Либеральная политика

Либерали́зм (фр. libéralisme) — философская, политическая и экономическая идеология, исходящая из того, что права исвободы отдельного человека являются правовым базисом общества и экономического порядка.

Политический  либерализм

Политический либерализм — убеждение, что отдельные личности являются основой закона и общества и что общественные институты существуют для того, чтобы способствовать наделению индивидуумов реальной властью, без заискивания перед элитами. Это убеждение в политической философии и политологии называется «методологический индивидуализм». В основе лежит представление, что каждый человек лучше всего знает, что для него лучше. Английская Великая хартия вольностей(1215 г.) представляет пример политического документа, в котором некоторые индивидуальные права распространяются дальше, чем прерогатива монарха. Ключевым моментом является общественный договор, согласно которому законы издаются с согласия общества для его блага и защиты общественных норм, и каждый гражданин подчиняется этим законам. Особый акцент делается на верховенстве закона, в частности, либерализм исходит из того, что государство обладает достаточной силой для его обеспечения. Современный политический либерализм также включает в себя условие всеобщего избирательного права, независимо от пола, расы или имущественного положения; наиболее предпочтительной системой считается либеральная демократия.

I. Основы либеральной  политики

1. Собственность

Человеческое  общество представляет собой объединение  людей для совместной деятельности. В противоположность изолированной  деятельности индивидов совместная деятельность на основе принципа разделения труда создает преимущество -- более высокую производительность. Если некоторое число людей работает в сотрудничестве и кооперации в соответствии с принципом разделения труда, то они будут производить (при прочих равных) не только то же самое количество, которое они производили бы, работая как самостоятельные индивиды, а значительно больше. Вся человеческая цивилизация стоит на этом. Именно разделение труда отличает человека от животных. Именно разделение труда сделало слабого человека, значительно уступающего большинству животных в физической силе, властелином планеты и создателем чудес техники. Не будь разделения труда, мы ни в каком отношении не были бы впереди наших предков, живших тысячу или десять тысяч лет назад.

Человеческий  труд сам по себе не способен увеличивать  благосостояние. Чтобы труд был плодотворным, он должен быть приложен к материалам и ресурсам Земли, которые Природа  предоставила в наше распоряжение. Земля со всеми веществами и силами и человеческий труд составляют два  фактора производства, от целенаправленного  взаимодействия которых происходят все товары, служащие удовлетворению наших материальных внешних нужд. Для того чтобы производить, необходимо использовать труд и материальные факторы  производства, включая не только природное  сырье и ресурсы, в большинстве  случаев находящиеся в земле, но и промежуточные продукты, уже  изготовленные из этих первичных  природных факторов производства ранее  затраченным трудом. На языке экономики  мы различаем соответственно три  фактора производства: труд, землю  и капитал. Под землей следует  понимать все, что Природа предоставляет  в наше распоряжение в виде веществ  и сил расположенных на, под и над поверхностью Земли, в воде и в воздухе; под капиталом и капитальными ресурсами -- все промежуточные блага, произведенные из земли с помощью труда, служащие предметом труда для дальнейшего производства, как то машины, орудия, полуфабрикаты всех типов и т.д.

Теперь мы хотим  рассмотреть две различные системы  кооперации, существующие при разделении труда: одну, основанную на частной  собственности на средства производства, и другую, основанную на общественной собственности на средства производства. Последняя называется социализмом  или коммунизмом; первая -- либерализмом или также (с тех пор как эта система создала в XIX веке разделение труда, охватывающее весь мир) капитализмом. Либералы утверждают, что единственной работающей и эффективной системой человеческого сотрудничества в обществе, основанном на разделении труда, является частная собственность на средства производства. Они заявляют, что социализм как всеобъемлющая система, охватывающая все средства производства, неработоспособна и что применение социалистического принципа к части средств производства, хотя и не является, конечно, невозможным, ведет к сокращению производительности труда, так что вместо создания большего богатства оно должно, наоборот, давать эффект уменьшения богатства.

Программа либерализма, следовательно, если выразить ее одним  словом, будет читаться так: собственность, т.е. частное владение средствами производства [в отношении товаров, готовых  к потреблению, частное владение является само собой разумеющимся и  не оспаривается даже социалистами и  коммунистами]. Все остальные требования либерализма вытекают из этого фундаментального требования.

В ряд со словом "собственность" в программе  либерализма вполне можно поставить  слова "свобода" и "мир". И  это не потому, что старая программа  либерализма обычно их сюда и помещала. Мы уже говорили, что программа  сегодняшнего либерализма переросла  программу старого либерализма, она основана на более глубоком и  лучшем понимании общественных взаимоотношений  и опирается на прогресс, который  сделала наука в последние  десятилетия. Свобода и мир были выдвинуты на передний план программы либерализма не потому, что многие из "старых" либералов считали их скорее равными по значимости фундаментальным принципам либерализма, а не просто необходимым следствием единственно фундаментального принципа -- частной собственности на средства производства; а только лишь потому, что свобода и мир подвергались особенно яростным нападкам со стороны противников либерализма. И либералы не хотели отказаться от этих принципов и создать видимость того, что они в какой-либо мере признали справедливость  

2. Свобода

Идея свободы  столь прочно укоренилась во всех нас, что в течение долгого  времени никто не осмеливался  ставить ее под сомнение. Люди привыкли всегда говорить о свободе с величайшей почтительностью. Такое отношение  к свободе есть достижение либерализма, хотя этот факт теперь нередко забывают. И только Ленин называл ее "буржуазным предрассудком". Само название "либерализм" происходит от слова "свобода", а название партии, оппозиционной либералам [оба обозначения возникли в ходе конституционной борьбы первых десятилетий XIX века в Испании] изначально было "рабская" ("servile").

До возникновения  либерализма даже мудрые философы, основоположники великих религий, духовенство, воодушевленные самыми лучшими  намерениями, и государственные  деятели, которые искренне любили свой народ, смотрели на рабство определенной части человеческой расы как на справедливую, в общем полезную и явно благотворную систему. Некоторым людям и народам, как считалось, свобода дарована природой, другие же "осуждены" на рабство. Таким образом думали не только хозяева, но также и большее число рабов. Они мирились со своим рабским положением не только потому, что им приходилось подчиняться превосходству хозяев в силе, но также и потому, что они находили в этом некое благо: раб был освобожден от забот о своем хлебе насущном, так как хозяин был обязан снабжать его всем жизненно необходимым. Когда в XVIII и в первой половине XIX века возник либерализм, чтобы уничтожить крепостное право и подчинение крестьянского населения Европы и рабство негров в заокеанских колониях, немало искренних гуманистов объявили себя противниками этого. Несвободные работники привыкли к своей зависимости и не воспринимали ее как зло. Они были не готовы к свободе и не знали, что с нею делать. Прекращение хозяйской заботы было бы для них пагубным. Они были бы не способны управлять своими делами таким образом, чтобы всегда обеспечивать себе больше, чем то количество, которого было едва достаточно для удовлетворения первых жизненных потребностей, и вскоре впали бы в нужду и нищету. Эмансипация, таким образом, не только не дала бы им ничего, имеющего реальную ценность, но серьезно ухудшила бы их материальное благосостояние.

Поразительно, что  можно было услышать, как эти взгляды  выражали даже рабы. Для того чтобы  противостоять таким суждениям, многие либералы считали необходимым  представлять в качестве общего правила (и даже в преувеличенном виде) исключительные случаи жестокого обращения. Эти  крайности никоим образом не были правилом. Были, конечно, отдельные  примеры плохого обращения, и  тот факт, что такие случаи существовали, был дополнительным основанием для  уничтожения этой системы. Как правило, однако, отношение хозяев к рабам  было человечным и мягким.

Когда тем, кто  рекомендовал уничтожить принудительную зависимость с общегуманистических позиций, говорили, что сохранение этой системы было также и в интересах рабов и крепостных, они не знали, что ответить. Ибо против этого аргумента в защиту рабства существует только один довод, который может опровергнуть и действительно опровергал все остальные, -- а именно, что свободный труд несравнимо более производителен, чем рабский. Раб не заинтересован в том, чтобы стараться изо всех сил. Он работает ровно столько и настолько усердно, насколько это необходимо для того, чтобы избежать наказания за невыполненный минимум работы. С другой стороны, свободный работник знает, что чем большего результата он достигает своим трудом, тем больше ему заплатят. Он напрягает все свои силы для того, чтобы повысить свой доход. Достаточно сравнить те требования, которые предъявляются к работнику, обслуживающему современный трактор, с относительно скромными затратами ума, силы и прилежания, которые всего два поколения назад считались достаточными для крепостного пахаря России. Только свободный труд может совершить то, что должно требоваться от современного промышленного рабочего.

Бестолковые болтуны  могут, следовательно, бесконечно спорить  по поводу того, предназначены ли все  люди для свободы и готовы ли они  к ней в данный момент. Они могут  продолжать утверждать, что существуют расы и народы, которым природой предписана жизнь в рабстве, и  что расы господ несут долг сохранения остального человечества в зависимости. Либерал ни в коей мере не будет выступать против их аргументов, потому что его аргументы в пользу свободы для всех без исключения совершенно иного рода. Мы, либералы, не утверждаем, что Бог или Природа задумали всех людей свободными, так как не посвящены в замыслы Бога или Природы, и мы из принципа избегаем вовлечения Бога или Природы в спор о земных делах. Мы утверждаем, что система, основанная на свободе для всех работников, гарантирует наивысшую производительность труда и, следовательно, служит интересам всех. Мы нападаем на принудительное рабство не потому, что оно выгодно только "хозяевам", а потому, что убеждены: в конечном счете оно вредит интересам всех членов общества, включая "хозяев". Если бы человечество оставалось верным практике содержания всей или даже части рабочей силы в рабстве, изумительные экономические достижения последних ста пятидесяти лет были бы невозможны. У нас не было бы ни железных дорог, ни автомобилей, ни самолетов, ни пароходов, ни электрического освещения и энергетики, ни химической промышленности, мы жили бы как древние греки или римляне, при всей их гениальности, -- без всего этого. Достаточно просто упомянуть об этом, чтобы каждому было понятно, что даже бывшие хозяева рабов и крепостных имели все основания быть удовлетворенными ходом развития общества после уничтожения принудительного рабства. Европейский рабочий сегодня живет в более благоприятных и приемлемых внешних условиях, чем жил когда-то египетский фараон, несмотря на то что фараон управлял тысячами рабов, в то время как рабочий не зависит ни от чего, кроме силы и умения своих рук. Если бы набоб из давних времен был помещен в те условия, в которых живет современный простой человек, он бы без колебания объявил, что его жизнь была нищенской по сравнению с той, которую ведет в наше время человек даже среднего достатка.

Это -- плоды свободного труда. Свободный труд способен создать больше богатства для всех, чем рабский труд когда-то давал хозяевам.

3. Мир

Есть благородные  люди, которые ненавидят войну, потому что она приносит смерть и страдания. Какого бы восхищения не вызывал их гуманизм, их аргументы против войны, основанные на филантропических позициях, по-видимому, частично или полностью  теряют всю свою силу, если мы рассмотрим утверждения сторонников и защитников войны. Последние никоим образом не отрицают того, что война приносит боль и горе. Тем не менее они верят, что именно при помощи войн и только войнами человечество способно добиваться прогресса. Война -- отец всех вещей, сказал какой-то греческий философ, и тысячи людей повторяли это вслед за ним. Человек вырождается в мирные времена. Только война пробуждает в нем дремлющие таланты и силы и вселяет в него возвышенные идеалы. Если бы войны отменили, человечество впало бы в праздность и застой.

Трудно или  даже невозможно опровергнуть такой  способ аргументации со стороны защитников войн, если единственное возражение состоит  в том, что войны требуют жертв. Сторонники войн придерживаются мнения, что жертвы эти приносятся не впустую  и они совершенно необходимы. Если бы правдой было то, что война -- отец всех вещей, то человеческие жертвы, которых она требует, были бы необходимы для дальнейшего повышения всеобщего благосостояния и прогресса человечества. Можно горько оплакивать эти жертвы, даже стараться уменьшить их число, но нельзя оправдать желание уничтожить войны и установить вечный мир.

Либеральная критика  аргументов в защиту войн принципиально  отличается от критики гуманистов. Она начинает с предпосылки, что  не война, а мир является отцом всех вещей. Единственное, что дает возможность человечеству двигаться вперед и что отличает человека от животных, это социальная кооперация. Единственное, что производительно, это труд: он создает богатство и тем самым закладывает материальные основы для внутреннего расцвета человека. Война только разрушает; она не создает. Война, резня, разрушение и опустошение связываются в нашем сознании с хищными зверями джунглей; созидательный труд -- это особое, присущее только человеку свойство. Либерал питает отвращение к войне не как гуманист, не потому, что она имеет "полезные" результаты, а потому, что последствия ее только вредные.

Любящий мир  гуманист обращается к всесильному  монарху: "Не затевай войны, несмотря на то что у тебя есть перспектива улушить собственное благосостояние победой. Будь благороден и великодушен и откажись от соблазнительной победы, даже если это означает для тебя жертву и потерю преимущества". Либерал думает по-другому. Он убежден, что победоносная война есть зло даже для победителя, а мир всегда лучше войны. Он требует не жертвы со стороны сильнейшего, а осознания того, в чем состоят его, сильнейшего, истинные интересы и умения понимать, что мир для него так же выгоден, как и для более слабого.