Рональд Инглхарт

Рональд Инглхарт

Труды Инглхарта оказали  огромное влияние на работы множества  социологов всего мира; их публиковали  на немецком, итальянском, испанском, французском, шведском, португальском, русском, польском, японском, китайском и корейском  языках.

Работает в Университете Мичигана (University of Michigan); занимает пост директора всемирного социологического фонда 'World Values Survey'. В 70-х годах XX века Рональд создал теорию постматериализма. Труды Инглхарта оказали огромное влияние на работы множества социологов всего мира; их публиковали на немецком, итальянском, испанском, французском, шведском, португальском, русском, польском, японском, китайском и корейском языках.

Одной из первых действительно  важных своих работ – 'Мирная революция' ('The Silent Revolution') 1977-го - Инглхарт рассмотрел на практических примерах, как радикально сменились ценности у новых поколений, обитающих в продвинутых в индустриальном плане странах. Уже позже, в книге 'Культурный сдвиг в зрелом индустриальном обществе' ('Culture Shift in Advanced Industrial Society') Инглхарт разовьет эту теорию, опубликовав данные из 26 стран, собранные с 1970-го по 1988-й. Рональд проанализирует то, как постепенное замена старых поколений новыми влияет на ситуацию в развитых странах; также ему удастся показать, что следующие за этим культурные изменения сильно влияют на политическую и экономическую обстановку как затронутых регионов, так и всего мира в целом. Продемонстрирует это политолог на исследованиях религиозных предпочтений граждан, их рабочей мотивации и политических предпочтений, а также отношения к детям, семьям, разводам, абортам и сексуальным меньшинствам.

В 1997-м свет увидит книга 'Модернизация и постмодернизация' ('Modernization and Postmodernization'); в ней Рональд  продолжит развивать затронутые ранее темы. Вновь в область его внимания попадут развитие экономики и сдвиги культурной парадигмы; на сей раз Инглхарт сконцентрируется на выделении неких шаблонов, по которым эти сдвиги проходят. Основной идеей новой книги станет то, что индустриализация ведет к серьезным изменениям в общественной жизни – вроде постепенного исчезновения границ между полами; это, в свою очередь, влияет на политику и экономику. Разумеется, происходят подобные изменения отнюдь не сразу – перемены начинаются с приходом к власти нового поколения. Зрелое индустриальное общество, возникшее под влиянием этих перемен, также меняет людей – уже на свой лад; вновь поколение спустя эти перемены захватывают все сферы человеческой жизни.

Следующий труд Рональда – написанный в соавторстве с Пиппой Норрис (Pippa Norris) 'The Rising Tide: Gender Equality and Cultural Change Around the World' – подробнее раскрыл вопросы отношений полов в новом, 'постмодернистском' мире. Норрис и Инглхарт продемонстрировали влияние модернизации на взаимодействие полов; в ходе своих исследований аналитики рассмотрели почти 70 наций, от самых богатых до еще только развивающихся. Данный труд хотя и развивает теории Инглхарта не вглубь, а вширь, все же рекомендуется к прочтению для желающих лучше понять его идеи.

Сотрудничество с  Норрис оказалось на удивление плодотворным – год спустя, в 2004-м, Рональд и  Пиппа выпустили еще одну книгу, 'Sacred and Secular: Religion and Politics Worldwide'. На сей  раз подробному исследованию были подвергнуты  вопросы религиозных верований жителей разных стран – и изменения этих верований за последние годы. Вновь Инглхарт и Норрис проанализировали громаднейшую подборку материала; им удалось показать, что наиболее сильна вера в жителях относительно бедных стран и представителях наиболее уязвимых в социальном и финансовом плане слоев; наряду с этим, однако, ученые заметили, что и представители среднего и высшего класса проводят все больше и больше времени в размышлениях о смысле жизни.

Постмодернистская теория Инглхарта и по сей день считается одной из наиболее популярных идей мировой политологии; труды ученого пользуются огромнейшим успехом. Рональд активно продолжает исследования по сей день – последняя книга была опубликована им в 2009-м. 

В главе ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ И ВОСХОЖДЕНИЕ ЦЕННОСТЕЙ ПОСТМОДЕРНА книги ПОСТМОДЕРН: МЕНЯЮЩИЕСЯ ЦЕННОСТИ И ИЗМЕНЯЮЩИЕСЯ ОБЩЕСТВА Инглхарт говорит, что разница между ощущением безопасности и небезопасности в плане выживания является настолько существенной, что соответствующая перемена привела к обширному синдрому взаимосвязанных изменений в направлении от ценностей "выживания", какими характеризовалось аграрное и раннеиндустриальное общество, к ценностям "благополучия", характерным для передового индустриального общества <...> Эти контрастирующие ценностные системы, разветвляясь, охватывают политику, экономику, религию и сексуальные и семейные нормы.

  В условиях безопасности и в условиях небезопасности: две  различающиеся системы ценностей

  Характеристики  ценностных систем при восприятии перспективы выживания как:

  В главе ПРОГНОЗ  КУЛЬТУРНЫХ ИЗМЕНЕНИЙ:

  Теория [межгенерационной ] перемены ценностей позволяет сделать ряд отчетливых прогнозов. В Таблице 1 обрисован набор качественных сдвигов, связанных с ростом экзистенциальной безопасности. Здесь своеобразно раскрывается рубеж постмодернизации: показано, какие, по нашим ожиданиям, виды ценностей должны в связи с постмодернизацией получать большее распространение. Но указанная теория не ограничивается качественными прогнозами, касающимися общего направления культурных изменений. Она генерирует также набор количественных прогнозов относительно локализации и скорости этих изменений. Гипотеза ценностной значимости недостающего постулирует, что ощущение экзистенциальной безопасности способствует выдвижению ценностей постмодерна. Из этого вытекают нижеследующие прогнозы:

  1. В общей  межстрановой перспективе: ценности постмодерна получат наибольшее распространение в обществах, где уровень богатства и степень уверенности в будущем — наивысшие; для населения скудно живущих обществ на первый план будут выдвигаться по преимуществу ценности выживания.

  2. Внутри каждого  конкретного общества ценности  постмодерна наибольшее распространение  получат среди слоев, сильнее  других ощущающих уверенность  в будущем: наиболее состоятельные и имеющие наилучшее образование будут скорее всего держаться целого диапазона ценностей, характерных для ситуации [экзистенциальной] безопасности, включая ценности "постматериализма"; слои, чье положение наименее надежно, будут делать упор на приоритетах выживания.

  3. Краткосрочные  колебания будут соответствовать  импликациям гипотезы ценностной  значимости недостающего: в периоды  процветания будет усиливаться  тенденция к акцентированию ценностей  благополучия; экономический спад, гражданские беспорядки или война заставят людей делать упор на ценностях выживания.

  4. В долгосрочных  изменениях также найдут отражение  положения гипотезы ценностной  значимости недостающего. В обществах,  проживших в условиях высокого  уровня [экзистенциальной ] безопасности  на протяжении нескольких десятилетий, мы обнаружим долговременный сдвиг от ценностей выживания к ценностям благополучия. Это не универсальная тенденция, охватывающая весь мир, подобно распространению поп-культуры, взлелеянной мировыми масс-медиа. Отнюдь нет: сдвиг к ценностям благополучия происходит главным образом в обществах, достигших настолько высокого уровня процветания и безопасности, что существенная доля населения принимает выживание как должное; такой сдвиг не обнаруживается в обществах, не испытавших подъема благосостояния. С другой стороны, это не исключительно западный феномен: его следует ожидать в любом обществе, которое испытало переход к высокому уровню массовой [экзистенциальной ] безопасности. Социализационная гипотеза постулирует, что ни ценности индивида, ни ценности общества в целом не меняются мгновенно. Из этого — в сочетании с гипотезой ценностной значимости недостающего — следуют еще три прогноза:

  5. В обществах,  испытавших длительный период  повышения экономической и физической  безопасности, мы обнаружим существенные различия между ценностными приоритетами старших и более молодых возрастных групп: для последних гораздо более вероятно выдвижение на первый план ценностей благополучия, чем для старших. В этом отражается тот факт, что в годы своего личностного становления более молодые познали более высокую степень безопасности, чем, соответственно, в аналогичном возрасте — старшие. Фундаментальные ценностные перемены в том или ином данном обществе наступают главным образом по мере того, как когорты более ранних годов рождения сменяются когортами последующих годов.

  6. Эти межгенерационные ценностные различия должны удерживаться довольно стабильно во времени: хотя в каждый данный момент непосредственные условия безопасности или небезопасности будут вызывать краткосрочные колебания, основополагающие различия между когортами более поздних и более ранних годов рождения будут сохраняться на протяжении длительных периодов. Молодые не переймут ценностей старших по мере собственного созревания и старения, как то случилось бы, если бы межгенерационные различия отражали эффекты жизненных циклов; в действительности молодые когорты и по прошествии двух или трех десятилетий будут по-прежнему демонстрировать отличительные ценности, характеризовавшие их в начале периода.

  7. В общей  межстрановой перспективе крупные массивы межгенерационных [ценностных ] изменений будут обнаружены в тех странах, которые пережили относительно высокие темпы экономического роста. Если бы различия между ценностями младших и старших представляли обычное свойство человеческого жизненного цикла, они обнаруживались бы повсюду. Но если, как это подразумевается в нашей теории, данный процесс вызывают исторические изменения степени [экзистенциальной ] безопасности, испытываемой в годы, предшествующие повзрослению, тогда повозрастные различия [в ценностях ], обнаруживаемые в данном обществе, отражают экономическую историю этого общества: разница между ценностями младших и старших будет наиболее значительной в таких странах, как Западная Германия и Южная Корея, переживших наибольший подъем благосостояния в последние 40 лет; и напротив, эта разница в ценностях будет невелика или даже будет отсутствовать в таких странах, как Нигерия и Индия, где с 1950 по 1990 г. имело место относительно незначительное приращение душевого дохода.

  Итак, высокие  уровни процветания должны отзываться высокими уровнями постматериализма и других ценностей постмодерна; высокие темпы экономического роста должны порождать относительно быстрые темпы ценностных изменений и относительно крупные межгенерационные [ценностные ] различия.

  8. Наконец, теория  межгенерационных ценностных изменений не только позволяет прогнозировать, какие виды ценностей и где именно должны выходить на поверхность, но и предсказывает, насколько значительный массив ценностных перемен должен наблюдаться в определенный период времени. Поскольку изменения базируются на смене поколений в населении, то, зная распределение ценностей по когортам годов рождения и величину когорт, можно оценить, насколько большой массив изменений будет произведен за тот или иной промежуток времени в результате смены поколений <...> Некоторые расчеты такого рода производились Абрамсоном и Инглхартом (1).

Российские граждане имеют два твёрдых убеждения. Первое – они самые несчастные. Второе – для счастья им не хватает денег. Американский социолог доказал, что первое утверждение верно, а второе – нет. Правда, есть и хорошие новости. Нашему горю можно помочь, было бы желание.

В России живут самые  несчастные люди на Земле. Это уже  научно установленный факт. В течение 30 лет под руководством профессора Мичиганского университета Рональда Инглхарта велось исследование World Values Survey (WVS) – «Всемирное исследование ценностей». В его рамках учёные исследуют гражданское общество в сотне стран мира. Людей спрашивают, насколько они счастливы, а также исследуют имеющиеся у них социокультурные ценности. Каждый год WVS публикует «индекс счастья», весьма популярный у мировых СМИ. Россия в этом индексе традиционно занимает последние места. Наши граждане чувствуют себя такими же несчастными, как жители нищей Нигерии и разорённого войной Ирака.

«Россия – уникальный случай. Здесь уровень счастья  гораздо ниже, чем должен быть при  существующем положении дел», –  говорит Рональд Инглхарт. По его  словам, невероятный пессимизм был выявлен ещё во времена СССР: в 1981 году его группа провела пилотное исследование в Тамбовской области. Результаты оказались шокирующими.

«Уровень счастья  зависит от уровня доходов – в  богатых странах счастливых людей  больше. Но в Тамбовской области был зафиксирован уровень несчастливости на уровне Индии и Нигерии, которые были намного беднее», – рассказывает Инглхарт.

С 1991 года в России уровень счастья замерялся каждые пять лет. Результаты так поразили учёного, что он со следующего года возглавит открывающуюся здесь на грант российского правительства Лабораторию сравнительных социальных исследований.

«Ваша страна – очень  интересный случай, – признается учёный. – Хотя, конечно, никому не пожелаю  быть объектом такого интереса – ведь это всё равно что интерес врача к уникальной болезни».