Миф о мифологическом сознании

МИФ О "МИФОЛОГИЧЕСКОМ СОЗНАНИИ"  
или  
О пагубности вопроса "почему?" для устаревших теорий и собственного спокойствия

 
(Приложение N4 к трактату "Основы  физики духа")  

Андрей  СКЛЯРОВ

 
Аннотация: Почему мы считаем древние мифы и предания фантазиями и иллюзиями, порожденными неразвитым сознанием примитивных народов?.. Более детальный анализ как самих древних мифов, так и теории "мифологического сознания" выявляет несостоятельность подобной позиции, которая оказывается всего лишь неправомерным переносом субъективных предвзятых установок исследователей на исследуемую объективную реальность. 
 
"Мифология - фантастическое отражение действительности в первобытном сознании, воплощенное в характерном для древности устном народном творчестве. В идеологии нового и новейшего времени понятие мифа используется для обозначения различного рода иллюзорных представлений, оказывающих воздействие на массовое сознание" 
Философский словарь 
 
Познание человеком законов мироздания начинается с вопроса "почему?". Каждый ребенок проходит этап "почемучки", измучивая окружающих вопросами "почему это происходит?", "почему это так?" и "почему это происходит именно так?". На этом этапе он учится ориентироваться в мире на базе знаний, накопленных человечеством; познает этот самый мир с помощью взрослых. 
Вторично период вопросов "почему?" у человека возникает тогда, когда он понимает, что человечеству еще далеко не все известно, и стремится познать неизвестное сам. Если же он вступает на путь научного познания, то данный вопрос он задает и к самому этому накопленному знанию, нередко сомневаясь в правоте того, что "уже известно". Здесь вопрос звучит несколько по иному: "а почему, собственно, именно так, а не иначе?" или "а почему бы и не иначе?" и т.д. и т.п. 
Сомнение - двигатель науки, позволяющий ей продвигаться вперед на пути познания мира, отбрасывая ошибочные представления. Само это движение вперед становится возможным только тогда, когда количество "почему?" достигает некоторой "критической массы", заставляющей пересматривать имеющиеся концепции и теории... 
К чему мы все это?.. А вот к чему... 
 

В процессе сбора  данных для трактата "Основы физики духа" автору пришлось столкнуться  с тем, что чрезвычайно много  материала, относящегося к феноменам  и явлениям духовно-нематериального  мира, буквально вплетено в сеть религиозных и т.н. мифологических представлений. "А почему?" - как-то сам собой возник вопрос... Рефлекс исследования двинул автора, естественно, к истокам, т.е. в область древнейшей мифологии. И тут-то вопросы "почему?" начали вставать один за другим. 
Почему то, что мы привыкли считать сказками или фантазией древних так долго продолжает жить? Почему не отвергнуто и не отброшено еще тысячелетия назад, когда человечество двинулось по пути цивилизации? Ведь для этого нужны мощные подкрепляющие стимулы, а какое подкрепление может быть у иллюзии?.. 
Почему столь устойчивы эти "фантазии", если длительное пребывание в мире иллюзий отрицательно сказывается на способности к выживанию? Ведь эволюция требует от живых организмов адекватного (!!!) восприятия реальности, без которого невозможна адаптация к внешним условиям. Эволюция требует умения прогнозировать, а не фантазировать; между фантазией же и прогнозом - большая разница. 
Почему в разных разобщенных регионах древние мифы и предания явно обнаруживают между собой сходство?.. Как оказались схожими "фантазии" и "иллюзии" людей, разделенных эпохами, тысячелетиями, горными хребтами и океанами?.. 
Почему при сильном разнообразии деталей этих "фантазий" имеет место чрезвычайная скудость сюжетов и тем мифологии?.. В мифах можно насчитать, пожалуй, всего не более двух-трех десятков основных сюжетов. Почему "богатая фантазия" предков оказывается здесь "хромой на обе ноги"?.. 
Чем больше "почему?", тем больше желание в них разобраться. Чем больше желание разобраться, тем больше мифов и теорий вокруг них приходится изучать. Чем больше изучается, тем... больше возникает новых "почему?", которые на определенной стадии достигают той самой "критической массы", трансформируясь в качественно иное "почему?": а почему, собственно, мы считаем древние мифы и предания сказками и выдумкой?.. Есть ли у нас вообще на то веские основания?.. 
Конечно, различные "почему?" возникали не только у автора. Исследования мифологии ведутся достаточно давно, и перед исследователями, естественно, вставали те же самые вопросы. В конце концов наиболее широкое распространение получила теория т.н. "мифологического сознания", в основу которой легли этнологические исследования Леви-Брюля и теория архетипов Юнга. В простом переизложении эту теорию можно представить приблизительно так... 
На ранней стадии своего развития человек обладал еще очень слабой рефлексией, т.е. слабым самосознанием. Это приводило к тому, что он не мог провести четкой грани между объективным миром и субъективными ощущениями и принимал собственные фантазии за реально существующие объекты. 
Сам недалеко ушедший от животного состояния, человек наделял весь окружающий мир теми же качествами, которыми обладал сам, - одушевлял животных, растения и даже неживой мир. 
Постоянная борьба за выживание, сильнейшая зависимость от внешних обстоятельств порождали в слабом сознании примитивного человека представления о наличии вокруг него могущественных сверхъестественных сил, принимавших в этих представлениях облик духов, демонов, богов и т.п. Страх перед этими силами и побудил примитивного человека к созданию целого спектра обрядовых и культовых систем, в которых мифы и предания выполняли определенную "цементирующую" роль, подводя базу под обряды и культы и обеспечивая передачу соответствующих традиций от поколения к поколению. 
Сходство же сюжетов мифологии, согласно выводам Юнга, обеспечивалось тем, что как физические тела представителей разных народов обладают явным сходством, так и психика разных людей имеет схожие структуры, сформированные в ходе эволюции и названные Юнгом архетипами. Сходство этих структур обуславливало и сходство порождаемых ими представлений примитивных народов в разных областях Земли... 
Конечно, это - довольно упрощенное изложение данной теории, но нам этого будет вполне достаточно. Тем более, что еще некоторых ее аспектов мы коснемся чуть позже... 
На первый взгляд, теория "мифологического сознания" логична и даже красива. И вроде бы все объясняет. 
Но, во-первых, теория Птолемея тоже красива и логична. И даже имеет каждодневное визуальное "подтверждение": в глазах земных наблюдателей все происходит именно так, как она и предсказывает, - Солнце, Луна и другие планеты вращаются вокруг Земли на фоне неподвижных звезд... Однако же человечество отказалось в конце концов от этой красивой и логичной теории, признав ее ошибочность... 
А во-вторых, красота и логичность хотя и играют определенную, но все-таки отнюдь не главную, роль в оценке теорий. Гораздо более важным фактором является соответствие теории реальным фактам. А сопоставление теории "мифологического сознания" с такими фактами вызывает очередной поток вопросов "почему?" и сомнений в ее справедливости. 
Например, этнографические исследования выявляют следующий любопытный факт, который противоречит одному из базовых положений теории, а именно: наличию якобы чрезвычайной зависимости жизни первобытного человека от капризов природы. 
"И этнография, и археология накопили к настоящему времени массу данных, из которых следует, что присваивающее хозяйство - охота, собирательство и рыболовство - часто обеспечивают даже более стабильное существование, чем ранние формы земледелия... Обобщение такого рода фактов уже в начале нашего столетия привело польского этнографа Л. Кришивицкого к заключению, что "при нормальных условиях в распоряжении первобытного человека пищи более чем достаточно". Исследования последних десятилетий не только подтверждают это положение, но и конкретизируют его с помощью сравнений, статистики, измерений" (Л. Вишняцкий, "От пользы - к выгоде"). 
"Балансирование на грани голодной смерти тех, кто вел присваивающее хозяйство, - не характерная, а, напротив, довольно редкая ситуация. Голод для них не норма, а исключение. Это во-первых. Во-вторых, качество питания членов таких групп, как правило, удовлетворяет требованиям самых строгих современных диетологов" (там же). 
"Эффективность высокоспециализированного собирательского труда просто поразительна. Даже в тех случаях, когда условия внешней среды были крайне неблагоприятны, первобытный собиратель демонстрировал удивительные способности по обеспечению себя продовольствием" (А.Лобок, "Привкус истории"). 
Интересен и факт, что "присваивающая экономика эффективна не только в том смысле, что она вполне обеспечивает первобытных людей всем необходимым для жизни, но также и в том, что достигается это за счет весьма скромных физических усилий. Подсчитано, что в среднем "рабочий день" охотников-собирателей составляет от трех до пяти часов, и этого, оказывается, вполне достаточно. Притом, как правило, дети не принимают непосредственного участия в хозяйственной деятельности, да и взрослые, особенно мужчины, могут себе позволить отвлечься на день-другой от "прозы будней" и заняться делами более "возвышенными"" (Л.Вишняцкий, "От пользы - к выгоде"). 
Жизнь "примитивного" охотника и собирателя вообще оказалась весьма далека от всепоглощающей и суровой борьбы за существование. 
"...данные современных этнографических исследований убедительно свидетельствуют о том, что жизненная практика первобытных племен, сохранивших свою культурную самоидентичность вплоть до настоящего времени, не имеет ничего общего с повседневным изнуряющим трудом земледельческого человека "от зари до зари"... Сам процесс добывания пропитания для первобытного охотника - это именно охота, которая во многом построена на игре и азарте. А что такое охота? Охота - это ведь и есть то, чего "хочется", то, что совершается "в охотку", а не под давлением внешней необходимости. Причем "собирательство" - второй традиционный для первобытного человека источник пропитания - это тоже своеобразная "охота", игра, азартный поиск, но никак не изнуряющий труд" (А.Лобок, "Привкус истории"). 
"По сравнению с ранними земледельцами, с людьми, осваивающими азы производящего хозяйства, охотники-собиратели во всех отношениях находятся в гораздо более выигрышном положении. Земледельцы больше зависят от капризов природы, так как их экономика не столь гибка, они, по сути, привязаны к одному месту и к весьма ограниченному кругу ресурсов. Рацион их однообразней и в целом бедней. И, конечно, по сравнению с охотой и собирательством хозяйство земледельцев более трудоемко - поля требуют постоянной заботы и ухода" (Л.Вишняцкий, "От пользы - к выгоде"). 
"Земледельцы резко теряют в подвижности, в свободе перемещения, а главное, земледельческий труд отнимает очень много времени и оставляет все меньше возможностей заниматься охотой и собирательством "на параллельных" основаниях. И неудивительно, что на ранних ступенях освоение земледелия не только не давало каких бы то ни было преимуществ, но и, наоборот, приводило к заметному ухудшению качества жизни. Стоит ли удивляться, что одним из ближайших следствий перехода к земледелию становится сокращение продолжительности жизни?" (А.Лобок, "Привкус истории"). 
"Кроме того, по мнению большинства ученых, земледельческо-скотоводческие поселения, многолюдные и скученные, были в гораздо большей степени, чем стойбища охотников, живших обычно небольшими группами по двадцать пять - пятьдесят человек, подвержены инфекциям" (Л.Вишняцкий, "От пользы - к выгоде"). 
То есть жизнь примитивного человека не столь уж тяжела и безрадостна, как это рисует теория!.. 
Далее. Этнографы подтверждают сильную насыщенность эмоциями всей жизни примитивных народов. Но разве это только страх?.. Разве мало примитивный человек испытывает положительных эмоций?.. И если представление сверхъестественной силы за устрашающими непонятными явлениями хоть сколько-то логично, то зачем возникать представлениям о "добрых" сверхъестественных силах?.. Можно, конечно, это отнести к "естественному балансу", но логика явно начинает давать сбои... 
Более того, многие исследователи подчеркивают именно "гармоничное сосуществование" примитивного человека с окружающей природой. А откуда было бы взяться какой-то "гармонии" при постоянном господстве страха перед внешним миром?.. Опять логика теории сбоит... 
Явный сбой эта логика дает, скажем, в объяснении момента появления в мифологии антропоморфных (т.е. схожих по облику с человеком) богов. Если для меня весь мир живой, и я его привык таким воспринимать с самого раннего детства; если "разумом" обладает каждый камень, каждый куст, каждый зверь, то с какой такой стати вдруг появляться за этим "разумом" человеческому облику?.. (Те же этнографические исследования, между прочим, показывают, что первобытные народы вовсе не нуждаются в столь сильном очеловечивании природных сил и вполне могут обходится без него...) 
Теория это объясняет естественной склонностью неразвитого сознания переносить на окружающие объекты собственные свойства. Логично?.. Но тогда почему антропоморфные боги появляются в мифологии: а) далеко не у всех народов; б) много позже представлений о говорящих деревьях и животных?.. С точки зрения элементарной логики все должно быть с точностью до наоборот!.. Во-первых, развитие сознания должно уменьшать степень переноса собственных свойств на окружающие объекты. А во-вторых, фантазия, как и любая творческая (!) способность, должна возрастать с развитием сознания; здесь же мы наблюдаем не увеличение разнообразия мифологических образов, а их упрощение!.. 
Далее. Архетипами можно объяснить некоторое сходство возникающих в разное время и в разной местности образов на их основе. Но лишь самое общее их сходство, на что обращал внимание и сам Юнг. Тогда почему прослеживается сходство мифов разных народов в деталях и подробностях?.. 
Заметим, наконец, что ни архетипы, ни сама теория "мифологического сознания" в целом оказываются неспособными ответить на вопрос: почему примитивные народы не развивают собственную мифологию (т.е. собственные "фантазии"), а наоборот - всячески стремятся сохранить как можно точнее старые легенды и предания?.. 
Все больше возникает ощущение, что теория "притянута за уши". А количество разных "почему?" начинает трансформироваться в качественно иной вопрос: "а почему, собственно?". А почему, собственно, древние мифы и предания считаются фантазией слабо развитого сознания?.. Настолько ли они фантастичны в полном смысле этого слова?.. 
Далеко не мы первые задаемся таким вопросом. Шлиман, отвергнув общепринятое мнение о полной фантастичности древнегреческой мифологии, ринулся на поиски "мифического" золота Трои. И ведь нашел!!! Долго еще потом историки оспаривали, что Шлиман нашел именно "мифологическую" Трою... Но в итоге ведь смирились, - признали факт. Правда, оставили в стороне объяснение несоответствия теории и фактов. Подумаешь, - курьез... Стоит ли из-за него ломать такую красивую теорию... 
Однако сомнения были посеяны, и у Шлимана нашлись последователи. Тут-то "курьезы" посыпались один за другим. Прошедший XX век ознаменовался открытиями, которые заставили ученый мир признать: в Ветхом Завете нашли отражение и совершенно реальные события прошлого. Раскопаны руины древнего Вавилона; найдены артефакты, подтверждающие существование народов, упоминавшихся в Ветхом Завете, но считавшихся реально не существовавшими; а положение рухнувших стен найденного Иерихона до сих пор заставляет ученых чесать затылки и тайком креститься... 
Ветхому Завету в некотором смысле "повезло": очень значительная доля населения вопреки официальной науке всегда воспринимала описанные в нем события в качестве достоверных. Правда, лишь на основе веры, но все-таки... Другим древним преданиям повезло гораздо меньше, - их и до сих пор многие считают лишь фантазией... 
А почему, собственно, такая несправедливость?.. Чем они "хуже" Ветхого Завета?.. Только лишь тем, что верят в них лишь "язычники"?.. Но ведь найдены же, скажем, древние шумерские тексты, где сюжеты чрезвычайно схожи с соответствующими эпизодами того же Ветхого Завета!.. 
И почему, собственно, за преданиями лишь одного региона целой планеты признавать "некоторую историчность"?.. Почему такая дискриминация?.. Почему бы мифам и других народов не содержать в себе хоть какую-то часть не только фантазий, но и достоверных данных?.. 
Автор как-то решил это проверить... 
Началось все с "самого простого", - с мифа о Потопе. Здесь была самая широкая база, поскольку уже много исследователей обращались к этой теме, и благодаря им не было необходимости проводить глобальный поиск данных для анализа. 
Подробно результаты этого анализа изложены в статье автора "Миф о Потопе: расчеты и реальность", и желающие всегда могут не только ознакомиться с его деталями, но и проверить расчеты. Здесь же мы лишь вкратце остановимся на некоторых выводах (не только самого автора, но и других исследователей). 
Первое. Мифология разных народов о некоем древнем катаклизме оказывается чрезвычайно согласованной между собой. При этом мифы об этом катаклизме насчитывают как минимум несколько десятков абсолютно независимых друг от друга источников!.. 
Второе. На базе данных мифологии вполне удается детально восстановить катастрофические события, вызванные (возможно) падением на Землю крупного метеорита приблизительно 12,5 тысяч лет назад. 
Третье. Данные мифологии находят подтверждения в археологии. При этом география археологических находок, подтверждающих данные мифов, также охватывает все регионы земной поверхности. 
Четвертое. Данные мифологии также находят подтверждение в климатологии, геологии и астрономии. 
Пятое. Согласованная общая картина, отображенная в мифах разных народов, заставляет отнестись к ней как к совокупным "показаниям очевидцев", оказавшихся в столь отдаленное от нас время свидетелями катастрофических событий планетарного масштаба. 
В целом мифы о Потопе оказываются не столько фантастикой, сколько своеобразной стилизованной летописью вполне реальных событий!.. 
Естественно, что после этого возникает желание проверить на правдивость и другие мифы. И хотя здесь уже приходится основательно потрудиться в поиске информации и ее анализе, а результаты выглядят не столь уж неоспоримыми, однако и для других "показаний" мифологии удается найти согласование с современными научными данными. 
Так, по эпизоду эпохального перехода человечества от охоты и собирательства к земледелию оказывается возможным на базе сведений мифологии сформулировать версию, кардинально отличающуюся от общепринятой, но гораздо лучше согласующуюся с данными этнографических, археологических, лингвистических и ботанико-генетических исследований. Подробней - см. статью автора "Наследие пьяных богов" ("Битва за урожай: кому и зачем она понадобилась?.."). 
Другая статья автора - "Ждет ли Землю судьба Фаэтона?.." - посвящена "проверке на правдивость" таких экзотических показаний зороастрийской и индо-тибетской мифологии как существенное изменение размеров нашей планеты в прошлом. Здесь уже данные мифологии (!!!) позволяют не просто реанимировать, а значительно продвинуть вперед (!!!) одну из геологических теорий - теорию расширения Земли. При этом взаимоувязываются геология, геохимия, палеоклиматология, археология, тектоника, палеомагнитные данные и... мифология!.. 
Наверняка, некоторые читатели отнесутся скептически к столь сильной уверенности автора в правоте его позиции и выдвигаемых в упомянутых статьях версий и гипотез. Однако факт остается фактом: за 1,5-2 года, прошедших с момента публикации статей в Интернете, автор не получил ни одного (!!!) сообщения с опровержением каких-либо использованным им данных и проведенных расчетов. И хотя со статьями знакомились самые разные специалисты, от них не получено ни одной (!!!) претензии к корректности анализа или его логики. 
Из всего этого неизбежно следует вывод: к древним мифам, легендам и преданиям нельзя относиться лишь как к фантазии и чистой выдумке. 
Из сообщений средств массовой информации в мае 2002 года, поступивших уже в процессе подготовки данной статьи: 
Научная экспедиция исследователей-подводников обнаружила руины древнего большого города на дне океана вблизи юго-восточного побережья Индии в прибрежной полосе города Махабалипурам. Поиск города, который, как говорится в преданиях, ушел под воду несколько тысяч лет назад, был организован английским обществом научных исследований и индийским Национальным институтом океанографии. 
Эта экспедиция была организована по инициативе и при непосредственном участии известного адепта "альтернативной истории" Г.Хэнкока, автора знаменитого бестселлера "Следы богов", а также вышедшей в феврале этого года новой книги "Подводный мир". Именно Хэнкок, слывущий "занозой в заднице" у историков и постоянно разыскивающий следы древних великих цивилизаций, собрал воедино старинные легенды и свидетельства местных рыбаков, привлек к исследованиям опытных английских аквалангистов и свел их с индийским Институтом океанографии. В результате же в официальном пресс-релизе института, сообщающем о важной находке, заслуги Хэнкока не упоминаются ни словом. 
Находка хорошо согласуется с древними местными легендами, повествующими о великом городе с семью храмами, столь прекрасными, что ревнивые боги наслали наводнение, дабы их поглотить. 
Первичный осмотр нескольких зон древнего поселения не дал исследователям бесспорных свидетельств для точной датировки руин. Однако немного ранее - в январе 2002 г. - индийскими учеными было объявлено о находке на глубине сорока метров в заливе Хамбхат на северо-восточном побережье страны другого древнего поселения, для которого анализ фрагментов керамики, резного дерева и кости показал возраст не менее девяти тысяч лет. 
Но как же тогда быть с теорией "мифологического сознания"?.. Ведь признание хотя бы частичной историчности мифов совершенно с ней не состыкуется, поскольку фантастичность древних мифов неявно является одним из базовых положений этой теории. И именно на объяснение истоков и устойчивости "фантазий" она и была направлена... Теперь же - почва уходит из под ног... Исчезает сам предмет "доказательства"... 
Конечно, можно сделать шаг назад и признать некую долю историчности за всей мифологией в целом. Дескать, действительно, имели место некие события, которые находили отражение и в мифах, искусно вплетаясь в фантазии примитивных народов. Такая тактика и встречается в реальности... 
Но усомнившись в одной основе, уже трудно остановиться. Особенно, если сомнения уже получили некоторые подтверждения... Так и тянет проверить на обоснованность другие базовые положения теории... 
Начнем с Юнга... 
Его вклад в развитие науки о человеческой психике, конечно, огромен. Идея передачи коллективного опыта человечества каждому индивиду в форме врожденных структур психики - архетипов коллективного бессознательного - оказалась очень плодотворной и вполне правомерно получила всеобщее признание. Однако нас в данном случае интересует не столько сама идея архетипов, сколько применение ее Юнгом к анализу мифологии. А вот здесь-то и обнаруживаются любопытные детали. 
Во-первых, в своих работах Юнг анализирует архетипические образы, относящиеся к христианству и, самое раннее, - к древнегреческой мифологии. Более того, его анализ относится к т.н. "западному типу культуры". То есть используемый Юнгом эмпирический материал весьма ограничен по времени и пространству (о чем, впрочем, упоминает и он сам). 
Однако когда речь идет о древней мифологии (и тем более о ее истоках) необходимо уходить гораздо дальше вглубь истории (на десятки и даже сотни тысяч лет) и на более обширные пространства (на все континенты). Правомерен ли здесь будет прямой перенос выводов с очень ограниченного диапазона на гораздо более широкий?.. Очень сомнительно... Строго говоря, сама правомерность подобной экстраполяции требует отдельного доказательства, которого мы не встречаем не только у Юнга, но и у его последователей. 
Во-вторых, в своих исследованиях Юнг применяет сложившийся к этому времени в психологии метод, а именно: для анализа психотипов пациентов используются мифологические персонажи. Конкретному психотипу ставится в соответствие некий персонаж древнегреческих мифов (гораздо реже - христианские образы). Так удобнее (!!!) психологам, которые используют данный прием до сих пор (например, есть метод психодиагностики и психотерапии на основе известных сказок). Точно так же, скажем, как археологам и геологам удобно применять географические названия для обозначения эпох, т.е. периодов времени. 
Но ведь из традиции археологов и геологов ведь не следует, что в основе той или иной эпохи лежит географический фактор!.. Точно также из традиции (!) психологов вовсе не следует, что в основе используемых ими для анализа психики индивидов мифологических образов лежат свойства самой этой психики!.. Однако местами Юнг осуществляет именно такой перенос направленности причинно-следственных связей, что является обычным искажением реальности в процессе ее интерпретации... 
В-третьих, Юнг применяет астрологические символы и ассоциации для анализа конкретных образов у самых разнообразных людей, опираясь на методологию астрологического символизма, с которыми даже в европейской традиции был знаком очень ограниченный круг людей. Применительны ли эти технологии к "простым" людям (с "лобовым" переносом узкого знания в архетипы)? Сомнительно... Это - то же, что анализировать детские каракули на основе формул теоретической физики... 
В-четвертых, абсолютно все базовые положения Юнга о свойствах психики примитивного мышления носят сугубо аксиоматический характер. Все же выводы о якобы архетипичности древней мифологии делаются им на базе гипотетической модели, опирающейся на эти аксиомы. 
В-пятых, Юнг переносит акцент анализа на коллективное бессознательное. Но ведь структура психики в области подсознания не ограничивается лишь коллективным бессознательным, а включает и мощнейший пласт индивидуального бессознательного, формирующегося уже при жизни индивида под сильнейшим влиянием окружающей культуры (подробнее - см. трактат автора "Основы физики духа"). Хотя Юнг и упоминает влияние культуры на ту конкретную форму образов, которые возникают на базе архетипов коллективного бессознательного, но делает это исключительно при анализе конкретных своих пациентов, почему-то абсолютно (!) игнорируя подобное влияние культуры при анализе примитивного сознания. 
Возьмем для примера следующую цитату: 
"Мифология предлагает много вариаций материнского архетипа, например мать, которая становится служанкой, в мифе о Деметре и Коре, или мать, которая одновременно возлюбленная, в мифе о Кибеле и Аттисе. Другие символы матери в переносном смысле проявляются в образах, обозначающих цель стремления к спасению, таких, как рай, Царство Божие и Небесный Иерусалим. Многие вещи, которые окружены поклонением или благоговением, такие, как церковь, университет, город или страна, небеса, земля, леса, моря и вообще всякая вода, материя и даже подземный мир или Луна, могут быть материнскими символами. Этот архетип часто ассоциируется с вещами и понятиями, обозначающими плодородие и плодовитость: рог изобилия, вспаханное поле или сад. Он может быть связан со скалой, пещерой, деревом, источником, глубоким колодцем, с различными сосудами, такими, как крестильная купель, или сосудообразными цветами, такими, как роза или лотос. Из-за защитной функции магический круг, или мандала, также может быть формой материнского архетипа. С этим архетипом ассоциируются полые предметы, такие, как печь или сосуд, и, конечно, чрево, йони и все похожее на это или имеющее аналогичную форму" (К.-Г.Юнг, "Четыре архетипа"). 
Здесь хорошо видно, насколько далеко может заходить ассоциативный ряд и насколько малозаметной может быть ассоциативная связь. Но что более важно: Юнг здесь, фактически, показывает влияние на конкретный образ культурного окружения человека, общепринятых религиозных традиций, популярных мифов и т.п., но сам проходит мимо этого вывода!.. 
Приведенные в цитате данные на самом деле можно интерпретировать совершенно противоположным теории образом. Мы имеем, скорее, не предопределенность мифов архетипами, а наоборот: влияние господствующей "мифологии" (как части культуры) на конкретную форму проявления самых общих архетипов, которые в истоках своих не имеют ничего общего с мифологией как таковой, так как архетип матери, неизбежно, формируется еще на "животной" стадии, когда о мифологии вообще не может быть и речи. 
Передача багажа истории испокон веков передавалась с помощью мифов, роль которых в культуре громадна (при этом мифы воспринимались древними как истинные события прошлого и несли именно такую общественную функцию - сохранение важных исторических событий в коллективной памяти). Следовательно, скорее мифы формировали архетипы (коллективное наследие), чем наоборот !!! 
Еще более наглядны огрехи подхода Юнга в следующей его цитате: 
"Проявление архетипов у детей весьма знаменательно, поскольку можно быть вполне уверенным, что ребенок не имеет прямого доступа к культурной традиции" (К.-Г.Юнг, "Подход к бессознательному"). 
А как же быть с "косвенным доступом"?.. Если мы массу поступающей информации транслируем прямо в подсознание (что доказано психологами и является свойством нашей психики), при этом постоянно находясь в некоей культурной среде, то куда же мы от этой среды денемся!.. А у детей это проявляется еще сильнее, ведь их сознание еще в стадии формирования... 
Более того, мифологические образы входят в психику ребенка уже в самом раннем возрасте, когда мы их "пичкаем" сказками. И в этом есть рациональное зерно, ведь усваиваемое на подсознательном уровне в раннем возрасте надежнее закрепляется в психике. Данный способ максимально эффективен для передачи и сохранения ценной информации преданий, т.е. исторического наследия (начальная задача мифологии); и для развития фантазии ребенка, его творческих способностей (уровень нынешних задач)... 
Вполне естественно, что при ошибочности самого подхода к исследованию примитивного сознания Юнг получает и выводы, которые просто противоречат фактам. 
"Восприятие объектов у примитивных людей обусловлено лишь частично объективным состоянием вещей, а по большей части - внутренними психическими фактами, отношение которых к внешним объектам выражено только с помощью проекции. Это происходит потому, что у первобытного человека еще нет жесткой дисциплины ума, известной нам как критическое знание. Мир для него является более или менее гибким явлением в русле потока его фантазии, где субъект и объект не разделены и не находятся в отношениях взаимопроникновения" (К.-Г.Юнг, "Четыре архетипа"). 
Этот механизм никуда не делся. Мы точно также воспринимаем окружающую реальность. И также на наше восприятие объективной реальности оказывают влияние внутренние психические процессы. Различие состоит прежде всего в изменившейся и расширившейся базе знаний, определяющих сравнительные шаблоны и стереотипы в современной психике, да в усилившейся способности вводить в эти сравнительные шаблоны и стереотипы более абстрактные образы. Следуя обычной логике, здесь мы должны получить как раз обратную картину: по мере развития способности к абстрагированию, к фантазии; по мере развития "мифологии" (в самом широком смысле этого слова), "мифологизация" нашей жизни должна приобретать все более широкое значение. Таким образом, "примитивный" человек ближе (а не дальше) к реальной "сути" окружающих объектов; в то время как современному человеку для познания этой "сути" (пусть и более детального и более достоверного познания) приходится продираться через нагромождение современных теорий, стереотипов, ассоциативных связей и других "мифов". И ведь факт сильнейшей "мифологизации" современного общества действительно подтверждается новейшими исследованиями психологов... 
"Поначалу человек совсем не располагал холодным рассудком, ему не помогали наука и философия, а его традиционные религиозные учения для такой цели пригодны лишь весьма ограниченно. Он запутан и смущен бесконечностью своих переживаний, суждения со всеми их категориями оказываются тут бессильными. Человеческие объяснения отказываются служить, так как переживания возникают по поводу столь бурных жизненных ситуаций, что к ним не подходят никакие истолкования. Это момент крушения, момент погружения к последним глубинам" (К.-Г.Юнг, "Об архетипах коллективного бессознательного"). 
А с чего, собственно, сделан вывод, что "дикарь" испытывает при этом какие-то "неудобства"?.. Почему все доведено до уровня жизненно важной проблемы и безмерно трагедизировано?.. Наоборот, дикарь не чувствует себя в чем-то ущемленным, - для него "все просто"!.. И для всего у него есть свое объяснение... Это вполне подтверждается исследователями, которые отмечают стремление "дикаря" уходить от проблемы и не замечать "неудобств"... 
И еще одна показательная цитата Юнга как раз по архетипам: 
"Хотя четверица является древним, предположительно, доисторическим символом, всегда ассоциировавшимся с идеей миросозидающего божества, она, тем не менее, редко осознается в этом качестве теми современными людьми, кому явлен ее образ. Меня всегда интересовало, как станут ее истолковывать люди, представленные собственным оценкам и слабо осведомленные в истории символа. Поэтому я старался не вмешиваться со своими мнениями и, как правило, обнаруживал, что люди видели в четверице символ самих себя или чего-то иного в них самих... 
Применение сравнительного метода показывает, что четверица является более или менее непосредственным образом Бога, проявляющего себя в творениях. Мы можем, поэтому, сделать вывод, что спонтанно воспроизводимая в сновидениях людей четверица означает то же самое - Бога внутри. Несмотря на то, что в большинстве случаев люди не осознают этой аналогии, интерпретация может быть, тем не менее, истинной... 
Было бы ошибкой расценивать мои наблюдения как попытку доказательства бытия Бога. Эти наблюдения доказывают только существование архетипического образа Божества - с точки зрения психологии мы больше ничего не можем утверждать о Боге. Но поскольку этот архетип принадлежит к очень важным и влиятельным, его сравнительно частое появление представляет собой немаловажный фактор для любой theologia naturalis [естественной теологии]. Так как нередко опыт этих явлений в высшей степени нуминозен, то он относится к религиозному опыту" (К.-Г.Юнг, "Психология и религия"). 
Здесь мы имеем совершенно шикарный пример переноса собственных (астролого-религиозных) воззрений Юнга на результаты исследований без всяких на то оснований! А ведь это используется как "доказательство" архетипичности идеи Бога, на что в дальнейшем опирается и теория о "мифологическом сознании"!!! Через "четверицу", анализируемую с позиций вполне определенных догматов- Так можно "доказать" все, что угодно!!! 
А на взгляд атеиста: странно было бы в культуре, живущей в прямоугольных помещениях, ориентирующейся по четырем сторонам света, делящей сутки на четыре части, а год - на четыре сезона, не встретить числа 4!!! Но при чем здесь будет некая "божественность четверицы"?!. В основе же четверки, используемой с древнейших времен в году и в ориентации по сторонам света нет необходимости искать что-то "божественное" с аналогичным архетипом. Год имеет ярко выраженные четыре сезона (деление по ним года не нуждается в каком-то искусственном или божественном вмешательстве). А четыре стороны света определяются необходимостью ориентации на плоскости (поверхности сферы): две координаты (оси) с двумя направлениями от точки отсчета (наблюдателя)... 
Подобных цитат у Юнга можно найти много, но, думаю, уже хватит... 
Если же говорить в целом об идее архетипичности мифов, то она входит в противоречие с самими принципами работы подсознания, которое никогда не оперирует точными значениями и деталями. Тот же миф о Потопе обладает массой подробностей, которые просто не могли быть порождены подсознанием (а тем более так сильно коррелировать у разных народов)... 
Может возникнуть вопрос, почему же столь великий исследователь допустил массу ошибок?.. Любопытно, что в работах Юнга легко можно найти ответ: 
"...я провожу принципиальное различие между тем, что было произведено и присвоено моими собственными сознательными усилиями, и тем, что ясно и безоговорочно является продуктом бессознательного ума. Кто-то захочет возразить, что бессознательный ум все же принадлежит мне, а потому такое различение излишне. Но я не могу сказать с уверенностью, является ли бессознательный ум - моим, так как понятие "бессознательное" предполагает, что я даже не осознаю его наличия" (К.-Г.Юнг, "Психология и религия"). 
Здесь прослеживаются истоки подхода Юнга - в его собственных проблемах. Сомневаясь в принадлежности ему самому его же подсознания, Юнг: во-первых, развивает идею пагубности для современных людей некоего "конфликта" между сознанием и подсознанием; а во-вторых, идею "божественной природы" коллективного бессознательного. Классический пример психологического переноса собственных проблем на воспринимаемую реальность; прямого переноса субъективных установок исследователя на исследуемый объект!.. 
Наблюдение мимоходом: 
Вводя в качестве аксиомы положение о том, что примитивный человек испытывал ужас при проявлении своего бессознательного, Юнг постоянно ведет речь о необходимости некоей "защиты" от проявлений бессознательного даже и для современного человека. И приходит к выводу, что именно такой защиты ищет человек в религиозных догматах. Но догмат в этом случае на самом деле ведь представляет вариант защиты страуса с помощью засовывания головы в песок. А не лучше ли идти по пути Крошки Енота из известного мультфильма: не защищаться, а подружиться!?. Не воспринимать как врага или "бога", а просто прислушаться?.. Что, собственно, и делали "дикари". Ведь взаимодействие с "духами" - как раз "попытка подружиться" с ними... Каким образом и когда она трансформировалась в необходимость одностороннего подчинения?.. Вопрос далеко не праздный!.. Ведь развитие сознания как раз требует вовсе не подчинения бессознательному, а сотрудничества с ним. 
Почему же Юнг не увидел довольно тривиальных выводов, которые можно сделать, лишь бегло взглянув на реальный эмпирический материал - этнографические исследования?.. Думается, ответ в том, что он всецело положился на выводы другого основоположника теории "мифологического сознания" - Леви-Брюля, критически подойти к которым Юнгу помешали собственные установки... 
Результаты Леви-Брюля уже неоднократно подвергались (подчас резкой) критике, но кое-что из его выводов мы далее все-таки рассмотрим... 
"Леви-Брюль исходил из понимания первобытного мышления как качественно отличного от мышления современного человека. Первобытное мышление дологично, логические законы, абстрактные категории ему не свойственны; мир воспринимается в нем через призму так называемого закона мистического сопричастия (партиципации) - отождествления явлений, несовместимых с точки зрения логики и здравого смысла. Предмет может быть самим собой и в то же время чем-то иным, находиться здесь и одновременно в другом месте. В силу закона сопричастия все в мире - люди, реальные и вымышленные предметы и существа - представляется мистически взаимосвязанным. Ведущее место в построениях Леви-Брюля занимает концепция коллективного сознания, навязывающего себя сознанию индивидуальному, детерминирующего его - концепция, выдвинутая Дюркгеймом и его школой. Чтобы понять первобытные верования, нельзя исходить из индивидуальной психики, как делалось прежде; они - явление социальное и представляют собою часть общественного сознания, имеющего свои собственные законы. Подобно Дюркгейму и Моссу, Леви-Брюль считает, что в первобытном обществе коллективные представления доминируют; на более поздних стадиях исторического развития они не исчезают полностью, но здесь их удельный вес значительно меньше. Первобытные коллективные представления включают эмоции и волевые акты, реальность в них мистически окрашена-" (В. Кабо, "Происхождение религии: история проблемы"). 
"К концу жизни Леви-Брюль пересмотрел многие свои прежние взгляды, пытаясь в особенности смягчить противопоставление первобытного и современного мышления. И действительно, их нельзя противополагать как принципиально различные системы мышления: меняется не столько человеческое мышление, сколько мир, с которым оно имеет дело на разных этапах исторического развития, само же оно в основе своей едино [выделено автором - А.С.]. Логические законы мышления во всех известных человеческих обществах одинаковы, - утверждал теперь Леви-Брюль. Однако он по-прежнему считал, что первобытному мышлению свойственна мистическая ориентация, что здесь сохраняют свое значение и "аффективная категория сверхъестественного", и явление партиципации. Сопричастие Леви-Брюль всегда рассматривал как фундаментальное свойство первобытного мышления. Оно стало в его построениях ключевым понятием, с помощью которого только и можно объяснить первобытные коллективные представления" (там же). 
Мы не будем подробно анализировать тексты Леви-Брюля, тем более, что это за нас сделали уже другие. Отметим, что желающий также может это сделать и убедиться, что единственной характеристикой, которой отличается первобытное мышление от мышления современного человека, согласно Леви-Брюлю, оказывается его т.н. "мистичность". Но что подразумевать под "мистичностью"?.. 
Обычно мы вкладываем в этот термин либо смысл "вера в сверхъестественное", либо (в более расширенной трактовке) "вера в реальность иллюзий". 
Если подходить с позиций расширенной трактовки, то получится: древняя мифология порождена примитивным мышлением потому, что оно обладает свойством веры в иллюзию (читай - мифы). Отлично!.. Нечего сказать: масло оттого масляное, что облает свойством маслянистости... 
Если же вернуться к более узкой и более конкретной трактовке термина "мистичность" как вере в сверхъестественное, то и тут не все гладко. Во-первых, Леви-Брюль никак не объясняет и не обосновывает, почему первобытному мышлению он приписывает свойство веры в сверхъестественное (придавая ему при этом статус отличительного свойства!). Данное положение он просто вводит в качестве аксиомы!.. Во-вторых, и в современном обществе отнюдь не мало людей, чье мышление обладает той же верой в сверхъестественное, т.е. и это свойство перестает быть отличительной чертой примитивного мышления. А в-третьих, в трактате автора "Основы физики духа" показывается, что многое из ранее трактовавшегося как "сверхъестественное" на самом деле имеет вполне естественное объяснение и подчиняется вполне "естественным" законам. 
Тут мы подходим опять-таки к качественно иному вопросу: а почему, собственно, считается, что первобытное мышление "мистично"?.. Почему, собственно, считается, что весь образ жизни первобытного человека буквально пронизан верой в сверхъестественное и соответственно подчинен ранним формам религии?.. 
Возьмем, скажем, такой "классический" пример. 
"Наиболее известным примером... является культ медведя неандертальцев. Первые находки были сделаны в швейцарских Альпах на высоте 2400 м, в так называемой Драконьей дыре. У входа в эту пещеру было сложено из камней некоторое подобие подушки со стороной около одного метра. Сверху лежала массивная каменная плита. Под ней находилось несколько медвежьих черепов, повернутых в сторону входа. В глубине пещеры были обнаружены многочисленные медвежьи черепа в той же ориентации. У одного из них в отверстие над сулой была вставлена ножная кость. Объектом этого ритуала был пещерный медведь..." (Ф. Кликс "Пробуждающееся мышление"). 
А ведь все может быть намного проще и без всяких "ритуалов" и "культов": черепа служили для устрашения хищников и предотвращения их проникновения в пещеру. При этом используется вполне естественная и известная нам реакция животных - вид мертвых сородичей порождает чувство опасности... Эта реакция и сейчас еще иногда используется, когда для отпугивания ворон на огороде выставляют на шесте несколько подстреленных птиц. 
Опять в приведенной цитате мы сталкиваемся с примером переноса субъективных оценок и установок исследователей на объект исследования, в результате чего первоначальная информация искажается до неузнаваемости!.. 
"...неандертальцы хоронили своих умерших или погибших собратьев. Эти погребения содержат дополнительные, весьма различные объекты, которые могут служить указанием на то, какую роль играл мертвый при жизни. В пещере Ла-Шапель-о-Сен найдено погребение мужчины, на грудь которого положена нога бизона. Тут же находилось множество раздробленных костей зверей и кремневые орудия - забота об охотнике или запасы для будущей жизни в невидимом "потустороннем" мире. Его потребности "там" определялись по аналогии с потребностями "здесь". Раскопки у горы Кармель в Палестине подтверждают это толкование. Нет никаких сомнений в том, что погребения неандертальцев сопровождались какими-то церемониями и ритуалами, о содержании которых мы, правда, ничего конкретного сказать не можем. При этом могли наблюдаться значительные региональные различия. Некоторые косвенные данные говорят о том, что широкое распространение имели колдовские обряды, связанные с охотой" (Ф. Кликс "Пробуждающееся мышление"). 
Однако почему, собственно, исследователи сразу трактуют такие находки в качестве неких "свидетельств магических обрядов и представлений"?.. 
А почему бы это не воспринимать совершенно по другому?.. Жизнь в условиях социума (общины) требует соблюдения определенных правил. В том числе и правила соблюдения запрета, скажем, на чужое имущество (каково бы мало и незначительно оно не было в нашем представлении). Погибший на охоте член общины "забирал с собой" не только свою долю добычи, в процессе охоты на которую он, возможно, и погиб, но и свои (!) орудия. Подобная "незыблемость прав собственности", очевидно, могла быть весьма эффективным средством предотвращения междоусобиц в общине (племени), а следовательно, и повышения устойчивости и выживания социума. 
Поэтому, даже оставляя в стороне вопрос о действительности возможности продолжения существования души человека после физической смерти (см. трактат "Основы физики духа"), мы вполне можем обойтись без привлечения версии о "магических" представлениях наших давних предков. 
Тот же Кликс пишет следующее: 
"Некоторые непонятные рисунки, например сцена из пещеры Ласко, где бизон с выпущенными кишками, нагнув рога, наступает на полулежащего человека с головой птицы, могут быть, по-видимому, связаны с обрядами инициации или подготовки выступления на охоту" (Ф.Кликс "Пробуждающееся мышление"). 
Но ведь может быть и проще: охотник маскировался под птицу... И такие примеры хорошо известны исследователям примитивных народов, у которых далеко не редко используется данный прием для повышения эффективности охоты. Однако причем здесь "магия"?.. 
Вполне понятно удивление европейцев, столкнувшихся с абсолютно непонятными им целыми комплексами разнообразных действий т.н. примитивных народов, связанных с охотой. Тщательнейшая подготовка оружия, раскрашивание собственных тел охотниками, коллективные песни и какие-то согласованные телодвижения, имитирующие охоту... Чем не "заколдовывание" будущей жертвы или задабривание души убитого животного?.. 
Но разве это - единственный вариант трактовки?.. 
Коллективная охота требует взаимной координации (!) действий, а максимальной эффективности этой координации можно добиться лишь при предварительном (!) согласовании действий участниками охоты. Схематично-символическое изображение самого процесса охоты, воспроизведение или имитация участниками охоты своих действий, очевидно, является наиболее эффективным способом как предварительного согласования стратегии и тактики непосредственно планируемого акта охоты, так и "наглядным пособием" для обучения подрастающего молодняка. 
Аналогичным целям вполне могут служить "охотничьи ритуалы" не до, а после охоты. Только здесь может осуществляться планирование будущих действий на более отдаленное будущее, да производиться дополнительно "разбор полетов" по только что завершенной охоте (что также необходимо для повышения эффективности охоты в будущем). 
Ну, и причем здесь "магия"?.. 
Есть в этих ритуалах и еще один момент, отмечаемый современными этнографическими исследованиями. Скажем, перед боем с соседним племенем в процессе имитации предстоящего боя воины-мужчины заранее достигают того эмоционального состояния, которое позволяет максимально эффективно провести будущие боевые действия. Выслеживание "невидимого врага", его преследование и мнимое убийство оказываются не "заколдовыванием" врага, а средством достижения того психологического состояния, которое является целью всей патриотико-воспитательной системы в современной армии. Причем, средством весьма эффективным, вследствие хорошо известной психологам взаимосвязи моторной (т.е. двигательной - в упрощенном понимании) деятельности с эмоционально-психологическим состоянием. 
Опять же: почему подобные действия трактовать именно как "магические"?.. 
Постепенно вырисовывается ответ: потому что так видели (!) исследователи. А точнее: потому что так хотели (!!!) видеть... 
Мы здесь имеем дело с прямым переносом субъективных установок исследователя на трактовку исследуемых феноменов. Переносом, не имеющим никакой объективной обоснованности!.. В основе же этой методологической ошибки при анализе эмпирических данных лежит сильное отличие видимых (!) проявлений жизни примитивного общества от видимых проявлений жизни общества современного. Это же видимое отличие возникает из-за сильнейшего различия культур этих обществ; различия, которое подавляющее большинство исследователей в лучшем случае лишь отмечает, но не учитывает!.. А ведь именно учет культурных отличий может кардинально изменить трактовку известных "атрибутов" примитивного общества. 
Немного поясним эту мысль... 
При описании и анализе примитивных обществ исследователи большое внимание уделяют таким их атрибутам, как обряды инициации, табу, тотемы, шаманизм и пр. 
Европейских исследователей в обрядах инициации поражали в первую очередь внешние черты обрядов: их торжественность, значимость, красочность, иногда - жестокость... Но заглянем под внешнюю оболочку. 
Суть обрядов инициации сводится к переходу члена общины из одной социальной группы внутри общины в другую. Не важно, связано ли это сугубо с физиологическими изменениями вследствие достижения половой зрелости или с получением каких-то навыков и знаний. Важно другое: меняется социальная роль индивида в общине, а следовательно, и изменяются правила его взаимодействия с другими членами общины. 
Но человек - в очень немалой степени существо социальное. Поэтому за словами "он становится другим человеком" (после обряда инициации) обнаруживается не только "чистая символика", но и вполне реальная основа. Он действительно становится другим (!) человеком. 
Обряд же инициации в данном случае выполняет сразу несколько важнейших функций. Во-первых, он фиксирует для других членов общины изменение статуса инициируемого. А во-вторых, помогает самому инициируемому психологически адаптироваться к новой социальной роли. "Старый" человек "умер" - "родился новый"... 
Разве не к этому сводятся современные "обряды инициации": выпускной бал; вручение паспорта, аттестата или диплома; посвящение в студенты; прием в партию; торжества инаугурации при вступлении на высокий государственный пост?.. Но разве видим мы в них "мистику"?.. Знание культурных традиций нашего общества освобождает нас от такой трактовки. И почему бы не посмотреть с тех же позиций (только с корректировкой на соответствующую культурную традицию) на обряды инициации примитивных народов?.. 
С системой табуирования дело обстоит гораздо проще. Здесь исследователям не составило труда увидеть за ней систему, регулирующую правила поведения индивидов в социуме. Версия "мистичности сознания" примитивных народов возникает здесь лишь вследствие того, что в попытке объяснить происхождение (или смысл) тех или иных табу "дикарь" использует версию, недоступную аналитической логике исследователя и известным этому исследователю причинно-следственным связям. 
Но разве мало в современном обществе правил, норм и законов, причины которых невозможно или трудно объяснить?.. 
Много ли людей сможет объяснить, почему определенная часть обыденного языка запрещена к употреблению в обществе (речь идет о т.н. "ненормативной лексике")?.. Или почему на официальные приемы нельзя одевать ничего, кроме смокинга или строгого костюма, и обязательно иметь галстук или бабочку?.. Так принято?.. Но почему!?. Что значит "принято"?.. 
Готов биться об заклад, что в рассуждениях большинства на эти темы сведущий специалист (если он вообще найдется) легко обнаружит такую массу ошибочно выстроенных причинно-следственных связей, которую при других условиях исследователь примитивных народов автоматически спишет на "мистичность" представлений. Но будет ли иметь место в реальности эта "мистичность"?.. 
Тотем относится к "классическому" атрибуту "мистико-мифологического" мышления... Как же!.. Тут и сопричастность (партиципация, по Леви-Брюлю) тотема определенной местности и даже каждому члену племени... Тут и "одушевление" животного-тотема, а то и "одушевление" неодушевленного предмета (идола, например)... 
Но посмотрим на эту "явную мистичность" несколько под другим углом... 
Попробуй, уважаемый читатель, определить для себя содержание термина "родина"... Разве не обнаружится в сути "родины" связи с определенным географическим регионом и с определенным кругом других людей?.. Но будет ли такая взаимосвязь и целостность (подчас очень трудно уловимая и еще более трудно формулируемая) полной абстракцией, выдумкой или мистикой?.. Пожалуй, почти любой возмутится подобной трактовкой и будет прав! 
За термином "родина" можно найти вполне естественную и реально существующий феномен, который соотносится с неким кругом людей, связанных массой территориальных, культурных и иногда даже кровно-родственных связей в единое целое, в единую систему. Систему дуальную, обладающую как материальными, так и духовно-нематериальными связями. Но ведь и духовно-нематериальные связи вовсе не "мистичны", а подчиняются вполне естественным законам (см. трактат автора "Основы физики духа"). 
Ровно точно также и тотем соотносится с некоей дуальной системой - племенем (родом, общиной). Он является воплощением этой системы со всей совокупностью ее связей, является ее своеобразным символом. 
Как ребенок в игре использует какие-то предметы для символического (!) изображения объектов, недоступных в конкретный момент времени, но реально существующих (!); так и примитивный человек видит в тотеме воплощение своего социума. (Впрочем, и вполне взрослые люди в современном обществе, носят государственные флаги на митинги и рисуют национальные гербы...) 
Если же мы учтем, что социум, как единая система, обладает вполне определенными духовно-нематериальными свойствами, то мы вправе использовать в отношении к нему термин "коллективное сознание". Тогда примитивный человек пусть и переоценивает способности коллективного сознания своего социума, приписывая тотему свойства разумного поведения, но все-таки и в этом отражает вполне объективную реальность!.. 
Аналогичным образом дело обстоит и с т.н. анимизмом - "одушевлением" животных и растений. 
"...характерные особенности архаического мышления. Первое его свойство - высокая степень слияния индивида с окружающей его природой. Непосредственная и постоянная конфронтация с силами физического мира и биологического окружения, масштабы которых превышают возможности воображения отдельного человека, создает очень эмоциональное и в конечном счете глубоко личное отношение к этим силам. Наиболее яркое выражение это находит в анимистическом мышлении, которое населяет природу божествами, демонами и духами. Действие природных сил приписывается фантастическим причинам. В соответствии с мыслительными привычками эти причины вычленяются и входят в обиход как одушевленность вещей и явлений. Древнейшие сказки доносят из седой предыстории остатки этого мышления: животные говорят друг с другом как люди, гром и молния вызываются человекоподобным существом; болезни причиняются духами; мертвые и боги бредут невидимыми путями, сохраняя, однако, мысли, чувства, желания и надежды живых" (Ф.Кликс "Пробуждающееся мышление"). 
Однако при более детальном анализе и здесь обнаруживается не больше "мистики", чем во всем другом. 
Если человек обладает активной духовно-нематериальной составляющей, - душой, то и животным, и растениям мы не в праве отказывать в существовании духовно-нематериальной составляющей (пусть и менее развитой). Что, впрочем, вполне подтверждается на эмпирическом уровне... Сознание (в расширенном понимании этого термина) не появляется вдруг и сразу. В определенном смысле и животное обладает сознанием (не путать с самосознанием!), и растение (хотя здесь автор предпочитает термин "предсознание"). Подробнее - см. трактат "Основы физики духа"... 
Таким образом, базовое положение анимизма имеет под собой вполне реальную основу!.. 
Но и "подробности" анимизма вовсе не столь уж "мистичны". Возьмем, например, способность животных "разговаривать". Только учтем, что в самом широком смысле слова термин "разговаривать" подразумевает не только обмен звуковыми сигналами, а включает весь комплекс способов передачи информации от одного объекта другому. Тогда (с этих позиций) окажется, что с животными вполне можно "разговаривать", если понимать их "язык" (и даже кавычки здесь автор использует, более отдавая дань традиции, чем стремясь отразить суть). Это достаточно хорошо известно не только биологам-натуралистам. Пожалуй, любой грамотный "собачник" уверен, что способен разговаривать со своей собакой в полном смысле слова. 
Из сообщений сети Интернет (май 2002 г.):  
Прошлым летом японская компания Takara объявила о своем намерении наладить одностороннее общение между человеком и собакой - с помощью переносного переводчика Bowlingual. На прошлой неделе японцы показали готовое устройство на выставке игрушек в Токио. Как ни смешно, оно и в самом деле работает.  
С виду Bowlingual напоминает тамагочи: яйцеобразный корпус с кнопками и экранчиком. К корпусу цепляется микрофон, который крепится на ошейнике собаки. Как только пес что-нибудь произносит, переводчик обрабатывает звук с помощью "системы анализа эмоций животных" и относит фразу к одной из шести категорий. Категории соответствуют шести эмоциям - разочарованию, желанию, печали, радости и т.п. Для каждой из них в машинке предусмотрен набор стандартных фраз - например, "отстань", или "иди отсюда", или "сейчас укушу". Одна из этих фраз высвечивается на дисплее в сопровождении стилизованной собачьей физиономии.  
Кроме перевода, Bowlingual умеет просто определять эмоциональное состояние собаки и переводить его в баллы. Приборчик может оценить степень довольства животного по пятибальной шкале, и его отношение к другой собаке - по стобалльной. Специальный режим, который остроумно называется Bow Wow Diary, позволяет собирать данные о состоянии собаки в отсутствие владельца, и потом строить соответствующий график.  
Сейчас Takara и INDEX Corporation работают над системой Bowlingual Mail, которая будет отправлять владельцам собак сообщения по электронной почте. 
Поскольку же древний человек "ближе к природе" (т.е. к тому же животному состоянию), то и представить себе возможность общения, и общаться с животными на их языке ему даже проще, чем современному. И исследователей-этнографов неоднократно поражала эффективность примитивных охотников, изучивших "язык" животных и использующих его в процессе выслеживания и охоты- 
Более того, вполне можно общаться и с растениями. Довольно широко известный факт: комнатные растения растут лучше у того, кто их искренне любит, кто с ними ежедневно общается, - разговаривает в прямом смысле этого слова. И если нам до сих пор неизвестен механизм такого взаимодействия человека и растения, то это не значит, что мы сталкиваемся с "мистикой". 
Вполне возможно, что пролить свет здесь нам помогут экспериментальные исследования, сообщения о которых недавно мелькнули в средствах массовой информации. В этих исследованиях измерялись параметры слабого электромагнитного излучения, испускаемого растениями. Так вот, в ходе экспериментов выяснилось, что при повреждениях растения это излучение резко возрастает: растение буквально "кричит от боли"... 
Таким образом, научившись принимать подобные сигналы, т.е. "познав язык растений", вполне можно с ними общаться. А если учесть еще и вполне реальную возможность не только электромагнитного взаимодействия человека и растения (что уже давно не удивляет биологов), но и взаимодействия духовно-нематериального, то можно увидеть, что примитивный человек был не столь уж далек от объективной реальности в своей приверженности к "одушевлению" окружающей природы... 
Наблюдение мимоходом: 
В интересной работе "Архаические верования в свете межличностной коммуникации" ее автор Е.Новик весьма детально показывает, что первобытный человек общается с "одушевленным" миром на основе тех же принципов, что и с другими людьми. К сожалению, Е.Новик так и не перешагнул рамки теории "мифологического сознания": он приходит к выводу, что первобытный человек лишь переносил привычный ему способ коммуникации с соплеменниками на весь окружающий мир. От его внимания ускользнуло, что анализируемые им общие черты общения человека с человеком и общения примитивного человека с окружающим "одушевленным" миром применимы вообще ко всем живым системам и представляют из себя самые общие закономерности коммуникации как таковой. И если уже с этих позиций проанализировать приводимые Е.Новиком примеры, то можно довольно легко убедиться, что примитивные народы весьма умело использовали объективные законы коммуникации в своем общении, например, с животными... 
Способности каждого человека сильно индивидуальны. Одному удается лучше одно, другому - другое. И вполне естественно, что более развитые способности отдельных индивидов к восприятию духовно-нематериального взаимодействия послужили основой формирования такого атрибута примитивного общества как институт шаманизма. Если сегодня т.н. "паранормальные способности" проявляет далеко не каждый, то нет основания полагать, что в древности дело обстояло абсолютно иначе. 
Но вот, что примечательно. Приемы и методы в шаманизме при их анализе обнаруживают чрезвычайное сходство с известными приемами и методами современной медитативной практики, в которой при признании единства материального и духовно-нематериального миров в их первоснове также не обнаруживается ничего "мистического" (а лишь вполне естественные законы, - см. трактат "Основы физики духа"). Подобное сходство технологии вряд ли было бы возможным, если бы мышление первобытного человека стремилось погрузиться в фантазии и мистику вместо познания окружающей объективной реальности. 
(Отметим в скобках, что, на взгляд автора, первобытному человеку было даже проще достигнуть состояния, при котором проявляются т.н. "паранормальные" эффекты. Технология "ясновидения", "телепатии", медитации и т.п. требует некоторого "отключения сознания", активизации именно подсознания. У примитивного же человека самосознание еще слабо развито и "отключить" его гораздо проще...) 
Учитывая скептицизм современного общества в отношении т.н. "паранормальных" явлений, не будем более подробно их анализировать и обратимся к той составляющей шаманизма, для которой используются термины "знахарство" и "целительство". 
"Совсем иного рода примеры типичны для первых попыток борьбы с болезнями: использование пауков и белых червей для лечения бесплодия у ительменов; кашеобразно измельченных красных червей против ревматизма; измельченного клюва дятла, его крови, засушенных частей тела против зубной боли, золотухи, туберкулеза, а крови серой куропатки - против паховой грыжи и бородавок. У бурятов мясу медведя когда-то приписывалось 7, крови - 5, мозгу - 12, а шкуре - 2 различных целебных воздействия. Каждая из этих взаимосвязей получает обоснование в рамках определенного мифа. Но в основе таких мифов почти никогда не лежит какое-либо воспринимаемое сходство. Речь идет главным образом о символическом приписывании причины действию сил, находящихся за пределами мира явлений и недоступных восприятию" (Ф. Кликс "Пробуждающееся мышление"). 
Но попробуем опять же взглянуть на данное явление с иной, отличной от "магической", точки зрения... 
Первое. Современным медикам широко известен такой термин как "невротические причины болезни". Подобные недуги, вполне объективно проявляющиеся на физиологическом уровне, зачастую вылечиваются простыми психотерапевтическими методами: от доброго отношения врача к пациенту до использования специальных методик психотерапии. Врачам также широко знакомы случаи излечения некоторых больных простым глюконатом кальция (вполне нейтральным веществом), выписанным под видом "сильнодействующего новейшего лекарства". Что увидит в этих случаях специалист-медик?.. Обычное лечебное психотерапевтическое воздействие врача на больного (причем, действительно больного, а не простого симулянта!). А что увидит человек, не сведущий в медицине, столкнувшийся с аналогичными приемами в примитивном обществе?.. Конечно же, "магию"!.. 
Второе. Нам хорошо известно, что многие болезни вызываются вирусами и болезнетворными бактериями, попадающими в организм человека из окружающей среды через пищу и воду или воздушно-капельным путем. Также нам хорошо известно, что многие из этих болезней вылечиваются с помощью соответствующих лекарств, благодаря их фармакологическим свойствам. И чтобы правильно выбрать лекарство, нужно обратиться к врачу. 
А теперь переведем эту фразу на другой язык, учитывая, что: бактерии и вирусы - некие живые существа, невидимые для человеческого глаза; фармакологические свойства - способность лекарства активно воздействовать на процессы внутри организма; а врач - человек, знающий болезни, способы их лечения и лекарства. Что мы получим?.. 
Болезни человека вызываются невидимыми существами ("злыми демонами"), обитающими в воздухе, воде, пище и вообще на всех окружающих предметах. Излечиться от болезней можно при помощи человека ("шамана" или "знахаря"), знающего как поведение этих "вредных" существ, так и способы воздействия на них, в том числе и посредством активного "полезного" воздействия на организм человека неких невидимых частиц, - молекул лекарства ("добрых духов"). Фраза звучит по другому, но суть-то отражена верно!.. 
Теперь подпустим к полученному "переводу" специалиста по примитивным народам, и ярлык "магического мышления" нам обеспечен!.. 
Конечно, наши таблетки и ампулы с лекарствами мало похожи на клюв дятла, кровь медведя, засушенную лягушку и прочее. Но где, скажите на милость, примитивному человеку брать лекарственные препараты в условиях отсутствия развитой фармацевтической промышленности?!. 
Замечание мимоходом:  
Примечательна в этом плане история, связанная с шумерской табличкой более чем четырехтысячелетней давности, найденной в Ниппуре экспедицией Пенсильванского университета. В этой табличке содержится описание болезней и рецептов приготовления лекарств из различных минералов, растений и даже животных. Ну чем не знахарское шарлатанство!.. Лишь когда к переводу этой таблички был привлечен специалист-химик, выяснилось, что она не только содержит правильное описание симптомов болезней. Оказалось, что получаемые на основе приведенных экзотических рецептов вещества обладают весьма эффективными фармакологическими свойствами!.. И никакой "магии"!.. 
В целом, практика показывает, что многие народные рецепты оказываются вполне работоспособными. Конечно, есть много и неправильных рецептов, но и в официальной медицине есть масса ошибок; а препараты то признаются панацеей от всех бед, то оказываются вредными (антибиотики во время беременности, избыток аспирина и т.д. и т.п.) 
И наконец, стоит вспомнить и тот факт, что из долгое время отвергавшегося знахарства вышла и современная гомеопатия, в которой не оказалось ничего мистического... 
В целом, даже скептики вынуждены признать: 
"В многообразии обычаев, табу и предписаний можно установить весьма разные степени зависимости продуктов мышления от реальности. И все же наличие элементов реального познавательного процесса неоспоримо....пример: не употреблять в пищу то, что имеет горький или острый вкус. Конечно, далеко не все яды обладают такими свойствами. Но хотя обобщение произведено чересчур поспешно, несомненно, что в этих правилах отражены длительные наблюдения и практический опыт [выделено автором - А.С.] ряда поколений" (Ф. Кликс "Пробуждающееся мышление"). 
"...сквозь все ошибочные истолкования, сквозь весь авантюризм и суеверия пробивается определенная мыслительная стратегия: нет ничего необъяснимого, все, что совершается в мире, имеет свою причину [выделено автором - А.С.]" (Ф.  Кликс "Пробуждающееся мышление"). 
А ведь это - стратегия, лежащая в основе научного познания!!! 
"...за всей их мистической подоплекой многие этнологи, изучавшие особенности магического мышления, упустили из виду, что одновременно речь идет о процессах вывода, за которыми скрывается попытка установления отношения "если... то..." [выделено автором - А.С.]. Иными словами, было упущено из виду, что в магическом мышлении содержится предпосылка строгой каузальности" (Ф. Кликс "Пробуждающееся мышление"). 
Думаю, что приведенных примеров вполне достаточно для вывода: чтобы перестать видеть за действиями первобытного человека следствия некоей "мистичности" или "мифологичности" мышления и обнаружить рациональную основу - стремление к познанию объективного мира, - нужно анализировать эти действия не с позиций современных искусственных теоретических предвзятых умозаключений, а с тщательнейшим учетом культурных условий его социума!.. Без этого учета нельзя осуществить корректный "перевод" с одного языка на другой, современный!.. 
Признание рациональной основы и стремления к познанию объективного мира в первобытном мышлении позволяет закрыть еще одну немаловажную брешь: вернуть первобытное мышление в нормальную картину эволюционного развития, откуда его вырывает традиционный подход с позиций "мистичности". 
Действительно, эволюция требует от живых организмов адекватной (!) оценки поступающей к ним информации. Тогда откуда могла появиться некая "тяга к фантазиям и мистике"?.. Почему у первобытного человека вдруг эволюция пошла вспять?.. 
Иногда "мистичность" мышления пытаются свалить на некую прямо-таки гипертрофированную эмоциональность слабо развитого сознания. 
"К числу важнейших общественных и индивидуальных потребностей относится также мотив правильного прогнозирования будущего развития событий. Необходимость принимать решение в условиях неопределенности и неуверенности относительно возможного изменения ситуации сопровождается весьма неприятными эмоциональными переживаниями. Более того, такое решение с высокой степенью вероятности может оказаться ошибочным. Все это приводит к появлению рациональных и иррациональных стратегий определения будущего" (Ф. Кликс "Пробуждающееся мышление"). 
Думается, что эмоциональный фактор сильно преувеличивается. Его, конечнЀ нельзя скидывать со счетов, но в конце концов, человек - продукт длительной эволюции, в которой подобные стрессы - обычное явление на протяжении всей жизни особи; поэтому человек уже на самой примитивной стадии должен быть привычен к ситуации выбора и поиска без каких-либо сильно-стрессовых потрясений. 
Например, дети же не находятся в постоянном стрессе, подвергающем их жизнь опасности, хотя их сознание также слабо развито... Да и у животных, чье самосознание в лучшем случае находится в самом зачаточном состоянии, а подверженность аффективно-эмоциональному влиянию еще сильнее, что-то не прослеживается устремленности к "мистике"... 
Более того, уже давно признано, что полное отсутствие стрессов способно в значительной мере негативно сказываться на здоровье человека и защитных функциях его психики и организма... 
"Если поведенческие ответы адекватны свойствам объектов, то это означает, что восприятие может служить надежной информационной основой деятельности. Если же они неадекватны, то в эволюционной перспективе механизмы такого вводящего в заблуждение восприятия уменьшают шансы на выживание их носителя и подпадают под действие естественного отбора. Совершенно очевидно, что надежное распознавание релевантных, то есть существенных для стоящих перед индивидом целей, свойств окружения дает важные преимущества. Поэтому оно сохраняется и закрепляется в ходе эволюции [выделено автором - А.С.]. С этой точки зрения адекватное восприятие просто необходимо, так как оно является предпосылкой выживания" (Ф.  Кликс "Пробуждающееся мышление"). 
Но ведь устойчивость т.н. "магических" ритуалов и обрядов тоже к этому относится!.. Без постоянного подкрепления результатом, подобная устойчивость невозможна. Значит, эти ритуалы и обряды имели такой необходимый эффективный результат. Следовательно, имели и вполне определенную степень адекватности явлениям окружающего мира... 
"...естественный диапазон вариации признаков специфицируется действием отбора в определенных, соответствующих окружающим условиям направлениях: чем единообразнее тип окружения, тем более похожим оказывается, например, двигательный аппарат весьма различных видов животных" (Ф. Кликс "Пробуждающееся мышление"). 
Если распространить этот принцип и на психику, то повсеместное распространение "магического мышления" у первобытных народов - реакция на объективную внешнюю среду, т.е. на духовно-нематериальный мир!!! А сходство "магических" приемов и обрядов - следствие общности свойств духовно-нематериального мира!.. 
"Имеется ряд сообщений о примитивных племенах, с позором изгонявших или даже убивавших колдунов, не добившихся успеха" (Ф. Кликс "Пробуждающееся мышление"). 
Вот прямое подтверждение практической направленности магических обрядов, объективной необходимости в их возникновении, отражения в них объективной реальности и т.д. и т.п.!!! 
И теперь мы можем вернуться к начальной теме - о древних мифах... 
Эволюционно-обусловленное стремление к адекватному восприятию реальности невозможно без соответствующего адекватного (!) отображения этой реальности!!! 
Рассмотрим сначала такой способ отображения, как живопись. 
"Большая образность и тем самым иконическая полнота воспроизведения содержаний памяти, а также деятельности воображения является четвертым свойством архаического мышления. Реалистичность изображений в пещерах кроманьонцев имеет в данном случае познавательную основу [выделено автором - А.С.]" (Ф.  Кликс "Пробуждающееся мышление"). 
Речь идет не об "иллюзиях", а о детальном отображении реальности!!! Некая "иконическая полнота" - это субъективное восприятие исследователей и просто принятый термин, а не сущность. 
При этом древние художники стремятся не просто изобразить объект сам по себе, но и передать действие (!), совершаемое данным объектом (или над данным объектом). Говоря другими словами, они стремятся к максимальной информативности изображения, которая, естественно, возрастает с развитием сознания. 
Это вполне прослеживается в ранних обществах: от единичных "простых" сцен на стенах пещер изобразительное искусство постепенно переходит к целым "рассказам" в единой картинке. Такова живопись майя и инков, печати древнего Шумера, фрески Египта, росписи Древней Греции... 
Но вот, что примечательно: параллельно с совершенствованием способов повышения информативности живописи совершенствуется и технология достижения адекватности (!) изображений. 
Пожалуй, наиболее показательно в этом отношении искусство Древнего Египта, великолепное исследование которого провел Б. Раушенбах. С позиций математика и "технаря" он доказал полное сходство приемов и методов искусства Древнего Египта с современными чертежными методами!.. 
(Да простит меня читатель за длительное цитирование, но работа Раушенбаха этого вполне достойна и еще не слишком широко известна. Выделение в цитатах далее автора статьи - А.С.) 
"...один и тот же предмет можно изобразить двумя различными способами: на рисунке и на чертеже. Оба эти изображения будут правильными, но на одном будет показана геометрическая форма предмета в пространстве зрительного восприятия, а на другом - в объективном пространстве. Какое из двух изображений предпочесть, решается в зависимости от поставленной задачи..." (Б. Раушенбах, "Геометрия картины и зрительное восприятие"). 
"Сегодня передачей объективного пространства на чертеже занимаются инженеры, а не художники, но так было далеко не всегда. Были культуры, которые рисунку предпочитали именно чертеж. Так как чертежи служили не для изготовления каких-либо деталей машин или сооружений, а были одним из видов изобразительного искусства, этот вариант художественного творчества уместно назвать "художественным черчением". Таким было, например, древнеегипетское изобразительное искусство..." (там же). 
"Передача объективной формы некоторого тела с помощью трех проекций, широко применяемая сегодня в инженерном деле, не может быть использована в изобразительном искусстве, поскольку тогда каждый объект должен быть показан трижды, в разных местах плоскости изображения, в результате чего было бы потеряно главное - наглядность. Вместо художественного восприятия картины возникла бы потребность в логических сопоставлениях трех изображений, вместо эмоций - уточнение геометрических свойств изображенного. Поэтому обычные правила черчения в тех случаях, когда они используются для создания художественного произведения, должны быть дополнены тем, что допускается лишь однократное изображение каждого объекта (многократный его показ оправдан лишь в том случае, если таким образом передается процесс, обладающий некоторой протяженностью во времени)" (там же). 
"Следует заметить, что техническое черчение, которым пользуются инженеры, тоже стремится к наглядности и краткости. Там, где это возможно, вместо трех проекций ограничиваются двумя, а очень часто (всегда, когда это возможно) и одной. Однако для сохранения нужной информативности одну такую проекцию дополняют целым рядом условностей, в том числе имеющих знаковый характер. Получается, что перед современным инженером и древнеегипетским художником фактически стояли одни и те же задачи (речь идет, конечно, не о создании художественного образа, а о методах изображения геометрии объективного пространства на плоскости картины). Можно предположить, что, решая одинаковые геометрические задачи, и современный инженер, и древнеегипетский художник пришли к одинаковым результатам, что их методы изображения однотипны. Сравнительный анализ методов, применяемых древними египтянами и современными инженерами, убеждает в их поразительном сходстве, почти полном совпадении" (там же). 
"[метод ортогональных проекций, используемый в черчении] рекомендует вполне определенное положение изображаемого объекта относительно плоскости изображения: такое, при котором наиболее полно передаются его характерные геометрические особенности. В древнеегипетском искусстве это стало основным правилом. Обычно при изображении фигур человека и животных выбирается вид сбоку. Это действительно наиболее информативная проекция, ведь при виде спереди стоящий и идущий были бы неотличимы. В то же время убитые враги, лежащие на земле, показываются с использованием вида сверху, то есть тоже в наиболее характерной проекции. Сказанное наблюдается и при изображении растений, предметов и т.п." (там же). 
"Если одна проекция некоторой детали не дает достаточно полного представления о ней, а показ второй проекции представляется известным излишеством, то в техническом черчении прибегают к условному приему: например, вся деталь показана спереди, а одна из ее частей в условном повороте сбоку. Так происходит условное совмещение двух проекций на одном изображении... Именно этот вполне узаконенный в техническом черчении прием использовали древнеегипетские художники при изображении человеческой фигуры. В ней основным направлением проецирования является вид сбоку, однако плечи передаются так, как будто это вид спереди. Такое "странное" изображение человеческих фигур в рамках черчения вполне допустимо и разумно. Хотя этот способ и был самым распространенным, он не был абсолютно обязательным. Если изображалась трудовая деятельность человека (пахарь, ведущий близко сдвинутыми руками плуг; арфист; матрос, взбирающийся по канату) и разворот плеч был неуместен, его и не показывали. Точно так же, как и на чертеже можно ограничиться одной проекцией детали, если этого достаточно" (там же). 
"Другим важным следствием изображения с использованием этого метода [метода ортогональных проекций] является независимость размеров объекта на плоскости изображения от расстояния до него. Эта особенность древнеегипетской живописи столь хорошо известна, что не требует дополнительного комментария. Существенным представляется то, что теперь она получает естественное истолкование в рамках чертежных методов" (там же). 
"Если при изображении тех или иных фигур можно говорить об известной свободе художника (он сам выбирает вид проекции), то изображение земли, на которой стоят эти фигуры, подчинено требованиям, носящим уже обязательный характер. Землю можно показать лишь в плане - при видах спереди и сбоку земная поверхность от самого переднего плана и до горизонта проецируется в линию, и фигуры людей и животных как бы стоят на горизонте. В результате в древнеегипетской живописи поверхность земли (если это не план) изображается в виде четкой, обычно прямой горизонтальной линии, которую мы далее будем называть опорной. Эта линия обретает рациональный смысл лишь в системе ортогональных проекций, в качестве боковой проекции горизонтальной поверхности земли" (там же). 
"Обязательный способ изображения земной поверхности приводит к своеобразному решению проблемы пространственности. Если надо передать неглубокое пространство, то из всех известных признаком глубины используется единственный воспроизводимый на чертеже - перекрывание (близкий предмет заслоняет собою дальний). Если необходимо показать глубокое пространство, то в этом случае нет другого способа передачи глубины, кроме обращения к плану. Лишь с помощью плана можно показать такие образования на поверхности земли, как река или пруд, - все то, что при любой боковой проекции слилось бы с опорной линией" (там же). 
"Неизбежность передачи глубокого пространства только сверху, в плане, приводит к своеобразному способу передачи расположенных в таком пространстве предметов, людей или животных. Поместив объекты изображения там, где они должны быть на плане, художник затем как бы поворачивает их, дает их облик при виде сбоку (или спереди), то есть в разрешенном правилами черчения уловном повороте. Тогда на картине более удаленное оказывается показанным выше близкого. Так возникает "египетский" способ передачи тел, расположенных в глубину: их показывают друг над другом (без уменьшения размеров удаленных объектов - следствие ортогональности проецирования)" (там же). 
"Разрезы имеют целью увеличение информативности изображения. Их использование в техническом черчении общепринято... В древнеегипетском искусстве разрезы используются не менее часто и имеют ту же цель - увеличение информативности. Корзина, наполненная плодами, может быть показана древнеегипетским художником в разрезе, чтобы было ясно, чем она наполнена. Показывая птицеловов, которые несут свою добычу в клетках, художник изображает сами клетки в разрезе, чтобы относительного содержимого клеток ни у кого не могло возникнуть никакого сомнения. Известно даже изображение трехэтажного дома в разрезе, с показанными лестничными маршами, перекрытиями и многими другими конструктивными деталями" (там же). 
"...разрезы - это типично чертежный прием, причиной которого является стремление к передаче некоторых невидимых качеств изображаемого предмета. Он немыслим в рисунке, при передаче зрительного восприятия внешнего мира" (там же). 
"В древнеегипетской живописи разномасштабность тоже широко использовалась. Она оказалась очень удобной для того, чтобы увеличить информативность, улучшить композицию и передать иерархические представления... Так, например, в связи с задачами изображения художник делает воинов непомерно большими по сравнению с крепостью, около которой идет сражение; птицы, сидящие на ветвях дерева, нередко настолько огромны, что непонятно, как их удерживают ветви (но зато можно увидеть каждое перышко и даже определить принадлежность птиц к тому или иному виду)" (там же). 
"...применение различных знаков - совершенно законное и широко используемое средство при изготовлении чертежей. Древнеегипетское изобразительное искусство буквально насыщено аналогичным применением знаков" (там же). 
"При передаче облика идущего человека, когда видны расставленные на ширину шага ступни, обе они нередко показываются со стороны большого пальца. Совершенно очевидно, что такое изображение абсурдно, ведь теперь оказывается, что у человека как бы две левые (или две правые) ноги, но если допустить, что художник передавал здесь не внешний вид, а знаки ног, оно становится понятным. Ведь со знаковой точки зрения обе ноги совершенно эквивалентны, у них одинаковые функции и поэтому допустимо и одинаковое их изображение. Также и глаза. На лице, изображенном при виде сбоку, их показывают спереди. Это тоже, несомненно, знак глаза, причем передающий наиболее существенные его особенности наиболее выразительным способом" (там же). 
"Изображая пруд, древнеегипетский художник использует серию условно-геометрических "волн", чтобы стало ясно, что пруд наполнен водой. Это знак воды: точно так же передается вода реки, по так показанной воде плывут корабли, такой же волнообразной парой линий передается струя воды, текущая из сосуда. Рыбы и подводные животные в водоеме нередко изображаются на знаковом изображении воды тоже лишь как знаки обитателей подводного мира. Важным качеством знака, которое хорошо иллюстрируется приведенными примерами, является то, что знак воды всегда один и тот же, где бы ни появлялась необходимость ее изображения, что вполне естественно для знака: чтобы быть всегда легкоузнаваемым, он должен быть одним и тем же, должен быть стандартизирован, как и любая другая чертежно-знаковая условность" (там же). 
"Произведенное сопоставление древнеегипетского способа передачи объективного пространства и современного технического черчения показало их полную изоморфность (совпадающую структуру). И это несмотря на то, что в одном случае перед нами произведение искусства; а в другом - скучная производственная документация. Общими для них являются, конечно, лишь геометрические методы передачи объективного пространства на плоскости изображения. Эта изоморфность дает основание назвать древнеегипетское изобразительное искусство художественным черчением. Образно говоря, создается впечатление, что древнеегипетский художник, прежде чем приняться за работу, внимательно изучал современные промышленные стандарты на изготовление чертежей и строго следовал их правилам, нигде не ошибаясь. Необходимо, правда, признать, что древнеегипетскому мастеру приходилось чаще, чем современному инженеру, прибегать к чертежным условностям, ведь в отличие от инженера он не имел возможности одновременно использовать две или три проекции" (там же). 
"Чертеж и перспективное изображение - это два полярных, но одинаково разумных и правильных способа изображения. И древнеегипетское искусство надо рассматривать с позиций чертежных, а не перспективных методов изображения. Если встать на эту точку зрения, то неизбежно приходишь к выводу об абсолютном совершенстве древнеегипетского изобразительного искусства. Современное промышленное черчение прошло длинный путь развития, над его становлением и обоснованием работали выдающиеся математики и тысячи инженеров. Сегодня это - давно устоявшаяся область знания, и ее дальнейшее улучшение практически исключено; она уже больше не развивается, стало быть, достигнут предел возможного. Но тогда и изоморфное древнеегипетское изобразительное искусство - тоже предел совершенства, и улучшить его геометрическую структуру невозможно (если продолжать ставить перед собой цель - передать геометрию объективного пространства). Египетское изобразительное искусство достигло этого уровня зрелости в эпоху Древнего царства, что, может быть, является одной из причин бросающейся в глаза неизменности, традиционности древнеегипетской живописи на протяжении почти трех тысячелетий. Ведь если достигнут предел совершенства, то дальнейшее улучшение уже невозможно, а поэтому и попытки изменений становятся неразумными" (там же). 
Раушенбах делает весьма примечательный вывод: конкретная форма изображения зависит от цели (!) художника. Целью же современного черчения является передача объективной информации о реальном предмете. Аналогичное стремление явно прослеживается и у древнеегипетских художников. 
"Несколько слов и о такой характерной черте древнеегипетской живописи и рельефа, как их плоскостной характер. На него уже давно обращено внимание исследователей: плоскостность представляется одной из наиболее важных особенностей древнеегипетского изобразительного искусства. Остается непонятным, зачем она древнеегипетскому художнику, ведь одновременно он создавал и круглую скульптуру. Сейчас мы можем утверждать, что плоскостность не является специфической чертой древнеегипетского искусства. Плоскостной характер имеет вовсе не древнеегипетская живопись, а любой чертеж, в том числе, конечно, и египетский художественный чертеж. Следовательно, для древнеегипетского искусства плоскостной характер - не самоцель, а фатальная неизбежность, возникающая при передаче геометрии объективного пространства путем обращения к черчению. Иллюзия пространственности глубоко чужда любому чертежу. Назначение чертежа - передача точных, объективных данных об изображаемом, и какие-либо иллюзии здесь совершенно излишни: когда стремишься к передаче объективной информации, неуместно апеллировать к иллюзиям" (там же). 
"...на ранних стадиях развития общества человек ощущал себя частью природы, его эгоцентризм еще не возобладал, и лишь много позже верх взяло ощущение собственной самобытности. Тогда он поделил весь мир на две части: "я" и "все остальное". Тогда стало естественным субъективное восприятие, субъективное пространство, а следовательно, и рисунок. В предшествующее время царствовало не субъективное восприятие "я", а объективное, лишенное центра, восприятие "мы", которому соответствует совершенно объективное изображение - чертеж. Ведь у множества людей, смотрящих на некоторый предмет, разные точки зрения, а значит, и ракурсы, удаления и т.д. Общей для все является только объективная форма предмета. Поэтому чертеж и предпочитался - как одинаково правильное для всех изображение" (там же). 
И тут мы сталкиваемся с совершенно несуразным несоответствием: с одной стороны - явно выраженное стремление к достижению наиболее адекватного отображения реального мира; с другой - расцвет мифологии, которую современная официальная наука относит к иллюзии, т.е. прямой противоположности адекватному отображению реальности. 
И это - далеко не последняя несуразность... 
"Важное значение имеет сугубо консервативная установка. Ритуал всегда основан на предписании, которое либо прямо передано тотемом, либо установлено по мистическим и потому принудительным соображениям. Любое отклонение от этих предписаний обусловливает неуспех ритуальных действий. Аналогично обстоит дело и в случае социальных отношений. Необходимо понять, что магическая церемония или культовое действие являются элементами социальной жизни, оказывающими огромное объединяющее воздействие. На их фоне особенно рельефно выступает принуждающая сила норм и действующих правил и тем самым стабилизируется то, что сохраняет свою полезность или выдается за полезное" (Ф. Кликс "Пробуждающееся мышление"). 
Но ведь сильная роль консервативности противоречит версии фантастичности мифов!.. Фантазия несовместима с консерватизмом. Ей нужен простор, свобода. Каким же образом можно сочетать консерватизм ритуалов и фантастичность мифов, которые были теснейшим образом связаны с ритуалами?.. Более того, как можно сочетать фантазию мифов с сильнейшим консервативностью по отношению к тем же самым мифам, которые сохраняются без изменения на протяжении тысячелетий!.. 
Явное бессилие теории "мифологического мышления" в объяснении этих противоречий (как и многих иных) заставляет исследователей выдвигать новые теории. Мы не будем заниматься здесь их анализом и переадресуем интересующихся к соответствующей литературе, среди которой можно выделить, например, работу В. Р. Кабо "Происхождение религии: история проблемы" с кратким, но емким анализом разных направлений. 
Нас же здесь в первую очередь будет интересовать следующий вывод. 
Все многочисленные теории в попытках объяснить возникновение различных форм первобытных обрядов и представлений при всем разнообразии теорий придерживаются одной-единственной линии, относя эти первобытные обряды и представления именно к ранним формам религии!.. Соответственно, и вся древняя мифология анализируется исключительно с точки зрения отнесения ее в разряд либо "божественного откровения", либо иллюзий и заблуждений, порожденных в условиях слабо развитого сознания. Никаких иных версий исследователи просто не допускают!.. 
Любопытно, что довольно значительная группа исследователей настаивает на том, что изучение представлений и образа жизни первобытных народов обязательно должно проводиться с максимально возможным учетом культурного контекста этих первобытных народов. Однако даже признавая эту необходимость, эти же исследователи обходят молчанием тот факт, что во всех первобытных обществах древняя мифология воспринимается исключительно в качестве описания реальных (!) событий, имевших место в прошлом!.. Данный факт полностью игнорируется: нет ни одной (!!!) научной теории, которая хотя бы попыталась допустить реалистичность мифов!.. 
(Например, цитированный нами Кликс доходит до признания, что за мифологией стоит стремление к познанию реального мира, но дальше этого рубежа не идет, - не пускает первичная установка на фантастичность мифов...) 
Почему же столь устойчив такой явно предвзятый подход?.. 
Неужели все дело лишь в сильной фантастичности (и непривычности для нас) некоторых персонажей мифологии и их способностей?.. 
Однако стоит только всего лишь допустить на мгновение возможность реалистичности мифологии, как оказывается, что древние мифы не столь уж и фантастичны. Например, целый ряд особенностей внешнего облика и поведения древних антропоморфных богов вполне удается увязать с современным научным знанием в логически непротиворечивое единое целое (см. работу автора "Какова ты, родина богов?.."). И даже экзотические образы Змиев-Драконов в древней мифологии, как оказывается, могут иметь за собой вполне реально существовавшие прототипы (см. работу автора "Введение в Драконографию")!.. 
Только для того, чтобы увидеть за древней мифологией не полную выдумку, а вполне логически стройное и непротиворечивое отражение реальности, нужно сделать еще один "маленький" шажок: нужно допустить возможность существования более развитых цивилизаций и их контактов с нашими древними предками. Настолько ли уж фантастична гипотеза о существовании таких цивилизаций?.. Отнюдь не более (!!!), чем гипотеза об уникальности цивилизации на планете Земля во всей Вселенной!.. 
Почему же мы видим массу гипотез об особенностях примитивного мышления, породившего якобы иллюзорные мифы, и всего лишь одну единственную гипотезу в подходе к истории нашей цивилизации?.. Откуда такая узость взгляда?.. 
Ответ автору видится в двух сугубо субъективных причинах. 
"Боги жили когда-то в своей сверхчеловеческой силе и красоте на вершинах гор, одетых в снега, в темноте пещер, лесов и морей. Позже они слились в одного Бога, а затем этот Бог стал человеком. Но в наше время боги собраны в лоне обычного индивида: они столь же могущественны и вызывают прежний трепет, несмотря на самое новое облачение - они сделались так называемыми психическими функциями" (К.-Г.Юнг, "Психология и религия"). 
Ах, как это льстит человеческому самолюбию и самомнению!.. Ведь именно ОН выдумал этих богов. Следовательно, ОН выше них!.. Вот и аффективно-эмоциональная подоплека успеха теории "мифологического сознания". Вот и первая субъективная причина... 
И тут вдруг предлагается признать факт не просто существования инопланетной высокоразвитой цивилизации, но и ее активного вмешательства в жизнь человечества!.. Возмутительно!.. 
Но не напоминает ли это уважаемому читателю историю с системами Птолемея и Коперника?.. Не пора ли человечеству и в этом вопросе уже перестать воспринимать себя "вершиной эволюции" и пупом мироздания?.. Не пора ли признать, что наша цивилизация - далеко не единственная и не предел развития на вполне обычной планете, вращающейся вокруг заурядной звезды на окраине рядовой галактики?!. 
Да. Признать это не просто. И гораздо сложнее, чем лишь теоретически предположить возможность разума где-то во Вселенной помимо Земли!.. Здесь речь уже идет непосредственно о НАШЕЙ жизни!.. 
Более того, данная проблема далеко выходит за рамки простого признания факта произошедших событий. Ведь если в нашу жизнь вмешивалась инопланетная цивилизация в далеком прошлом, то глупо было бы отрицать возможность такого вмешательства и в реальном настоящем!.. 
А это выводит нас на новый спектр вопросов и принципиально иной подход к жизни в целом. Каким может быть это вмешательство?.. С какими целями?.. И чем это для нас чревато?.. Только лишь "благом"?.. 
Мы прекрасно знаем, чем обернулись "блага" цивилизации, которые принесла эпоха Великих географических открытий многочисленным народам других континентов. Они либо исчезли с лица Земли, либо вынуждены были потерять свою самобытность, уйти с собственного пути развития... 
Что?.. Страшно от возможной перспективы?.. 
В нашу жизнь вмешивались инопланетяне. Какой ужас! - часто встречающаяся реакция... Какой ужас! - кричал Юнг, исследовавший подсознание... Вот и вторая субъективная причина... 
Но, что, собственно, страшного как в одном, так и в другом?!. Эмоции вообще не могут быть критерием объективного существования факта: они просто есть!.. 
В итоге оказывается, что вместо неких мифических "страхов" примитивного человека перед окружающим и внутренним миром, якобы породивших иллюзии древней мифологии, мы имеем дело просто... со страхами современных исследователей!.. Прячась от этих страхов, современная наука и придумала собственный миф о "мифологическом сознании"!.. Только миф - уже в полном современном смысле этого слова.