Семиотический подход

Единственное в  чем сходятся семиотики, говоря об охвате и методологии семиотики –  это то, что их наука занимается «изучением знаков».  Хотя Saussure мечтал о том, что наступит день, когда семиотика станет частью социальных наук, семиотика все еще не представляет собой единой полнокровной теории. В наихудшем варианте, то что сходит за «семиотический анализ», представляет собой не более, чем претенциозную форму литературного критицизма, основанного просто на субъективной интерпретации и высокопарных утверждениях. Подобные перекосы заработали семиотике незавидную репутацию в некоторых кругах, как последнее прибежище академических шарлатанов. Критика структуралистской семиотики привела к тому, что некоторые теоретики вовсе ушли из семиотики, в то время как другие пытаются наделить ее новыми качествами. 

Семиотику часто  критикуют, как «империалистическую» область, поскольку некоторые семиотики  рассматривают ее, как связанную  со всем и применимому ко всему, как  затрагивающую почти любую академическую  дисциплину. Семиотический анализ –  это просто один из многих методик, которые могут быть использованы для исследования практики применения знаков. Знаки в различных средах различны, поэтому в различных  средах к различным типам нужно  подходить по-разному. Как и в  любом другом промежуточном процессе, семиотика пригодна для одних  целей больше, чем для других. Например, семиотика совершенно не поддается количественному анализу. Эмпирическое тестирование семиотических  утверждений требует других методов. Семиотические подходы делают постановку одних вопросов более простой, чем  других: сами подходы не проливают  света на то, как люди в конкретных социальных контекстах в действительности интерпретируют тексты разных сред; для  этого могут потребоваться этнографические  и феноменологические подходы  (see McQuarrie & Mick 1992). John Fiske утверждает, что: 

Семиотики не всегда четко оговаривают ограничения  их методик, и иногда необоснованно  выставляют, как универсальный инструмент. Семиотика Сосюра основывается на лингвистической модели, но не все согласны с тем, что можно продуктивно рассматривать, например, фотографию и фильмы, как «языки». Paul Messaris не согласен – нам нужно научиться «читать» формальные коды фотографических и аудиовизуальных сред. Он считает, что сходство изображений из этих сред с наблюдаемой реальностью не является вопросом просто культурной среды: «в значительной степени формальные условности, которые встречаются в фотографиях и фильмах, имеют определенный смысл даже для тех, кто видит их впервые».  (Messaris 1994, 7). John Corner критикует манеру семиотиков относиться почти ко всему, как к коду, оставляя за кадром детали таких кодов (это особенно касается идеологических кодов) (Corner 1980).  

Иногда семиотики  выставляют свои анализы таким образом, как будто они представляют собой  совершенно объективные «научные»  подходы, а не субъективные толкования. Тем не менее, мало кто из семиотиков ощущает необходимость давать эмпирическое обоснование их конкретных интерпретаций, поэтому большая часть семиотического анализа неопределенно импрессионисткая и в высшей степени бессистемна. Наблюдается и другая крайность,  когда представляются подробные таксонометрические данные, не имеющие никакого практического применения. Создается впечатление, что некоторые семиотики подбирают примеры, которые иллюстрируют их точки зрения, вместо того, чтобы применять семиотический анализ к обширным случайным выборкам (Leiss et al. 1990, 214). Jack Solomon утверждает, что центральные принципы семиотики «исключают ее статус, как науки – то есть области знаний с универсальной применимостью» (Solomon 1988, 232). William Leiss утверждает что основным недостатком семиотики является то, что она «очень зависит от навыков конкретного аналитика». Не очень квалифицированные семиотики «могут только утверждать очевидное сложно и претенциозно» (Leiss et al. 1990, 214). Действительно, в некоторых случаях семиотический анализ оказывается всего лишь поводом для интерпретаторов продемонстрировать видимость учености, прикрываясь жаргоном, который не дает возможности большинству людей принять участие в дискуссии. На практике, семиотический анализ неизбежно представляет собой набор субъективных оценок.  

Нас редко знакомят с комментариями нескольких аналитиков по данному тексту, не говоря уже  о свидетельствах консенсуса между  разными семиотиками. Немногие семиотики  разъясняют свою аналитическую стратегию  достаточно понятно для того, чтобы  другие могли бы ее использовать в  своих ситуациях. Семиотики-структуралисты обычно не терпят других мнений, пытаясь  создать впечатление, что их собственные  интерпретации отражают общий консенсус  или что «их интерпретации  текста присущи самой структуре  знака и не нуждаются в дополнительных подтверждениях» (McQuarrie & Mick 1992, 194). Семиотики, которые отвергают исследования интерпретаций других людей, якобы пользуются привилегией «элитарного интерпретатора» – хотя социально-ориентированные семиотики настаивают на том, что изучение интерпретаций других людей исключительно важно для семиотики. 

Некоторые семиотические  анализы критиковали, как представляющие собой всего лишь абстракции и  проявления «сухого формализма»  и озабоченности исключительно  классификацией. Susan Hayward утверждает, что структуралистская семиотика может привести к «подавлению эстетического отклика под гнетом теоретических наслоений» (Hayward 1996, 352). Семиотический анализ часто демонстрирует тенденцию принижать роль аффективного – хотя изучение коннотаций должно включать тонкое исследование очень переменных и субъективных эмоциональных нюансов. 

Семиотический подход  

Очевидной привлекательностью в плане возможностей осмысления лиминальности обладает семиотика как общая теория знаков. Семиотический подход доказал свою плодотворность в культурологии и искусствоведении, этнографии и теории коммуникации. 

Традиционная семиотика, как известно, задает три вектора  рассмотрения и соответственно три  аналитических измерения знаков и знаковых систем: прагматику, семантику  и синтаксис. 

Прагматический контекст лиминального дискурса берет в рассмотрение   ряд социальных условий трансформации общества, порождающих многие факторы изменения языковой практики: новые интенсивные способы коммуникации в бизнесе, политике, рекламе, публицистике, public relations, искусстве и т.д.; более широкие и интенсивные межкультурные и международные контакты; интенсивное изменение содержания и методов подачи информации в СМИ; новые электронные средства коммуникации (интерактивные мультимедиа, Интернет, электронная почта и т.п.); стремительный рост разнообразных новых субкультур (в сферах бизнеса, искусства, молодежных, криминальных), создающих новые специфические способы общения. 

Синтаксический аспект лиминального дискурса связан с новыми и деформированными знаками и языками. Некоторые из них хорошо известны: профессиональный жаргон, прежде всего — сферы бизнеса; сленг молодежных субкультур; новые языки искусства; криминальный и паракриминальный сленг; заимствования слов и выражений из иностранных языков. 

Семантика лиминального дискурса особенно интересна, поскольку задает онтологические (экзистенциальные) допущения и предположения дискурса. Любой язык, текст, каждая теория и каждое рассуждение и суждение делают допущения о существовании сущностей, образующих предметную область этих языков, текстов, суждений и т.д. И экзистенциальные допущения лиминального дискурса задают в высшей степени неординарные области и сущности. 

Этот дискурс метафоричен  и чрезвычайно многозначен —  вследствие упоминавшихся прагматических обстоятельств. Это дискурс семантического изменения (перехода) и травмированного сознания. Неустоявшаяся, непроясненная ментальность порождает тотальную неопределенность и демонтаж традиционных смыслов и смысловых структур, отрицание привычных символов и реальности, норм и ценностей. Лиминальный дискурс есть дискурс в стиле нонсенса и абсурда. А нонсенс — отнюдь не лишенность смысла, а наоборот — неограниченное нагромождение смыслов, их мультиплицирование. Эта игра со смыслами и значениями порождает многообразие интерпретаций, объяснений, толкований, прочтений. 

Специфика семантического фактора лиминальности зависит и от специфических тем лиминального дискурса: повышенного внимания к теме смерти, специфической танатологии; катастрофизма и эсатологизма; акцентированного внимания к социальным девиациям и маргинальным группам; сексуальной свободы, гомосексуализма и трансексуализма; «черного» (стрессогенного) юмора, тотальной пародийности и травестирования; отказ от научной рациональности, ориентация на мистицизм, эзотерический гностицизм.  

Этот прагматико-семантико-синтаксический комплекс лиминального дискурса проявляется в обыденном опыте, деятельности СМИ, политической аргументации, публицистике, гуманитарных исследованиях, искусстве — словесном и изобразительном, духовном опыте, включая не только активизацию традиционных конфессий, но и New Age, интерес к чань(дзен)-буддизму, Веданте, деятельность тоталитарных сект.