Влияние национальной культуры на управление бизнесом

 

У группы российских респондентов показатель дистанции власти составил 40 баллов, что ставит нас в один ряд с такими развитыми странами как США (40 баллов), Канада (39 баллов) и Голландия (38 баллов). Кажется, что мы прислушались к совету Н. А. Энгельгардта: “Опытность доказала, что чем менее у народа начальников, тем лучше” (25; с. 421). Однако не “оптический” ли это обман? Ведь у Хофстида оценка “российской” дистанции власти в недавнем прошлом составила 90 баллов  (например, Китай - только 80 баллов !?). Действительно ли  реформы продвинули нас так вперед к воле, извечной мечте многих россиян? Не занесло ли нас? Законное право или право силы правит сегодня бал в российском обществе? А может такая низкая цифра (40 баллов) отражает восприятие респондентами вопросов и ответов все еще на уровне мечты?

 

Не случайно так единодушны были русские философы в трактовке  вопроса власти в России. Н. А, Бердяев  считал, что “власть в этом мире злая, управление миром дурное” (2; 119), а “зло и грех всякой власти русские чувствуют сильнее, чем западные люди” (2; 169) Г. П. Федотов заявлял, что “ враг этот откровенно - русское государство и его власть” (22; с. 435). Действительно такой взгляд “ зашкаливает” даже 100 бальную оценку. Такой тип власти В. О. Ключевский, а за ним и другие историки окрестили “вотчинным”. Суть такой системы заключается в том, что руководитель считает объект своего управления (страна, отрасль, предприятие, а также земля, на которой они расположены и люди, которые там живут или работают; результаты их труда) простым продолжением “своего двора”, практически личной собственностью, с которой можно поступать сообразно своей воли и желания. С ростом масштабов вотчины в образующейся пирамиде росла “толщина” чиновничего слоя (не путать со “средним классом”), определявшего величину дистанции власти. “... Всякий человек в Москве “велик и мал живет... государственным жалованием”, так виделась эта система П. Н. Милюкову (16; с. 193).

 

“Для культуры русского человека характерна фетишизация власти, порождающая квазиэтатизм, причем не в западном, а в восточно - имперском смысле” (15; с. 409). Именно государственная власть мыслится как главный стержень общественной жизни. Такой примат государства силы над законом (правом) порождал правовой нигилизм, произвол и азиатскую покорность. Справедливо по этому поводу заметил тот же П. Н. Милюков: ”Правда, житейская практика показала, что и петровский “чин” возвышает только над младшими, но не мешает самоуправству старших” (16; с. 196). Россиянин по мнению П. Н. Милюкова, “измерял  ...степень своей высоты или низменности своего места на общественной лестнице - тою степенью надменности или низкопоклонства, которую он мог или должен был обнаружить в своих сношениях с низшими и высшими” (16; сс. 193-194). По этому поводу Н. А. Энгельгардт задавался риторическим вопросом: “Или уж раз человек делается чиновником, так господь у него все способности отнимает?” (25; с. 455).

 

Развитию экстремальной  дистанции власти в России способствовали все указанные выше факторы. Однако особое место занимает существования несколько веков система “внутреннего” рабства - крепостное право, достигшая своего апогея во времена сталинщины. Только в период расцвета застоя крестьяне получили свои паспорта, т. е. стали полноправными гражданами. Однако и сейчас актуален призыв: “выдави из себя раба”. Не хочется верить в апокалипсическое предсказание П. Я. Чаадаева, считавшего, что “горе народу, которого рабство не смогло унизить, - он создан быть рабом” (23; с. 469). Так, данные исследования показывают, что больше всего (48 баллов) среднестатистический российский респондент не хочет, чтобы “руководитель делегировал ему важные задачи”, но при этом менее всего желает (28 баллов), чтобы игнорировали его мнение. Такое положение дел подтверждает вывод автора о “российской” модели участия в управлении, определяемой формулой: “желание участвовать, но не брать на себя ответственность” (18; сс. 55-56).

 

Так наиболее отдаляющий себя от власти и испытывающий наибольшую зависимость совокупный российский респондент - это занятый в бизнесе студент в возрасте до 25 лет, со стажем работы до 1 года, выходец из Московского региона и, естественно, не имеющий подчиненных. Его антипод - это преподаватель или специалист, вовлеченный в административную работу. Ему за 40 лет и он имеет стаж работы свыше 15 лет. В нем сильно выражена культура Поволжья и под его началом находится до 30 подчиненных. Приведенные данные подтверждают то, что в молодости и без опыта человек испытывает большую зависимость. Второй вывод имеет отношение к тому, что на периферии люди чувствуют себя менее зависимыми от власти. Хотя П. Я, Чаадаев и приписывал “внушенную нам слепую покорность всякой власти” нашей географической разбросанности (23; с. 480).

 

В целом соотношение  различных дистанций власти может  быть интерпретировано применительно  к управлению организацией как это  показано в нижеприводимой схеме.

 

Индекс или  показатель	Малая дистанция  власти	Большая дистанция  власти
Организационная политика	Минимальное неравенство среди работников. Равноправие и доступность руководства. Уважение к руководству.	Неравенство признается нормой. Чинопочитание и малая  доступность руководства. Эмоциональное  отношение к руководству. Привилегии для руководства являются нормой.
Ожидания работника	Иметь демократического руководителя и получить от него совет, как делать.	Иметь авторитарного  руководителя и получить от него указания, что делать.
Дружба и мораль	Меньше страха и больше доверия друг к другу; гордость за успех другого.	Больше страха и меньше доверия друг к другу; зависть  к успеху другого.
Научение	На уровне взаимозависимости  и взаимодействия. При ошибках  меняют систему.	На уровне зависимости  и противостояния. При ошибках  меняют людей.
Стимулирование	Разрыв в оплате незначительный. Дифференциация оплаты за счет “социальных” выплат.	Значительный разрыв в оплате. Дифференциация оплаты за счет прямых выплат и привилегий.
Цели	Слабо формализованные  цели, разделяемые всеми уровнями иерархии.	Сильно формализованные цели, разделяемые по уровням иерархии.
Проектирование работы и структуры	Неравенство ролей. Упор на роль работника. Приоритет групповой  работы. Широкий масштаб управляемости. Преимущество горизонтальных связей.	Неравенство в статусах. Упор на роль менеджера. Приоритет индивидуальных заданий. Узкий масштаб управляемости. Преимущество вертикальных связей.
Решение проблем и  принятие решений	К решению принимаются  и неструктурированные проблемы. Преобладают рациональные решения. У решения есть ответственный.	К решению принимаются  только структурированные проблемы. Приоритет политическим решениям. Трудно найти ответственного за решения.
Групповая динамика	Сотрудничество и сплоченность на основе свободы и порядка.	Конкуренция и “организационный беспредел” у безвластных.
Конфликт	Скрытая гармония между  “этажами” власти.	Скрытый конфликт между  “этажами” власти.
Власть	Основа власти строится на законности и компетентности; прав тот, на чьей стороне закон. Преобладает  должностная основа власти. Делегирование полномочий через участие.	Основа власти строится на силе и харизме; прав тот, у кого власть. Преобладает личная основа власти. Делегирование полномочий через  децентрализацию.
Лидерство	Плюралистическое лидерство, основанное на выборе большинства. Лидер выглядит как с меньшей властью, чем у него есть на самом деле.	Олигархическое лидерство,  основанное на кооптации. Лидер демонстрирует  максимум власти, которая у него есть на самом деле.
Карьера	Уровень образования  влияет на уровень власти.	Уровень образования не влияет на уровень власти.
Изменения	Эволюционные и через  перераспределение власти в системе  и изменение правил; сила используется редко.	Прерывистое и через  перестановку людей в верхних  эшелонах иерархии (отчуждение от власти). Политические конфликты ведут к использованию силы.

 

Специалисты отмечают, что  период жизни двух последних поколений  в мире произошел существенный сдвиг  в сторону малой дистанции  власти (т. е. в левую часть вышеприведенной  схемы). Важная роль при этом отводится  вхождению в информационное общество. Мощные потоки информации, подобно воде, размывают казалось бы вечные устои властных пирамид. Однако не все страны движутся к малой дистанции власти с одинаковой скоростью. Изменение показателя дистанции власти в России с 90 баллов до 40 баллов всего за несколько лет вполне объяснимо как следствие происходящих у нас реформ, имеющих своей главной направленностью перераспределение экономической и политической власти и, будем надеяться, отделение в конечном счете и навсегда экономической власти (частный бизнес) от политической (правительство и местное управление). Последнее несомненно снизит уровень маргинальности существующей у нас культуры.

 

На бога надейся, а сам не плошай

Пословица

 

Патернализм или Долгосрочная / Краткосрочная ориентация

 

Культуры также различаются  тем, на сколько на различных уровнях  общества распространены отношения семьи, характеризуемые, как правило, естественным желанием родителей защитить и помочь своим детям. Еще полтора столетия назад П. Я. Чаадаев, подмечая это, писал: “ ...основной нашего социального строя служит семья, поэтому русский народ ничего другого никогда не способен усматривать во власти, кроме родительского авторитета ...мы с радостью расточаем права отцовства по отношению ко всякому от кого зависим” (23; с. 494). Широко известно, что в англосаксонской культуре при достижении детьми совершеннолетия, эта родительская роль, если не исчезает, то сводится до минимума. Дети уходят из дома и строят свою жизнь. В то время как во многих восточных культурах несколько поколений уживаются под одной крышей.

 

В данном случае речь идет о таком понятии как патернализм, который кратко можно определить как состояние более слабых представителей общества, когда они испытывают высокую потребность в защите и опеке со стороны более сильных представителей данного или другого общества. Нет нужды напоминать об известной легенде о приглашении на Русь варягов, не доказанной полностью, но и не опровергнутой совсем по сей день. Видимо с этой загадкой истории нам придется жить долго. В России патернализм выражен в форме вотчинного правления, о чем красноречиво свидетельствует не только отечественная история, но и, например, сегодняшнее поведение многих “местечковых” администраторов и “красных” директоров, продолжающих распоряжаться вверенными им объектами, как своим “двором”.

 

В социальном плане патернализм  является ключевым устоем власти в  условиях, когда люди сами на могут  остановить падения уровня и качества жизни. Данная ситуация может иметь  как объективную основу (стихийные бедствия, голод и эпидемии), так и субъективную (потребность во власти). В последнем случае искусственно создается, а затем поддерживается дефицит возможностей, ведущий, как это не удивительно, к истощению самой власти (вспомним “смутное время”, “великий октябрь” и “август девяносто третьего”). Нечто подобное происходит и в наших семьях, когда родители пытаются удержать под своей опекой великовозрастных детей.

 

В ситуации кризиса, слабые или неспособные люди предпочитают делегировать кому-то другому (государству, одному из институтов, начальнику или просто более сильному коллеге) право (а фактически - власть) на вывод из этой ситуации. В условиях создаваемого российскими правителями на протяжении веков социально-экономического кризиса или, попросту говоря, дефицита возможностей им удавалось побуждать людей передавать государству практически  неограниченные права по отношению к обществу, распространяя тем самым правила и нормы великокняжеского, царского, императорского и генсековского двора на всю территорию и все население страны. Так, достаточно ярко это проявляется в нежелании вот уже много веков предоставить людям возможность накормить и одеть себя, вернуть землю и фабрики в частные руки, т.е. не зависеть от большой группы чиновников и связанных с ними посреднических структур. И по сей день, по  мнению специалистов, более 90% богатства нашего общества все еще принадлежит государству.

 

Показатель патернализма, полученный автором по группе российских респондентов составил 59 баллов, что несколько выше среднего. При этом респонденты меньше всего (44 балла) по-чаадаевски считают, что “все стремится искать защиты под отеческой властью непосредственного начальника” (23; с. 163). Наибольшую помощь от своего руководства они хотят получить в сфере медицинского обслуживания (70 баллов) и юридических консультаций (69 баллов). Последнее, кстати, очень распространено на предприятиях в США, в стране, культуру которой патерналистской никак не назовешь.

 

Согласно результатам  исследований наибольшая приверженность патернализму проявилась у преподавателей и специалистов, занимающих административные должности, имеющих возраст за 40 лет и стаж работы свыше 25 лет. Они в основном представляют культуру юга России и имеют до 30 подчиненных. Меньше всего в “доброго царя” верят работающие студенты в возрасте до 25 лет, уже вкусившие все прелести быть независимыми (стаж работы свыше 5 лет). Это главным образом представители Московского региона и у них совсем нет подчиненных. В качестве вывода хотелось бы отметить, что видимо хождение во власть почти автоматически обращает человека в патерналистскую веру. Тем более, если он уже прожил значительную часть своей сознательной жизни в условиях застойного патернализма. Вера в патернализм, как видно, не передается через гены, а воспроизводится создаваемыми условиями. Кстати, если суммировать патерналистские голоса Зюганова с патерналистской частью голосов Ельцина, то их процент будет близок к полученным автором данным.

 

Патернализм, как измерение  культуры и определенный набор образцов поведения, имеет связь с введенными Г. Хофстидом позже показателями культуры “долгосрочность / краткосрочность в ориентации”. На этот показатель его вывели идеи Конфуция (“хорошее правление заключается в экономии ресурсов”) и различия в традиционных ориентациях у разнополюсных культур Запада и Востока. Суть измерений долгосрочности и краткосрочности показана в приводимой ниже схеме (23; с. 173)

 

Краткосрочная ориентация	Долгосрочная  ориентация
Уважение к традициям	Адаптация традиций к  современному контексту
Уважение к социальным и статусным обязательствам; выполнение их любой ценой	Ограниченное уважение к социальным и статусным обязательствам
Социальная конкуренция, ведущая к перерасходам	Экономия, бережливость и запасливость в отношении ресурсов
Низкий уровень сбережений, малые инвестиции в развитие	Высокий уровень сбережений, достаточные инвестиционные возможности
Ожидание быстрого результата	Терпеливость в ожидании результата
Можно “идти на все, лишь бы сохранить лицо”	Желание подчиняться  со знанием дела
Интерес к поиску Правды	Заинтересованность в  уважении требований Добродетели

 

Если принять высокий уровень патернализма за передачу защитных функций семьи на уровень государства, а низкий уровень этого показателя культуры будет означать сохранение этих функций за семьей, то первому чаще соответствует долгосрочная ориентация (большая часть семейного богатства забирается в “общий котел”, для централизованного распределения запасов на длительную перспективу), а второму - краткосрочная ориентация (государство оставляет большую часть богатства в семье, для использования по ее собственному усмотрению). Однако характер указанной связи между патернализмом и перспективностью ориентации больше похож на несоприкасающиеся континиумы, чем на измерения, расположенные на одной прямой.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Такая ситуация означает, что при высоком уровне патернализма государство не обязательно проводит политику долгосрочной ориентации и  наоборот. Пожалуй, только таким образом  можно объяснить большой для  России разрыв между величиной показателей патернализма у автора (59 баллов) и долгосрочности у Хофстида (10 баллов). При этом не вызывает сомнения величина показателя патернализма (может быть он только несколько занижен в силу специфики группы респондентов). Больше проблем имеется с показателем долгосрочности для россиян, которые с одной стороны предпочитают “готовить сани летом, а телегу зимой”, а с другой - считают “одно нынче лучше двух завтра”.