Государственная культурная политика современной России: региональное измерение

     В первом параграфе «Субъектно-деятельностный подход к изучению государственной культурной политики: субъекты и акторы» анализируется возможность субъектно-деятельностного подхода как особой методологии анализа общества. На необходимость сочетания институционального и субъектного подходов при анализе структур общества указывают А. Турен, 
М. Арчер, Э. Гидденс, в отечественной литературе С. Л. Рубинштейн, 
А. В. Брушлинский, К. А. Абульханова-Славская, В. А. Ядов, В. А. Тишков, 
Э. В. Сайко, концепции которых рассматриваются в предлагаемой работе. Приводится различие в толковании категорий «субъект» и «актор» в работах 
Т. И. Заславской, А. С. Ахиезера, А. Турена, П. Ансара, Дж. Коулмэна.

     Подчеркивается, что понятие актора подразумевает  определенную степень мотивации, обладание  ресурсами, осознанность действий и  свободу в выборе целей. Описывается существующая здесь полемика, которая концентрируется вокруг того, какая из концепций – актора или субъекта – способна наиболее адекватно отражать реальность и с большей точностью описывать наибольшее число конкретных ситуаций.

     В целом, вполне обоснованно можно  говорить, что у исследователей все  более заметными становятся попытки выйти за предел «статичной теории субъекта». Это способствует разработке в рамках субъектных концепций понятийного аппарата, соответствующего многообразию ситуаций и стратегий, целям и ресурсам того или иного субъекта, и дает возможность переосмыслить данное понятие таким образом, что основным становится способность субъекта к преобразованию ситуации. В заключение делается вывод, что использование ситуативного и субъектно-деятельностного подходов к культурной политике позволяет анализировать процессы, происходящие внутри отдельных субъектных групп, с учетом всего многообразия индивидуальных стратегий и личностных характеристик.

     Анализ  подходов к пониманию категории  «субъект культурной политики» в  отечественной научной литературе последнего десятилетия позволяет выделить следующие институционально-организованные субъекты культурной политики:

1. государство  и его институты;

2. органы  управления культурой;

3. организации  культуры и искусства;

4. творческие  объединения и союзы создателей  художественных ценностей;

5. общественные организации и объединения поддержки культуры.

     Различение  субъектов и акторов культурной политики позволяет описывать динамику ситуации, складывающейся в культурной политике современной России, ранжировать действующие субъекты, дифференцировать их по наличию долгосрочных планов, а также по их роли в воспроизводстве и трансляции ценностей культурной деятельности.

     Специфика государства как особого субъекта культурной политики выражается в трех основных аспектах его деятельности в области культуры: политико-ценностном, культурологическом и патерналистском. Они обуславливают его функцию доминирующего субъекта культурной политики. Особым актором культурной политики, непосредственно ее реализующим, выступает политическая элита (в современной России – незаинтересованный и не вполне компетентный актор).

     Отмечается, что субъект становится актором  применительно к какому-то действию, а актор рассматривается как  субъект при наличии определенных характеристик сознания. Предлагаемый подход к определению актора можно назвать «результативным», т. к. основным показателем при определении актора является результативность его деятельности.

     Индивидуальными акторами культурной политики, способными целенаправленно корректировать, модернизировать или реформировать институты, а значит, и задаваемые ими системы ролей, прежде всего, выступают управленцы государственных институтов, региональных и муниципальных органов культуры, руководители организаций культуры и искусства.

     В заключение параграфа формулируются  основные выводы проделанного анализа: действующие субъекты на поле культурной политики в России пока только формируются, овладевая навыками работы в рыночных условиях. Каждый из них занимает свою нишу, но, фактически, субъектом культурной политики является только государство, представленное тремя уровнями власти: федеральным, региональным, муниципальным. Предлагаемые им на данном этапе стратегии, цели и задачи масштабными назвать нельзя. Негосударственные субъекты культурной политики в большинстве своем пока слабы, не имеют стратегических целей и действуют локально. Государству и негосударственному сектору пока не удается оптимальным образом разделить пространство взаимодействия в области культурной политики. Причина не только в технической сложности, но, в наибольшей степени, в отсутствии ясной и приемлемой для всего социума комплексной программы конструктивных действий, согласованной между действующими на этом пространстве субъектами.

     Во  втором параграфе «Администраторы и менеджеры как новые акторы культурной политики в современном российском обществе» анализируются исследования западных авторов, в которых описываются особенности этих групп управленцев, а также отдельных подгрупп внутри каждой из выделенных групп (А. Файоль, К. Ходжкинсон, М. Драгичевич-Шешич, Р. Митчел и Р. Фишер, М. Э. де Влиег, А. Кангас, Ж. Онсер-Францен, П. Мангсет). Согласно подходу, развиваемому в диссертации, «администраторы культуры», наряду с политическими лидерами, определяют культурную политику региона, вырабатывают стратегии, осуществляют финансирование учреждений культуры и контролируют их руководителей. Учитывая уровни управления, целесообразно также различать администраторов культуры регионального и муниципального уровней.

     «Менеджеры  культуры» реализуют культурную политику, осуществляя задачу управления организациями и институтами культуры и искусства. Разделение групп управленцев актуально в условиях перехода к рыночной экономике, т. к. именно менеджеры культуры, в первую очередь, сталкиваются с необходимостью действовать в новом социальном и экономическом контексте.

     Для того, чтобы сформулировать различия между этими двумя группами еще более четко, в работе рассматривается проблема профессионализма управленцев. С этой целью подробно исследуются подходы к определению профессионализма, существующие в современной науке (М. Вебер, А. Файоль, Э. Дюркгейм, Т. Парсонс, Р. Дарендорф, Р. Мертон, М. Кастельс, П. Мангсет, П. ДиМаджио, А. А. Бодалев, В. Г. Игнатьев, В. К. Белолипецкий, В. А. Мансуров). Приводятся аргументы в пользу того, что в современной России необходимо осуществить переход от субъективного представления о профессионализме к рассмотрению профессиональных сообществ.

     Основываясь на анализе характера профессионализации управленцев культуры в зарубежных исследованиях (П. ДиМаджио, Р. Коллинз, Р. Митчел и Р. Фишер, Г. Горовитц), сделан вывод о необходимости разработки дифференцированных подходов к определению профессионализма администраторов и менеджеров культуры разных уровней и типов организаций. Кроме того, обосновывается тезис, что сам масштаб культурной политики может предопределять набор функций, умений, навыков администраторов и менеджеров культуры. Формулируется общий вывод, что различение менеджеров и администраторов культуры в исследовании субъектов культурной политики современной России позволяет выявить и дифференцировать систему функциональных задач работников органов управления культурой регионального и муниципального звена – администраторов культуры, а также руководителей организаций культуры – менеджеров. Данный подход помогает сфокусировать внимание на системе существующих приоритетов в их деятельности. В работе дается описание того, какие изменения каждая из выделенных групп управленцев претерпела в ходе рыночных реформ. Показаны особенности выделенных групп в зависимости от того или иного регионального пространства.

     В третьем параграфе «Субъекты и акторы культурной политики: динамика рыночных перемен» определяются основания эмпирического исследования и динамика рыночных перемен субъектов культурной политики современной России. Показано, что по мере расширения глобализационных тенденций и развития рыночных отношений в России становится все более очевидной актуальность поиска решений таких проблем, как нарастание неопределенности в проводимой государством социальной политике, вообще, и в культурной политике, в частности (что обостряется непоследовательностью действий государства в отношении российских регионов). Это сопровождается не завершившимся процессом адаптации самих субъектов культурной политики к работе в рыночных условиях. Поэтому в настоящее время созрела необходимость отхода от государственного управления культурой по модели минимизации затрат и формирования в сфере культуры новых принципов государственной политики, адекватных условиям рыночных отношений.

     Особое  место в анализе отводится инерционности институтов сферы культуры, которая порождает живучесть многих патерналистских стереотипов. Именно поэтому научение новым навыкам работы, перестройка сознания управленцев сферы культуры идет достаточно медленно и далеко не однозначно. Неоднозначность протекающих процессов, их поливалентный характер привели к тому, что руководители органов культуры реально столкнулись с проблемой утраты профессиональной идентичности, с утерей привычного смысла деятельности. Наиболее остро, как показано в работе, проблемы дезадаптации управленцев культуры проявляются в процессе формирования управленческих команд органов культуры.

     В заключение параграфа формулируется  вывод о необходимости эмпирического  изучения конкретных акторов культурной политики для понимания процессов, происходящих сегодня в культурной политике России. Это позволит определить реальную динамику изменения институтов культуры и ее субъектов в реальном времени. В работе обосновывается взгляд, согласно которому существенной эмпирической верификацией происходящих изменений субъектов культурной политики является построение конкретных политико-культурных портретов администраторов культуры различных управленческих уровней, исследование особенностей ценностных ориентаций этих акторов (возможность эмпирического исследования ценностей управленцев обосновывается анализом концепций А. Маслоу, П. Вейлла и Р. Инглхарта), их оценок проблем культуры, региональных дифференциаций этих оценок, а также описанием набора социальных качеств личности (реальных и идеальных образов), которые позволяют успешно строить и реализовать свои жизненные и профессиональные стратегии.

     В ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЕ «Акторы государственной и муниципальной культурной политики в российских регионах: политико-культурный портрет» на основе анализа биографических данных руководителей органов культуры 88 российских регионов дается развернутый политико-культурный портрет данной группы управленцев. Результаты эмпирического исследования конкретизируются в материалах анеализа социально-демографических, образовательных и ценностных характеристик двух других групп – региональных и муниципальных администраторов культуры Северо-Запада России.

     В первом параграфе «Современный руководитель регионального органа культуры России: основные черты политико-культурного портрета» проводится анализ данных исследования администраторов культуры субъектов Федерации. Отмечается, что с точки зрения возрастных параметров наблюдается преобладание «опытных управленцев» над «новыми», что само по себе, по мнению диссертанта, не является препятствием для модернизационных процессов. Показано, что среди руководителей регионального уровня растет доля женщин. Местные уроженцы составляют только 52%, т. о. укорененность в регионе не является решающим фактором, определяющим карьерный рост. Анализ образовательного уровня позволяет говорить о возрастании ценности образования, что особенно отчетливо проявляется у молодых руководителей. В выделенной группе растет доля обладателей юридического, экономического и гуманитарного образования. Техническое образование, фактически, оставляет лидирующие позиции, характерные для советских времен.

     Исследование  показало, что среди ныне действующих  управленцев только около 20% возглавляли региональные органы культуры до 1992 г. При этом, 43% руководителей имеют опыт работы во властных структурах советской эпохи, что, однако, не свидетельствует в пользу «номенклатурного засилья» в этой области. «Старый» управленческий опыт вполне может играть позитивную роль по сравнению с «новым опытом», особенно в его примитивно коммерческих форматах. В то же время, широко распространенный тезис о низкой сменяемости кадров в отрасли не подтверждается результатами исследования.

     Когорта «реформаторов» или управленцев новой волны может быть разделена на тех, кто вступил в должность до (около 30%) и после (около 50%) августа 1998 г. Анализ каналов рекрутирования указывает, что современные руководители культуры скорее «профессионалы», исходящие из понимания общегуманитарных просветительских функций культуры, а не «профессиональные управленцы». В рамках различения социокультурных групп региональных администраторов установлено, что наиболее многочисленной по ценностным установкам является группа сторонников патернализма – «традиционалистов» (65%). Целью своей деятельности традиционалисты считают сохранение и развитие культурного потенциала региона. Выделяется также группа «новаторов» (15%), тяготеющих к партнерским взаимодействиям, занимающихся вопросами программирования отрасли, созданием учреждений культуры нового типа. «Политики» (10%) делают акцент на формировании новой нормативно-правовой базы культуры. «Фандрайзеры»/«экономисты» (10%) ориентированы на поиск дополнительных источников и ресурсов.