Обучение  высших обезьян «разговаривать»

     Хотя  и кажется очевидным, что шимпанзе обычно не сообщают друг другу об объектах, которые удалены от них во времени  и в пространстве, но вполне может быть, что их можно научить этому.

     В семье Келлогов дома жила шимпанзе по имени Гуа. Они утверждали, что  она научилась понимать 95 слов и  фраз, когда ей было 8 мес, т. е. примерно столько же, сколько их сын До- налд, который был на три месяца старше. Для проверки способностей Гуа ей давали карточку, на которой были изображены 4 картинки. Другая шимпанзе по имени Эл- ли жила в доме с людьми и научилась немного понимать речь. Ее научили некоторым жестам, которые соответствовали определенным словам в языке амеслан. Она была способна, услышав произнесенное слово, делать правильный знак. На основе других экспериментов, которые проводились на горилле и собаке, было высказано предположение, что эти животные способны сформировать связь между звуками и зрительными сигналами.

     Некоторые ученые попытались изучить, до какой  степени приматы могут произвольно  управлять звуками, которые они  издают. В одном из опытов макак-резус  должен был на включение зеленого света «лаять», а на включение  красного - «ворковать». Обезьяны научились правильно производить эти звуки, чтобы получать пищевое подкрепление. Орангутан научился издавать три различных звука, чтобы получать пищу, питье или возможность контактировать с хозяином, а шимпанзе научилась лаять, чтобы побудить человека поиграть с ней. В качестве контроля шимпанзе научили начинать игру с женщиной-экспериментатором двумя различными способами: прикасаясь к ней, когда она оказывалась лицом к обезьяне, и издавая воркующие звуки, когда женщина стояла к обезьяне спиной. На основе этих экспериментов пришли к заключению, что обезьяны в определенных пределах способны осуществлять произвольное управление над издаваемыми ими звуками. Если с ними не проводить специальной тренировки, то они, скорее всего, не будут подражать звукам, которые слышат, даже в том случае, когда живут вместе с людьми, в семейной обстановке. Однако тот факт, что они с готовностью подражают действиям человека, наводит на мысль, что звуки-это не то средство, которое готовы были бы освоить человекообразные обезьяны, чтобы использовать его для общения, выходящего за пределы их обычного ограниченного репертуара. 

     Рис. 4. Пример вопроса, который задавали шимпанзе Саре посредством пластмассовых  жетонов. Сара могла отвечать, выбирая  один из изображенных внизу вариантов ответа. (По Premack, 1976.) 

     Как только стало ясно, что речь не является необходимой составляющей языка  и что способность издавать звуки  или отвечать на них не обязательно  связана с ответом на вопрос: «Способно  ли животное овладеть языком?» - сразу  открылся путь для исследования языка с помощью манипулирования зрительными символами. Гарднеры начали работать с одной обезьяной шимпанзе по имени Уошо; они обучили ее языку амеслану, в котором слова представлены в виде жестов пальцев и руки. Уошо обучалась с 11 мес до 5 лет и за это время освоила 132 знака. Уошо самостоятельно научилась комбинировать эти знаки в цепочки из 2-5 слов. Первыми такими комбинациями были «открой» и «дай сладкого». После этого у Гарднеров были еще две обезьяны шимпанзе. Они обучались с самого рождения и делали это гораздо быстрее, чем Уошо. Фаутс также обучал шимпанзе. А Паттерсон научил одну гориллу использовать знаки, производимые кистью руки, и отвечать на голосовые команды, которые подавались на английском языке. Террейс со своими сотрудниками научил шимпанзе по имени Ним Чимпски пользоваться языком амеслан; в течение всего эксперимента они тщательно расшифровывали каждый знак, который делал Ним, и каждую комбинацию знаков.

     Примак  научил шимпанзе по имени Сара читать и писать. Для этого он использовал цветные пластмассовые жетоны различной формы, которые символизировали слова. По своей конфигурации эти жетоны никак не напоминали те вещи, которые они символизировали. Они располагались на вертикальной магнитной доске, и Сара могла отвечать на вопросы, помещая на эту доску соответствующие фигуры. Сара освоила 120 пластмассовых символов, хотя ее никто не заставлял осваивать столь обширный словарь. Она могла выполнять команды и отвечать на вопросы, используя комбинации из нескольких символов. По этой методике Примак и его коллеги обучали и других шимпанзе.

     Дьюэйн  Румбо применяла другой метод  обучения. Она использовала искусственную грамматику, названную «йеркиш». Шимпанзе по имени Лана научилась оперировать клавиатурой компьютера, с помощью которой на экран выводились символы слов. Компьютер был запрограммирован таким образом, чтобы распознавать, соответствует ли правилам грамматики использование этих символов или они употребляются неправильно; в соответствии с этим Лана получала подкрепление. Преимущество этого подхода к обучению заключалось в том, что Лана имела возможность общаться с компьютером в любое время дня, а не ожидать установленных часов эксперимента. И другие шимпанзе также научались общаться друг с другом с помощью метода, основанного на использовании компьютера.

     Оценивая  результаты этих экспериментов, необходимо.иметь  в виду и тот факт, что шимпанзе могут обманывать. Они способны использовать непроизвольные намеки, которые могут  допускать экспериментаторы, или могут просто научиться последовательности трюков подобно тому, как это делают животные в цирке.

     В 1978 г. Гарднеры проводили эксперименты с Уошо в таких условиях, когда  сами экспериментаторы не знали ответа на вопрос, предлагаемый обезьяне. Уошо должна была назвать объект, показываемый на слайде, делая соответствующий знак находящемуся рядом человеку, который не мог видеть этого слайда. Второй экспериментатор мог видеть жесты Уошо, тогда как сама Уошо его не видела; при этом экспериментатор не видел слайдов. Уошо должна была назвать 32 предмета, каждый из которых ей показывали четыре раза. Она дала правильные ответы на 92 из 128 вопросов. Подобные тесты проводились и на некоторых других шимпанзе, которые были объектами этих исследований.

     Вполне  возможно, что шимпанзе научаются тому, что они должны делать при получении определенных сигналов, точно так же, как цирковые животные обучаются тому, что им следует делать в ответ на соответствующие сигналы дрессировщика. Чтобы определить, понимают ли шимпанзе смысл знаков и символов, которыми они манипулируют, необходимо провести такой эксперимент, где обезьяне пришлось бы называть предметы в ситуации, отличающейся от той, где происходило научение. В этом плане было проведено множество различных опытов, результаты которых показали, что шимпанзе на самом деле способны называть предъявляемые предметы. Более того, иногда обезьяны делали это спонтанно. Так, например, Ним делал знак собаки, когда видел живую собаку или ее изображение или когда слышал собачий лай.

     Существуют  определенные доказательства того, что  шимпанзе могут постигать смысл  слов, т. е. что они на самом деле способны употреблять названия различных  объектов. Однако их способности не столь очевидны, когда дело касается многих других аспектов языка человека, которые представляют интерес прежде всего при оценке когнитивных способностей шимпанзе. Особый интерес представляет вопрос о том, способны ли шимпанзе вводить в свой репертуар новые (не выученные ранее) «сообщения». Этот вопрос представляется важным и для оценки танца пчел.

     По-видимому, иногда шимпанзе создают новые фразы. Сообщалось, в частности, о том, что  Уошо выдумала слово "candy drink" («сладкое питье») для обозначения арбуза, а лебедя назвала "water bird", т. е. водяной птицей. Однако такие случаи трудно интерпретировать, поскольку существует возможность, что кажущееся новым использование слова является лишь результатом простой генерализации. Например, Уошо научили знаку цветка, когда показывали ей настоящий цветок. Она освоила этот знак, но пользовалась им не только в отношении цветка, но и в отношении аромата табака и запахов кухни. Возможно, что Уошо связала этот знак с запахом цветка и генерализовала его на другие запахи.

     Другая  проблема состоит в том, что шимпанзе иногда создают новые комбинации слов, которые выглядят как не имеющие никакого смысла. Любимой пищей Нима были бананы, и он часто комбинировал это слово с другими словами, такими, как питье, щекотание и зубная щетка. Хотя и можно предположить, что "banana toothbrush" («банан»-«зубная щетка») -это требование банана и зубной щетки, чтобы почистить зубы после съедания банана, но это предположение кажется маловероятным, поскольку банан и зубная щетка никогда не оказывались в поле зрения обезьяны в одно и то же время и Ним никогда не просил тех предметов, которых он не мог видеть раньше. По-видимому, такие причудливые комбинации слов представляют собой пример игры словами, которая напоминает подобную игру у детей. Экспериментаторы заметили, что Уошо делала знаки и сама себе, когда играла одна, почти так же, как дети разговаривают сами с собой.

     Попытки научить шимпанзе и других человекообразных обезьян различным типам человеческого  языка имели ограниченный успех. Вероятно, человекообразные обезьяны способны достичь в этом лишь уровня маленького ребенка. Вполне возможно, что различие между человекообразными обезьянами и человеком - это всего лишь различие в интеллекте. Однако вполне вероятной представляется и гипотеза о том, что люди обладают каким-то врожденным аппаратом для освоения языка. Эту мысль первым высказал Хомски. Во всяком случае, описанные здесь эксперименты с человекообразными обезьянами определенно открыли нам такие их способности, о которых мы раньше и не подозревали, и существенно приблизили нас к пониманию когнитивных возможностей этих животных.

      Намеренность  поведения животных

     О поведении человека можно сказать, что оно намеренное в том случае, когда оно связано с каким-то представлением о цели, которая направляет поведение. Этологи уже давно выделяют у животных движения намерения как показатели того, что именно животное собирается делать. И человек-наблюдатель, и другие особи данного вида могут предугадать будущее поведение животного по его движениям намерения, и, вероятно, неумно полагать, что животные не в состоянии прогнозировать ближайшие шаги в своем собственном поведении. Однако более вероятно, что движения намерения - это просто начальные стадии комплексов поведения, которые остаются незавершенными либо потому, что животное находится в состоянии мотива- ционного конфликта, либо потому, что его внимание переключается на другие возможные виды поведения. Действительно, трудно представить себе, каким образом животное, обладающее сложным репертуаром активностей, могло бы избежать проявлений таких начальных фрагментов поведения. Хотя некоторые так называемые движения намерения и могли стать ритуализованными в процессе эволюции, это отнюдь не означает, что они являются намеренными в обычном смысле этого слова.

     Вудраф  и Примак изучали способность  шимпанзе к намеренной коммуникации, создавая ситуации, в которых человек и шимпанзе могли кооперироваться или конкурировать при добывании пищи. Они сообщали друг другу посредством невербальных сигналов о том, где находится спрятанная пища. Когда человек помогал шимпанзе, отдавая ей всю найденную пищу, обезьяна успешно посылала и получала поведенческие сигналы о местонахождении пищи. Когда же человек и обезьяна конкурировали друг с другом и человек забирал себе найденную пищу, шимпанзе научилась вводить в заблуждение своего конкурента, не подавая ему нужных сигналов и не принимая в расчет подаваемые человеком поведенческие знаки, которыми он пытался сбить ее с толку. Такое поведение шимпанзе заставляет предположить, что они способны разгадать цели или намерения человека по его поведению и что у них есть определенные знания о том, как человек воспринимает их собственное поведение.

     Каммер  приводит обзор подобного рода очевидных  способностей, проявляющихся у свободно живущих приматов, а Гриффин комментирует случаи конкуренции за пищу между матерью и несколькими ее почти взрослыми детьми в семье песца. Так, чтобы первому получить пищу, молодой песец может помочиться прямо на морду своей матери. Испытав несколько таких проделок, мать издает сигнал ложной тревоги и, когда молодняк разбегается, хватает пищу. Гриффин отмечает, что трудно интерпретировать такое поведение, если не допустить существования как у матери, так и у молодняка кратковременных намерений и планов. Однако мы должны задать себе вопрос, действительно ли эти животные принимают в расчет мотивы других особей или они просто обучаются эффективным средствам получения пищи в различных ситуациях.

     В случае шимпанзе некоторые данные заставляют предположить, что эти обезьяны действительно  способны обманывать. Одним из примеров могут служить наблюдения за развитием жеста указыва- ния-нового поведения, которое обезьяны успешно используют, для того чтобы указать на контейнер с пищей или, обманывая экспериментатора, на пустой контейнер. В лабораторных или полевых условиях шимпанзе редко указывают на что-либо, хотя они прекрасно понимают указующие жесты человека. Второе наблюдение касается шимпанзе Сэди, которая указывала на пустой контейнер, когда у нее спрашивали, где находится пища. Когда человек поднимал контейнер и не обнаруживал там пищи, голова Сэди мгновенно направлялась в сторону другого контейнера, в котором, как она знала, находится пища.

     Использование орудий