Социальная психология личности

Социальная психология личности

Введение Введение   Представление о личности и её компонентах в психологии   Что такое быть личностью?   Понятие «личность» относится к числу самых неопределённых и спорных в психологии. Можно сказать, сколько существует теорий личности, столько имеется и её определений. Есть ли в них что-то общее, с чем согласились бы большинство психологов?           Рассмотрим несколько определений личности, данных ведущими специалистами в этой области.

Б.Г. Ананьев отмечал, что «личность - прежде всего современник определённой эпохи, и это определяет множество её социально-психологических свойств». К их числу он относил принадлежность личности к определённому классу, национальности, профессии и пр. А.

В. Петровский охарактеризовал личность в системе межличностных отношений, в связи с чем им были выделены три аспекта личности: интраиндивидный, который отражает свойства, присущие самому субъекту; интериндивидный, рассматривающий особенности взаимодействия личности с другими людьми; и метаиндивидный, описывающий воздействие данной личности на других людей.           Все психологи согласны с тем, что личностью не рождаются, а становятся и для этого человек должен предпринять немалые усилия: вначале овладеть речью, а затем с её помощью многими моторными, интеллектуальными и социокультурными навыками. Личность рассматривается как результат социализации индивида, который усваивает традиции и систему ценностных ориентаций, выработанных человечеством. Чем больше человек смог воспринять и усвоить  в процессе социализации, тем более развитую личность он собой представляет.

          А может ли человек не быть личностью? Является ли личностью годовалый ребёнок, психически неполноценный человек или изощрённый преступник? Эти вопросы неоднократно становились предметом не только психологических дискуссий, но и волновали философов, медиков, юристов. На них трудно ответить однозначно, поскольку каждый случай требует конкретного рассмотрения, тем не менее, большинство учёных склонно признавать за всеми людьми право называться личностью, хотя иногда – с определёнными оговорками. Ребёнка, подростка и юношу конкретнее называть формирующейся личностью, так как в эти возрастные периоды имеются только задатки зрелой личности, которые должны далее развиться и оформиться в целостную систему свойств.

Что касается психически неполноценных людей, то степень сохранности их личности может быть очень разной: от небольших отклонений от нормы при неврозах до значительных разрушений личности при тяжёлых случаях шизофрении. Их мировосприятие, мотивация поведения, особенности мышления качественно отличаются от аналогичных характеристик здорового человека, поэтому правильнее в таких случаях пользоваться понятием «патологическая» или «аномальная» личность. Преступники, признанные психически здоровыми, являются асоциальными личностями, поскольку все накопленные ими знания, умения и навыки были обращены против общества, которое их сформировало. Личность может быть утрачена человеком вследствие тяжёлой болезни или глубокой старости, что проявляется в отсутствии способности осознавать себя как субъект деятельности, ориентироваться в пространстве и времени и т.п.

В этом случае можно говорить о деградировавшей личности.           Л.И. Анцыферова  считает основным способом существования личности постоянное развитие, направленное на реализацию своих возможностей в деятельности и общении. Как только человек прекращает усилия по развитию своих психических функций, социальных и профессиональных навыков и умений, сразу начинается регресс личности.

          Каковы же  критерии для определения уровня зрелости личности? Для ответа на этот вопрос следует обратиться к теории И.М Палея и В.С. Магуна о трёх сторонах личности.

Первая сторона личности описывает внутреннее строение личности через такие характеристики, как иерархичность и целостность. Под иерархичностью понимается подчинение в процессе развития низших функций высшим. Например, удовлетворение витальных потребностей у зрелого человека подчиняется его воле и системе ценностных ориентаций. Целостность означает единообразие поведения человека в меняющихся условиях и обстоятельствах. Следовательно, зрелая личность действует не под влиянием сиюминутных факторов, а на основе своей системы ценностей, которая складывалась годами.

          Вторая сторона личности раскрывает особенности её взаимодействия с предметным миром через характеристики её активности и самостоятельности. Зрелая личность всегда занимает активную жизненную позицию в любой деятельности, которой она занимается. Она сама определяет для себя смысл, цели и задачи деятельности и ищет оптимальные способы их выполнения. Иногда она даже не ждёт вознаграждения за работу, если эта работа принесла ей удовлетворение. Это отличает её от незрелой личности, которая ждёт указаний, поощрений и не выходит в процессе выполнения работы за установленные рамки.

Зрелая личность способна осуществлять деятельность даже под угрозой наказания и потерей многих жизненных благ.           Третья сторона личности характеризует особенности её взаимоотношений с  другими людьми. И.М. Палей и В.

С. Магун выделяют в качестве критерия зрелости только одну, но очень существенную способность личности – возможность содействовать росту и развитию личности других людей. Личность, по словам С.Л Рубинштейна, «определенностью своего отношения» к жизни «заставляет и других самоопределяться». Чтобы оказывать влияние на мировоззрение других людей, человек должен накопить в себе большой запас мудрости и приобрести власть над окружающими.

Пространственно-временная широта этого влияния в конечном счёте определяет масштаб личности. Чаще всего это влияние распространяется только на ближайшее окружение человека. Некоторые личности воздействуют на умы людей в течение  определённого промежутка времени в какой-то стране. Но есть личности всемирного масштаба, влияющие на человечество примером своей незаурядной жизни и дел сквозь толщу веков и даль географических расстояний. Эти люди и являются для нас примером наивысшего развития личности.

    Что такое индивидуальность?   В большинстве словарей и учебников по психологии индивидуальность определяется как совокупность черт, отличающих данного человека от других людей и определяющих своеобразие его психики и личности. Это определение оставляет без чёткого ответа ряд вопросов. Например, любая ли характеристика человека может быть отнесена к его индивидуальности? Можно ли отнести к свойствам индивидуальности особенности протекания психических процессов или способности?

Как быть, если одна и та же черта личности является предметом сходства для одних людей и различием для других?           Очевидно, понятие индивидуальности требует более содержательного анализа. Он был сделан отечественным психологами. В.С Мерлин разработал теорию интегральной индивидуальности, согласно которой индивидуальность человека складывается из индивидуальных особенностей, относящихся к разным уровням его организации – от биохимического до социального.

В частности. Он выделил три иерархических уровня. Нижний уровень индивидуальности составляют биохимические, общесоматические и нейродинамические свойства организма. Средний уровень представлен индивидуальными психическими свойствами (особенности темперамента и черты  личности). Высший уровень индивидуальности занимают социально-психологические свойства, составляющими которых являются социальные роли данного человека в малых (семья, коллектив) и больших (класс, народ) группах.

          Такое понимание индивидуальности снимает вопрос о том, с какого возраста человек становиться индивидуальностью. Когда ребёнок рождается, его индивидуальность ограничивается только свойствами его организма, но по мере того, как у него проявляются особенности темперамента, формируются черты личности, его индивидуальность расширяется и распространяется на  всё более высокие уровни. Когда зрелый  человек занимает определённое общественное положение, вся иерархия уровней его индивидуальности уже представлена в его поведении, но это не означает, что она больше не будет изменяться. Человек будет приобретать новый опыт, выполнять новые роли и его индивидуальность тоже будет отчасти меняться.           Индивидуальность характеризуется не только совокупностью индивидуальных свойств, но и своеобразием взаимосвязей между ними.

Таким образом, если два человека имеют два одинаковых набора свойств (что очень маловероятно), то они всё равно будут непохожи по поведению, поскольку связи между свойствами будут разными.           Надо сказать, что все психологи согласны с таким широким пониманием индивидуальности. А.Г. Асмолов локализует индивидуальность на уровне свойств личности и связывает её смысловыми отношениями и установками человека.

«Индивидом рождаются, личностью становятся, а индивидуальность отстаивают», - утверждает он. Этим он подчёркивает, что индивидуальность отвечает за решение бытовых вопросов, связанных со смыслом жизни, ценностными ориентациями, жизненной позицией человека. При решении этих вопросов обычно возникают конфликты как внутренние, так и внешние. В процессе этой борьбы создаётся индивидуальность, и определяются её стойкость и масштаб.            Как же соотносятся понятия «личность» и «индивидуальность», какое из них является более широким?

Графически их можно изобразить как два круга. Наложим их друг на друга таким образом, чтобы они не совпадали полностью, но имели какую-то общую площадь. Данная площадь – это те свойства личности, которые составляют основу её индивидуальности. Оставшаяся площадь круга, символизирующего личность, соответствует тем её свойствам, которые являются социально-типичными и характеризуют её как представителя многих больших и малых групп. «Остаток» индивидуальности представляют биохимические, общесоматические и нейродинамические свойства, не входящие в структуру личности.

Таким образом, можно сказать, что оба понятия являются равновеликими и не совпадающими по содержанию.     Периоды развития личности и её возраст   Как понимается в психологии возраст личности?   Традиционно периоды развития личности рассматриваются в психологии в связи с изменением её возраста. Но ответ на вопрос «что такое возраст в психологии?» не так уж прост.

В психологической науке существуют различные точки зрения по поводу возраста и критериев возрастной периодизации. Чаще всего возраст определяется как длительность существования того или иного тела, материальной системы и т.п. Возраст отдельного организма считается одной из его интегральных характеристик, измеряемых масштабом средней продолжительности жизни индивидов данного вида. Но понятие возраста не сводится только к длительности существования индивида. Б.Г. Ананьев выделял другое свойство возраста: его однонаправленность, одномерность, необратимость.           Итак, понятие «возраст индивида» является сложным понятием и соединяет по крайней мере два свойства времени: длительность существования и определённость фазы становления – периода развития индивида.

Л.С. Выготский определял возраст как относительно замкнутый период развития, имеющий собственное содержание и динамику, поэтому принято выделять хронологический возраст и психологический возраст как два разных, не совпадающих понятия.           В психологической науке до последнего времени ведется дискуссия относительно метрических характеристик, оценки продолжительности жизненных промежутков, фаз жизни личности. При построении различных периодизаций возрастного развития наибольшие споры всегда касались критериев выделения различных возрастных фаз.

Причиной этого служило то обстоятельство, что часто критериями выделения возрастных фаз в одной и той же периодизации в одних случаях являлись биологические признаки, а в других – социокультурные или социально-педагогические. Например, в распространённой классификации Дж. Бирренома учитывается продолжительность каждого из отрезков жизненного пути человека. Она включает следующие фазы: 1) младенчество (0-2 года); 2) преддошкольная (2-5 лет); 3) детство (5-12 лет); 4) юность (12-17 лет); 5) ранняя зрелость (17-25 лет); 6) зрелость (25-50 лет); 7) поздняя зрелость (50-75 лет); 8) старость (75-… лет). В этой и подобных ей классификациях выделяются одни возрастные этапы на основе признаков биологического созревания организма, а другие, например дошкольный период, на основе социально-педагогического, культурологического критерия.

          Более фундаментальная классификация возрастов, ставшая на Западе классической, предложена Д. Бромлей. В основу своей классификации она положила результаты сравнительного изучения возрастных характеристик развития интеллекта, эмоционально-волевой сферы, мотивации и социальной динамики личности. В её классификации собственно возрастом является длительность той или иной стадии жизни, которых она насчитывает 16. В свою очередь стадии являются основными моментами общих циклов человеческой жизни, к которым она относит эмбриогез (внутриутробное развитие), детство, юность, взрослость, старение, старость. Метрически она оценивает не эти общие циклы, а составляющие их стадии.

Первый цикл включает 4 стадии: внутриутробный период со сменой последовательных состояний. Второй цикл – детство; он имеет 3 стадии: младенчество (до 18 месяцев), преддошкольное детство (до 5 лет), раннее детство (до 11-13 лет). Третий цикл – юность; он состоит из 2х стадий: половое созревание, или старшее школьное детство, ранняя юность (15-21 год). Четвёртый цикл определён как взрослость; он включает 3 стадии: ранняя взрослость (21-25 лет), средняя взрослость (25-40 лет), поздняя взрослость (40-55 лет). В качестве особой переходной стадии выделяется предпенсионный возраст (55-60 лет).

У пятого цикла, названного старением, имеется три стадии: отставки (до 70 лет), старый возраст (более 70 лет), окончательный возраст (болезнь и смерть). Каждой из стадий Бромлей даёт определённую характеристику.       В приведенных классификациях не учитывается роль конкретных исторических особенностей развития. Сегодня ни у кого не вызывает сомнений, что периоды детства имеют историческое происхождение. Это неоднократно доказывали как зарубежные, так и отечественные исследователи.

Таким образом, человек подчинен не только закономерностям биологического времени.          Человек относиться ко времени. Такое отношение сообщает времени личностный статус и превращает его в собственное время личности. Оно состоит из взаимосвязи событий прошлого, настоящего и будущего. В структуру собственного времени личности входит как отражение объективных временных отношений, так и субъективное восприятие изменений, событий, переживаний.

На основе субъективного и объективного отражений времени формируется целостное отношение личности к времени её жизни. Субъективное отражение времени в масштабе значимых событий жизни человека называется психологическим временем личности. Это сложное образование, имеющее собственную структуру. В него входят: ситуативное время, биографическое время и историческое время. В ситуативном времени отражается восприятие и переживание коротких временных интервалов.

Биографический масштаб времени задаётся временем жизни индивида в целом и является системой определённых временных представлений, концепцией времени личности. В сферу временных представлений человека включены также события, которые были до его жизни, и те, которые будут после его смерти. Этот масштаб времени называется историческим временем личности. Выделяю ещё и «социальное время личности», которое связано с освоением отдельным индивидом практической деятельности, социального опыта.       Значит, возраст человека – функция биологического и исторического времени.

И человек в целом, и временные характеристики его жизнедеятельности, его возраст, есть взаимопроникновение природы и истории, биологического, психологического и социального.       Наряду с таким понятием, как возраст, в психологии обсуждаются, широко употребляются следующие понятия: «психическое развитие», «развитие психики», «развитие личности», «развитие видов деятельности» и т.д., под которыми понимается закономерная смена одних периодов развития другими. Понятие возраста сопрягается с понятием психического и личностного развития, поскольку именно выделение возрастных границ, в пределах которых происходит формирование различных новообразований психики и личности, служит одним из критериев возрастного развития в различных концепциях периодизации.

      Существует несколько общепринятых концепций развития психики и личности, в основу которых так или иначе положены определённые показатели возраста. Понятия «возраст» и «развитие личности» в них сопряжены.       Каким образом взаимосвязаны психическое развитие личности и её основная деятельность?   Впервые этот вопрос был поставлен Л.С Выготским в русле культурно-исторической концепции.

Он ввёл исторический принцип в изучение периодов возрастного развития и показал, что единицей анализа в развитии психики ребёнка выступает действие. Позже А.Н Леонтьев показал, что критерием периодизации психического развития является ведущая деятельность, содержание и форма которой зависят от конкретно-исторических условий развития ребёнка.           В начале 70-х Д.Б.

Эльконин разработал концепцию периодизации возрастного развития, основанную на идее последовательной смены форм последующей деятельности.  Проанализировав все формы ведущей деятельности ребёнка от рождения до юношеского возраста включительно, он разделил их на две большие группы. Первая группа состоит из тех видов деятельности, внутри которых в системе ребёнок – общественный взрослый происходит освоение задач, мотивов и норм отношений между людьми; к этой группе отнесены непосредственно-эмоциональное общение младенца, ролевая игра и интимно-личностное общение подростков. Вторую группу составили те виды деятельности, которые осваиваются в системе ребёнок – общественный предмет и направлены на усвоение общественно выработанных способов действий с предметами и эталоны, выделяющие в предметах различные значимые стороны. Виды деятельности этой группы существенно отличаются друг от друга: манипулятивно-предметная деятельность ребёнка раннего возраста, учебная деятельность младшего школьника и учебно-профессиональная деятельность старших подростков.

Внешне эти виды деятельности существенно различаются, но в то же время все они выступают элементами человеческой культуры. Ребёнок постепенно осваивает всё более сложные способы действий с самыми различными предметами культуры, в результате чего формируется более полная ориентация ребёнка в предметном мире и его интеллект.           Если все виды ведущей деятельности детей расположить в соответствии с той последовательностью, в которой они становятся ведущими в разные периоды возрастного развития, то получится следующий ряд: непосредственно-эмоциональное общение – первая группа (от рождения до года); предметно-манипулятивная деятельность – вторая группа (от 1 года до 3 лет); учебная деятельность – вторая группа (от 3 до 7 лет); интимно-личностное общение – первая группа (11-14 лет); учебно-профессиональная деятельность – вторая группа (14-17 лет).           Таким образом, в детском развитии имеют место периода, в которые происходит преимущественное освоение задач, мотивов и норм отношений между людьми, и периоды, в которые происходит преимущественное освоение общественно выработанных способов действий с предметами. Последовательно усложняющиеся виды деятельности из одной группы обязательно сменяются видами деятельности, принадлежащими к другой группе.

Вслед за периодами, когда происходит преимущественное развитие мотивационно-потребностной сферы, закономерно следуют периоды, когда преимущественно формируются операционно-технические возможности детей, и наоборот.     По каким критериям можно определить психологический возраст личности?   Понятие психологического возраста относится к числу наиболее сложных и поэтому мало разработанных понятий. Объективная хронологическая мера возраста личности недостаточна для определения возрастных закономерностей развития и не совпадает с самооценкой возраста человека. Самооценка возраста – сложное образование, так как она есть обобщенное отражение особенностей жизненного пути в целом и его отдельных этапов.

Психологический возраст личности включает много компонентов, зависит от множества переменных и в целом связан с субъективным представлением об уровне реализованности личности. В современной психологии выработаны некоторые приёмы и способы диагностики отдельных составляющих психологического возраста. Так, российские психологи Е.И. Головаха и А.

А. Кроник предлагают провести мысленный эксперимент: « Представьте себе ситуацию, в которой Вы неожиданно для себя узнаёте, что возраст, зафиксированный в паспорте, свидетельстве о рождении или каких-либо иных документах, неверен, причём неизвестно, в какую сторону произошла ошибка – моложе Вы в самом деле или старше. Представив себя в подобной ситуации, попытайтесь (ориентируясь на внутреннее ощущение своего возраста) ответить на вопрос: «Сколько Вам лет в действительности?». С уверенностью можно предположить, что Ваш истинный «календарный возраст» далеко не всегда будет совпадать с оценкой, подсказанной внутренним чувством».           Е.

И. Головаха и А.А. Кроник предложили следующие критерии для оценивания собственного психологического возраста: 1) каузометрические показатели, направленные на диагностику глубинных слоёв психологического времени, которые не всегда адекватно осознаются личностью. По условию предложенной методики, испытуемый отмечает 15 наиболее важных событий в жизни и проводит причинный и целевой анализ межсобытийных отношений и на этой основе строит каузоматрицу; 2) оценивание пятилетних интервалов по степени насыщенности значимыми событиями.

Испытуемый оценивает каждый пятилетний интервал своей жизни по частоте значимых событий и сравнивает суммарный показатель к ожидаемой степени уровня реализованности исходя из ожидаемой продолжительности собственной жизни; 3) дихотомическое шкалирование жизненного пути, направленное на мысленный поиск вех, значимых событий, отделяющих одну половину жизненного пути от другой. В результате процедуры вычисляется степень реализованности психологического времени; 4) самооценка реализованности направлена на оценку личностью собственной реализованности.           В целом, по мнению авторов причинно-целевой концепции психологического времени, «методы измерения психологического возраста личности позволяют определить количественные показатели субъективной реализованности жизни, на основе которых возможна качественная интерпретация соотношения психологического и хронологического возраста». Выделенные авторами показатели являются основанием для осознания необратимости времени и его рационального планирования в биографическом масштабе жизни каждого конкретного человека.     Психоаналитический подход в психологии личности   Что такое психоаналитический подход в психологии личности?

  Психоаналитический взгляд на личность базируется на идеях психодинамического подхода, психодинамической теории личности, разработанной З. Фрейдом. Психодинамический подход объясняет все душевные явления, как продукт конфликтов между различными «частями» личности. Личность представляется динамической системой, зависящей от процессов, находящихся в нескончаемом конфликте. Поведение человека считается жестко детерминированным, а не произвольным или случайным.

В психоанализе детерминизм распространяется на всё, что человек делает, чувствует или о чём думает, включая даже события, которые обычно относят к разряду случайных, например, такие, как забывчивость, оговорки, описки и т.п.           Американскими учёными психический детерминизм понимается следующим образом: любое психическое действие или событие имеет своё значение и причину, которые определяются и могут быть понятны только в свете предшествующих событий. Из этого следует основной принцип психоаналитического подхода к рассмотрению личности: для того, чтобы понять причины и смысл психических особенностей человека, анализируемый индивид должен говорить всё, что приходит ему в голову, даже если это может ему показаться неподходящим или случайным в этой ситуации. Возникающие ассоциации к мыслям, чувствам или действиям часто обнаруживают срытое содержание.

Посредством ассоциаций бессознательная мотивация постепенно становится явной. Такой метод исследования личности, а также психотерапии называется методом свободных ассоциаций. Можно было бы привести множество примеров из повседневной жизни или клинической практики, иллюстрирующих действенность метода свободных ассоциаций; я приведу один – из практики доктора Эйдельберга, который приводится в его «Энциклопедии психоанализа». Пациенту, который долго молчал на психологическом сеансе, было предложено говорить всё, что приходит ему в голову. При этом аналитик добавил, что многие пациенты испытывают трудности при высказывании критических мыслей по отношению к аналитику.

После этого пациент сказал, что он думал прекратить лечение, так как обнаружил, что аналитик является человеком, любящим рисоваться. Аналитик спросил, как пациент пришёл к этому суждению. Тот ответил: « У Вас слишком много книг о Наполеоне. Я насчитал 24» и встревожился в ожидании реакции аналитика, но тот подбодрил его. Далее пациент рассказал, что, когда ему было 9 лет, отец дал ему книгу о Наполеоне и сказал, что только что закончил её читать.

Пациент был шокирован, обнаружив в книге неразрезанные страницы. А отец говорил, что наслаждался её чтением. « Тогда я осознал, хотя должен был понять это раньше, что мой отец – лгун и человек, который любит рисоваться», - закончил пациент.          Этот пример не только иллюстрирует метод, с помощью которого можно найти источник переживаний человека, но и позволяет увидеть в действии один из фундаментальных психологических феноменов, называемый в психоанализе переносом. Перенос характеризуется перемещением чувств, мыслей и образцов поведения, первоначально пережитых в отношениях к значимым личностям в детстве, на личность, вовлечённую в актуальные межличностные отношения.

Иными словами, реагируют на личность в настоящем так, как будто эта личность из прошлого. Перенос чаще всего является бессознательным, и человек обычно не осознает искажений личности партнёра. Явление переноса наблюдается не только в кабинете психоаналитика – все человеческие отношения по сути пронизаны реакциями переноса. Каждый может легко обнаружить их у себя, если попытается вспомнить недавнее чувство немотивированной неприязни по отношению к кому-либо (негативный перенос) или чрезмерную увлечённость, особенно в подростковом возрасте, кем-либо из актёров, спортсменов или героев приключенческих романов (позитивный перенос). Достаточно посмотреть на «фанов» на концертах поп-звёзд или на поведение активных участников политических митингов, чтобы понять, какой силы может достичь реакция переноса.

          Итак, главной особенностью психоаналитического подхода к личности является анализ динамики психических процессов. В душевной жизни, согласно принципу психического детерминизма, не существует непоследовательности или перерывов. Следуя основному правилу психоанализа, человек способен восстановить связь психических явлений в своей душе и тем самым достичь главной цели психоанализа – улучшить понимание самого себя.   З. Фрейд ВВЕДЕНИЕ В ПСИХОАНАЛИЗ ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ОБЩАЯ ТЕОРИЯ НЕВРОЗОВ (1917 [1916-17] г.

) ШЕСТНАДЦАТАЯ ЛЕКЦИЯ ПСИХОАНАЛИЗ И ПСИХИАТРИЯ Уважаемые дамы и господа! Я рад снова видеть вас после годичного перерыва и продолжить наши беседы. В прошлом году я изложил вам психоаналитическую разработку проблем ошибочных действий и сновидений; теперь я хотел бы ввести вас в понимание невротических явлений, которые, как вы скоро узнаете, имеют много общего как с теми, так и с другими. Но скажу заранее, что на этот раз я не могу предоставить вам то же положение по отношению к себе, что в прошлом году. Тогда оно объяснялось тем, что я не мог сделать ни одного шага, не согласовав его с вашим суждением, я много дискутировал с вами, считался с вашими возражениями, признавал, собственно, вас и ваш "здравый смысл" за высшую инстанцию.

Дальше так продолжаться не может, причем по очень простой причине. Ошибочные действия и сновидения как феномены не были вам незнакомы; можно сказать, что у вас было столько же опыта, сколько и у меня, или вы легко могли приобрести такой же опыт. Но область неврозов вам чужда; поскольку вы сами не врачи, у вас нет к ней никакого иного доступа, кроме моих сообщений, а что значит самое лучшее суждение, если нет знакомства с материалом, подлежащим обсуждению. Однако не поймите моего заявления в том смысле, что я собираюсь читать вам догматические лекции и добиваюсь того, чтобы вы непременно приняли их на веру. Такое недоразумение было бы большой несправедливостью по отношению ко мне.

Я не хочу навязывать никаких убеждений - я намерен пробудить вашу мысль и поколебать предубеждения. Если из-за фактического незнания вы не в состоянии иметь суждения, то вам не следует ни верить, ни отрицать. Вы должны слушать и не противиться воздействию того, о чем я вам расскажу. Убеждения приобретаются не так легко, а если к ним приходят без труда, то они скоро теряют свою значимость и оказываются не способными к сопротивлению. Право на убеждение имеет только тот, кто подобно мне многие годы работал над одним и тем же материалом и сам приобрел при этом тот же новый удивительный опыт.

К чему вообще в интеллектуальной области эти скороспелые убеждения, молниеносное обращение в иную веру, моментальный отказ от нее? Разве вы не замечаете, что "соир de foudre", любовь с первого взгляда, происходит совсем из другой - аффективной - области? Даже от наших пациентов мы не требуем, чтобы они приходили к нам с убеждением или готовностью стать сторонниками психоанализа. Часто это даже вызывает подозрения. Благожелательный скепсис - вот самая желательная для нас их установка.

Так что и вы попытайтесь проникнуться психоаналитическими взглядами наряду с общепринятыми или психиатрическими, пока не представится случай, когда они повлияют друг на друга, сообразуются друг с другом и объединятся в одно окончательное убеждение. Но с другой стороны, вы ни минуты не должны полагать, что излагаемые мною психоаналитические взгляды являются спекулятивной системой. Это, напротив, опыт - либо непосредственное впечатление от наблюдения, либо результат его переработки. Является ли эта переработка достаточной и оправданной, выяснится в ходе дальнейшего развития науки, а по прошествии почти двух с половиной десятилетий, достигнув престарелого возраста, я без хвастовства смею сказать, что работа, давшая эти наблюдения, была особенно тяжелой, интенсивной и углубленной. У меня часто создавалось впечатление, будто наши противники совершенно не хотят принимать во внимание это происхождение наших утверждений, как будто они полагают, что дело идет всего лишь о субъективных идеях, которым другой может противопоставить свое собственное мнение.

Это поведение противников мне не совсем понятно. Может быть, это происходит оттого, что врачи обычно так безучастны к нервнобольным, так невнимательно выслушивают, что они хотят сказать, что им кажется странной возможность получить из их сообщений что-то ценное, т. е. проводить над ними серьезные наблюдения. В этой связи я обещаю вам, что, читая эти лекции, я буду мало полемизировать, особенно с отдельными лицами.

Я не смог убедиться в правильности положения, что спор - отец всех вещей. Я думаю, он происходит из греческой софистики и страдает, как и она, переоценкой диалектики. Мне же, напротив, казалось, что так называемая научная полемика в общем бесплодна, не говоря уже о том, что она почти всегда ведется лично. Несколько лет назад и я мог похвалиться, что когда-то вступил в настоящий научный спор с одним-единственным исследователем (Лёвенфельдом из Мюнхена). Дело кончилось тем, что мы стали друзьями и остаемся ими до сегодняшнего дня.

Однако я давно не повторял этот опыт, так как не был уверен в подобном исходе. Вы, пожалуй, подумаете, что такой отказ от литературной дискуссии свидетельствует об особенно большой нетерпимости к возражениям, о самомнении или, как любезно выражаются в науке, о "помешательстве". На это я хотел бы вам ответить, что если вы когда-нибудь приобретете какое-то убеждение благодаря такому тяжелому труду, у вас тоже будет известное право придерживаться этого убеждения с некоторым упорством. Далее я могу привести в качестве довода и то, что во время своей работы я модифицировал свои взгляды по некоторым важным вопросам, менял их, заменял новыми, о чем, разумеется, каждый раз делал публичные сообщения. А каков результат этой откровенности? Одни вообще не узнали о внесенных мною самим поправках и еще сегодня критикуют меня за положения, которые давно не имеют для меня прежнего значения. Другие упрекают меня именно в этих переменах и считают поэтому ненадежным.

Не правда ли, кто несколько раз поменял свои взгляды, тот вообще не заслуживает доверия, потому что легко допустить, что и в своих последних утверждениях он мог ошибиться? Но того, кто неуклонно придерживается однажды высказанного, считают упрямым и называют помешанным. Что же делать перед лицом этих противоречивых заключений критики, как не оставаться самим собой и вести себя так, как подсказывает собственное мнение? На это я и решился и не дам удержать себя от внесения изменений и поправок во все мои теории, которых требует мой растущий опыт. В основополагающих взглядах я до сих пор не нашел ничего, что было бы необходимо изменить, и надеюсь, что так будет и дальше.

Итак, я намерен изложить вам психоаналитическое понимание невротических явлений. При этом естественно соотнести их с уже изученными феноменами, как вследствие их аналогии, так и контраста. Начну с симптоматического действия, которое я наблюдаю у многих лиц во время приема. С теми, кто приходит к нам в приемные часы, чтобы за четверть часа рассказать о невзгодах своей долгой жизни, аналитик сделает не многое. Его более глубокое знание не позволяет ему высказать заключение, как это сделал бы другой врач: "Вы здоровы" - и дать совет: проделайте небольшой курс водолечения.

Один наш коллега на вопрос, что он делает со своими пациентами во время приема, ответил, пожимая плечами: он налагает на них штраф в столько-то крон за их шалости. Так что вы не удивляйтесь, услышав, что даже у самых занятых психоаналитиков во время приема бывает не очень-то оживленно. Я устроил между приемной и своим кабинетом двойную дверь и приказал обить ее войлоком. Назначение этого маленького приспособления не вызывает сомнения. И вот постоянно случается, что пациенты, которых я впускаю из приемной, забывают закрыть за собой двери и поэтому почти всегда обе двери остаются открытыми.

Заметив это, я довольно нелюбезным тоном настаиваю на том, чтобы вошедший или вошедшая - будь то элегантный господин или очень расфранченная дама - вернулся и исправил свою ошибку. Это производит впечатление неуместной педантичности. С таким требованием мне случалось попадать и впросак, когда дело касалось лиц, которые сами не могут прикасаться к дверной ручке и рады, если сопровождающие их лица освобождают их от этого прикосновения. Но в большинстве случаев я бывал прав, потому что тот, кто оставляет открытой дверь из приемной в кабинет врача, принадлежит к дурно воспитанным людям и заслуживает самого неприветливого приема. Не вставайте сразу на их сторону, не выслушав всего.

Эта небрежность пациента имеет место только в том случае, если он был в приемной один и оставляет за собой пустую комнату, но этого никогда не случается, если с ним вместе ожидают другие, посторонние. В этом последнем случае он прекрасно понимает, что в его интересах, чтобы его не подслушивали, когда он говорит с врачом, и он никогда не забудет тщательно закрыть обе двери. Детерминированное таким образом упущение пациента не является ни случайным, ни бессмысленным, ни даже незначительным, потому что, как мы увидим, оно определяет отношение пациента к врачу. Пациент принадлежит к большому числу тех, кто требует от врача подлинной власти, хочет быть ослепленным, запуганным. Может быть, спрашивая по телефону, в какое время ему лучше всего прийти, он рассчитывал увидеть толпу жаждущих помощи, как перед филиалом [фирмы] Юлиуса Мейнля.

<<Продовольственные магазины фирмы, перед которыми в военное время стояли очереди покупателей. - Прим. нем. изд.>> И вот он входит в пустую, к тому же чрезвычайно скромно обставленную приемную, и это его потрясает.

Он должен заставить врача поплатиться за то, что собирался отнестись к нему со слишком большим почтением, и вот он забывает закрыть дверь между приемной и кабинетом врача. Этим он хочет сказать врачу: ах, ведь здесь никого нет, и, вероятно, никто не придет, пока я буду здесь. И во время беседы он вел бы себя неблаговоспитанно и неуважительно, если бы его заносчивость с самого начала не осадили резким замечанием. В анализе этого незначительного симптоматического действия вы не найдете ничего такого, что не было бы вам уже знакомо, а именно утверждение, что оно не случайно, а имеет какой-то мотив, смысл и намерение, что оно входит в какую-то душевную связь и свидетельствует как незначительный признак о каком-то более важном душевном процессе. Но прежде всего этот проявившийся таким образом процесс не известен сознанию того, кто его совершает, потому что ни один из пациентов, оставлявших открытыми обе двери, не признался бы, что этим упущением он хотел выразить мне свое непочтение.

Иной, пожалуй, и припомнит чувство разочарования при входе в пустую приемную, но связь между этим впечатлением и следующим за ним симптоматическим действием наверняка осталась неведомой его сознанию. А теперь к этому небольшому анализу симптоматического действия давайте привлечем наблюдение за одной больной. Я выбираю такой случай, который свеж у меня в памяти, также и потому, что его можно относительно кратко изложить. В любом таком сообщении просто невозможно избежать некоторых подробностей. Молодой офицер, ненадолго вернувшийся в отпуск, просит меня полечить его тещу, которая, несмотря на самые благоприятные условия, отравляет жизнь себе и своим близким, одержимая бессмысленной идеей.

Я знакомлюсь с 53-летней хорошо сохранившейся дамой любезного и простого характера, которая без сопротивления рассказывает мне следующее. Она живет за городом в самом счастливом браке со своим мужем, управляющим большой фабрикой. Она не может нахвалиться любезной заботливостью своего мужа. 30 лет тому назад она вышла замуж по любви, с тех пор никогда не было ни одного недоразумения, разногласия или повода для ревности. Двое ее детей счастливы в браке, муж из чувства долга не хочет идти на покой.

Год тому назад случилось нечто невероятное, непонятное ей самой: она сразу поверила анонимному письму, в котором ее прекрасный муж обвинялся в любовной связи с молодой девушкой, и с тех пор ее счастье разбито. В подробностях дело заключалось примерно в следующем: у нее была горничная, с которой она, пожалуй, слишком часто вела интимные разговоры. Эта девушка преследовала другую прямо-таки со злобной враждебностью, потому что та гораздо больше преуспела в жизни, хотя была лишь чуть лучшего происхождения. Вместо того чтобы поступить на службу, она получила коммерческое образование, поступила на фабрику и вследствие недостатка персонала из-за призыва служащих на военную службу выдвинулась на хорошее место. Теперь она жила на самой фабрике, вращалась среди господ и даже называлась барышней.

Отставшая на жизненном поприще, естественно, была готова наговорить на бывшую школьную подругу всевозможных гадостей. Однажды наша дама беседовала с горничной об одном гостившем у них старом господине, о котором знали, что он не жил со своей женой, а имел связь с другой. Она не знает, как это вышло, что она вдруг сказала: "Для меня было бы самым ужасным, если бы я узнала, что мой добрый муж тоже имеет связь". На следующий день она получила по почте анонимное письмо, в котором измененным почерком сообщалось это как бы накликанное ею известие. Она решила - и вероятно, правильно, - что письмо - дело рук ее озлобленной горничной, потому что возлюбленной мужа была названа именно та барышня, которую служанка преследовала своей ненавистью.

Но хотя она тотчас насквозь увидела всю интригу и знала в своей округе достаточно примеров, свидетельствующих о том, как мало доверия заслуживают такие трусливые доносы, случилось так, что это письмо ее сразу сразило. Ее охватило страшное возбуждение, и она тотчас послала за мужем, чтобы выразить ему самые жестокие упреки. Муж со смехом отрицал обвинение и сделал самое лучшее, что было возможно. Он позвал домашнего и фабричного врача, который постарался успокоить несчастную женщину. Дальнейшие действия обоих были тоже вполне благоразумны.

Горничной было отказано, однако мнимая соперница осталась. С тех пор больная неоднократно успокаивалась настолько, что больше не верила содержанию анонимного письма, но это успокоение никогда не было полным и продолжительным. Достаточно было услышать имя той барышни или встретить ее на улице, чтобы вызвать у нее новый всплеск недоверия, боли и упреков. Вот история болезни этой славной женщины. Не нужен большой психиатрический опыт, чтобы понять, что в противоположность другим нервнобольным она изобразила свою болезнь скорее слишком мягко, как мы говорим, диссимулировала, и что, в сущности, она никогда не теряла веры в обвинения анонимного письма.

Какую позицию займет психиатр в этом случае болезни? Как он поведет себя в случае симптоматического действия пациента, не закрывающего двери в приемную, мы уже знаем. Он объявляет его лишенной психологического интереса случайностью, которая его нисколько не касается. Но к случаю болезни ревнивой женщины такого отношения быть не может. Симптоматическое действие кажется чем-то безразличным, но в симптоме болезни видится нечто значительное.

Он связан с интенсивным субъективным страданием, он объективно угрожает совместной жизни семьи, так что является предметом неизбежного интереса для психиатра. Сначала психиатр пытается характеризовать симптом по его существенному свойству. Саму по себе идею, которой мучается эта женщина, нельзя назвать бессмысленной; ведь бывает, что немолодые мужья завязывают любовные отношения с молодыми девушками. Но что-то другое в этом бессмысленно и непонятно. У пациентки нет никакого другого основания, кроме утверждения анонимного письма, верить в то, что ее нежный и верный супруг относится к этой совсем не редкой категории мужей.

Она знает, что это письмо не имеет никакой доказательной силы, она в состоянии удовлетворительно объяснить его происхождение; она должна была бы себя уверить, что у нее нет никаких поводов для ревности, она и говорит это себе и, тем не менее, страдает так же, как если бы она признавала эту ревность совершенно оправданной. Идеи такого рода, неподвластные логическим и идущим от реальности аргументам, принято называть бредовыми идеями. Милая дама страдает, таким образом, бредом ревности. Такова, пожалуй, самая существенная характеристика этого случая болезни. После этой первой констатации наш психиатрический интерес возрастает как будто еще больше.

Если с бредовой идеей нельзя покончить ссылкой на реальность, то, пожалуй, она и не имеет корней в реальности. Откуда же она тогда происходит? Бредовые идеи бывают самого разнообразного содержания, почему в нашем случае содержанием бреда является именно ревность? У кого образуются бредовые идеи и, в частности, бредовые идеи ревности? Тут нам бы хотелось послушать психиатра, но здесь-то он нас и подведет.

Он вообще остановится только на одном-единственном из наших вопросов. Он будет изучать историю семьи этой женщины и, может быть, ответит нам: бредовые идеи бывают у таких лиц, в семье которых неоднократно встречались подобные или другие психические нарушения. Другими словами, если у этой женщины развилась бредовая идея, то у нее было к этому наследственное предрасположение. Это, конечно, кое-что, но разве все, что мы хотим знать? Все, что послужило причиной болезни?

Следует ли нам довольствоваться предположением, что если вместо какого-нибудь другого развился бред ревности, это не имеет значения, случайно и необъяснимо? И следует ли нам понять положение, заявляющее о преобладании наследственного влияния, и в отрицательном смысле: безразлично, какие переживания потрясли эту душу, раз ей было предопределено когда-то заболеть помешательством? Вы захотите узнать, почему научная психиатрия не желает дать нам никаких дальнейших объяснений. Но я вам отвечу: плут тот, кто дает больше, чем имеет. Ведь психиатр как раз и не знает пути, ведущего к дальнейшему пониманию такого случая.

Он вынужден довольствоваться диагнозом и неуверенным прогнозом дальнейшего течения болезни, несмотря на богатый опыт. Но может ли психоанализ достичь в этом случае большего? Несомненно; надеюсь показать вам, что даже в столь трудном случае он способен открыть нечто такое, что дает возможность самого глубокого проникновения в суть дела. Во-первых, прошу обратить ваше внимание на ту незначительную деталь, что пациентка прямо спровоцировала анонимное письмо, на котором основана ее бредовая идея, высказав накануне интриганке мысль, что для нее было бы величайшим несчастьем, если бы ее муж имел любовную связь с молодой девушкой. Этим она навела служанку на мысль послать ей анонимное письмо.

Так что бредовая идея приобретает известную независимость от анонимного письма; она уже до него имелась у больной в форме опасения - или желания. Прибавьте к этому еще то, что дали два часа анализа других незначительных намеков. Правда, пациентка отнеслась очень отрицательно к требованию после рассказа своей истории сообщить дальнейшие размышления, приходящия. Она утверждала, что ей ничего не приходит в голову, что она уже все сказала, и через два часа попытка дальнейшей беседы с ней действительно вынуждена была прекратиться, так как она заявила, что чувствует себя уже здоровой и уверена, что болезненная идея больше не появится. Она сказала это, конечно, только из сопротивления и страха перед продолжением анализа. Но за эти два часа она все-таки обронила несколько замечаний, которые допускают определенное толкование, даже делают его неизбежным, и это толкование проливает яркий свет на происхождение ее бреда ревности. Она сама была сильно влюблена в молодого человека, того самого зятя, по настоянию которого обратилась ко мне как пациентка.

Об этой влюбленности она ничего не знала или, может быть, знала очень мало; при существовавших родственных отношениях эта влюбленность могла легко маскироваться под безобидную нежность. При всем нашем опыте нам нетрудно проникнуть в душевную жизнь этой 53-летней порядочной женщины и хорошей матери. Такая влюбленность, как нечто чудовищное, невозможное, не могла стать сознательной; однако она оставалась и как бессознательная лежала тяжелым грузом. Что-то должно было с ней произойти, какой-то выход должен был быть найден, и самое простое облегчение предоставил механизм смещения, который так часто участвует в возникновении бредовой ревности. Если не только она, старая женщина, влюблена в молодого мужчину, но и ее старый муж поддерживает любовную связь с молодой девушкой, то она освобождалась бы от упреков совести из-за неверности.

Фантазия о неверности мужа была, таким образом, охлаждающим компрессом на ее жгучую рану. Ее собственная любовь не осознавалась ею, но ее отражение, дававшее ей такие преимущества, навязчиво осознавалось в виде бреда. Все доводы против него, разумеется, не достигали цели, потому что направлялись лишь против отражения, а не против первоначального образа, которому оно было обязано своей силой, и который неприкосновенно оставался скрытым в бессознательном. А теперь сопоставим, что нам дал для понимания этого случая болезни короткий, но затрудненный психоанализ. Разумеется, при условии, что наши сведения получены правильно, чего я с вами не могу здесь обсуждать.

Во-первых, бредовая идея не является больше чем-то бессмысленным или непонятным, она осмысленна, хорошо мотивирована, связана с аффективным переживанием больной. Во-вторых, она представляет собой необходимую реакцию на бессознательный душевный процесс, угадываемый по другим признакам, и обязана своим бредовым характером именно этому отношению, его устойчивости перед натиском логики и реальности. Она сама есть что-то желанное, своего рода утешение. В-третьих, переживанием, независимо от заболевания, недвусмысленно определяется появление именно бредовой идеи ревности, а не какой-нибудь другой. Вы ведь помните, что она накануне высказала интриганке мысль, что для нее было бы самым ужасным, если бы ее муж оказался неверным ей.

Не оставляйте без внимания также обе аналогии с проанализированным нами симптоматическим действием, имеющие важное значение для объяснения смысла или намерения и определения отношения к имеющемуся в этой ситуации бессознательному. Разумеется, тем самым не дается ответа на все вопросы, которые мы могли поставить в связи с этим случаем. Больше того, этот случай болезни полон других проблем, таких, которые пока вообще неразрешимы, и других, которые не могут быть решены вследствие некоторых неблагоприятных условий. Например, почему эта счастливая в браке женщина поддается влюбленности в своего зятя, и почему облегчение, которое могло бы быть достигнуто и другим способом, осуществляется в форме такого отражения, проекции своего собственного состояния на мужа? Но не думайте, что ставить такие вопросы можно только из праздного любопытства.

  Смею вам напомнить в этой связи, что отношения между тещей и зятем с давних пор считались у людей особенно щекотливыми и у первобытных народов дали повод для очень строгих предписаний табу и "избегания" друг друга.<<Ср.: Тотем и табу.>> Эти отношения часто переходят желательную культурную границу как в положительную, так и в отрицательную сторону. Какой из этих трех моментов проявился в нашем случае, два ли из них, все ли они соединились, этого я вам, правда, сказать не могу, но только потому, что у меня не было возможности продолжить анализ данного случая больше двух часов.

Теперь я замечаю, уважаемые дамы и господа, что все время говорил о вещах, к пониманию которых вы еще не подготовлены. Я сделал это для того, чтобы сравнить психиатрию с психоанализом. А теперь я хочу спросить вас об одном: заметили вы какое-нибудь противоречие между ними? Психиатрия не пользуется техническими методами психоанализа, она не пробует связывать что-то с содержанием бредовой идеи и, указывая на наследственность, дает нам общую и отдаленную этиологию, вместо того чтобы показать более частные и близкие причины. Но разве в этом кроется противоречие, противоположность?

Не является ли это скорее усовершенствованием? Разве признание наследственного фактора умаляет роль переживания, не объединяются ли оба фактора самым действенным образом? Вы согласитесь со мной, что, по существу, в психиатрической работе нет ничего, что могло бы противоречить психоаналитическому исследованию. Так что психиатры противятся психоанализу, а не психиатрия. Психоанализ относится к психиатрии приблизительно как гистология к анатомии: одна изучает внешние формы органов, другая - их строение из тканей и элементарных частичек.

Противоречие между этими двумя видами изучения, одно из которых продолжает другое, просто трудно себе представить. Вы знаете, что сегодня анатомия считается основой научной медицины, но было время, когда вскрывать человеческие трупы для того, чтобы познакомиться с внутренним строением тела, было так же запрещено, как сегодня кажется предосудительным заниматься психоанализом, чтобы узнать о внутреннем механизме душевной жизни. И может быть, в недалеком будущем мы поймем, что глубоко научная психиатрия невозможна без хорошего знания глубоко лежащих, бессознательных процессов в душевной жизни. Возможно, среди вас найдутся и сторонники столь ненавидимого психоанализа, которым будет приятно, если он сможет оправдаться с другой, терапевтической стороны. Вы знаете, что наша сегодняшняя психиатрическая терапия не в состоянии воздействовать на бредовые идеи.

Может быть, психоанализ благодаря своим взглядам на механизм [образования] симптомов способен на это? Нет, господа, он не может этого; он так же бессилен против этого недуга, как и любая другая терапия, по крайней мере, пока. Хотя мы можем понять, что произошло с больным, у нас нет, однако, никакого средства сделать это понятным для самих больных. Вы слышали, что мне удалось только начать анализ этой бредовой идеи. Станете ли вы поэтому утверждать, что анализ таких случаев не нужен, потому что бесплоден?

Я думаю, что все-таки нет. Мы имеем право, даже обязанность проводить исследование, не считаясь с непосредственным полезным эффектом. В конце концов мы не знаем, где и когда каждая частица знания превратится в умение, в том числе и терапевтическое. Если бы психоанализ был бы таким же безуспешным во всех других формах нервных и психических заболеваний, как в области бредовых идей, он все равно остался бы полностью оправданным как незаменимое средство научного исследования. Хотя тогда мы оказались бы не в состоянии применить его; люди, на которых мы хотим учиться, живые люди со своей собственной волей и по своим мотивам участвующие в работе, отказали бы нам в этом.

Разрешите мне, поэтому сегодня закончить сообщением, что есть большие группы нервных расстройств, где мы действительно смогли воплотить наши знания в терапевтическое умение, и что при известных условиях мы достигаем в случаях этих заболеваний, обычно трудно поддающихся лечению, успехов, не уступающих никаким другим в области внутренней терапии. Психологическое здоровье личности Что такое психическое здоровье и каковы его критерии? Понятие психического здоровья является настолько сложным, что очень трудно найти исчерпывающее его определение. Обзор определений психического здоровья, выполненный К. Ясперсом, показывает, сколь широко неоднозначно оно рассматривалось на разных этапах развития человечества.

Самое раннее из определений здоровья принадлежит Алкмеону: «Здоровье есть гармония противоположно направленных сил». Цицерон характеризовал здоровье как правильное соотношение различных душевных состояний. Стоики ценили здоровье превыше всего, противопоставляя его энтузиазму, стремлению ко всему неумеренному и опасному. Эпикурейцы считали, что здоровье – это полное довольство при условии полного удовлетворения всех потребностей.  В современной психологии используют следующие определения психического здоровья: «способность реализовать естественный врождённый потенциал человеческого призвания», «обретение человеком своей самости», «реализация Я», «полноценная и гармоничная включенность в сообщество людей».

Представители гуманистической психологии и ее отдельных направлений уделяют большое внимание психическому здоровью личности. Например, К. Роджерс рассматривал здорового человека как гибкого, открытого, а не постоянно использующего защитные реакции, независимого от внешних влияний и опирающегося на самого себя. Оптимально актуализируясь, такой человек полноценно проживает каждый новый момент жизни, он подвижен, хорошо приспосабливается к меняющимся условиям, терпим к другим, эмоционален и рефлексивен. Ф.

Перлз считал, что психическое здоровье связано  со зрелостью личности, проявляющейся в способности к осознанию собственных потребностей, конструктивному поведению, здоровой адаптивности и умению принимать ответственность за самого себя; зрелая и здоровая личность спонтанна, внутренне свободна и естественна.          Представители психоаналитического, психодинамического направления в психологии ещё раньше, чем гуманистически ориентированные психологи, обратили свое внимание  на психическое здоровье личности. Так, З. Фрейд считал, что психологически здоровый человек – это тот, кто способен согласовать принцип удовольствия с принципом реальности. По К.

Г. Юнгу, здоровым может быть человек, ассимилировавший содержание своего бессознательного и свободный от захвата каким-либо архетипом. С точки зрения В. Райха, невротические и психосоматические нарушения трактуются как следствие застоя биологической энергии, следовательно, здоровое состояние характеризуется свободным протеканием энергии.          По определению Всемирной организации здравоохранения, психически здоровым следует считать человека, у которого нормально развиты психические функции, отмечается физиологическое, духовное и социальное благополучие, а также сохранена способность адекватной адаптации к окружающей природной и социальной среде, активной производственной и другой деятельности.

         В отечественной психологии проблема психического здоровья многогранно отражена в работах Б.С. Братуся. Он рассматривает психическое здоровье как структуру, имеющую сложное, уровневое строение. Высший уровень психического здоровья – личностно смысловой, или уровень личностного здоровья, который определяется качеством смысловых отношений человека, общим смыслом и назначением его жизни, отношением к другим людям и себе.

Следующий уровень – уровень индивидуально-психологического здоровья, оценка которого зависит от способностей человека построить адекватные способы реализации смысловых устремлений. Наконец, уровень психофизиологического здоровья определяется особенностями внутренней, мозговой, нейрофизиологической организации актов психической деятельности.          Обычно, говоря о критериях психического здоровья, подразумевают психическую норму, хотя вопрос о разграничении психической нормы и патологии очень сложен, так как психические функции исключительно многообразны и индивидуальны. Понятие нормы в значительной мере зависит от исторической эпохи, социально-экономической структуры общества, расовой, национальной и общественной принадлежности, морали и многих других факторов. Применительно к психической деятельности норма – это оптимальный уровень психического функционирования, дающий возможность полноценной деятельности человека не только в повседневных, но и в экстремальных природных и социальных условиях.

Психическое здоровье включает и крайние варианты психических реакций, которые могут возникать в экстремальных условиях у так называемых акцентуированных личностей и ограничивают адекватное выполнение ими социальных обязанностей.          Таким образом, психическое здоровье можно определить как одну из интегральных характеристик личности, связанных с её внутренним миром и со всем многообразием взаимоотношений с окружением. Основными показателями наличия психического здоровья у личности являются её внутренняя целостность и согласованность структурных компонентов, гармоничная включенность в социум и стремление к самоактуализации.  е ей в голову мысли и воспоминаниПриложение   Исследование способности решать свои проблемы самостоятельно у учащихся 10 «А» класса. В анкете участвовало 23 человека.     1. Рассказываете ли Вы о своих проблемах, неприятностях?       а) нет, это мне не помогло бы (3)       б) да, если есть подходящий собеседник (1)       в) не всегда, людям хватает своих забот (2)   2. Сильно ли Вы переживаете неприятности?       а) всегда и очень тяжело (4)       б) все зависит от обстоятельств (0)       в) смиряюсь, ведь любой неприятности рано или поздно приходит конец (2)   3. Вы чем-то очень огорчены.

Что Вы делаете в таком случае?       а) позволяю себе удовольствие, о котором долго мечтал (0)       б) иду к хорошим друзьям (2)       в) "жалею" себя, отсиживаясь дома (4)   4. Близкий человек обидел Вас. Как Вы поступите?       а) "спрячусь в свою раковину" (3)       б) потребую объяснений (0)       в) расскажу любому, кто готов слушать (1)   5. В минуту счастья?       а) не думаю о несчастье (1)       б) не покидает тревога, что счастье быстро уйдет (3)       в) не забываю о том, что и огорчений в жизни немало (5)   6. Как Вы относитесь к психиатрам?

      а) не хотел бы стать их пациентом (4)       б) многим людям они могли помочь (2)       в) человек в силах помочь себе сам (3)   7. Судьба, по Вашему мнению:       а) постоянно испытывает Вас (5)       б) несправедлива к Вам (2)       в) благосклонна к Вам (1)   8. О чем Вы думаете после ссоры с любимым человеком, когда гнев проходит?       а) о хорошем, что было у нас в прошлом (1)       б) мечтаю о тайном мщении (2)       в) о том, сколько вытерпел (а) от нее (него) (3)   А)7-15 очков: Вы легко миритесь с неприятностями, даже бедами, так как способны верно оценить их. Ценно то, что Вы не склонны жалеть себя (слабость, присущая многим). Ваше душевное равновесие достойно восхищения!   Б)16-26 очков: Вы часто ропщете на свою судьбу.

Предпочитаете выплескивать проблемы и неприятности на других. Вам необходимо чье-то сочувствие. Может быть, лучше научиться владеть собой?   В)27-36 очков: Вы еще не справляетесь со своими бедами. Возможно, поэтому они так Вас терзают.

Вы замыкаетесь, нередко жалеете себя. Будь у Вас волевой характер при хороших задатках, Вы успешно справлялись бы с проблемами и неприятными ситуациями. Они подкарауливают в жизни не только Вас.   Подсчитав общую сумму баллов, принявших участие в исследовании учащихся, определяем, что   Вариант А ==è  75% Вариант Б ==è   20% Вариант В ==è   5%             Библиография   Представление о личности   1)     Ананьев Б.Г.

О проблемах современного человекознания. М., 1971. 2)     Анцыферова Л.И. К психологии личности как развивающейся системы \\ Психология формирования и развития личности.

М., 1981. 3)     Асмолов А.Г. Психология личности. М., 1990. 4)     Палей И.М., Магун В.С. Психологические характеристики личности и предпосылки её социальных потенциалов \\ Социальная психология.

Л., 1979. 5)     Петровский А.В. Личность. Деятельность. Коллектив. М., 1982. 6)     Дорфман Л.Я. Метаиндивидуальный мир. М., 1993. 7)     Индивидуальность в современном мире. В 3 ч.:Смоленск, 1995. 8)     Индивидуальность как субъект и объект современной жизни.

В 2 т.: Смоленск, 1996. 9)     Мерлин В.С. Очерк интегрального исследования индивидуальности. М.

, 1986.   Периоды развития личности   1)     Ананьев Б.Г., Дворяшина М.Д., Кудрявцева Н.

А. Индивидуальное развитие человека и константность восприятия. М., 1968. 2)     Божович Л.И.

Личность и её формирование в детском возрасте. М., 1968. 3)     Головаха Е.И., Кроник А.

А. Психологическое время личности. Киев, 1984. 4)     Обухова Л.Ф. Детская психология: теории, факты, проблемы.

М., 1995. 5)     Выготский Л.С. Вопросы детской психологии \\ Собр. соч.: В 6 т. М., 1984. 6)     Леонтьев А.Н. Избранные психологические произведения. М., 1983. 7)     Эльконин Д.Б. развитие личности ребёнка \\ Психическое развитие в детском возрасте. М.; Воронеж, 1995.   Психоаналитический подход в психологии личности   1)     Блюм.

Г. Психоаналитические теории личности. М., 1996. 2)     Гринсон Р. Практика и техника психоанализа.

Новочеркасск, 1994. 3)     Куттер П. Современный психоанализ. СПб., 1997. 4)     Томэ Х., Кэхеле Х.

Современный психоанализ. М., 1996. Т. 1. 5)     Хъелл Л., Зиглер Д. Теории личности. СПб., 1997. 6)     Фрейд З. О клиническом психоанализе. М.,1991. 7)     Фрейд. З. Введение в психоанализ. Лекции. М., 1989.     Психологическое здоровье личности   1)     Братусь Б.

С. Аномалии личности. М., 1998. 2)     Даниленко О.И. Здоровье души и поэзия. СПб., 1996. 3)     Роджерс К. Взгляд на психотерапию. Становление человека. М., 1994. 4)     Фромм Э. Душа человека. М., 1992. 5)     Ясперс К. Общая психопатология. М., 1997.