Религия в рамках теории конфликтов

Одна из трудностей, с которыми сталкивается функционализм, интерпретируя религию как фактор интеграции общества, заключается в  том неудобном для интегративных  теорий и все же очевидном факте, что религия может вызывать конфликты  и способствовать дезинтеграции  общества, включая и макросоциологический уровень. Конфликтологические теории, восходящие к Марксу, в основу объяснения религии как социального явления  кладут конфликт в качестве причины, порождающей религию или —  того результата, к которому приводит религиозная мотивация поведения  индивидов и групп [11, с.87].

Конфликт порождается  также под воздействием комплекса  факторов, не имеющих причинного характера. Это пространственный и временной  факторы, функциональная взаимосвязь, закономерности взаимодействия системы  и ее элементов, взаимоотношение  материального и духовного, целевая  детерминация и т.п. В совокупности детерминирующих факторов переплетаются  необходимость и случайность, динамические и статистические связи, рациональное и иррациональное, практическое и  духовное, религиозное и научное - все зависит от того, какой конфликт возникает. Противоречие лежит в  основе конфликта. Принимая противоречие за исходное, ошибочно считать его  существующим вне и независимо от деятельности сознания людей [19, с.101-102].

Ключевым фактором формирования социальных отношений  являются эгоистические интересы индивидов  и групп. Религиозные группы —  одно из звеньев системы, в которой  противостоят, сталкиваются интересы враждующих сил. В этой связи, прежде всего, необходимо иметь в виду межрелигиозные конфликты, религиозную рознь и  нетерпимость. Боги древних греков постоянно враждовали и воевали  между собой. Выбирая одну мировоззренческую  позицию, вы отказываетесь от других, т.е., служа одному Богу, вы оскорбляете  всех остальных богов [9, с.95].

Наглядным примером такого рода конфликтов может служить  история многовековой вражды между  иудаизмом и христианством или  отношения между иудаизмом и  исламом, т.е. религиями, тесно связанными между собой узами происхождения. Первым христианским мучеником считается  Стефан, проповедовавший и Иерусалиме [5, с.63]. По приговору Синедриона он был  забит камнями. Только что зародившаяся христианская церковь в Иерусалиме стала объектом гонений со стороны  иудаизма, когда все ее приверженцы  были иудеями и христианство еще  не было передано людям других национальностей. Но именно потому, что ранняя христианская церковь была прежде всего иудейской  и существовала в русле иудаизма, возникший конфликт был неустраним. Он возник на основе комплекса самоидентификации  посредством размежевания с "чужим", но таким близким "чужим": иудеи  и христиане жили в одном и  том же городе, и жили все же разной жизнью, они читали одну и ту же Библию, и все-таки читали они ее по-разному "они" выглядели совсем так  же как "мы" и все же были совсем другими. Особую остроту в такого рода размежевание привносит обвинение  каждой стороной противников в "отступничестве", "измене" истине. Таковы по своей  природе конфликты между католиками и протестантами, православием. Именно то, что отличает данную сторону  от другой ("не-иудаизм или "некатолицизм"), составляет основу понимания в себе самого существенного и определяющего: чужой — это не такой, как ты [24, с.30].

В основе такого отношения лежит тот факт, что  религиозная группа является нормативной, придерживающейся определенных ценностей. Каждая группа притязает на абсолютное и универсальное значение своего вероучения, она знает, что есть добро  и что — зло, что человеку необходимо и чем он может, пренебречь. Притязание на общезначимость придает исповедуемой этой группой "истине" черты императивности и авторитарности. Коммуникация с  другими группами оказывается чрезвычайно  затрудненной. И чем тотальней, всеобъемлющей  представляется группе система се убеждений, тем сильнее суживается ее коммуникативная  возможность. Религиозная рознь  не сводится, следовательно, к чисто  волюнтаристским и эмоциональным  моментам, она заложена на когнитивном  уровне [20, с.97-99; 28, с.81].

Религиозная нетерпимость связана с неспособностью понять и признать: право другого на истину и обладание ею. Иными словами, конфликт, должен либо вылиться в насилие, либо принять латентную форму, либо, разрешиться на основе определенного  компромисса, отступления от притязания на абсолютный и универсальный характер своей веры.

Это очень важные вопросы для социальной жизни. По какому нраву, например, может вообще та или иная группа, в том числе  — церковь, считать свои взгляды  обязательными (должными) для большей  или меньшей части общества, которая  эти взгляды не разделяет? По какому праву она оказывает, скажем, давление на законодательство, пытается повлиять на правовые установления и содержание системы общественного образования? Или же она должна ограничиваться исключительно определением того, что  относится к ее членам, т.е.; людям, сознательно разделяющим установки  и взгляды данной группы. Причина  такого рода конфликтов называется партикуляризмом; т.е. притязание религиозной группы на исключительное обладание истиной  и моралью приводит к методам  насильственного насаждения своей  веры. Партикуляризм всегда нуждается  во врагах, с которыми можно сравнивать собственное поведение как эталон мудрости и добродетели. Враги нужны  руководителям таких групп, чтобы  поддерживать свое влияние, чтобы легче  было манипулировать своими сторонниками, чтобы обосновывать свои действия. Если на самом деле врагов у такой  группы не оказывается, их приходится создавать, в том числе — и  внутри группы. Такого рода религиозный  партикуляризм тесно связан с  религиозными групповыми предубеждениями, нетерпимостью, фанатизмом. У религиозных  групп, которым не присущ партикуляризм, не наблюдается враждебного отношения  к другим группам и их верованиям. Таким образом, среди возможных  и существующих религиозных ориентации есть и такая — религиозный  или теологический партикуляризм, — которая вызывает конфликты  в религиозной среде по причине  религиозных расхождений [21, с.11].

Проявления партикуляризма встречаются в виде деления религий  на "истинные" и "ложные", "хорошие" и "плохие", "полезные" и "вредные".

Часто за такого рода позицией кроется еще один источник внутрирелигиозных конфликтов, более  важный, чем теологические разногласия. Религиозная рознь часто является формой выражения классовых и  этнических конфликтов. Враждебность в отношении других религиозных  групп колеблется в зависимости  от того, в какой мере религиозные  различия связаны с экономическими, политическими или национальными  интересами. Религиозные различия могут  выступать в таких ситуациях  в качестве символа скрывающихся за ними расхождений и интересов, выполняя чисто идеологическую функцию. Так, нередко можно услышать утверждение, что в бывшей Югославии суть событий  сегодня определяется войной между  православием и исламом. Сравнительно недавно, с середины нынешнего столетия, католическая церковь вынуждена  была, например, пойти на расширение прав и влияния мирян на церковную жизнь. К числу такого рода конфликтов можно отнести борьбу между сторонниками религиозного модернизма и консерваторами, соблюдающими традицию и отстаивающими ее неприкосновенность. В русской православной церкви сегодня есть сторонники и противники новшеств, например, это касается языка, на котором ведется богослужение, форм организации жизни прихода, степени участия мирян в решении церковных проблем. Конфликты внутри группы могут быть связаны с внешними для нее обстоятельствами, это может быть разная политическая ориентация верующих одного вероисповедания в церковном руководстве. Короче говоря, в религиозном поведении, так же, как и в человеческом поведении вообще, решающую роль играют эгоистические интересы, приводящие к конфликтам, последствия которых могут быть самыми разными — как функциональными, так и дисфункциональными. Религиозная приверженность может приводить к конфликту не только с научными взглядами на мир, но и с нормами светской морали, требованиями закона. Религиозные убеждения могут противоречить службе в армии, участию в политической жизни или гражданской деятельности [9, с.94-96].

В целом конфликт и интеграция — две стороны  одной медали и должны рассматриваться  в связи между собой.

1) Конфликт может  быть функциональным с точки  зрения внутригрупповой интеграции, источником сплочения религиозной  группы; некоторые группы культивируют  конфликт с внешним миром в  целях достижения внутренней  сплоченности, враждебность "чужому" обеспечивает ее.

2) Конфликт может  быть функциональным, вызывая изменения  не только в религиозной группе, но и в обществе.

Социология религии, в особенности Вебер, уделяет  в этой связи большое внимание роли харизматических лидеров. Вебер  видел в харизме фундаментальный  противовес социальной стабильности и  важный источник перемен. Он ссылался, на пророческие религии. Пророки  часто провозглашали, что бог  установил равенство и справедливость, а люди самовольно нарушили божественные установления. Такого рода пророчество  может вызывать социальный конфликт и крупные по своим масштабам  изменения в обществе [22, с.69].

Конфликтологическая теория религии вносит, таким образом, существенно важное дополнение к  интеграционной модели религии Конфликт, противоречие могут иметь не только негативно разрушительные последствия, но и позитивные. Все же теория конфликтов, односторонне подчеркивая противоречие и борьбу, испытывает затруднение  в объяснении солидарности и кооперации в социальной жизни. Случаи, когда  религия выступает как фактор дезинтеграции, конфликта, разрушения, вовсе не должны служить основанием для отнесения ее к социальной патологии в этих проявлениях. Конфликт на одном уровне может способствовать интеграции на другом. Конфликтологическая  теория связывает понимание религии  с социальным контролем (укрепляя положение  господствующих групп общества) и  социальным изменением (изменяя тип  поведения значительной части членов общества) [13, с.43].

Субъектами общественных и религиозных конфликтов выступают: личности, группы, классы, этнические общности, социальные организации и институты, политические союзы, государства, международные  объединения.

Поведение и  действия субъектов направляются конфликтным  сознанием. Его образует особое состояние  сознания, специфика которого заключается  в осознании противоборствующими  сторонами противоположности своих  интересов, ценностей, целей и превращении  их в мотивацию активности [13, с.43].

Материальный  или духовный объект жизни, в отношении  которого формируется противоположная  направленность активности людей, составляет предмет конфликта. В конфликте наряду с реальным предметом конфронтации может фигурировать мнимый, так сказать, квази-предмет. Действительный предмет нередко скрыт до поры до времени [38, с.45].

Классифицируя конфликты, мы тем самым получаем возможность конкретней раскрывать их возможности, отследить индикаторы конфликтности в той или иной сфере общественных отношений и  деятельности, специфику динамики конфликтов различных типов, а на этой основе разработать стратегию и тактику  распознавания конфликтов, их регулирования  и разрешения.

Ввиду многообразия конфликтов разнообразны причины и  условия их возникновения. Тем не менее, существуют общие детерминанты. При анализе конфликта любого вида выявляются объективные и субъективные причины его возникновения. Во-вторых, конфликт - это всегда субъективно-объективное  отношение (взаимодействие), происходящее в социальной среде. Поскольку он существует в действительности, но также и в представлении субъектов, то причины конфликта соответственно формируются не вне этого взаимодействия, а внутри “его, по-разному осознаваемого  и оцениваемого субъектами с позиции  своих интересов”. Из определения  конфликта как борьбы за реализацию противоположных интересов вытекает вывод об определяющей роли последних  в совокупности факторов, детерминирующих  конфликты. В-третьих, конфликт - многосложное явление, в нем переплетаются  различного рода психологические элементы. Природа конфликтов не исключает  влияния на их возникновение биологического фактора. Акцентируя внимание на объективных  причинах и условиях, было бы односторонностью недооценивать роли внутрисубъектных, в том числе иррациональных факторов, включая менталитет и даже инстинкты. Все это порождает противоборство субъектов, проходит через их сознание и самосознание и приобретает  вид, зависящий от многих обстоятельств, в первую очередь - от уровня культуры человека [38, с.48].

Нельзя забывать, что религиозные конфликты характерны, прежде всего, для государств с многоконфессиональным  населением, в которых принимаются  и действуют дискриминационные  законы или игнорируются и нарушаются права верующих. Создание преимуществ  для одной религии неизбежно  приводит к ущемлению прав других. Вот почему в нашем обществе возникают  опасения в связи с тем, что  православие может приобрести де-факто  статус государственной религии, а  это, в свою очередь, вызовет усиление националистических движений в стране. И эти опасения небеспочвенны, так  как в общественном сознании православие  тесно связано с русским этносом, с русской нацией. Распространено мнение, согласно которому быть русским  значит быть православным. Для сравнения: в украинском национализме такая  связь отсутствует, быть "настоящим  украинцем" не означает исповедание  какой-либо определенной ветви православия  или католицизма. Однако в грузинском национализме, например, очевидна связь  с православием, а в армянском  – с Армянской Апостольской церковью [37, с.17].

Провозглашаемые мотивы конфликтного действия не всегда являются реальными, что даже не осознается в ряде случаев конфликтующими сторонами. И не случайно: в мотивах сочетаются и сознательное и подсознательное  начала [12, с.134].