Трансляция агрессии через имитацию модели агрессивного поведения

Имитация не ограничивалась агрессивными реакциями модели. Практически одна треть испытуемых из агрессивных условий также повторяла неагрессивные вербальные реакции модели, в то время как ни один из испытуемых других групп не делал таких высказываний. Эти отличия, проверенные Cochran Q test, оказались значимыми на уровне значимости ниже 0.01.

Частичная имитация поведения модели

Различия в намеченном направлении также были получены в двух измерениях частичной имитации.

Анализ различий оценок был основан на использовании испытуемыми колотушечной агрессии к другим куклам и показал, что условия эксперимента являются статистически значимым источником различий. Кроме того, individual sign tests показал,  что агрессивная и контрольная группы, по сравнению с детьми из неагрессивных условий, выражали значительно больше колотушечной агрессии. Эти отличия были частично отмечены в отношении испытуемых женского пола. Девочки, наблюдавшие  неагрессивную модель, показывали среднее число колотушечной агрессии 0,5 в сравнении со значениями 18,0 и 13,1 у девочек в агрессивной и контрольной группах.

Хотя испытуемые, наблюдавшие агрессивные модели, предъявляли больше колотушечной агрессии (M = 20.0), чем испытуемые из контрольной группы (M = 13.3), отличия не были статистически значимыми. Что касается частично имитирующих реакций восседания на кукле Бобо, общегрупповые различия оказались значительно ниже уровня значимости 0,01 (Табл.2). Попарное сравнение оценок показывает, что испытуемые из агрессивных условий воспроизводили этот аспект поведения модели в гораздо чаще по сравнению с испытуемыми из неагрессивных условий (p = .018) или из контрольной группы (p = .059). С другой стороны, последние две группы не отличались друг от друга.

Неимитирующая агрессия

Анализ различий оставшихся агрессивных проявлений (Табл. 2) показывает, что экспериментальные условия не влияли на уровень вовлеченности испытуемых в игры с оружием или избиение куклы Бобо. Однако, влияние экспериментальных условий оказалось высоко значимым (χ2r = 8.96, p < .02) в случае выражения испытуемыми неимитирующей физической и вербальной агрессии. Дальнейшее сравнение экспериментальных пар показывает, что основные различия проявились между группами из агрессивных и неагрессивных условий, причем, испытуемые, которым предъявлялись агрессивные модели, демонстрировали большее количество агрессии.

Влияние пола модели и пола испытуемого

Гипотеза о том, что мальчики являются более склонными к имитации агрессии, демонстрируемой моделью, подтвердилась только частично. T-тест показал, что мальчики показывали больше имитирующей физической агрессии, чем девочки (t = 2.50 p < .01). Однако, группы не различались в имитации вербальной агрессии.

Использование непараметрических тестов, обусловленное слишком ассиметричным распределением оценок испытуемых из неагрессивных и контрольных условий, препятствовало полной проверке влияния пола модели per se, и различных отношений между основными эффектами. Анализ средних оценок испытуемых из агрессивных условий (Табл.1), тем не менее, ясно показывает возможность соотношений с полом модели. Эффект этих отношений более значим  для моделей мужского пола. Испытуемые мужского пола, например, демонстрировали больше физической (t = 2.07, p < .05) и вербальной имитирующей агрессии (t = 2.51, p < .05), больше неимитирующей агрессии и больше агрессии в играх с оружием, следуя экспозиции мужской агрессивной модели, нежели испытуемые женского пола. И наоборот, девочки следовали женской модели и демонстрировали больше имитирующей вербальной агрессии и больше неимитирующей агрессии, чем мальчики (Табл.1). Тем не менее, различия оказались одинаково большими и не достигли статистической значимости.

Данные неагрессивной и контрольной групп предоставили дополнительные доказательства того, что поведение мужской модели оказывает больше влияния, чем поведение женской модели в генерализованных ситуациях.

Кроме того, за исключением большого числа колотушечной агрессии, выражаемой испытуемыми из контрольной группы, между неагрессивной и контрольной группой не было получено достоверных различий. Тем не менее, даны свидетельствуют, что отсутствие значимых различий между этими группами в основном связано с тем, что испытуемые, которым демонстрировалась неагрессивная женская модель, не отличались от испытуемых из контрольной группы ни по одному из измеряемых типов агрессии. С другой стороны, в отношении модели мужского пола различия между группами являются существенными. По сравнению с контрольной группой, испытуемые, которым демонстрировалась неагрессивная мужская модель, выражали значительно меньше физической агрессии (p = .06), меньше вербальной агрессии (p = .002), меньше колотушечной агрессии (p = .003), меньше неимитирующей физической и вербальной агрессии (p = .03), а также были менее склонны к битью куклы Бобо (p = .07).

Хотя сравнение подгрупп, в котором некоторые обобщенные различия не достигают статистической значимости, скорее базируется на случайных различиях, тем не менее, соответствие результатов подкрепляет предположение о влиянии модели на поведение.

Неагрессивное поведение

Несмотря на исключение ожидавшихся половых различий, анализ различий Lindquist (1956) в неагрессивных реакциях предоставил некоторые значимые результаты.

Испытуемые женского пола проводили больше времени, чем мальчики, играя с куклами(p < .001), чайным набором(p < .001) и цветными мелками(p < .05). Мальчики – значительно больше времени с оружием (p < .01). В использовании испытуемыми других стимульных объектов, например, фигурок животных, машинок и мячика не было выявлено половых различий.

Стоит также упомянуть о следующих различиях, порожденных экспериментальными условиями. Испытуемые из неагрессивных условий значительно чаще играли в неагрессивные игры с куклами, чем испытуемые из агрессивных условий (t = 2.67, p < .02) и испытуемые из контрольной группы (t = 2.57, p < .02).

Заслуживающими еще большего внимания являются данные о том, что испытуемые, наблюдавшие неагрессивную модель, проводили в два раза больше времени просто спокойно сидя и ничего не делая, по сравнению с испытуемыми из агрессивных условий (t = 3.07, p <.01).

Обсуждение

Многие современные исследования социального научения основаны на формировании новых типов поведения посредством поощрения и наказания. Тем не менее, если выдаются реакции, на них нельзя повлиять. Результаты этого исследования предоставляют важные доказательства того, что наблюдение поведения другого является эффективным средством для извлечения определенных форм реакций, вероятность самостоятельного возникновения которых близка к нулю. Действительно, социальное имитирование может ускорять или тормозить приобретение новых поведенческих реакций без необходимости поощрения успешного приближения, предложенного Скиннером(1953).

Испытуемые, которым предоставлялась агрессивная модель, позднее показывали большое количество физической и вербальной агрессии (и неагрессивных реакций), по существу идентичных с реакциями модели. В то же время, испытуемые, которым показывалась неагрессивная модель, или не показывалось ничего, очень редко предъявляли такие реакции.

Тот факт, что наблюдение за агрессивным поведением взрослого делает агрессивное поведение ребенка разрешенным, может ослаблять сдерживающие механизмы и приводить к увеличению вероятности агрессивных реакций при последующей фрустрации. Однако, тот факт, что испытуемые выражали свою агрессию посредством новых видов поведения, демонстрировавшихся моделью, предоставляет доказательства возникновению научения через имитацию.

В исследовании имитирующего поведения, проведенном Миллером и Доллардом  (1941), модели взрослого или сверстника показывали выделенные реакции, за которые они последовательно награждались, а испытуемые вознаграждались таким же образом, когда показывали аналогичные реакции. Хотя эти эксперименты широко использовались при демонстрации научения через имитацию, фактически, они всего лишь включали особые случаи отличающегося научения, в котором поведение других служило отличительным стимулом для реакций, которые уже являлись поведенческим репертуаром испытуемых. Слуховые или визуальные сигналы из окружения могли быть легко замещены социальными стимулами с целью фасилитации выделенного научения. В свою очередь, процесс имитации, изученный в нашем исследовании, отличался по нескольким важным пунктам от эксперимента Миллера и Долларда, в частности в том, что испытуемые научались объединять фрагментарные реакции в относительно целостные паттерны новых реакций исключительно посредством наблюдения за социальными моделями, не имея возможности демонстрировать поведение модели в условиях, в которых они его увидели, а также без какого-либо подкрепления их поведения со стороны модели или наблюдателей.

Ощущается недостаток адекватной теории, способной объяснить имитирующее научение. Предложенные объяснения (Logan, Olmsted, Rosner, Schwartz, & Stevens, 1955; Maccoby, 1959) допускают, что имитатор скрыто демонстрирует реакции модели. Если к этому может быть добавлено предположение, что поощрение и наказание даются самостоятельно в связи со скрытыми реакциями, процесс имитирующего научения может рассматриваться в тех же терминах, что и скрытое инструментальное научение посредством проб и ошибок. Тем не менее, на ранних стадиях развития поведенческий репертуар индивида, вероятно, увеличивается благодаря процессу классического обуславливания (Bandura & Huston,; 1961; Mowrer, 1950).

Результаты эксперимента предоставили также доказательства того, что модель мужского пола влияет на имитацию поведения в большей степени, чем модель женского пола. При анализе взаимоотношений Пол x Модель, например, испытуемые, которым предъявлялась неагрессивная модель мужского пола, показывали меньше агрессивного поведения, чем испытуемые из контрольной группы, в то время как сравнения испытуемых с женской моделью не показали значимых отличий.

В исследовании научения через имитацию Rosenblith (1959) также обнаружил, что модели мужского пола эффективнее влияют на поведение детей, чем модели женского пола. Rosenblith предложил объяснение, что условия детского сада могут представлять определенную социальную депривацию в отношении взрослых мужского пола, которая, в свою очередь, увеличивает ценность мужской награды.

Тенденции, выявленные в данном исследовании, предлагают альтернативное объяснение. В случаях ярко выраженного маскулинного поведения, такого как агрессия, существует тенденция для детей обоих полов в большей степени имитировать поведение мужчины, а не женщины. С другой стороны, в случае вербальной агрессии, которая является менее связанной с полом, большая доля имитации возникает в отношении модели одного пола с испытуемым. Эти тенденции, а также то, что мальчики в общем больше имитируют физическую агрессию по сравнению с девочками, но не отличаются от них в имитации вербальной агрессии, показывают, что испытуемые могут по-разному подвергаться влиянию пола модели, но стоит принимать во внимание степень, является ли рассматриваемое поведение типичным для пола.

Предшествующее обсуждение показало, что мужественность-женственность больше, чем другие личностные характеристики модели, являются наиболее изменчивыми – допущение, которое не может быть прямо проверено при помощи наручных данных. Тем не менее, было ясно доказано, особенно из спонтанных высказываний мальчиков при предъявлении агрессивной модели женского пола, что по крайней мере некоторые испытуемые реагировали, основываясь на половой дискриминации и своих предшествующих знаний о том, какое поведение соответствует полу (например “Кто эта женщина? Леди так себя не ведут. Леди следует вести себя как леди…” “Вы должны были видеть, что эта девушка там делала. Она вела себя совсем как мужчина. Я никогда раньше не видел, чтобы девушки себя так вели.  Она дралась и билась, но не сквернословила”). С другой стороны, агрессия со стороны мужчин чаще рассматривалась как присущая им и принималась как мальчиками (“Эл – хороший драчун, он побил Бобо. Я хочу драться как Эл ”) и девочками (“Этот мужчина сильный драчун, он дрался и дрался и мог свалить Бобо прямо на пол, и если Бобо поднимался, он говорил “Вот тебе по носу”. Он хороший драчун, прямо как папа”).

Данные о том, что испытуемые со спокойной моделью были более сдержанными и невосприимчивыми, чем испытуемые из агрессивных условий, а также полученные различия в измерении агрессии показывают, что предъявление сдержанных моделей не только уменьшает вероятность возникновения агрессивного поведения, но и вообще ограничивает поведенческий диапазон испытуемых.

“Идентификация с агрессором” (Фрейд, 1946) или “защитная идентификация” (Mowrer, 1950), посредством которой человек превращает себя из объекта в субъект агрессии через принятие свойств агрессивной угрожающей модели для уменьшения тревоги, широко применяется в качестве объяснения имитирующего научения агрессии.

Тем не менее, развитие агрессивных моделей реакций детей на агрессивных карающих взрослых может просто отражать замещение объекта, без вовлечения механизма защитной идентификации. В исследовании прошлого детского опыта антисоциальных подростков (Bandura & Walters, 1959) и молодых гиперагрессивных юношей (Bandura, 1960) оказалось, что их родители были депривирующими и наказывающими по отношению к агрессии, направленной на них. С другой стороны, они активно поощряли агрессивное поведение их сыновей по отношению к посторонним. Такой паттерн дифференцированного поощрения агрессивного поведения сдерживал агрессию мальчиков в отношении реального зачинщика и поощрял смещение агрессии в сторону объектов и ситуаций с меньшими сдерживающими реакциями.

Более того, результаты предыдущих исследований (Baudura & Huston, 1961), в которых дети в равной степени имитировали агрессию, предъявляемую воспитателями и невоспитателями, вместе с полученными результатами данного исследования, в котором испытуемые с готовностью имитировали агрессивное поведение моделей, которые являлись более или менее нейтральными фигурами, показывают, что  простое наблюдение за агрессией, безотносительно качества отношений с моделью, является достаточным условием для возникновения у детей имитирующей агрессии. Сравнительное изучение имитации агрессивного поведения моделей, которые являются пугающими, уважаемыми и любимыми, или являются нейтральными фигурами, прольет свет на то, может ли какая-либо другая теория, кроме теории “идентификации с агрессором”, объяснить процесс имитации.

Заключение

Двадцать четыре дошкольника были определены в каждое из трех условий. Одна экспериментальная группа наблюдала агрессивные модели поведения взрослых, другая наблюдала сдержанные неагрессивные модели, а испытуемые из контрольной группы вообще не наблюдали модели поведения. Половина испытуемых из экспериментальных условий наблюдала за поведением моделей одного с ними пола, а половина – противоположного пола. Затем поведение испытуемых было протестировано на предмет возникновения имитирующих и неимитирующих реакций в новых условиях в отсутствие модели.