Тайна смерти Сергея Есенина

Следует  добавить, что после 1925 года судьба А. Г. Гиляревского неизвестна, его супруга  была репрессирована и также пропала  без вести.

  Из романа В. Безрукова «Есенин»:  «… Эрлих торопливо схватил  портфель и понял, что наган в нем: Есенин ничего не заподозрил… Есенин закрыл за ним дверь…

      … Дверь отворилась, не скрипнув, петли, видать, смазали заранее, и в номер вошел  Блюмкин, за ним гэпэушник  и тот подсадной  «белый офицер», что был с Есениным в камере на Лубянке. Он запер дверь за собой. Увидал Блюмкина Есенин – сердце его зашлось в смертельной тоске. Крикнул он в отчаянье: «Черный человек! Черный человек!» - и швырнул в морду его гармонь русскую. Упал на пол Блюмкин. Бросился Есенин к чемодану, сунул руку, но нет там нагана! «Эх, Эрлих, иуда!..»

      Двое  других разом навалились на одного Есенина, усадили  на стул, удавку на шею  накинули. Хрипит Есенин, правой рукой вцепился в веревку. Вскочил  Блюмкин… и наганом  со всего маху  рукояткой в лицо! Еще! Еще! Один бьет, двое держат! Глаз вытек! Переносица проломлена! Обмяк поэт, затих».

      Для меня неоспоримый  факт, что Есенина  убили, - говорит автор романа Виталий Безруков. – Следователь Хлысталов – профессионал, с позиции современной криминалистики доказал, что это убийство. Он занимался расследованием 13 лет.

      Для меня большие авторитеты – свидетели тех  времен. Есть поэт Князев, его стихотворение – свидетельство убийства Есенина. Он сидел ночь в морге с телом Есенина.

      А Эрлих никогда  не любил Есенина  и завидовал ему. Вот и повод  убрать поэта с пути.  

Художник  Сварог  (В. С. Корочкин), делавший в номере гостиницы рисунок погибшего Есенина, рассказывал своему другу И. С. Хейсину, следующее: « Мне кажется, что этот Эрлих  что-то ему подсыпал на ночь, ну… может быть и не яд, но сильное снотворное. Не зря же он «забыл» свой портфель в номере Есенина. И домой он «спать» не ходил – с запиской Есенина в кармане. Он крутился не зря все время неподалеку, наверное, вся их компания сидела и выжидала свой час в соседних номерах. Обстановка была нервозная, в Москве шел съезд, в «Англетере» всю ночь ходили люди в кожанках. Есенина спешили убрать, поэтому все было так неуклюже, и осталось много следов. Перепуганный дворник , который нес дрова и не вошел в номер, услышал, что происходит, кинулся звонить коменданту Назарову. … А где теперь этот дворник?

      Сначала была «удавка» - правой рукой Есенин пытался  ослабить ее, так  рука закоченела в  судороге. Голова была на подлокотнике дивана, когда Есенина  ударили выше переносицы рукояткой нагана. Потом его закатали в ковер и хотели спустить с балкона, за углом ждала машина. Легче было похитить. Но балконная дверь не открывалась достаточно широко, оставили, труп у балконе, на холоде. Пили, курили, вся эта грязь осталась.… Почему я думаю, что закатали в ковер? Когда рисовал, заметил множество мельчайших соринок на брюках и несколько в волосах… пытались выпрямить руку и полоснули бритвой «Жилет» по сухожилию правой руки, эти порезы были видны.… Сняли пиджак, помятый и порезанный, сунули ценные вещи в карманы и все, потом унесли.… Очень спешили… «Вешали» второпях, уже глубокой ночью, и это было непросто на вертикальном стояке. Когда разбежались, остался Эрлих, чтобы что-то проверить и подготовить для версии о самоубийстве… Он же и положил на стол, на видное место, это стихотворение: «До свиданья, друг мой, до свиданья…» Очень странное стихотворение…

А вот еще  одно исследование, автор которого неизвестен: 

Что случилось в «Англетере»? 

      Начнем  с события общеизвестного. В конце  декабря 1925 года Сергей Есенин приезжает  из Москвы в Ленинград, останавливается в гостинице «Англетер». Именно с этого утверждения и начинается миф о последних днях жизни поэта. Я решил проверить факт проживания Есенина в «Англетере», а заодно попытаться выяснить подробности его пребывания в гостинице. По материалам беседы Шнидкова с писателем Виктором Кузнецовым долгие годы изучавшим материалы архивов: смущало, что не один из постояльцев и сотрудников гостиницы впоследствии не оставил воспоминаний хотя бы о мимолетной встрече с популярным и любимым многими поэтом. Нет свидетельств и о том, кому звонил Есенин в те декабрьские дни, с кем встречался до вечера 27 декабря, ведь в Питере у него было масса знакомых, а сам он считался очень общительным человеком. Неужели долгими зимними вечерами он сидел в своем номере в полном одиночестве? Гостиницы города в те годы контролировал экономический отдел ГПУ в списке проживающих рабочие журналы гостиницы я надеялся найти в архиве ФСБ, однако получил из этого ведомства ответ, что архив экономического отдела той поры неизвестно когда таинственным образом исчез. Но 1925 год – это, как известно, время эпохи НЭПа с ее относительной свободой предпринимательства, значит, должны существовать какие-то документы, отражающие доходы и налогообложение граждан. И они были.  Каждого жителя страны тогда сопровождала так называемая «форма № 1», где фиксировались жалования людей, доплаты, различные приработки. Помимо прочего эта форма требовала составления два раза в год контрольно-финансовых ревизорских списков жильцов гостиниц с довольно обширными сведениями о людях. Я нашел списки постояльцев «Англетера» середины 1920-х гг. и могу сегодня перечислить около 150-ти человек, которые проживали в гостинице в конце декабря 1925 года и около 50-ти сотрудников «Англетера» вплоть до уборщиц. Фамилии Есенина в этих списках нет. Он никогда не жил в «Англетере». Говорят, что Есенина (раз он был человеком известным) могли поселить в гостиницу без обычных формальностей, по блату. Но это исключено. «Англетер» в ту пору был режимным объектом, где проживали чекисты, партийно-советские чиновники районного и губернского масштаба. Не случайно на каждом этаже располагались так называемые «дежурки» сотрудниками ГПУ, которые проверяли документы у всех постояльцев. Однако, существует немало воспоминаний очевидцев. Одни 27-го вечером гостили у Есенина в номере, другие наутро вынимали его тело из петли, подписывали акт о самоубийстве поэта. Но столкнувшись с одной неправдой, надо быть осторожным в оценке каждого документа, каждого человека так или иначе причастного к этой трагедии. Скажем, любой на моем месте поинтересовался бы актом вскрытия тела Есенина, но оказалось, что кто-то предусмотрительно уничтожил все акты вскрытия тела, составленные доктором Гиляревским до 1926 года. Однако, сохранились акты того же Гиляревского последующих лет. Я держал их в руках. Сравнил их с актом о смерти поэта, заверенным якобы тем же Гиляревским – совершенно другая подпись! Больше того – стиль, стандарт, нумерация этого документа абсолютно несоответствуют принятым тогда нормам. Такое впечатление, что человек просто понятия не имел, как это делается. Сомнительным является и акт об обнаружении тела Есенина в пятом номере гостиницы, который составил участковый надзиратель Николай Горбов. Среди свидетелей этой истории были известные люди: Вольф Эрлих, Георгий Устинов с женой, Николай Клюев, Павел Медведев, Ушаков. Остались их воспоминания. Давайте с ними разбираться. Николай Клюев – наставник Есенина на раннем этапе его творчества в дальнейшем его ласковый противник. Это далеко не тот Клюев, которого мы знаем по 1930-м годам. Есенин же в 1923 году пережил серьезную мировоззренческую ломку, после чего полностью отошел от своего социального романтизма и приблизился к неприятию февральской и октябрьской революции советской власти. В 1925 году они были совершенно разными людьми. Клюев в ту пору пребывал в страшной бедности (сохранилась его слезная просьба губернскому начальству освободить от платы за квартиру) и в полной зависимости от благосклонности властей. Отчасти этим можно объяснить, что он не возражал, когда оказался в списках лжегостей Есенина. Смалодушничал под давлением тяжелых жизненных обстоятельств? Примечательно, что в дальнейшем он никогда не упоминал, что был в тот вечер у Есенина. Случайность? Георгий Устинов, журналист, критик, якобы проживавший в те дни в «Англетере» и опекавший Есенина. Однако, его фамилии тоже нет в списках постояльцев гостиницы. Не числится в них и его супруга Елизавета Алексеевна. Я сравнил его подлинный автограф с подписью на милицейском акте о смерти Есенина – ничего общего! Этого близкого приятеля Есенина никто не видел ни во время прощания с поэтом в Доме Писателей, ни на проводах тела на вокзале. Вообще, официальная биография Устинова мало соответствует фактической. Подчеркивается, что он работал в газетах «Правда» и «Известия», но умалчивается его работа в бундовской газете «Звезда» в Минске. Он был исключен из ВКП(б) за пьянку и потерю связей с партией и всю жизнь пытался в ней восстановиться. Его звездные годы были связаны с периодом Гражданской войны по фронтам которой он сопровождал в поезде председателя реввоенсовета Льва Троцкого, а  затем первым написал о нем пламенную брошюру «Трибун революции». Все эти сведения о ключевом свидетеле последних дней жизни Есенина тщательно скрывались много десятилетий. Я собирал их по крупицам из малоизвестных публикаций, писем, фондов. Безупречность этой персоны охраняет и гриф секретности, который и сегодня продолжает сопровождать в одном из архивов личное дело Георгия Устинова. Мне удалось познакомиться с ним, после чего у меня не осталось сомнений в лживости и заказном характере его мемуаров, призванных сфальсифицировать подлинную историю гибели Есенина. Думаю, что неслучаен и бесславный конец этого человека, так и не нашедшего себе места в жизни. В 1932 году его тело вынули из петли в его собственной квартире.

      «Поэт, приятель Есенина в последние два года его жизни» - так в справочные разделы есенинских собраний сочинений рекомендуют Вольфа Эрлиха. Это ему Есенин адресовал известную телеграмму от 7 декабря 1925 года: «Немедленно найди 2-3 комнаты. В 20-х числах переезжаю жить в Ленинград. Телеграфируй». Насколько была важна роль Эрлиха в судьбе поэта? Мне не вполне была ясна личность этого молодого человека, пока я не обнаружил, что с 1920 года, с 18 лет он являлся секретным сотрудником ЧК ГПУ и по этому роду своей деятельности находился в непосредственном подчинении известного чекиста Ивана Леонова, в 1925 году заместителя начальника ленинградского ГПУ. Кажется подозрительным то обстоятельство, что почти вся компания свидетелей и понятых, поставивших свои подписи под документами о смерти Есенина, состоит из знакомых и друзей Вольфа Эрлиха. Больше того, литературный критик, Павел Медведев, поэт Илья Садофьев, Иван Приблудный, журналист Лазарь Берман и некоторые другие также являлись сексотами ГПУ. Где граница между их дружескими, творческими отношениями и стукачеством? и какова цена оставленными ими воспоминаниям? Вызывает вопрос и вояж Эрлиха из Москвы в Ленинград  16 января 1926 года, когда в течение одного дня он сварганил сомнительное свидетельство о смерти Есенина, причем взял он его в загсе не центрального района, на территории которого расположен «Англетер», а Московско-Нарвского района. Именно в этом районе все ключевые административные  посты тогда находились в руках троцкистов, с помощью которых было проще оформить нужные документы. С  именем Эрлиха связано и обнародование якобы последнего стихотворения Есенина «До свиданья, друг мой, до свиданья…». По его словам, вечером 27-го декабря, прощаясь, поэт засунул листок со стихами в карман пиджака Эрлиха с просьбой прочесть их как-нибудь потом, когда он останется один. А Эрлих забыл об этих стихах. Вспомнил лишь на следующий день, когда Есенина уже не было в живых. 29 декабря стихотворение публикуется в ленинградской «Красной газете», датируется 27 декабря, но в оригинале нет даты его написания. И еще вопрос: почему оригинал этого стихотворения впервые появляется только в феврале 1930 года? Его принес в Пушкинский дом крупный политработник, впоследствии литературный критик Георгий Горбачев. В журнале осталась запись: «от Эрлиха». Но Эрлих в 1930 году – мелкая сошка – сотрудник пограничной охраны ГПУ Закавказья,  а курьер Горбачев – видный политкомиссар, хороший знакомый Троцкого. Не странно ли? Что-то тут не сходится! После знакомства с воспоминаниями Вольфа Эрлиха, с его стихами, у меня сложилось впечатление, что по характеру своего творчества и по своей натуре он был очень далек от Есенина, если не сказать, враждебен ему. Резкий, злобный, мстительный человек – полная противоположность открытому, доверчивому, сентиментальному Есенину. Меня буквально обескуражило стихотворение Эрлиха «Свинья», написанное в 1929 году, где есть такие строки: «… пойми мой друг, святые именины твои отвык справлять наш бедный век. Запомни, друг, не только для свинины и для расстрела создан человек…». Они тут же вызвали из моей памяти силуэт головы свиньи, нарисованной над бурыми строками оригинала есенинского «До свиданья…». Поначалу это изображение принимали за кляксу, но нет, свиное рыло, с ушами на том листке трудно с чем-то перепутать. Что стоит за этой аллегорией, получившей столь зловещее стихотворное продолжение? Нет, не так прост был в своих отношениях с поэтом сексот ГПУ Вольф Эрлих. Невольно появляется мысль о заговоре, но почему в нем возникла необходимость? С осени 1925 года Есенин находился под судом. В сентябре, когда он вместе с женой возвращался из Баку в Москву, в поезде у него случился конфликт с одним московским чиновником и дипкурьером. Их стараниями в Москве на вокзале поэт был задержан, опрошен, а вскоре на Есенина было возбуждено судебное дело, уже 13-е по счету. В попытке избежать суда, он ложится в психиатрическую клинику Московского университета. Психов не судят. Под опеку своего земляка профессора Ганнушкина. Именно там Есенин написал свой шедевр: «Клен ты мой опавший…» и другие прекрасные лирические стихи. За поэта тогда заступился нарком просвещения Луначарский, который не хотел шумихи по этому делу в зарубежной прессе. И тогда Есенин решает сбежать в Ленинград, но конечно, не на постоянное место жительства. Он вообще хотел бежать из советского союза. Еще 7 февраля 1923 года по пути из Европы в Америку, он пишет письмо в берлин своему приятелю поэту Александру Кусикову, в котором прямо заявляет о своем неприятии советской власти, добавляя, что от нее сбежал бы хоть в Африку. За месяц до смерти, 27 ноября, Есенин пишет из психиатрической клиники письмо своему другу Петру Чагину: «Избавлюсь. Улажу. Пошлю всех, и, вероятно, махну за границу. Там и мертвые львы красивее, чем наши живые медицинские собаки». Целью бегства могла быть Великобритания. По другим предположениям, Прибалтика. О серьезности его намерений говорит и краткая поездка в Ленинград в начале ноября 1925 года. «Мосты наводил…». Но кто-то выдал его настроения, не исключено, что Устинов в тот приезд вертелся рядом с поэтом: вместе пили. Дальше события могли развиваться так: 24 декабря 1925 года, находящийся под судом Сергей Есенин приезжает из Москвы в Ленинград, тут же арестовывается, доставляется в следственный изолятор, допрашивается, до смерти избивается, его тело тайно переносят в пятый номер «Англетера», где и устраивается известное нам святотатство с добровольным уходом поэта из жизни. Надо ли говорить, что на подобную акцию исполнители вряд ли решились, не имея санкций свыше? Но кто мог выступить в роли заказчика этого убийства? Кому были поручены функции киллера? Ответов на первую часть вопроса нет, есть лишь догадки, да вероятно и быть не может. Все указания отдавались преданным людям устно и неофициально. Что же касается непосредственного исполнителя убийства, то наиболее подходящей фигурой здесь мог быть известный террорист, сотрудник ВЧК,  Яков Блюмкин. По воспоминаниям тифлиского приятеля Есенина, писателя и журналиста, Николая Вержбицкого, у Блюмкина могли быть и личные счеты с Есениным: тот однажды в Баку, в 1924  году угрожал поэту и даже пистолет на него направлял. Некоторые видели в те декабрьские дни Блюмкина в «Англетере», но со стопроцентной уверенностью указать именно на него как на убийцу Есенина я сегодня не могу, не хватает материала. А дальше развитие событий легко предугадать: начали заметать следы преступления. Об участниках этого действа удалось узнать побольше. В конце 1925 года комендантом «Англетера» был чекист Василий Назаров. Любитель выпить, он расслабился и днем в воскресенье 27 декабря к  вечеру сморился и улегся спать. Поздно вечером, а не утром (согласно официальной версии), в квартиру позвонил дворник, мол, вызывают в гостиницу, в пятый номер. Назаров, еще не протрезвевший, ушел, а вернулся уже утром, усталый, мрачный и молчаливый. Это подлинный рассказ вдовы коменданта, Антонины Львовны. Я успел встретиться с ней незадолго до ее смерти в 1995 году. Несмотря на почтенный возраст, она сохранила ясную память (Я проверял детали ее воспоминаний по документам). Муж не был с ней многословен. Повесился, мол, поэт, оформляли. Но если бы и в самом деле повесился, то, наверное, было бы что рассказать. Вместе с Василием Назаровым свои подписи в ту ночь под документами поставили несколько литераторов, сотрудничавших с ГПУ: Павел Медведев, Всеволод Рождественский, Михаил Фроман. Фальшивый акт об обнаружении тела Есенина в гостинице составлял участковый милиционер Николай Горбов, прошедший выучку в секретном отделе уголовного розыска. Его высокими начальниками  были глава губернской милиции Герасим Егоров и руководитель УДРО Леонид Петржак. Оба в 1929 году были арестованы как троцкисты. Впоследствии Николай Горбов, отсидев срок в тюрьме по сфабрикованному делу, написал заявление в парторганизацию (не из чувства ли обиды) в котором указывал на некрасивые поступки этих людей, а также еще одного крупного чина заместителя начальника Ленинградского ГПУ Ивана Леонова. Есть подозрения, что именно он и был главным организатором этой акции, который распределял кровавые обязанности между своими проверенными подчиненными.

      А Горбов, облегчив в 1931 году душу своим  заявлением в парторганизацию, через  год бесследно исчез. Неужели  все было настолько скрупулезно  продуманно, что не осталось явных  следов? Нет, какие-то ошибки исполнители этого черного дела все-таки совершили, особенно на стадии заметании следов. Добавлю такую частность как   якобы наличие ванны в пятом есенинском номере гостиницы, что отмечали некоторые из лжемемуаристов. Я не поленился и отыскал инвентарную опись вещей и обстановки в «Англетере». Ванны в том номере не было! Мелочь, казалось бы, но, как известно, именно детали обычно и подводят лжецов. Как следствие поспешной небрежности примечательны и газетные публикации на смерть Есенина. Еще не было готово заключение судмедэкспертизы, а газеты уже сообщили, что поэт повесился. Журналисты сами это написали? При жесткой цензуре того времени, которая вела даже стенгазеты, без санкции свыше это было невозможно, а тем, кто наверху, результаты экспертизы и не были нужны. Далеко не все из современников поэта поверили в скороспелый официальный миф о его самоубийстве. Написал же 30 декабря в «Красной газете» смелую дерзкую статью под заголовком: «Казненный дегенератами» Борис Лавренев. Известный писатель и сторонник революции, он успел сказать свое, честное слово. Возможно, что и по чьему-то недосмотру. Но в дальнейшем он уже никогда не возвращался к этой теме. Впрочем, молчали и все остальные. Людям было чего бояться в те времена, но приблизиться к истине в этой печальной истории мы конечно сможем, когда откроются за давностью времени наши архивы. Ведь есенинской трагедии уже без малого 80 лет.

Наведение порчи.

      Жертвой сглаза от зависти стала красивая, талантливая и знаменитая пара –  Сергей Есенин и Айседора Дункан. Они подходили друг другу по внешности, по характеру, по увлечениям, их взаимоотношения были на редкость гармоничными, ровными, хотя оба они были людьми талантливыми и поэтому импульсивными. Естественно, такая взаимная любовь и привязанность вызывает чужую зависть.

      С. Есенина и А. Дункан сглазили, когда  они отправились в свадебное  путешествие по Европе, в самом  зените их славы и в разгаре  творчества. Это был очень мощный по своей силе сглаз,  когда колдовство влияет на сознание и подсознание человека и выливается в его полную апатию, безразличие к жизни, уныние, рассеянность, тоску. Этот вид сглаза называют тотальным, то есть ведущим к смерти, поскольку человека перестает интересовать жизнь и он не может сопротивляться смерти, так как воля его полностью подавлена.

      Недаром в поздних произведениях Есенина  появляется мотив смертельной усталости  и смерти. В 1923 году он пишет: 

Я хочу при последней  минуте

Попросить тех, кто будет  со мной, -

Чтоб  за все за грехи  мои тяжкие,

За  неверие и благодать

Положили  меня в русской  рубашке

Под иконами умирать. 

  Ему было только 28 лет, когда он написал следующие строки: 

Ты  прохладой меня не мучай

И не спрашивай, сколько  мне лет,

Одержимый тяжелой падучей,

Я душой стал как  желтый скелет. 

      В 1924 году мотив уныния и тоски развивается в его творчестве: 

Я не знаю: мой конец  близок ли, далек  ли,

Были  синие глаза, да теперь поблекли. 

      В поэме Есенина «Черный человек» (1925) появляется этот страшный, необъяснимый образ черного человека, символизирующего рок, довлеющий над людьми. Возможно, этот образ навеян «колдовской болезнью» Есенина, во всяком случае, черный человек, как и проявляющиеся все интенсивнее симптомы сглаза, преследуют поэта.

      В 30 лет в состоянии тяжелой депрессии  Сергей Есенин покончил жизнь самоубийством в номере гостиницы «Англетер», повесившись на трубе отопления; через два года после его гибели нелепо оборвалась жизнь его жены Айседоры Дункан – она была задушена собственным шарфиком, конец которого запутался в спицах колеса движущегося кабриолета. Как мы видим, даже смерти их были похожи. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Заключение. 

      Проанализировав и сопоставив несколько версий гибели Сергея Есенина, мы пришли к выводу, что наиболее убедительной версией является версия убийства.

• во-первых, подавляющее большинство исследователей придерживаются этой версии;
• во-вторых, мы обнаружили наибольшее количество доводов и аргументов именно по этой версии;
• в-третьих, версия убийства наиболее логична: судя по последним дням поэта, у него было множество планов;
• в-четвертых, можно привести все аргументы, приводимые исследователями-сторонниками убийства поэта, которые описаны нами в основной части нашей работы.