Юнг К. Г. «Душа и миф шесть архетипов»

        Только с третьим шагом наступает  состояние покоя. Первые две  стадии-замыкаются в совершенное  целое. Когда точно построенные  мандалы разрушаются (как в  конце античной эпохи) и когда  их распад зашел слишком далеко (как в наши дни), мы обнаруживаем, что различные формы мистицизма нам ближе, чем мифология. Вот почему о чистом мистическом опыте нам может поведать Плотин, а его современники-гностики – о том, что в мистицизме ближе всего подходит к мифологии. И вот почему психологи обнаруживают у современного человека те же мистические  или полу мистические явления, что и в книге китайской мистики или у гностиков поздней античности. 

ПРЕДВЕЧНЫЙ  МЛАДЕНЕЦ 
В ПРЕДВЕЧНЫЕ ВРЕМЕНА. 

1. Боги –  младенцы.

   Мифология ни в коем случае не является биографией богов, как часто кажется наблюдателю. Особенно это относится к “мифологии в собственном смысле слова”. Это одновременно и нечто большее и нечто меньшее. Всегда меньшее, чем биография, даже не смотря на то, что она повествует о рождении и детстве богов, о подвигах их юности, и порой – об их ранней смерти. И в то же время мифология-это нечто значительно большее, чем всякая биография, ибо, хотя она может конкретно не называть фактов, органически связанных с определенным периодом жизни, она тем не менее охватывает сами периоды как вневременные, реальности: в мифологии образ младенца выполняет роль, равносильную роли девушки, достигшей брачного возраста, Коры, и матери

   Подвиги Аполлона-младенца навсегда остаются аполлоновскими, а в проделках  Гермеса-младенца не столько детского, сколько гермесовского. Классическая Греция рассматривала этих двух богов как вечно юных. То же самое можно сказать и в отношении Зевса как царственно  выглядящего мужа средних лет или Сатурна как сварливого седобородого старика. Сама их природа исключает для них всякую мыслимую связь с биографией. Едва образ ребенка появляется в мифологии, как он тут же замещается образом бога. Маленький Гермес сразу же становится Гермесом, маленький Геракл овладевает всей своей мощью и доблестью. Но богатства жизни и значения в творящем чудо ребенке ничуть не меньше, чем в бородатом боге.

2. Младенец - сирота.

   Античные  мифологемы о богах-младенцах окружены сказочной аурой и в свою очередь  порождают ее. Бог-младенец обычно подкидыш, оставленный родителями. Часто он подвергается чрезвычайной опасности: быть сожраным подобно Зевсу или разорванным на куски подобно Дионису. Иногда отец-враг своего ребенка, как, например, Кронос, или отец может попросту отлучиться, как Зевс, Когда Диониса разорвали Титаны.

   У матери особая роль: она есть и ее нет. Вот древний итальянский пример: ребенок по имени Таг, родился от земли на глазах у пахаря, это ребенок Матери-Земли и в то же время чистейший пример подкидыша, не имеющего родителей. Семела была уже мертвой когда родился Дионис; также мать Асклепия не пережила рождение сына. Даже с самым великим из богов – Зевсом – также случилось нечто подобное. Когда он родился, его мать, чтобы сберечь своего ребенка, подкинула его. В другом варианте темы мать разделяет покинутость и одиночество своего ребенка. В другом младенец одинок в жестоком и первобытном мире. Существуют параллели и к варианту, в котором ребенок абсолютно брошен, и к варианту, где он остается с матерью или кормилицей.

   Что первично: народная сказка или миф? Что появилось сначала: одиночество в первобытном мире или идеальная человеческая картина сиротской судьбы? Этот вопрос становится насущным, когда мы размышляем о случаях, в которых мифологема о боге-младенце и народная сказка о сироте совершенно неразделимы.

3. Вогульский  бог.

   Мифологему, которая позволит нам немного глубже заглянуть в первоначальное положение вещей, мы находим у вогулов.

   Вогулы  поклонялись – и, возможно, до сих  пор поклоняются – в особенности  одному из своих богов по имени  «Муж, который взирает на мир». Это  бог, который спустился с небес, согласно одной версии – со своей матерью, согласно другой – без нее. Мы узнаем о его плачевном положении в доме русского: его держат за запертой дверью, над его головой выливают помои. Еще сильнее пробуждает сочувствие описание детских страданий, когда избитого почти до смерти «дубиной из мамонтовой кости» его бросают на навозную кучу, намечая как священную жертву. Здесь достигнута низшая точка, теперь начинается поворотный пункт. Ребенок вдруг становится обладателем снегоступов, латных доспехов, колчана, лука, меча. Он посылает стрелу в семерых оленей-самцов и поражает их насквозь, поражает стрелой еще семерых лосей. Он приносит в жертву сына Самоеда, превращает в прах семь городов Самоеда, разрушает русский город, «наваливаясь спиной, наваливаясь грудью», убивает тетю и дядю. Это – богоявление не менее ужасное, чем явление Диониса на корабле этрусских пиратов.

   Вопрос  о том, что первоначально, младенец-сирота или бог-младенец, значительно упрощается. Превращение младенца-сироты в сына бога или сына короля как тема для мифа или для сказки предполагает ситуацию сиротства: именно эта ситуация и делает возможным это превращение. Такое положение не обязательно разрешается богоявлением.

4. Куллерво.

   То, что  с чисто человеческой точки зрения является чрезвычайно трагической ситуацией - беззащитность сироты, подвергающегося гонениям, - предстает в мифологии в совершенно ином свете. Миф просто демонстрирует нам одиночество и покинутость рожденных из стихии существ, одиночество, характерно для предвечной стихии. Судьба осиротевшего Куллерво, на которого обрушиваются все разрушительные силы и все стихии, является подлинной сиротской судьбой в полном смысле слова.

5. Нараяна.

   Бог-младенец, прототип удивительного младенца-сироты, находится в глубоком родстве с первичной стихией, и поэтому его смысл во всей полноте раскрывает тогда, когда лоном богоявления является вода.

   Мудрый  отшельник бродил над поверхностью мирового океана и пришел к дереву наягродха, в ветвях которого лежал  «маленький мальчик». Мальчик пригласил отшельника отдохнуть внутри себя. Этот бог-младенец, являющийся богом вселенной, - Нараяна, и согласно индийской этимологии, «он-тот, который живет в воде».

   Вяйнамейнен, прародитель шаманов, поднимается  из океана  при зарождении мира и  встречает чудо-младенца, мы можем назвать его финским соответствием этрусского Тага. Имя ребенка, Сампса («Самсон»), вероятно, намекает на его гигантскую силу.

   Нараян  есть все тот же бог-младенец, божественный закон вселенной в момент ее первого  проявления который в самых древних индийских священных книгах носит имя Праджапати. Он вылупился из яйца, которое возникает в водах начала, т.е. вылупился из пустоты. Он полулежит на спинах морских чудовищ, плавает в чаше водяных цветов. Он предвечный младенец в предвечном одиночестве предвечной стихии.

   Этнологическое  исследование мифов, особенно не законченная  работа Фробениуса «Век солнечных богов», отталкиваясь от одной общей темы, указывает два направления. Первое направление уходит глубоко в  самые нижние пласты культуры. Ибо данная мифологема не ограничена ни территорией Индии, ни территории Финляндии, но явно относится к очень древнему периоду человечества, в сравнении с которым не только индийские и финские источники, но и вся древнегреческая цивилизация кажется значительно моложе. Начнем не с этой гипотезы, а с тех мифологем, происхождение которых известно. Основная тема вполне может находиться на заднем плане везде, где только могут встретиться ее варианты, пусть даже они слабо выражены или их трудно распознать.

   В обоих образах-образе восходящего солнца и новорожденного человеческого существа, и в образе мифологического ребенка-мир сам рассказывает нам о своем происхождении, рождении и детстве. Он говорит на языке символов: и солнце, и человеческое дитя, и Предвечный Младенец суть символы. «Символ» – не «аллегория», не другой способ выражаться: это образ, данный самим миром. В образе Предвечного Младенца мир рассказывает нам о своем собственном детстве, обо всем том, что восход солнца и рождение ребенка значат для мира и говорят о мире.

6. Аполлон.

   Изначальная стихия – вода, - понимается как лоно, грудь матери и как колыбель является подлинно мифологическим образом, наделенным смыслом и не допускающим дальнейшего  анализа. Христианская аллегория рыбы представляет собой вторичное явление символа-рыбы, для того, чтобы пролить свет на это. С другой стороны, вода как первоначальная стихия, в сочетании с рыбами и рыбоподобными существами, является не просто мифологемой, но и «философемой».

   Фалес, самый ранний греческий философ, утверждал, что все вышло из воды. Это же учение поддерживал и Анаксимандр, он включал в него также живых существ. Существа, рожденные «во влаге», были также подобны растениям, и они были защищены листьями аканта.

   Окен, философ-романтик опирался не на Аксимандра или Цензорина, а на научные и философские знания своей эпохи. Согласно его теории, первый человек «должен был развиться в утробе гораздо большей, чем человеческая. Это лоно-море

   Среди греческих богов Протей, вечно  изменяющийся бог моря, чье имя  означает «первосущество». Мир Океана и мир Протея, относятся друг к другу как Предвечный Младенец и новорожденные младенцы: оба –символы.

   Дельфин-животное, посвященное Аполлону. Существует ряд  древнегреческих монет, изображающих дельфина, который несет на своей  спине мальчика или юношу. Еще один такой образ мальчика-Эрос, крылатый ребенок. Мальчик на дельфине часто изображается с цветком в волосах, что указывает на существо, находящееся между рыбой и почкой. Для Греков скалистый ландшафт символизировал то же, что символизировал дельфин, море и лоно; это был символ самого первого начала вещей, символ небытия, предшествовавшего бытию, и жизни, наступившей впоследствии

7. Гермес.

   Образ Гермеса никогда не терял первобытного характера. Гермес единственный, среди  великих олимпийцев, чье присутствие отмечено вертикальным куском дерева или камня. О священных эмблемах, в которых легко опознать обнаженный фаллос, говорили, что они в духе «Киллены», это обусловлено тем, что эти эмблемы были связаны с Гермесом на месте его рождения. Килленская эмблема-это гигантский фаллос из дерева

   Эрос-божество, по своей природе очень близкое  Гермесу. Греческая мифология всегда сохраняла его в образе ребенка. Его природа, очевидная из его  имени (Эрос – «требующий любви»). Существенное родство Эроса и Гермеса лучше всего представлено в их отношениях с богиней любви. Афродита и Эрос-близкие по своему существу силы или принципы. Эрос-естественный партнер Афродиты но если мужской и женский аспекты природы, общие для Афродиты и Эроса, то мы тут же получим единство Гермеса и Афродиты-Гермафродита. Это двуполое существо имеет свое генеалогическое место в олимпийской иерархии.

   Гесиод  в «Теогонии» рассказывает о рождении Афродиты следующее. Тщетен был путь Титанов, рожденных от союза Неба и Земли- Урана и Геи. Уран пытался помешать своим детям выйти из лона Земли, но наконец самый младший из них, Кронос, с помощью матери совершил ужасный поступок. Серпом он оскопил своего отца, когда тот приближался к матери, и выбросил гениталии в море. Из пены волн , которую образовали гениталии, возникла Афродита. В этом варианте, начало и конец онтогинеза совпадают: порождение и рождение идентичны так же, как порождающий и порождаемый. Фаллос-это ребенок, а ребенок Афродита-это вечный стимул к продолжению рода.

   Черепаха-это одно из древнейших животных, известных мифологии. Китайцы видят в ней мать всех животных.  Индусы почитают казуар, «черепаху-человека», отца их древнейших богов, и говорят, что мир покоится на спине черепахи-обитая в самых низших сферах, она поддерживает все тело мира. Далее, черепаха, как дельфин,-один из обликов Аполлона.

8. Зевс.

   Зевс-защитник и оплот, управитель и типичный представитель  олимпийского порядка. Зевс- самый большой  мальчик среди богов-младенцев. Смерть богов никогда не бывает биографической смертью, это всегда космическая смерть. У Зевса нет «истории жизни», но поскольку его управление-важная часть его природы, существует мифологема о том, как это управление стало возможным. Изучив индийскую, финскую и др. параллели, мы не делали никаких выводов в отношении времени и места возникновения мифологемы. Этот вопрос остается принципиально не решенным. В настоящем гимне, сочиненном в 300г. до н.э. и выгравированном на камне гораздо позднее на Крите, Зевс выделен как «самый большой мальчик». Этот гимн типичен для критской религии исторических времен.

   С местом рождения Зевса в Аркадии связана  также вода. Водные нимфы, особенно Неда, богиня реки, носящей ее имя,-первыми  принимают на себя заботу о новорожденном  младенце. К святилищу Зевса ежедневно  носили воду из источника, в котором он впервые был выкупан.