Язык и национальный характер

Введение

Человек является не только творцом, но и творением  культуры. Она представляет собой  орган человека, но и человек есть орган культуры, определенного человеческого  сообщества, выступающего условием возможности  индивидуального существования.

Человек рождается  не в культуре вообще, но в какой-то конкретной традиции, с данным языком, в таких, а не иных институтах. Эти  культурные обстоятельства пронизывают  человеческое бытие до самых глубин, а потому человек одновременно является историческим существом, принадлежащим  своему времени.

Общее во всех культурах  и у всех индивидов - это лишь общий  структурный принцип: человек повсюду  должен создавать культуру и жить ею. "Человек есть открытость, которую  он сам заполняет, проблема, которую  он сам решает. Но у нее нет  единственного решения, их всегда тысячи. Подобно Протею, он принимает то одно, то другое решение и выступает  всегда в исторически специфическом  облике".

Плюрализм культур  и их равенство предполагаются уже  тем, что человек принадлежит  тому или иному сообществу и в  нем творит свою историю: "Творческое существо неизбежно является исторически  изменчивым существом". Если у человека и есть "среда", то ею служит его  культура, в которой он живет и  дышит - как "рыба в воде или птица  в воздухе" - с тем отличием, что он эту "среду" продолжает творить. Мир культуры можно определить лишь как изменчивый мир, предстающий  в многообразии обликов. Априорны не предсуществующие нормы, но функции, которые выполняет человек в качестве творца культуры ("лишь сила делать набросок культуры, а затем его осуществлять"). Но по содержанию мы совершенно свободны, ибо культура есть творческий ответ человека миру. Здесь царит "тотальное творчество", поскольку нет вечного образца, по которому строится культура. "Человек является человеком только через язык, но чтобы достичь языка, он у же должен был быть человеком". Это относится и ко всей культуре. С неспециализированными органами и редуцированными инстинктами человек просто не смог бы выжить без культуры. Но как возможно бытие существа, которое психосоматически уже является человеком, но еще не располагает культурой? Так как у человека нет возможности передавать культуру биологически, он изначально должен был передавать ее по традиции. Иначе говоря, нет человека до культуры, какого-то "дикого человека" без языка, орудий, воспитания и т. п., одним словом, без культуры. Человеческая природа сформирована культурой.  

Плюрализм в современной  культуре: позитивные и негативные тенденции

Слова «инакость», «другой», «диалог», «интеркультурная коммуникация» внедрились в лексикон современной западной публицистики столь прочно, что сделались частью своего рода жаргона. На протяжении 70-х годов сложился, а в течение 80-х утвердился негласный моральный кодекс, следовать которому обязан всякий автор, не желающий подвергнуть себя всеобщему остракизму. Высказывать недоверие по поводу возможности «диалога культур» или необходимости «взаимопонимания между народами» равносильно скандалу.

Еще в пятидесятых  на дверях питейных заведений в США, особенно в южных штатах, могли  красоваться таблички «только для  белых». Еще в шестидесятых женщины  были лишены избирательных прав в  такой гордящейся своим демократизмом  стране, как Швейцария. Смену господствовавшей интеллектуальной парадигмы подготовили  не столько представители философского цеха, сколько достаточно далеко от профессиональной философии отстоявшие антропологи, «культурные антропологи», или «этнологи». Серьезное изучение неевропейских цивилизаций, и прежде всего форм поведения и мышления так называемых архаических народов, показало, что «разум» имеет свое «другое» — то, что не есть он сам, но без чего он не может существовать.

Нет одного, единственного, правильного, задающего норму Разума — есть различные, часто довольно далеко отстоящие друг от друга «разумы». Тем самым приходит конец этноцентризму западного мышления. Это значит, в свою очередь, что западный европеец или его североамериканский потомок, узурпирующий право говорить от имени «цивилизации вообще» и «культуры вообще», совершает, по наивности или по злому умыслу, недопустимую подмену. Он выдает частное, партикулярное за всеобщее.

Подрыв позиций  универсальной рациональности завершает  постструктурализм. Интенсивное освоение этого идейного комплекса влечет за собой теперь уже не чисто теоретический, а вполне практически ощутимый пересмотр базовых представлений о человеке и обществе. «Инакость» и «различие» внедряются в арсенал воинствующего феминизма и мультикультурализма.

Однако в последние  годы нечто принципиально изменилось. Сегодня больше не говорят ни об универсальном разуме, ни об универсальных  ценностях. Они, во вполне современном  духе утверждают прямо противоположное — культурный плюрализм.

Каждая культура должна играть по своим, ей присущим правилам игры. Зачем навязывать иным культурам  нормы нашей культуры? Пусть себе руководствуются собственными. Пусть сохраняют инакость. Только где-нибудь подальше от нас. Нарушать или, чего доброго, размывать культурные границы — не только политически недальновидно, но и морально недопустимо. Ведь от этого пострадает инакость. Те же, кто ратует за культуру без границ, делают жест, чреватый тоталитаризмом.

В начале 90-х западные общества, прежде всего США и Канада, столкнулись с феноменом так называемого реактивного мультикультурализма. Его носители — этнические и культурные меньшинства. Если раньше их члены стремились скорее к слиянию с большинством, то теперь они, напротив, настаивают на собственной инакости. При этом утверждается, что их «идентичность» отлична от «идентичности» окружающих столь радикально, что ни о каком сближении просто не может быть речи.[1]

Употребление  термина "идентичность" в социально-гуманитарных науках — культурной антропологии, социологии, социальной психологии —  долгое время идет по параллельному  с философией руслу, с последней практически не пересекаясь. Впервые в философски релевантном плане проблематика идентичности разрабатывается Джорджем Мидом и Чарльзом Кули, которые, кстати сказать, самого термина "идентичность" не употребляют, пользуясь традиционной "самостью". Идентичность индивида складывается в результате его самосоотнесения с коллективом, являющимся для данного индивида значимым.

Приблизительно  с середины-конца 70-х термин "идентичность" прочно входит в словарь социально-гуманитарных наук.

Общество, в отличие  от личности, не имеет качества субъективности. "Субъективность" — атрибут  индивида, не коллектива. Приписывать  коллективу статус субъективности, т.е. говорить применительно к коллективу о "сознании", "волении" и "чувствовании" можно разве что метафорически. Ибо ни "сознанием", ни "желанием" коллектив не обладает.

Понятие "идентичность" вряд ли сделалось бы таким популярным, если бы его не снабдили предикатом "национальная". Нация понимается как нечто изначально данное, всегда - уже - присутствующее. Она есть субстанция, ждущая своего развертывания. Она есть сущность, явлениями которой выступают "национальное самосознание", "национальный менталитет" и пр. "Нация", таким  образом, далеко не сводится к формальной основе суверенитета, но представляет собой содержательную совокупность лиц, соединенных определенными  — историческими, языковыми, религиозными и культурными связями – утверждает Клод Лефорт. [2]

Если раньше индивиды, принадлежавшие к этническим и культурным меньшинствам, скорее противились выделению себя в  особую группу, то теперь они подчеркивают свою особость. Если афро-американцы 50-х из кожи вон лезли, чтобы стать неотличимыми от соотечественников англосаксонского происхождения, то в 80-х колоссальную силу набирает тенденция black is beautiful.

Общество, усвоившее  мультикультуралистский дискурс, рискует попасть — и попадает — в ловушку. Исходя из демократического самопонимания, оно пытается перестроиться в соответствии с новыми реальностями. Последние же состоят в том, что единство сменилось множественностью, монокультура — культурным разнообразием. «Культуры» и «этносы» мыслятся в качестве от века существующих данностей. А поскольку таковых в природе не существует, начинается их интенсивное конструирование.

Реактивный мультикультурализм наших дней — следствие девальвации ценностей, еще совсем недавно высоко котировавшихся. Инакость, которую мы привычно ассоциируем с моральным идеалом признания достоинства других, стала кодовым словом для стратегий сегрегации. Апология инакости превратилась в проповедь чуждости. То, что вчера казалось однозначно прогрессивным и гуманным, сегодня с легкостью интегрируется в откровенно реакционные идеологемы. [3]

Память института  конституируется его мифическими  и историческими традициями; значимость последних распространяется не только на прошлое, но и на будущее. Самые сложные социальные единицы — культуры — имеют целостный характер; посредством составляющих их систем ценностей, категорий, символов и языков они настроены на последовательный и соответствующий реальности образ мира.

Всякая социальная единица имеет описательный образ  самой себя, а у наиболее сложных  социальных единиц есть также нормативные самообразы. Нормативный и описательный образы какой-то культуры, создавшиеся у другой культуры, чрезвычайно важны для идентичности первой. Социальный институт онтологически зависит от индивидов, которые его поддерживают, и поэтому он обречен на постоянный страх перед тем, что они отдадут свои симпатии другому институту.

Подходя к проблеме кризиса коллективной идентичности, можно сказать, что его сущностью  является уменьшение идентификации  индивидов с коллективной реальностью, которую они прежде поддерживали. Причины этого кризиса отчасти  аналогичны причинам кризисов индивидуальной идентичности. Здесь можно назвать отрицание символов, распад коллективной памяти, представленной традициями, а также утрату веры в общее будущее, дисгармонию между описательным и нормативным образами себя, прерывность в истории, несоответствие между представлением культуры о самой себе и ее образами в других культурах, наконец, чувство неполноценности относительно более совершенной культуры. Кризисы индивидуальной идентичности часто вызываются кризисом коллективной идентичности, однако это происходит не всегда. Кризис идентичности часто вызывает регрессию к более архаичным и примитивным ценностям. Разрушив взаимное доверие, распределение лояльности и институты, кризисы коллективной идентичности изменяют распределение власти в мире, а также некоторые другие факторы.[4]  

Несмотря на серьезную опасность нестабильности, кроющуюся за каждым кризисом коллективной идентичности, невозможно оценивать  последние исключительно отрицательно. [5]Если бы не было кризисов идентичности, не было бы и прогресса индивидов  и институтов; значит, следует не избегать кризисов идентичности, но направлять их в правильное русло.  

Заключение

Культура —  сложная, открытая, диффузная, самоорганизующаяся система. Она охватывает различные  стороны взаимодействия человека с  другими людьми и с самим собой, с природой и обществом. Коммуникативная  сущность культуры побуждает к диалогу, стимулирует творческую активность, познание и понимание. Как неотъемлемый атрибут человеческого существования, она имеет чрезвычайно широкий ареал распространения « везде и во всем».

Развитие культурных контактов, смягчение визовых режимов, расширение круга общения между  людьми, постепенно снимает деление  культур и народов на « своих  и чужих», увеличивает интерес  к познанию иных форм культурной жизни. Это способствует возрождению традиционных культур, поддержанию их самобытности как национального достояния, предмета общественного почитания и гордости. Каждый этнос « озабочен» поисками своих корней, выявлением национального  «лица» и культурного имиджа, своего места в мировом сообществе.

Изменяется отношение  к культуре как основе социальной и личной идентичности. Именно культурные достижения и памятники, символизируют  причастность к историческим традициям, формируют самосознание человека. Это  стимулирует овладение многочисленными  языками культуры, раскрытие их смыслового и ценностного значения. Повышение  роли инкультурации как средства приобщения к культуре, приобретение культурной компетентности как показателя уровня интеллектуального и эмоционального развития личности определяет стратегию воспитания молодого поколения. Культура приобретает значение фактора консолидации, сплочения общества, преодоления тенденций изоляционизма, выработки национального самосознания и чувства причастности к историческому процессу.

Список  используемой литературы

Культурология XX век. Энциклопедия. Том первый А-Л. С-П., Университетская книга. 1998

Философские основы развития культурологии С.Н. Иконникова. История философии, культура и мировоззрение. К 60-летию профессора А.С. Колесникова. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2000. С.68-76