, и вышли  политтехнологи только из одной части  политического спектра – из демократической, то им оказалось свойственно специфическое отношение к партийности.

    С одной стороны, российским технологам была присуща сильная политическая ангажированность. Сейчас ангажированности стало значительно меньше. В частности, до 2000 года почти никто из них  не работал на левые партии, а в ситуации, например, президентских выборов 1996 года, подавляющее большинство из политконсультантов становилось на сторону правящего режима. В настоящее время картина немного изменилась. Появилось достаточное количество профессиональных политических технологов, по большей части неангажированных, успешно зарекомендовавших себя на рынке. Политконсультанты в России принимают уже активное участие не в выборных кампаниях федерального уровня, а сосредотачивают свое внимание на избирательных кампаниях стран, менее развитых экономически, чем Россия, также на «странах третьего мира». Изменение, в некоторой степени, географической профессиональной направленности можно объяснить тем, что избирательные кампании федерального уровня стали вполне предопределенными. Результат выбора кандидата на ту ли иную политическую должность заранее очевиден. Политические консультанты теряют интерес, ведь результат «политической гонки» уже известен. К тому же, несмотря на то, что в регионах существуют местные успешные представители политконсалтинга, но все же политконсультанты Москвы, Санкт-Петербурга продолжают доминировать на рынке. Для иллюстрации вышесказанного, приведем пример. Так, первыми странами, где в выборных процессах участвовали специалисты «Никколо М» были Болгария, Польша, Латвия, Гайяна.