Китайско-японкские отношения

Первый случай дипломатического скандала между Китаем и Японией  из-за японских учебников по истории произошел в 1982 г. Это был год десятой годовщины установления китайско-японских дипломатических отношений. На фоне подготовки визита некоторые японские газеты и телевизионные каналы сообщили о распоряжении внести изменения в учебники истории. В частности, было предложено заменить в текстах слово «вторжение» на «наступление». МИД КНР выступило с нотой протеста. Вскоре выяснилось, что никаких распоряжений не было — репортеры с непомерной фантазией сделали «сенсацию», и скандал был улажен.

В мае 1986 г. произошел инцидент, касающийся учебников для школы  высшей ступени (10-12-е классы). Министерская экспертная комиссия по учебникам истории одобрила текст, написанный группой японских историков националистических взглядов. Вновь были заявлены протесты КНР, Южной Кореи и стран Юго-Восточной Азии.

Новый инцидент случился в 1997 г. Под неослабевающим давлением  общественности и политических элит КНР и Южной Кореи в Японии в 1991 г. было проведено расследование  в структуре Министерства иностранных  дел по вопросу о публичных  домах японской императорской армии, куда насильно рекрутировали китаянок и кореянок. Летом 1993 г. японское правительство распространило меморандум, в котором признало существование практики насильной вербовки женщин с оккупированных территорий Азии в публичные дома японской императорской армии и выступило с официальными извинениями. Это стало поводом для острой полемики между КНР и Японией и на дипломатическом уровне, и в общественно-политической прессе. Кроме того, в Японии развернулась не менее острая дискуссия по этому вопросу. Министерство образования Японии поддерживало идею освещения (в определенной степени) этой проблемы в школьных учебниках. Японская ассоциация учителей разделилась на два лагеря: нужно ли вообще говорить об этом в школе, и если да, то с какого возраста было бы уместно узнать это школьникам.

Спустя несколько лет, в 1997 г. (скорее под дипломатическим  давлением КНР, Южной Кореи и  других стран Азии, чем в результате японской общенациональной дискуссии), в Японии было принято решение  о внесении дополнений в учебники истории для школы средней  ступени (7—9-е классы). Это вызвало  бурю негодования со стороны японских национал-патриотов.

Полемика внутри Японии по проблеме исторического прошлого в основном представлена двумя подходами: не признавать, будто ничего и не было, а если признавать (под влиянием других стран), то не акцентировать.

В Китае очень болезненно реагируют на непрекращающиеся попытки  некоторых японских политиков замалчивать  или преуменьшать физический и моральный  ущерб, нанесенный Китаю во время  японской агрессии 1937—1945 гг.

Главным пунктом в длинном  перечне преступлений японских милитаристов в Китае является резня в Нанкине  в декабре 1937 г. Исследователи этого  вопроса уже несколько десятилетий  не оставляют попыток хотя бы приблизительно уточнить число жертв трагедии в Нанкине. В некоторых японских учебниках истории для школы средней ступени указывается приблизительная цифра 200 000 погибших, взятая из документов Токийского трибунала. В КНР оценивают количество жертв в 300 000 (как зафиксировано в мемориале в память о жертвах резни в Нанкине). Некоторые китайские исследователи указывают гораздо большие цифры.⁶

Еще одной болезненной  темой в китайско-японских отношениях является проблема посещения высокопоставленными  японскими официальными лицами храма  Ясукуни в Токио.

Синтоистский храм Ясукуни был построен в 1869 г. и до окончания Второй мировой войны, являясь главным синтоистским храмом страны и религиозно-идеологическим оплотом для пропаганды японского милитаризма, использовался для поминовения погибших в различных войнах граждан Японии (военнослужащих и гражданских) начиная с 1853 г. Имена жертв (приблизительно 2,4 млн.) занесены в символические книги памяти.⁷ В 1979 г. высшие сановники храма канонизировали политических и военных деятелей императорской Японии, признанных виновными в военных преступлениях Токийским трибуналом (1946-1948 гг.) и военно-полевыми судами сил антияпонской коалиции (проходили с 1945 г. в течение нескольких лет). Это вызвало возмущение КНР и других азиатских стран. 15 августа 1985 г. — в день 40-й годовщины окончания Второй мировой войны премьер-министр Ясухиро Накасонэ совершил первый за 40 лет официальный визит в Ясукуни. Это событие было встречено в КНР, Корее и других странах с негодованием. Обоснованно возникли сомнения в искренности прежних заявлений японского руководства о покаянии за преступления прошлых поколений.

Общественность Японии также  была взбудоражена, и вновь полемика поляризовала страну. Под влиянием критики извне и внутри Японии премьер-министр Ясухиро Накасонэ был вынужден отменить практику официальных визитов в Ясукуни.

Ситуация повторилась  через 20 лет. С 2001 по сентябрь 2006 г. в  Японии на должности премьера находился  Дзюнъитиро Коидзуми, который возобновил практику ежегодных официальных визитов в Ясукуни. Сторонники посещения храма выдвигают разнообразные доводы для оправдания. Например такой, что на военных преступников была возложена ответственность за войну и геноцид, они понесли суровое наказание — свыше 900 человек были казнены, поэтому их души теперь заслуживают покоя и поминовения.⁸ Другие считают, что посещение храма 15 августа — это дань памяти невинных жертв — мирного населения и военных, не имевших отношения к виновникам развязывания войны. Распространено также мнение, что раз уж Коидзуми настроен посещать храм Ясукуни, то пусть делает это неофициально, как частное лицо или в другой день. Есть и такие, кто считает, что, отказавшись от посещения Ясукуни, японское руководство уступит Китаю, чего делать нельзя в принципе.

Необходимо также отметить, что император Хирохито (отец нынешнего  императора) ежегодно посещал храм 15 августа, но после канонизации  военных преступников прекратил  посещения, а его сын — император  Акихито, взойдя на престол, также перестал посещать Ясукуни. Вместо этого императорская чета участвует в поминальной церемонии 15 августа в другом месте.

Тема посещения храма  Ясукуни весьма резонансна, его название нет-нет да и мелькнет в мировых новостях. Однако в связи с этим знаковым религиозным учреждением практически не упоминается другое заведение — военно-исторический музей, находящийся совсем рядом с храмом. В отличие от духовно-спиритического воздействия храма музей дает конкретный заряд милитаризма и национального шовинизма Японии 1930-х гг., создает ощущение правоты и обоснованности войны в Азии. Особенно непримиримую позицию по данному вопросу Пекин занял в 2005 г. – 60-м юбилейном году победы над фашистской Германией и милитаристской Японией. Можно усмотреть в этом политическую кампанию по достижению нескольких целей. Во-первых, упрочение связей (насколько возможно в каждом отдельном случае) со странами-победительницами — Россией, США, Великобританией, Францией. Возможно, громкая реакция Пекина по историческому поводу должна подчеркнуть нежелание видеть Японию в Совете Безопасности ООН, куда Токио давно стремится. Во-вторых, не исключается, что кампания критики Токио направлена на отвлечение широких слоев китайского общества от проблем внутри страны: растущий разрыв материального положения города и деревни, недовольство крестьян, а также другие проблемы, связанные с быстрым экономическим ростом страны. Для консолидации многонационального государства, для внутренней политической борьбы Пекину удобно иметь внешний объект для критики.

Еще одной проблемой из исторического «набора», влияющей на китайско-японские отношения, является вопрос ответственности Японии перед Китаем за агрессию 1937-1945 гг. Когда речь заходит об ответственности за войну, японская сторона вопрошает в недоумении: «Сколько еще раз Япония должна извиниться?» Однако Китай критикует Японию за то, что свои извинения Токио приносит в виде устных заявлений или в кулуарных беседах, а не в форме дипломатических документов. На фоне ситуации с посещением Ясукуни и японскими учебниками истории у Пекина имеется еще больше оснований критиковать Токио.

Этот вопрос осложняется  еще одним обстоятельством. В 1972 г., когда Пекин и Токио нормализовали  двусторонние отношения, высшее руководство  КНР ради будущего китайско-японских отношений признало, что ответственность  за войну лежит на японской военно-политической верхушке. Япония согласилась с этой формулировкой, и в совместном коммюнике  было зафиксировано, что японская сторона  полностью признает ответственность  за серьезный ущерб, нанесенный Японией китайскому народу и глубоко сожалеет об этом.

Япония несколько раз  приносила извинения за агрессию 1937 г. на самом высоком уровне: в 1972 г. – при заключении дипломатических отношений, в 1978 г. – при подписании китайско-японского договора о дружбе и сотрудничестве, в 1995 г. – при принятии официального решения премьер-министра Мураямы по случаю 50-летия окончания Второй мировой войны, в 1998 г. – в китайско-японской совместной декларации, в 2005 г. – на Азиатско-Африканском саммите в Индонезии премьером Коидзуми. Китайская сторона официально принимала эти извинения. Но всякий раз данная проблема возникает снова и снова.

Таким образом, исторический вопрос в проблематике китайско-японских отношений, хотя и существует в значительной мере самостоятельно (т. е. как реальное историческое прошлое и его различные  интерпретации), благодаря усилиям  национальных элит еще долгое время  будет тесно увязываться с  политическими и экономическими аспектами двусторонних отношений  и использоваться (при необходимости  — обостряться) для достижения геополитических  целей.

2.2 Территориальный  спор.

В Восточно-Китайском море сталкиваются весьма существенные интересы Японии и Китая. Обе страны проявляют  готовность их отстаивать, неохотно идя  на компромисс. Это становится периодически причиной ухудшения двусторонних отношений. Как это происходит в настоящее  время, после очередного инцидента  в этом районе.

Инцидент в Восточно-Китайском  море. В сентябре 2010 г. вблизи островов Сэнкаку (по-китайски – Дяоюйдао), суверенитет на которые Японии Китай оспаривает, произошло столкновение китайского траулера с двумя патрульными катерами береговой охраны Японии. По утверждению японской стороны, капитан китайского судна намеренно осуществил таран японских катеров. Траулер был японскими властями задержан. После снятия показаний члены экипажа, кроме капитана, были освобождены. Дело капитана подлежало рассмотрению окружного суда г. Наха японской префектуры Окинава. С самого начала официальные лица КНР настаивали на том, что «всю полноту ответственности» за инцидент должна нести Япония.

Добиваясь своей цели, Китай  предпринял ряд мер воздействия  на Японию. Было отменено проведение переговоров по вопросу заключения соглашения о совместной разработке месторождений природного газа в Восточно-Китайском море, был введен запрет на экспорт в Японию редкоземельных металлов, были ужесточены таможенные процедуры для экспортируемых в Японию и импортируемых из Японии товаров, что приводило к затягиванию сроков их доставки потребителям. Речь шла о фактическом нарушении правил ВТО. Также в качестве ответной меры на задержание китайского судна в КНР (провинция Хэбэй) были арестованы 4 служащих японской компании Фудзита, которые находились в Китае в соответствии с межправительственным соглашением о программе утилизации химических боеприпасов, оставленных японской армией в период войны в Китае (1937-1945 гг.).

Под давлением Пекина японская сторона довольно скоро отказалась от судебного разбирательства действий капитана китайского траулера. Отношения  не удалось вернуть в русло  тех договоренностей, которые были достигнуты между Токио и Пекином  в период 2006-2009 гг., когда на государственном  уровне стороны согласились развивать  «стратегические взаимовыгодные отношения».

События, связанные с инцидентом, имели значительный общественный резонанс в Японии. Как показали данные опроса, проведенного газетой Иомиури, более 80% респондентов выразили крайнюю неудовлетворенность действиями кабинета министров по урегулированию ситуации. Одновременно серьезно пострадал в глазах японцев имидж Китая.

Хотя в настоящее время  можно говорить о том, что данный японо-китайский инцидент преодолен, тем не менее, вряд ли следует исключать  повторения ситуации. Ведь в районе Восточно-Китайского моря сохраняется  основной очаг возможного возникновения  конфликта между Японией и  Китаем.

Острова Сэнкаку находятся в Восточно-Китайском море, в 420 км к западу от японской Окинавы, в 420 км от китайского порта Фучжоу и в 190 км к северо-востоку от тайваньского порта Цзилун. Острова необитаемы, среди них три относительно крупных, общей площадью 6,3 кв. кмВ настоящее время Япония реально владеет ими. Китай законность владения оспаривает. Территориальный спор вокруг Сэнкаку с середины 1990-х гг. стал подогреваться интересами сторон к имеющимся в районе газонефтяным запасам.

Разногласия вокруг границы  и ресурсов в Восточно-Китайском  море. Вопрос о разграничении Особых экономических зон Японии и Китая  со временем обрел высокую актуальность. При этом их подходы не совпадают. Китай проводит линию своей границы  по кромке континентального шельфа. Она  проходит гораздо восточнее (в 340 морских  милях от побережья КНР, вплоть до «Окинавской впадины») той, которую признает Япония: та ее ведет по центральной линии, равноудаленной от континента и Окинавы.

С 2005 г. японские компании получили разрешение своего правительства на ведение поисковых работ в  этом районе. Китайская сторона расценила  это как провокацию. Возникшая  с этого времени эскалация  напряженности в этом районе продолжалась до 2006 г., когда стало возможным  начать переговоры руководства двух стран с целью нормализации обстановки. Была даже достигнута договоренность (носившая, скорее, декларативный характер) о совместном освоении ресурсов Восточно-Китайского моря. Но согласовать позиции сторон не удается. Китай считает, что проблемы принадлежности островов Дяоюйдао (по-японски - Сэнкаку) и демаркации японо-китайской границы в Восточно-Китайском море следует решать «в одном пакете». Япония не готова принимать такого подхода, вообще не заинтересована обсуждать территориальную принадлежность островов Сэнкаку.