Современные теории феминизма : макро- и микросоциологические теории гендера

  Хотя  радикалы представляли лишь малую часть  женского движения, тем не менее, многие радикальные идеи были ассимилированы к 20-м годам XX века американским обществом. Латентная традиция свободной любви, освобождение от брака и полное сексуальное самовыражение женщин, а также контроль за репродукцией предвещали не только прославление женской сексуальности в 20-е годы XX века, но также сексуальную революцию 60-х и 70-х годов XX века. Таким образом, то, что было крайностью в женском движении XIX века, стало сексуальной ортодоксальностью в XX веке.

  Вудхалл стремилась к освобождению от всех ограничений и норм сексуального приличия. Она твердо придерживалась позиции свободной любви и  настаивала на отказе от брака как "системы официальной проституции и изнасилования", нуждающейся в такой же отмене, как рабство или монархия. Альтернативой браку являлся социальный контракт.

  Вудхалл была первой женщиной - кандидатом в  президенты Соединенных Штатов Америки  в 1872 году от Партии равных прав, которую окрестили Партией свободной любви. В 1871 году она возглавляла 9-ю и 12-ю секции Первого Интернационала. После того, как Карл Маркс ликвидировал эти секции, она сформировала новую коммунистическую партию, где лидером вместо Карла Маркса была она сама. Она организовала журнал "Вудхалл Уикли", который первым в США опубликовал "Коммунистический манифест". До недавнего времени этот журнал хранился в архивах Института марксизма-ленинизма в Москве.

  Другая  видная представительница феминизма, Эмма Голдман, склонялась к анархистской позиции, хотя также заигрывала с идей социальной революции, которую проповедовал марксизм-ленинизм. Считая, что все государственные институты зиждутся на глубоко укоренившихся традициях, она признавала необходимость радикальной социальной революции, в которой цель оправдает средства. Для Эммы Голдман, как и других анархистов, свобода является sine qua поп. Ей не нравилось, что женское движение слишком сконцентрировалось на суфражизме, который всего лишь предлог для организации движения женщин и формирования определенного мировоззрения. Она полагала, что суфражизм никогда не принесет свободы. Свободы можно добиться усилиями всех, когда каждая женщина бросит все свои силы на освобождение от существующих ограничений.

  В отличие от Гилман Голдман считала, что женщина является не только воплощением  материнской любви, но также и  любви между мужчиной и женщиной. Поэтому она выступала за сексуальную  свободу для женщин и защищала право на аборт. В 1916 году она была арестована за распространение литературы об абортах. Маргарет Сангер присоединилась к Эмме Голдман и другим феминисткам в Гринвидж Виллэдж, чтобы пропагандировать право на аборт. Сангер была убеждена, что аборты способны замедлить рост населения и тем самым улучшить условия жизни. Ее слова позднее были взяты на вооружение активистами движения за право на аборт: "Ни одна женщина не может назвать себя свободной пока она не в состоянии сделать сознательный выбор - стать матерью или нет".

  Однако  многие феминистки были обеспокоены активной пропагандой свободной любви. Уоллстонкрафт писала о "вновь освобожденных, которые используют свою свободу для того, чтобы просто подражать мужским грехам". Следует подчеркнуть, что феминистки первой волны считали необходимым сохранение целибата для женщин, а для мужчин -практику воздержания. Но это был не пуританизм, а скорее отсутствие интереса к гетеросексуальным отношениям. Большинство феминисток того периода, кроме Вудхалл и Голдман, завязывали отношения с другими женщинами. В наши дни ученые установили, что эти отношения достигали уровня, который сегодня мы бы назвали лесбийскими отношениями.

  Имеются свидетельства, что Мэри Уоллстонкрафт  поддерживала длительные отношения  с Фанни Блад. В посмертном издании  книги Маргарет Фуллер "Женщина в XIX веке" приведены также откровенные признания по поводу отношений Фуллер с Анной Бейкер. В 1976 году в связи с этим Бэлл Гэйл Шевиньи высказалась в печати без обиняков: "Это естественно, что женщина может любить женщину, а мужчина мужчину... Несомненно, это тот же вид любви, который мы будем переживать, когда станем ангелами". Отношения между Стэнтон и Энтони также никогда не были большой тайной, впрочем, как и романтическое влечение Стэнтон к некоторым другим женщинам. Вот ценное признание Шарлотты Гилман: "Моя любовь к женщинам сильна и нескончаема". Донован задокументировала целую сеть романтических взаимоотношений между большинством феминисток.

  Склонность  феминисток к гомосексуальным отношениям помогает объяснить, почему их умы были заняты идеями матриархата и почему они придерживались взгляда, что женщины - существа иного порядка с собственным культурным наследием. Это также помогает понять их первоначальное равнодушие, а позднее и негативизм по отношению к мужьям, отцам и полной семье с двумя родителями. Все это привело в конечном счете к необходимости переформулировать концепцию семьи, сохранив материнство без брака и неопределенность интимных отношений, лишенных участия мужчин в таких семьях [1]. 
 
 
 
 
 
 

  3.2 Либеральный феминизм

  Теория  гендерного неравенства наиболее ярко воплотилась в форме либерального феминизма, сторонники которого полагают, что женщины могут претендовать на равенство с мужчинами, поскольку человеку присуща способность сознательной духовной деятельности, а также потому, что гендерное неравенство — результат патриархальной и дискриминационной модели разделения труда. Достичь же гендерного равенства, по их мнению, можно благодаря изменениям в разделении труда, реализуемым путем преобразования ключевых институтов — закона, работы, семьи, образования и средств масс-медиа.

  Исторически первым элементом либерального феминизма  является требование гендерного равенства. Ключевой документ, позволяющий понять это требование, — «Декларация чувств», которую выпустил первый Съезд борьбы за права женщин, состоявшийся в городе Сенека-Фоллс (штат Нью-Йорк) в 1848 г. Перефразируя Декларацию независимости, подписавшие заявили: «Мы считаем самоочевидными истинами: что все мужчины и женщины [«и женщины» добавлено] созданы равными; что создатель наделил их определенными неотчуждаемыми правами; что среди этих прав — жизнь, свобода и стремление к счастью; что, с целью защитить эти права, учреждаются правительства [«среди мужчин» опущено], которые получают право власти с согласия управляемых». Далее они продолжают в том же ключе, подтверждая право на революцию, когда «любая форма правления становится губительной для достижения этих целей». Избрав такую идеологию, женское движение определило свои притязания на усвоение интеллектуальных дискурсов, касающихся достижений Просвещения, Американской и Французской революций и движения аболиционистов. Движения этих эпох выдвигали требования, чтобы права для всех людей были едины и основаны на естественном законе и человеческой способности к разумной и духовной деятельности. Было заявлено, что законы, которые отказывают женщинам в праве на счастье, «противоречат великому предписанию природы и... неправомерны». Прозвучал призыв изменить законы и обычаи, чтобы позволить женщинам занять равное с мужчинами место в обществе. Отрицание этих прав правительствами, учрежденными мужчинами, нарушает естественный закон и является тираническим насаждением патриархальной идеологии, усиливая дискриминацию по половому признаку. Суть этого фундаментального документа заключается в том, что он оценивает женщину вне контекста дома и семьи, воспринимая ее как независимого индивида, имеющего неотчуждаемые права.

  Либеральный феминизм зиждется на следующих убеждениях: 1) все люди обладают определенными неотъемлемыми свойствами — способностью к разумной, духовной деятельности и самореализации; 2) осуществление этих способностей может охраняться благодаря законодательному признанию всеобщих прав; 3) приписываемое половой принадлежности неравенство между мужчинами и женщинами на самом деле — социальная конструкция, не укорененная в «природе»; 4) социальные изменения, направленные на установление равенства, могут осуществиться благодаря организованному призыву к интеллектуальной части общественности и с использованием возможностей государства. Современный феминистский дискурс расширил эти аргументы, введя понятие «гендер» как способа понимания всех социально сконструированных особенностей, выстроенных в связи с идеей половой идентичности и взятых на вооружение, чтобы породить неравенство людей, разделив их на мужчин и женщин. Свою роль в развитии феминистского дискурса сыграл и глобальный феминизм, борющийся с расизмом в Северной Америке и повсюду отстаивающий «человеческие права женщин». Фундаментальными заявлениями, отражающими данный дискурс, стали такие документы, как Заявление о намерениях национальной организации за права женщин и Пекинская декларация. Эти заявления опираются на теорию о равноправии людей, которое власть — местного уровня, общенациональная, интернациональная — должна уважать. Эти аргументы заново были упомянуты в дебатах с политиками правого толка о свободе воспроизводства,возможности и полезности формулирования правовых принципов, а также вошли в систему феминистских рассуждений о гендерном характере либеральной демократической теории и практики.

  Сторонники  либерального феминизма, объясняя гендерное  неравенство, исследуют роль четырех факторов: социального конструирования гендера, гендерного разделения труда, доктрины и практики публичной и частной сферы, патриархальной идеологии. Разделение труда по признаку пола в современных обществах ведет к подразделению области производства как в плане гендерном, так и в плане выделения сфер, называемых «публичной» и «частной». Обязанности, отводимые женщинам, связаны, прежде всего, с последней, тогда как мужчинам предоставляется привилегированный доступ к публичной сфере (последователи либерального феминизма рассматривают ее как средоточие настоящих вознаграждений, получаемых в социальной жизни, — денег, власти, заметного статуса, свободы, возможностей роста и высокой самооценки). Доступ женщин в общественную сферу, несомненно, является завоеванием женского движения, а также либерального феминизма и феминистской социологии, равно как и тот факт, что женщины предъявляют мужчинам определенные требования, касающиеся помощи в работе, ограниченной рамками приватной сферы. В жизни женщин взаимосвязь двух указанных сфер играет особую роль (в большей степени, чем в жизни мужчин), но обе эти сферы по-прежнему формируются на основе патриархальной идеологии и дискриминации по половому признаку, распространенной даже в современных средствах массовой информации. С одной стороны, женщины находят свое место в общественных областях деятельности — образовании, работе, политике — и в публичном пространстве, где еще вполне реальны дискриминация, отторжение и сексуальное домогательство. С другой стороны, возвращаясь домой с работы, за которую они получают деньги, женщины оказываются в своем приватном пространстве и ощущают там себя в «тисках времени»; это их «вторая смена» — забота о доме и детях, внушенная идеологией активного материнства. Это приводит к появлению сложного переплетения различных стрессов, понять специфику наложения которых друг на друга и пытается современная теория феминизма. Требования, которые диктуются рамками частной сферы, мешают проявиться конкурентоспособности женщин в карьерной и профессиональной области. Патриарх выдвигает жесткие условия, диктующие в общественной сфере приоритет полной отдачи, что усиливает стресс, вызываемый домашними обязанностями, сокращает ресурсы как времени, так и энергии. Это, в свою очередь, еще более ужесточает предъявляемые к женщинам требования по ведению домашнего хозяйства. Идеологическая привязка женщин к деятельности, свойственной частному порядку, — заботе, эмоциональной поддержке, сохранению привычного режима и устоя — обусловливает то, что от них и в общественных рамках ожидается выполнение Дополнительной и неэквивалентно оплачиваемой работы, в которой эти «женские» навыки овеществлены и предложены на рынке труда. Патриархальная модель профессиональной деятельности и ведения домашнего хозяйства оставляет мать-одиночку, женщину, пытающуюся поддерживать дом и детей, без помощи мужчины — добытчика заработка, оставляет ее в ситуации, когда огромен экономический риск. Это становится одним из факторов возрастающей «феминизации бедности»: женщина, как правило, зарабатывает меньше мужчины; положение матери-одиночки, поскольку у нее имеются жесткие домашние обязанности, становится шатким; и при этом становится меньше возможностей изменить что-либо в этой сфере.

  Один  из вопросов, рассматриваемых сторонниками либерального феминизма при анализе гендерного неравенства, — это проблема равенства в браке. Данная тема в классической формулировке приводится Джесси Бернард в ее исследовании под названием «Будущее брака». Она рассматривает брак как одновременно и культурную систему взглядов и идеалов, и институциональную расстановку ролей и норм, а также как сложное взаимодействие конкретных женщин и мужчин. В культуре брак идеализируется: он представляется судьбой и источником самореализации для женщин; смешением освященной традицией домовитости, ответственности и ограничения для мужчин; а для американского общества в целом — эгалитарной связью мужа и жены. Как институт брак закрепляет за ролью мужа авторитет и свободу, а по сути дела обязанность преодолевать рамки домашнего порядка. К этому добавляется идея о мужском превосходстве в сексуальном отношении и о мужской силе. Соответственно, женам предписывается быть уступчивыми, покорными, готовыми к самоотдаче и сконцентрированными исключительно на делах и нуждах определенного домашнего хозяйства. Таким образом, на самом деле в институте брака имеются два типа. Во-первых, это мужской брак, в котором муж придерживается мнения, что на него возложили тяжелое бремя и ряд ограничений и в то же время пользуется властью, независимостью и правом на домашнее, эмоциональное и сексуальное обслуживание со стороны жены, что продиктовано установленными нормами. Во-вторых, это женский брак, в котором жена подтверждает присутствующий в культуре тезис о самореализации, в то время как реально ее положение характеризуется безвластием и зависимостью, обязанностью предоставлять домашние, эмоциональные и сексуальные услуги, какие ей предписывается реализовывать, а потому «сходит на нет» та независимость, которой она обладала до замужества. Результаты такого положения дел проявляются в стрессе. У замужних женщин, что бы они ни говорили о самореализации, и неженатых мужчин, что бы те ни говорили о своей свободе, обнаруживается высокий уровень стресса по всем позициям, включая учащенный сердечный ритм, головокружение, головные боли, обмороки, ночные кошмары, бессонницу и боязнь нервного срыва. Что касается незамужних женщин, независимо от того, ощущают ли они социальный позор, и женатых мужчин, то эти категории демонстрируют низкие показатели стресса по всем позициям. Таким образом, брак хорош для мужчин и плох для женщин и перестанет быть столь неравным по своему воздействию только тогда, когда пары почувствуют себя достаточно свободными от преобладающих ограничений, накладываемых социальными институтами, и выберут такой вид брака, который лучше всего подходит их индивидуальным потребностям и свойствам личности. Недавно было выдвинуто мнение, что, хотя анализ Бернард справедлив для большинства браков, некоторые пары целенаправленным усилием достигают либерально-феминистского идеала эгалитарного брака [4, 373-376].