Взаимоотношение науки и религии

Идеальное же исчезало, становилось условно реальным, поскольку оказывалось материальным, пересаженным в человеческую голову и только преобразованным головой. Самые туманные образования в головах людей замыкались на внешнюю человеку реальность, и психика была менее реальна, чем физиология. Возникла старая проблема: «В разуме нет ничего, чего прежде не было в чувствах», - утверждал Локк. «Кроме самого разума», - ответствовал ему Лейбниц.

Отделив церковь от государства, тогдашние  власти поступили правильно, но присоединение  к государству материализма принесло мало пользы, как государству, так  и материализму.

Мысль и  сознание являются самым очевидным  способом человеческой манифестации, нашего явления в мире вещей, но одновременно и самым загадочным и туманным «отрицанием» мира вещей, формой надвещного существования.

Человеческое  мышление, порождающее понятия и  смыслы, явно выходит за пределы нейрофизиологии и биохимизма, поскольку, скажем, биохимия мозга сходна с механизмами такого же рода у других животных.

То, что  в конечном итоге поддерживает материальные формы существования, пока длится их манифестация в мире, далее не разложимое и неопределимое в науках о природе, - называется энергией. Такая всепроникающая сила, поддерживающая космический порядок, структур и поток универсума, известна в древних космогониях и в качестве воли Демиурга, в неоплатонизме – как эманация Бога, у индусов – как шакти, а в иудо - христианской традиции – как всемогущество Господа.

Конфликт  между верой и разумом –  плод большого исторического недоразумения. Исторического – т.е. не случайного, причинно-обоснованного, но, все же, недоразумения. И разум, и вера вместе творили «ноосферу», и с позиции моей сегодняшней «вершины опыта», я лично не вижу между ними никаких непреодолимых, кричащих противоречий.

В католицизме  особенно пытались показать необходимость и факт существования Бога и доказали только то, что никаких твердых доказательств на этот счет не существует. По строю моей души и складу ума мне ближе рационалистическая теология, но тот же разум подсказывает, что если Творец Миров суть нечто надмирное, то, вместо того чтобы заниматься рационалистическими поисками «доказательств» и «понимания» существа Бога, лучше благоговейно помолчать и поискать способы, религиозные практики соприкосновения с Ним, культивируя веру, если уж понять Его нам не дано. Это упрощенно изложенная позиция православия, и характерно, что, хотя православие никогда не отличалось смирением по отношению к инакомыслию, за ним не значится таких побед над наукой, какие имели место в случаях с Дж. Бруно, Галилеем, Коперником. Как не было в православии и всесильной инквизиции.

Конечно, бытие Бога – это вопрос не доказательства, а веры. Единственным «доказательством»  его существования является то, что  мы сами существуем и верим. Если подумать, какое не исчислимое переплетение причин и следствий должно было произойти  во Вселенной, чтобы появилось наше, мое уникальное «Я», то существование  надмирового, идеального начала не кажется слишком невероятным.

Сегодня многие физики (опять же – не все) стремятся окрасить в цвета «антропного принципа» картину мира, и поддержать, таким образом, авторитет физического познания и те фантастические утверждения, которые содержат современные физические теории. Принцип предполагает наличие, даже обязательность познающего человека для полноты физической картины мира: он будто бы подтверждает правоту объясняющих теорий эволюции Вселенной.