Соборное уложение 1649 года

Однако вместе с тем Уложение  показывает, что феодальное государство - хотя и главный, решающий, но не единственный элемент политической организации феодального общества. Важную роль играет церковь, которой отведена отдельная глава, поставленная на первое место. В интересах усиления царской власти Уложение  подрывало экономическую мощь  церкви, лишив ее легальной возможности увеличивать земельные владения, иметь слободы и торгово-промысловые заведения в городах. Созданием Монастырского приказа ограничивались привилегии церкви в области управления и суда. Эта реформа  не была  последовательной. В руках патриарха оставались земельные владения и  собственный суд, который, однако, был подчинен царю и Боярской  думе. Вместе с тем Уложение  брало под  защиту закона вероучение церкви и сложившийся в ней чин службы, видя в их ослаблении падение авторитета церкви и ее влияния на массы. 

      2.2. Отмена «урочных лет»

      Правительственной уступкой дворянству в крестьянском деле, окончательно оформившейся в Соборном уложении 1649 года, стал отмена урочных лет, или давности для исков о беглых крестьянах. С начала XVI в. действовал пятилетний срок, сменившийся по закону 1607 г. пятнадцатилетним. Но после Смутного времени воротились к прежнему пятилетнему. При таком коротком сроке беглый легко пропадал для владельца, который не успевал проведать беглеца, чтобы вчинить иск о нем. В 1641 г. дворяне просили царя «отставить урочные лета», но вместо того была только удлинена исковая давность для беглых крестьян до десяти лет, для вывозных до пятнадцати. В 1645 г. в ответ на повторенное челобитье дворян правительство подтвердило указ 1641 г. Наконец, в 1646г., предпринимая новую общую перепись, оно вняло настойчивым ходатайствам дворянства и в писцовом наказе этого года обещало, что «как крестьян и бобылей и дворы их перепишут, и по тем переписным книгам крестьяне и бобыли и их дети, и братья, и племянники будут крепки и без урочных лет». Это обещание и было исполнено правительством в Уложении 1649 г., которое узаконило возвращать беглых крестьян по писцовым книгам 1620-х годов и по переписным 1646 - 1647 гг. «без урочных лет».

      Отмена исковой давности сама по себе не изменила юридического характера крестьянской крепости как гражданского обязательства, нарушение которого преследовалось по частному почину потерпевшего; она только клала на крестьянство еще одну общую черту с холопством, иски о котором не подлежали давности. Но писцовый наказ, отменяя исковую давность, при этом

крепил не отдельные лица, а целые дворы, сложные семейные составы; писцовая приписка к состоянию по месту жительства, захватывавшая крестьян-домохозяев с их неотделенными нисходящими и боковыми, вместе с тем укрепляла их и за владельцем, получавшим теперь право искать и, в случае побега, бессрочно, как холопов, и личную крестьянскую крепость превращала в потомственную. Можно думать, впрочем, что такое расширение крестьянской крепости было только закреплением давно сложившегося фактического положения: в массе крестьянства сын при нормальном наследовании отцовского двора и инвентаря не заключал нового договора с владельцем; только когда наследницей оставалась незамужняя дочь, владелец заключал особый договор с ее женихом, входившим в ее дом «к отца ее ко всему животу». Наказ 1646 г. отразился и на крестьянских договорах' с того времени учащаются записи, распространяющие обязательства договаривающихся крестьян и на их семейства, а один вольноотпущенный холостой крестьянин, рядясь на землю Кириллова монастыря со ссудой, простирает принимаемые обязательства и на свою будущую жену с детьми, которых «даст ему Бог по женитьбе». Потомственность крестьянской крепости поднимала вопрос об отношении государства к владельцу крепостных крестьян.¹

      Обеспечивая интересы казны, законодательство еще в XVI в. прикрепило казенных крестьян к тяглу по участку или по месту жительства и стеснило передвижение крестьян владельческих. С начала XVII в. подобное же сословное укрепление постигло и другие классы. То была генеральная переборка общества по родам государственных тягостей. В отношении к владельческим крестьянам эта переборка осложнялась тем, что между казной, в интересе которой она производилась, и крестьянином стоял землевладелец, у которого были свои интересы. Закон не вмешивался в частные сделки одного с другим, пока они не нарушали казенного интереса: так допущено было в ссудные записи крепостное обязательство. Но то были частные сделки с отдельными крестьянами-дворохозяевами. Теперь бессрочно укреплялось за землевладельцами все крестьянское население их земель и с неотделенными членами крестьянских семейств. Личная крестьянская крепость по договору, по ссудной записи, превращалась в потомственное укрепление по закону, по писцовой или переписной книге; из частного гражданского обязательства рождалась для крестьян новая государственная повинность. Доселе законодательство строило свои нормы, собирая и обобщая отношения, возникавшие из сделок крестьян с землевладельцами. Писцовым наказом 1646 г. оно само давало норму, из которой должны были возникнуть новые отношения хозяйственные и юридические. Уложению 1649 г. предстояло их направить и предусмотреть. 

      2.3. Положение крепостных крестьян по Соборному уложению

      Соборное Уложение отнеслось к крепостным крестьянам довольно поверхностно: статья 3 главы XI утверждает, будто «по нынешний государев указ государевы заповеди не было, что никому за себя крестьян (речь идет о беглых) не приимати», тогда как указ 1641 г. ясно говорит: «Не приимай чужих крестьян и бобылей». Почти вся XI глава Уложения трактует только о крестьянских побегах, не выясняя ни сущности крестьянской крепости, ни пределов господской власти, и набрана кой с какими прибавками из прежних узаконении, не исчерпывая, впрочем, своих источников. При составлении схемы крестьянской крепости по казуальным статьям Уложения эти узаконения помогают пополнить недомолвки неисправного кодекса. Закон 1641 г. различает в составе крестьянской крепости три исковые части: крестьянство, крестьянские животы и крестьянское владение.

      Так как крестьянское владение значит право владельца на труд крепостного крестьянина, а крестьянские животы  -  это его земледельческий инвентарь со всею движимостью, «пашенной и дворовой посудой», то под крестьянством остается разуметь самую принадлежность крестьянина владельцу, т. е. право последнего на личность первого независимо от хозяйственного положения и от употребления, какое делал владелец из крестьянского труда. Это право укреплялось прежде всего писцовыми и переписными книгами, а также и «иными крепостями», где крестьянин или его отец написан за владельцем.

      Безвредное пользование этими тремя составными частями крестьянской крепости зависело от степени точности и предусмотрительности, с какою закон определял условия крестьянского укрепления. По Уложению крепостной крестьянин наследственно и потомственно был крепок лицу, физическому или юридическому, за которым его записала писцовая или однородная с ней книга; он был этому лицу крепок по земле, по участку в том имении, в поместье или вотчине, где его заставала перепись; наконец, он был крепок состоянию, крестьянскому тяглу, которое он нес по своему земельному участку. Ни одно из этих условий не проведено в Уложении последовательно. Оно запрещало переводить поместных крестьян на вотчинные земли, потому что это разоряло государственные имущества, какими были поместья, запрещало владельцам брать служилые кабалы на своих крестьян и их детей и отпускать поместных крестьян на волю, потому что тот и другой акт выводил крестьян из тяглого состояния, лишая казну податных плательщиков; но рядом с этим оно разрешало увольнение вотчинных крестьян (гл. XI, ст. 30; гл. XX, ст. 113; гл. XV, ст. 3).

       Кроме того, Уложение молчаливо допускало или прямо утверждало совершавшиеся в то время между землевладельцами сделки, которые отрывали крестьян от их участков, допускало отчуждения без земли и притом с отнятием животов, даже предписывало переводы крестьян от одного владельца к другому без всякого повода с крестьянской стороны, по вире самих господ. Дворянин, продавший после переписи свою вотчину с беглыми крестьянами, подлежавшими возврату, обязан был вместо них отдать покупщику из другой своей вотчины «таких же крестьян», неповинных в плутне своего господина, или у помещика, убившего без умысла чужого крестьянина, брали по суду ею «лучшего крестьянина с семьей» и передавали владельцу убитого (гл. XI, ст. 7; гл. XXI, ст. 71).¹

      Закон оберегал только интересы казны или землевладельца; власть помещика встречала законную преграду только при столкновении с казенным интересом. Личные права крестьянина не принимались в расчет; его личность исчезала в мелочной казуистике господских отношений; его, как хозяйственную подробность, суд бросал на свои весы для восстановления нарушенного равновесия дворянских интересов. Для этого даже разрывали крестьянские семьи: крепостная беглянка, вышедшая замуж за вдовца, крестьянина или холопа чужого господина, выдавалась своему владельцу с мужем, но дети его от первой жены оставались у прежнего владельца. Такое противоцерковное дробление семьи закон допускал совершать безразлично над крестьянином так же, как и над холопом (гл. XI, ст. 13).

      Один из наиболее тяжелых по своим следствиям недосмотров Уложения состоял в том, что оно не определяло точно юридического существа крестьянского инвентаря: ни составители кодекса, ни пополнявшие его соборные выборные, среди которых не было владельческих крестьян, не сочли нужным ясно установить, насколько «животы» крестьянина принадлежат ему и насколько его владельцу. Неумышленный убийца чужого крестьянина, свободный человек, платил «кабальные долги» убитого, подтверждаемые заемными письмами (гл. XXI, ст. 71). Значит, крестьянин как будто считался правоспособным входить в обязательства по своему имуществу. Но крестьянин, женившийся на беглой крестьянке, выдавался вместе с женой ее прежнему владельцу без животов, которые удерживал за собой владелец ее мужа (гл. XI, ст. 12). Выходит, что инвентарь крестьянина был только его хозяйственной принадлежностью, как крестьянина, а не его правовою собственностью, как правоспособного лица, и крестьянин терял его даже в том случае, когда женился на беглянке с ведома и даже по воле своего владельца. 

2.4. Отличия крестьянства от холопства 

      Законодательное признание податной ответственности землевладельцев за своих крестьян было завершительным делом в юридической постройке крепостной неволи крестьян. На этой норме помирились интересы казны и землевладельцев, существенно расходившиеся. Частное землевладение стало рассеянной по всему государству полицейско-финансовой агентурой государственного казначейства, из его соперника превратилось в его сотрудника. Примирение могло состояться только в ущерб интересам крестьянства. В той первой формации крестьянской крепости, какую закрепило Уложение 1649 г., она еще не сравнялась с холопьей, по нормам которой строилась. Закон и практика проводили еще хотя и бледные черты, их разделявшие:

1. крепостной крестьянин оставался казенным тяглецом, сохраняя некоторый облик гражданской личности;
2. как такового, владелец обязан был обзавести его земельным наделом и земледельческим инвентарем;

       3) он не мог быть обезземелен взятием во двор, а поместный и отпуском на волю;

3. его животы, хотя и находившиеся только в его подневольном обладании, не могли быть у него отняты «насильством»;

       он мог жаловаться на господские поборы «через силу и грабежом» и по суду возвратить себе насильственный перебор. ¹

     Плохо выработанный закон помог стереть эти раздельные черты и погнал крепостное крестьянство в сторону холопства. Мы это увидим, когда будем изучать крепостное хозяйство, экономические следствия крепостного права; доселе мы изучали его происхождение и состав. Теперь заметим только, что с установлением этого права русское государство вступило на путь, который под покровом наружного порядка и даже преуспеяния вел его к расстройству народных сил, сопровождавшемуся общим понижением народной жизни, а от времени до времени и глубокими потрясениями.

       Заключение 

      Дальнейшее укрепление феодально-крепостнических отношений, усиление личной зависимости крестьянства от феодалов стали определяющей тенденцией социально-экономического развития России в XVII в. Соборное уложение 1649 г. законодательно оформило систему крепостного права. Оно закрепило частновладельческих крестьян за помещиками, боярами, монастырями, усилило на местах зависимость частновладельческих крестьян от помещиков и от государства. По этому же Соборному уложению устанавливалась наследственность крепостного состояния и права землевладельца распоряжаться имуществом крепостного крестьянина. Предоставив широкие крепостнические права землевладельцам, правительство в то же время возложило на них ответственность за выполнение крестьянами государственных повинностей.

      Согласно новому закону в стране был установлен бессрочный розыск и возвращение беглых крестьян. Крестьяне не имели права самостоятельно выступать в суде с иском. Это право принадлежало помещику. С его разрешения происходило заключение браков, оформление семейных разводов. За укрывательство беглых крестьян следовало наказание в виде тюрьмы, штрафов и т.п. Помещику, имевшему вотчину и поместье, запрещалось переводить крестьян из поместья в вотчину (тягло в пользу государства несли только поместные крестьяне). За беглых крестьян тягло в пользу государства обязан был платить помещик. Запрещалось отпускать крестьян на волю или превращать их в холопов.

      Усилилась эксплуатация не только частновладельческих, но и черносошных крестьян. Они терпели все больший гнет со стороны государства как из-за многочисленных налогов и податей, так и из-за прямого административного вмешательства государственных органов в дела « черной » волости.

Развитие крепостного права отразилось и на судьбе холопов. К холопам относились дворовая челядь, ремесленники, обслуживающие барскую семью, приказчики и слуги для посылок, конюхи, портные, сторожа, сапожники и другие. Труд холопов применялся в сельском хозяйстве; задворные и деловые люди обрабатывали господскую пашню, получая от барина месячину. У холопов своего хозяйства не было, их полностью содержал владелец. Затем некоторые дворяне начали переводить своих холопов на землю, наделяли их инвентарем. Податная реформа 1673 -1681 гг. уравняла по положению холопов и крепостных крестьян, а к концу века произошло слияние холопства с крестьянством.