Социологические взгляды Р.К. Мертона

Если соблюдены эти условия и теория пригодна для выдвижения работающих гипотез, тогда «каждая такая теория создает представление, из которого можно вывести некоторую систему умозаключений». Идея эта нужна для выдвижения конкретных гипотез. Но, тем не менее, она все-таки теория, утверждает Мертон, т.к. «некоторые умозаключения, выводящиеся из такой идеи, могут расходиться с ожиданиями здравого смысла, основанными на ряде непроверенных, само собою очевидных предположений [...] Дальнейшие исследования призваны подтвердить (или опровергнуть) эти умозаключения, противоречащие ожиданиям здравого смысла» [9, с. 84].

Таким образом, Мертон констатирует наличие определенных достоинств своей теории и отсутствие их у общей теории Парсонса. Это закономерно, так как Парсонс работает на другом методологическом уровне. Он имеет дело не с эмпирическим материалом, а с понятиями. И на выходе у него должны получиться не «работающие гипотезы», описывающие какую-либо сферу эмпирических исследований, а язык социологии, с помощью которого исследователи могут общаться между собой, который помогает сформулировать общие принципы построения теорий. Эти принципы направлены на то, чтобы преодолевать трудности, возникающие по причине недостатка знаний на данном уровне развития науки [19, с. 510].

Из теории общего уровня теории среднего уровня могут заимствовать определенный набор понятий, которые затем упорядочиваются в соответствии с предполагаемыми проблемами конкретной области. Гипотез же, тем более, «работающих» в эмпирическом исследовании, из общей теории извлечь невозможно. А поэтому, считает Мертон, разработка такой теории – это напрасная трата сил. Необходимо дорабатывать и уплотнять слой теорий среднего уровня, которые, развиваясь и взаимодействуя, постепенно начнут достигать уровня общей теории и положат, таким образом, начало ее формированию постепенно, а не стихийно.

По мнению Мертона, теория среднего уровня обладает набором определенных атрибутов. А именно [19, с. 512]:

– содержит ограниченный ряд предположений, из которых логически выводятся конкретные гипотезы, подтверждаемые эмпирическим исследованием;

– не остаются изолированными, а объединяются в более широкую теоретическую схему;

– достаточно абстрактны для того, чтобы иметь дело с различными сферами социального поведения и социальной структуры, так что они выходят за рамки чистого описания и эмпирического обобщения;

– не принимает во внимание различия между микросоциологическими проблемами, выявляемыми при изучении малых групп, и проблемами макросоциологическими, всплывающими при сравнительном изучении социальной мобильности, формальной организации и взаимосвязи социальных институтов;

– всеобщие социологические теоретические системы, такие как марксистский исторический материализм, парсоновская теория социальных систем и сорокинская интегральная социология, представляют собой общие теоретические ориентации, а не строгие системы, какие принимаются к рассмотрению, например, физиками, ищущими «унифицирующую теорию»;

– совместимы с разными системами социологической теории;

– как правило, продолжают работу классических теоретических построений;

– ориентация среднего уровня включает в себя определение меры невежества, т.е., не претендуя на знания, которых на самом деле нет, она отчетливо определяет, что нужно еще сделать для того, чтобы заложить фундамент для постоянного увеличения суммы наших знаний.

Также Мертон утверждает о необходимости обязательной подготовительной процедуры в развитии теории, такой как кодификация – «планомерное и четкое упорядочение эффективных процедур исследования и существенных результатов, которые в нем получены. Этот процесс касается преимущественно определения и организации того, что имплицитно получено в предыдущих работах, а не наметок новой стратегии исследований» [9, с. 101]. Без такой подготовительной работы исследователь часто начинает с того, что разрабатывает сразу множество предположений, понятий и посылок. А поскольку формул в социологии мало и исследователь не может в кратких символах выразить отношения между переменными, его интерпретации строятся описательно. Чтобы уменьшить эту тенденцию, утверждает Мертон, нужна четкая парадигма, которая выполняет в исследовании несколько функций:

а) вводит систему обозначений, обеспечивая компактное упорядочение основных понятий и их связей;

б) предполагает, что каждое новое положение или понятие должно быть либо логически выведено из существующих элементов парадигмы, либо эксплицитно введено в их состав;

в) обеспечивает возможность накопления теоретических интерпретаций;

г) предлагает систематическую перекрестную табуляцию значимых понятий, что помогает исследователю осмыслить эмпирические и теоретические проблемы, которые без этого он мог бы и не заметить;

д) она проводит качественный анализ, что увеличивает логическую и даже эмпирическую строгость количественного анализа

Таким образом, теория среднего уровня, разработанная Р.К. Мертоном, представляет собой своеобразный «хорошо оборудованный склад», где по классифицированы, сгруппированы и упорядочены понятия, данные уже проведенных исследований, имеющих отношение к рассматриваемой сфере, существующие способы измерения переменных. А также сами эти переменные, гипотезы, которые «напрашиваются» на формулировку уже при первом взгляде на классификацию понятий. Эмпирик-исследователь способен в них познакомиться с тем материалом, который можно и следует применить в планируемом исследовании, а также получить множество подсказок и импульсов для своей работы.

3 Концепция социологии науки

Социология науки как отрасль социологии возникла в связи с усилением роли науки как социальной силы. Интенсивный рост, институционализация социологии науки, а затем и установление в ней парадигмы относятся к 1960-м годам и были связаны с радикальными изменениями в широком социальном контексте. С превращением социологии науки в научную специальность связано изменение проблематики исследований. Если в 1940-1950-е годы основное внимание было направлено на выяснение вопроса о том, как атмосфера общества влияет на функционирование науки, т.е. на внешние социальные связи науки, то к 1960-м годам интерес перемещается на внутринаучные вопросы. Наука рассматривается как относительно самостоятельный социальный институт, специфическая сфера деятельности, внутренние механизмы которого и подвергаются исследованию.

Р.К. Мертон в качестве основоположника исследований подобного рода сделал многое [11]:

– дал целостную теоретическую схему рассмотрения науки как социального феномена, на основе которой можно было, во-первых, формулировать поддающиеся исследованию вопросы, а во-вторых, устанавливать критерии оценки получаемых ответов.

– сформулировал «научный этос» – совокупность норм, действующих в научном сообществе, – который представил основным механизмом функционирования науки – социального института по производству достоверного знания. Сила, обеспечивающая движение этого механизма, – институционально подкрепляемое стремление каждого ученого к профессиональному признанию.

– заложив основу для теоретически согласованных эмпирических исследований науки, дав «аналитическую парадигму», Мертон , кроме того, внес большой личный вклад в разработку центральных вопросов этой новой области знания.

– опираясь на личные научные потенции, авторитет признанного социолога и организационные возможности руководителя кафедры в крупнейшем Колумбийском университете, Р. Мертон создал сильную школу в социологии науки. Мертон обеспечивал прямое и детальное руководство всеми современными американскими социологами науки или уж, во всяком случае, их большинством [12]. Это была действительно школа со всеми ее атрибутами: в высшей степени согласованное движение, в ходе развития которого исследовалась, по существу, одна и та же сеть связанных между собой спорных вопросов, происходящих от собственных мертоновских работ.

Р. Мертон пришел в социологию как ученик П. Сорокина и Т. Парсонса и хорошо известен как один из лидеров американского структурного функционализма. Именно это обстоятельство определяет его теоретическую позицию в исследовании проблем социологии науки. Мертона принято считать основоположником «институциональной» социологии науки, так как наука для него, прежде всего социальный институт. А любой социальный институт с точки зрения структурно-функционального анализа – это, прежде всего специфическая система ценностей и норм поведения [13].

Мертоновская социология науки – нормативная социология: для нормального функционирования каждого социального института необходимо, чтобы выполнялся определенный набор норм, или, наоборот, если имеется стабильно функционирующий социальный институт, в нем непременно поддерживается и выполняется некий набор норм. Еще в 1942 г., рассматривая науку как социальный институт среди других социальных институтов, Мертон попытался идентифицировать нормы науки и сформулировать свой широко известный научный этос [12]. Предложенное им описание этоса, включающее императивы универсализма, коллективизма, бескорыстности и организованного скептицизма, сохранялось как исходное представление о нормативных регулятивах науки многие годы.

В 1960-е годы императивы научного этоса становятся у Мертона «правилами» научной деятельности, а процесс познания начинает рассматриваться как «деятельность по правилам» [12]. Все внимание социолога сосредоточивается на науке как относительно самостоятельном социальном институте. Правила, регулирующие поведение в науке, не имеют статуса юридических законов. Их действенность связана с ориентацией членов научного сообщества на определенный комплекс ценностей и норм, который характерен для социального института. Нормы выражаются в форме позволений, запрещений, предписаний, предпочтений и т.п. Эти императивы, передаваемые наставлением и примером и подкрепленные санкциями, составляют исторически сложившийся этос науки – основу профессионального поведения, профессиональной этики.

Мертон сформулировал этос из четырех норм [12], позднее Б. Барбер добавил еще две: рационализм и эмоциональную нейтральность:

а) Императив универсализма порождается внеличностным характером научного знания. Поскольку утверждения науки относятся к объективно существующим явлениям и взаимосвязям, то они универсальны и в том смысле, что они справедливы везде, где имеются аналогичные условия, и в том смысле, что их истинность не зависит от того, кем они высказаны. Надежность нового знания определяется по внеличностным критериям: соответствию наблюдениям и ранее подтвержденным знаниям. Ценность научного вклада не зависит от национальности, классовой принадлежности или личных качеств ученого. Эти характеристики не могут служить основанием для определения истинности научного знания, его признания или непризнания. Под универсализмом понимается независимость результатов научной деятельности от личностных характеристик ученого, делающего очередной вклад в науку.

Ограничение продвижения в науке на основании чего-то иного, кроме недостатка научной компетентности, – прямой ущерб развитию знания. Универсализм проявляет себя в провозглашении равных прав на занятия наукой и на научную карьеру для людей любой национальности и любого общественного положения. Он обусловливает интернациональный и демократический характер науки.

б) Императив коллективизма имеет директивный характер, предписывая ученому незамедлительно передавать плоды своих трудов в общее пользование. Научные открытия являются продуктом социального сотрудничества и принадлежат сообществу. Они образуют общее достояние, в котором доля индивидуального «производителя» весьма ограничена; и ему следует сообщать свои открытия другим ученым тотчас после проверки свободно и без предпочтений. Потребность ученого как-то воспользоваться своей интеллектуальной «собственностью» удовлетворяется только через признание и уважение, которые он получает как автор открытия.

в) Императив бескорыстности предписывает ученому строить свою деятельность так, как будто, кроме постижения истины, у него нет никаких других интересов. Р. Мертон излагает требование бескорыстности как предостережение от поступков, совершаемых ради достижения более быстрого или более широкого профессионального признания внутри науки. В трактовке Б. Барбера эта норма направлена на осуждение ученых, использующих исследования как способ достижения финансового успеха или приобретения престижа вне профессионального сообщества.

г) Императив организованного скептицизма – особенность метода естественных наук, требующего по отношению к любому предмету детального объективного анализа и исключающего возможность некритического приятия. Для науки нет ничего «святого», огражденного от критического анализа. Императив организованного скептицизма создает атмосферу ответственности, институционально подкрепляет профессиональную честность ученых, предписываемую им императивом бескорыстия [9, с. 763].

Р.К. Мертон первым подверг систематическому исследованию профессиональное поведение ученых. Он первым сместил предмет социологического анализа из области продуктов научной деятельности в область ее процессов, из области знания – в область познания, рассматривая при этом процесс познания как «деятельность по правилам» [12]. Попытка выделить эти «правила» в явном виде, более четко, чем они существуют в сознании членов научного сообщества, – большая заслуга Мертона . Крайне важно и то, что вся концепция норм построена не в философском, а в социологическом плане и связана с большим числом эмпирических исследований. Исполнение императивов гарантирует достоверность добываемого знания. Но эти императивы обязывают ученого к определенному поведению не только потому, что они эффективны в научных процедурах, но и потому, что в них верят, их считают правильными, следовательно, предписаниями в той же мере моральными, в какой и методическими. Как регуляторы поведения ученых, согласующие это поведение с потребностями науки, они должны быть первоочередными объектами анализа. Однако, несмотря на провозглашенный «поведенческий подход», мертоновская система императивов все же исходит из «продукта»: нормы обеспечивают качество продукта науки – знания [11].