Доктрина Монро

     Таким образом, именно под знаменем  «доктрины Монро» Соединенные Штаты предприняли три исторические попытки установить мировую гегемонию. Первую - после окончания Первой мировой войны, вторую - после окончания  Второй мировой войны, а третью – с момента окончания «холодной войны» и по настоящее время.

      ГЛАВА 2. ЭВОЛЮЦИЯ И  ТРАНСФОРМАЦИЯ ДОКТРИНЫ МОНРО

     2.1. Роль «доктрины Монро» во внешней политике США в XIX –первой половине XX вв.

     XIX век в истории США ознаменовался установлением гегемонии США в пределах западного полушария. Основой этой стратегии стал панамериканизм, базирующийся на идее общности исторических судеб, а также экономических и внешнеполитических интересов всех стран американского континента, заложенной в «доктрине Монро».¹⁰

     Логическим  продолжение «доктрины Монро» стала  идеология, обосновывающая стремление к колониальным завоеваниям, к территориальной  экспансии и агрессии вообще, получившая название доктрины адмирала Мэхэна о «морской силе». Геополитическая доктрина «морской силы» оказала не только сильное влияние на последующих американо-английских геополитиков, но и превратилась в идеологический стержень американской геополитики.

     Доктрина  «морской силы» была, в основных чертах, изложена Мэхэном в его  книге «Влияние морской мощи на историю в 1660-1783 годах», впервые изданной в Бостоне в 1890 г. Исторический материал, касающийся действий британских и французских флотов в давно прошедшие времена, понадобился  Мэхэну как база для его империалистических теорий, направленных в будущее. Империалист до мозга костей, Мэхэн пытался обосновать тезис, будто «морская мощь», т.е. способность империалистической державы вести наступательную, агрессивную войну на море, является определяющим национальные судьбы фактором. ¹¹

     Понятия «национальная судьба», «географическое  предопределение и тяготение», смыкались, с доктриной «предопределенной судьбы», отождествляющей американский империализм с волей Бога, а захватнические войны, проводимые США, с утверждением воли Бога, с выполнением Божественного Провидения. ¹²

     Значительная  часть периода американской экспансии  на североамериканском континенте совпала  с относительно мирным периодом в Европе, начало которому было положено Венским конгрессом 1815 года. Баланс сил, который в XIX веке стал фактом европейской политической истории, позволял США придерживаться стратегии изоляционизма, т.е. невмешательства в европейские дела и в то же время недопущения вмешательства европейских держав в дела западного полушария.

     Этой  стратегии благоприятствовало географическое положение нового света в целом  и США в частности – отгороженность от остального мира двумя океанами. Убежденные в том, что внимание европейских стран сосредоточено на решении собственных проблем, американцы считали возможным решать все свои проблемы без европейского вмешательства. Симптоматично, что даже вступив в первую мировую войну в апреле 1917 г., США не стали членом какого-либо военно-политического союза. Рецидивы изоляционизма в этой стране служили важным фактором, время от времени определявшим  внешнеполитическое поведение ее руководителей вплоть до второй мировой войны.

     Однако  с течением времени обнаружилось, что баланс сил, созданный «концертом» великих европейских держав и выгодный США, не выдерживает испытания временем и событиями на международной арене, кульминационным моментом которых стала первая мировая война. Естественно, что США, претендующие на статус во всяком случае равноправного партнера главных актеров на мировой арене, не могли остаться в стороне от процессов и событий, разворачивающихся за пределами североамериканского континента, а более широком плане – всего западного полушария. Одним из убедительных свидетельств державных устремлений США в этом контексте можно считать граничащую с авантюрным приключением вылазку коммодора Пери у берегов Японии уже в 1853 г.¹³

     Экспансионистские устремления правящих кругов США  особенно отчетливо проявились в  их внешнеполитической стратегии по отношению к Латинской и Центральной Америке, а также в Тихоокеанском бассейне и Восточной Азии. Одним из важных инструментов экономической экспансии в Восточной Азии и прежде всего в Китае стала так называемая «доктрина открытых дверей». Она явилась логическим продолжением идеологии «доктрины Монро» и концепции адмирала Мэхена. Суть этой доктрины состояла в требовании предоставить всем странам, в том числе и США, равные условия и возможности для  торговли в регионе. В 1880-х годах Америка подчинила себе Гавайские острова, занимающие весьма выгодное стратегическое положение на пересечении морских путей США в Азию. В 1887 г. американцы построили на гавайских островах военную базу Перл-Харбор, ставшую одним из важнейших форпостов военно-политической экспансии США в бассейне Тихого океана.¹⁴

     О сущности политики руководителей США  можно судить по тем целям, которые  они преследовали в испано-американской войне 1898 года. Главная из них –  нанесение последнего удара по одряхлевшей  к тому времени Испанской империи и окончательное утверждение в Латинской Америке с одновременным укреплением влияния в других ее владениях. Яблоком раздора в войне стали Куба, занимающая стратегически важное положение на подступах к Латинской Америке в бассейне Карибского моря, и Филиппины, занимающие  столь же стратегически важное место в Тихгом океане. Война закончилась подписанием 10 декабря 1898 г. Парижского мирного договора, по которому к США от Испании отошли Филиппины, острова Пуэрто-Рико в Антильском архипелаге и Гуам в Тихом океане.

     Тем самым США, по сути дела, приобрели  статус фактически колониальной державы. Захваченные ранее Гавайские  острова, а теперь и Филиппины  являлись важными плацдармами для  дальнейшей экспансии США в направлении  Южной и восточной Азии. Куба же, оккупированная американскими войсками, была объявлена независимой от Испании, что, в сущности, означало полное подчинение острова американскому влиянию. Это в свою очередь дало стимул к интенсификации усилий по укреплению позиций северного соседа в Центральной и Южной Америке.

     Все описанные выше завоевания требовали  идеологических обоснований. С их созданием  успешно справился американский историк Фредерик Тэрнер. Создав свою теорию «подвижных границ» Тэрнер оказал огромное влияние на  ведущих американских политиков - экспансионистов. Госсекретарь Джон Хай, формулируя свои ноты «открытых дверей» в 1899 и 1900 годах обосновал это добавление к доктрине Монро на геополитических идеях Тэрнера. Прибавка Рузвельта к доктрине Монро в 1904 г. основывалась на тех же самых идеях - на категорическом императиве расширения американских границ. И, наконец, Вильсонский универсализм являлся уже приложением «граничного тезиса» и доктрины «открытых дверей» в глобальном мировом масштабе.¹⁵

     Тэрнер утверждал, что Соединенные Штаты не являются географически зафиксированным пространством. США - геополитический процесс непрерывного экспансионизма. США для Тэрнера прежде всего геополитическое понятие и историческая сущность и судьба этой страны выражаются в динамике внешнего экспансионизма. Геополитический экспансионизм для Тэрнера основная форма национального бытия США. Национальное существование - это захват.

     Тэрнер  оказал решающее влияние на формирование концепции американской истории  Теодора Рузвельта. Такое же решающее влияние он оказал и на формирование идеи американской исторической миссии будущего президента Вудро Вильсона. Геополитические идеи Тэрнера - ключ к пониманию американской внешней политики на протяжении всего XX века.

     Следующим этапом американской экспансии стал Панамский перешеек, который был выбран для строительства межокеанского канала. Строительство канала завершилось в 1914 г., но в строй он был пущен только после первой мировой войны.

     Вступление  в первую мировую войну в апреле 1917 г. явилось для США важнейшей вехой на пути утверждения в качестве великой мировой державы. Первая мировая война показала, что эра господства Европы, или европейский век, уступает место новому атлантическому веку – веку совместного господства Европы и северной Америки.¹⁶

     К периоду окончания Первой мировой войны доктрина «предопределенной судьбы», доктрина Монро и политика «открытых дверей» слились и воплотились в Вильсонский универсализм.

     Правительство Вильсона собиралось использовать Лигу наций в качестве инструмента американского контроля над внешней политикой европейских и других стран. Его целью было создать международную организацию, которая бы обеспечила американское господство над миром, организацию, которая, воплощая якобы «универсальные интересы человечества», способствовала бы отождествлению этих «универсальных интересов» с национальными интересами США, раздвигая таким образом «подвижные границы» американской гегемонии. Вильсон неоднократно подчеркивал, что основной целью Лиги наций должно явиться распространение применения доктрины Монро на все страны мира.

      Мирового  господства после первой мировой  войны США установить не удалось. Зато доктрина Монро была включена в устав Лиги наций как статья 21, что не только подорвало характер этой якобы международной организации, исключая из ее юрисдикции сферу влияния США, — колониальную империю, созданную в Западном полушарии, но и привело к распаду господствовавшего перед тем международного права, Jus Publicum Europaeum. Недаром Карл Шмитт заявил, что включение доктрины Монро в устав Лиги наций явилось первым поражением Европы Соединенными Штатами, и началом распада господствующих принципов международного права, исторически сформировавшихся в период между Вестфальским миром в 1648г. и Конгрессом в Вене в 1815г. и действовавших с тех пор.¹⁷

     Тем не менее, в условиях надвигавшейся  в 30-х года XX века Второй мировой войны Америка снова вернулась к политике невмешательства в дела внешнего мира, во всяком случае официально. Она декларировала свой нейтралитет стороннего наблюдателя за событиями,  происходившими тогда в восточном полушарии.

     США вступили во Вторую мировую войну после событий 7 декабря 1941 года, когда Японские ВВС вероломно атаковали американскую военно-морскую базу в Перл-Харборе. Именно в этих изменившихся условиях Америка отказалась от политики изоляционизма, понимая, что победа фашизма может стать реальной угрозой самому физическому существованию США.

     Из  второй мировой войны США вышли  могущественной экономической и  военно-политической сверхдержавой, что уже само по себе сделало политику изоляционизма достоянием истории. Окончательно отказавшись от такой политики, Америка перешла к активному участию в мировых делах на глобальном уровне. Более того, она стала одним из двух полюсов образовавшегося сразу после второй мировой войны глобального двухполюсного миропорядка.¹⁸ 
 
 

     2.2. Позиции руководства  США в «холодной  войне» и современных  геополитических  реальностях

     В целом вторую половину XX столетия в международном политическом плане условно можно разделить на два крупных периода: двухполюсного миропорядка, или холодной войны (вторая половина 40-х-70-е гг.) и утверждения нового многополюсного миропорядка после окончания холодной войны (80-90 гг.). Хотя США и до сегодняшнего дня придерживаясь принципов «доктрины Монро» и ее последующих трактовок пытаются создать однополярный мир.

     После второй мировой войны мир разделился на две противоборствующие общественно-политические системы – капитализм и социализм. Установилась двухполюсная структура  международных отношений в виде противостояния двух военно-политических блоков – НАТО и Варшавского пакта во главе  СССР и США соответственно. Практическим воплощением этого конфликта стала холодная война между СССР и США, Востоком и Западом. Она привела к окончательному расколу мира на две противоположные системы.

     После окончания второй мировой войны  произошло следующее геополитическое  вторжение США и расширение географического  пространства применения доктрины Монро. Франклин Делано Рузвельт рассматривал   значение Евразийского континента в русле теорий Маккиндера и,  в контексте планов грядущего американского мирового владычества.

     «Все  говорит о том», подчеркивает английский геополитик Д. Слоун, «что по окончании  Второй мировой войны восприятие  Рузвельтом значения  контроля  над Евразийским континентом  во многих отношениях смыкалось  с  центральными концепциями   геополитики Маккиндера». ¹⁹

     Суть  теории Маккиндер заключалась в том, что внутреннее пространство Евразии, называемое им сперва осевым регионом мировой политики и истории, а затем Хартлендом, и в основном совпадающее с территорией Советского Союза, играет ключевую роль для мирового господства. Известны геополитические максимы Маккиндера: «Кто правит Восточной Европой, тот господствует над Хартландом; кто правит  Хартландом, господствует над Мировым островом, кто правит Мировым островом, господствует над миром».²⁰

     Рузвельт  считал, что объединенный континент  всегда бы представлял опасность  для США, будучи силой  могущей  стать ее соперником в политическом и экономическом отношении. Поэтому послевоенная американская внешняя политика была направлена на установлении американской гегемонии над Евразией. В этом контексте «холодную войну»,- а суть ее геополитическая блокада Советского Союза,  необходимо  рассматривать как битву за Хартланд в которой, по существу, Советский Союз проводил политику сдерживания американского послевоенного экспансионизма.