Понятие стрессоучтойчивости

Лазарус также выделял физиологический и психический стресс. Физиологическими стрессорами являются крайне неприятные физические условия, которые вызывают нарушение целостности организма и его функций.

Психологическими стрессорами  являются те воздействия, которые сам  человек оценивает как очень  вредные для своего благополучия.

Считается, стресс опасен для жизни, особенно затянутое нахождение в стрессовых ситуациях, так как в таких случаях страдает физиология человека.

С другой стороны, существует мнение, что стресс необходим для  жизни, так как при этом максимально  проявляются адаптационные возможности человека. [7].

Еще один вариант определения  стресса – состояние напряжения, возникающего под влиянием сильных  воздействий [15]

Также встречается и  такое определение стресса: Стресс – это по своей сути еще один вид эмоционального состояния, это состояние характеризуется повышенной физической и психической активностью. При этом одной из главных характеристик стресса является его крайняя неустойчивость. При благоприятных условиях это состояние может трансформироваться в оптимальное состояние, в при неблагоприятных – в состояние нервно–эмоциональной напряженности, для которого характерно снижение работоспособности и эффективности функционирования систем и органов, истощение энергетических ресурсов [20].

Важно выделить две категории трудностей, с которыми приходится сталкиваться при изучении психологических проблем стресса. Первая связана с тем, что традиционное понимание его заимствовано психологами из физиологии. Как известно, Г. Селье и его школа дали глубокий анализ изменений в организме, в частности в эндокринных железах, контролируемых гипофизом, под действием отрицательных стимулов. Популяризация понятия стресса в биологии и медицине и прямое перенесение его физиологического значения в психологию привели к смешению психологического и физиологического подходов его изучению.

Анализ психологического стресса, по мнению Лазаруса, требует учета таких моментов, как значимость ситуации для субъекта, интеллектуальные процессы, личностные особенности. Эти психологические факторы обусловливают и характер ответных реакций. В отличие от физиологического стресса, при котором последние являются высокостереотипными; при психологическом стрессе они индивидуальны и не всегда могут быть предсказаны. Так, на угрозу один субъект реагирует гневом, а другой — страхом и т.п. 
    Таким образом, разграничение физиологического и психологического стресса вносит известную упорядоченность в поднимание проблемы, привлекает внимание к необходимости изучения собственно психологических особенностей этого состояния.  
      Другим сложным вопросом, вызывающим противоречивые мнения при разработке проблемы, является соотношение эмоций и стресса. В целом считается, что главной составляющей, фундаментальным компонентом психологического стресса является эмоциональное возбуждение. В сущности, эмоциональные переживания, эмоциональная насыщенность деятельности выделяются в большинстве исследований в качестве основной характеристики этого состояния. Неудивительно, что некоторые исследователи стали отождествлять понятия стресса и эмоций. Так, М. Арнольд пишет: «Из-за своего подчеркнуто научного звучания понятие психологического стресса в последние годы часто подменяло термин эмоция»

  Другие исследователи исходят из того, что не все, а лишь определенные эмоции обусловливают стрессовые состояния. Это, главным образом, гнев и страх и их смешанные формы. Но, пожалуй, более характерной является тенденция рассматривать стресс как особое состояние, рядоположеное с другими эмоциональными состояниями (аффектами, чувствами, тревожностью и др.).  
      Некоторые авторы возражают против такого обособления. Так, О. В. Овчинникова и В. К. Вилюнас считают, что понятие стресса представляет собой гносеологическую абстракцию, усиленно разрабатываемую методом проб и ошибок. Выступая против теоретической изоляции проблемы стресса, они стремятся включить ее в широкий контекст теоретических вопросов психологии. Авторы предлагают рассматривать проблему стресса в функциональном аспекте как проблему влияния эмоций на продуктивную деятельность субъекта (неважно, внешнюю или внутреннюю). В таком аспекте —это старая классическая проблема влияния эмоций на деятельность Это положение вызывает двоякого рода вопросы. Во-первых, оно имплицитно содержит мысль об иллюзии новизны проблемы стресса. Между тем постановка последней в психологии связана с тем, что стресс — явление, способное возникнуть у каждого человека как в специфических условиях, например, во время космического полета, так и в повседневных жизненных ситуациях, носящих характер испытания для человека, — оказывает существенное влияние на деятельность и поведение, вследствие чего вопрос о его причинах, природе и формах проявления приобрел самостоятельное научное значение, которое еще больше усиливается в связи с ростом требований, предъявляемых человеку современным производством, техникой, условиями окружающей среды и задачами, которые ему приходится выполнять. Как пишут некоторые авторы, в наше богатое событиями время слово «стресс» стало как бы символом века(Косицкий, Смирнов, 1970, стр. 3).  
      Очевидно, что в этих условиях со всей остротой встает задача изучения психологических предпосылок выносливости, адаптации человека к стрессогенным воздействиям. А это, в свою очередь, предполагает исследование самого феномена стресса как особого психического состояния, возникающего в сложных условиях деятельности  
Во-вторых, с рассматриваемой точки зрения проблематика стресса сводится к изучению функционального влияния отдельных видов эмоций. Однако, если исходить из того, что стресс суть особое состояние, то, надо признать, что его структура, наряду с эмоциональным, включает и другие психологические компоненты (мотивационные, интеллектуальные, перцептивные и др.).  
       В целом, понимание стресса как возникающего в сложных условиях феномена психической деятельности открывает реальную возможность исследования и решения этой проблемы. Одним из следствий неоднозначности трактовки понятия стресс, отягощенности его медико- биологическими и односторонними психологическими представлениями явилось то, что некоторые авторы этому понятию предпочитают другое — психическая напряженность. Этим термин свободен от. отрицательных ассоциаций и указывает на необходимость изучения именно психологического функционирования человека в сложных условиях Необходимо сказать, что в последнее время наметилась тенденция использовать эти понятия при характеристике состояний, отличающихся друг от друга по степени выраженности. В этом случае стресс принято рассматривать как крайнюю степень психической напряженности. Следует также отметить, что понятие психическая напряженность используется некоторыми авторами для обозначения состояний, оказывающих отрицательное влияние на деятельность, в этом случае оно противопоставляется понятию напряжение. Так, П. Б. Зильберман (1969) считает, что состояние напряженности должно рассматриваться как помеха и ни в коем случае не может смешиваться с состоянием напряжения, неизбежно сопутствующим любой сложной деятельности, тем более такой, которая выполняется на уровне, близком к пределу данного индивидуума.  

Попытка дифференцировать рассматриваемые понятия заслуживает всяческого одобрения. Однако термин напряжение в том значении, в котором употребляет его автор, не содержит указания на психологические особенности этого состояния и используется фактически традиционно — для обозначения деятельного состояния организма (или его отдельных систем). За термином напряжение следует либо сохранить его традиционное как для психологии, так и для физиологии и медицины значение: состояние повышенного функционирования организма и личности (напряжение сил), либо, если принять его в качестве понятия, обозначающего психическое состояние, необходимо четко указать психологические различия между состояниями напряжения и напряженности [21].

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Физиологические механизмы стресса.

 

Одна из первых теорий эмоций, в которой в которой субъективный эмоциональный опыт соотносился с физиологическими функциями, была создана в 1884 году американским психологом У. Джеймсом. Опираясь на идеи датского психолога К. Ланге, он сформулировал концепцию, получившую название «теория эмоций Джеймса-Ланге». Суть её в том, что физиологические изменения, происходящие в организме (например, в стрессовой ситуации), первичны, а ‘эмоции - это всего лишь переживания ощущений, вызванных этими физиологическими изменениями. То есть, человек, испугавшись чего-либо, сначала замечает, что сердце у него  учащенно бьется, ладони вспотели, а ноги подогнулись от внезапной слабости, и только потом понимает, насколько сильно он испугался. Выводы Джемса из этих умозаключений, на первый взгляд, кажутся парадоксальными: «мы грустим, потому что плачем, сердимся, потому что наносим удар, боимся, потому что дрожим». И, тем не менее, впоследствии были получены данные, в какой-то мере подтвердившие эту теорию.

Воззрения З. Фрейда на причины возникновения эмоций были еще ближе к физиологии. Он полагал, что подсознательное чувство дискомфорта возникает из-за низкого уровня возбуждения нервных элементов в «сердцевине» (глубине). Передаваясь в кору, это чувство возбуждает определенные потребности. Поступающие в мозг сигналы при многократном

повторении уменьшают  сопротивление «контактных барьеров» (так Фрейд определял структуры, которые мы теперь называем синапсами) между нервными элементами, и передаче следующих сигналов между ними все  более облегчается, что в конце концов приводит к научению. Научение изменяет структуру «сердцевины» головного мозга. От того, какие пути в этой области окажутся наиболее проторенными, будет зависеть структура человеческой личности. То есть, эмоции «по Фрейду», это усиление или уменьшение в глубине мозга чувства дискомфорта, связанного с какой-либо потребностью [10].

В 1929 году появилась теория эмоций Кэннона-Барда. Согласно этой теории, предложенной У. Кэнноном и модифицированной впоследствии Ф. Бардом, нервные импульсы при восприятии событий, вызывающих эмоции, сначала проходят через таламус. Затем, часть из них идет в кору больших полушарий, где порождает субъективное чувство страха, гнева или радости, а часть идет в гипоталамус, который управляет физиологическими изменениями в организме. При этом психологические переживания и физиологические реакции возникают одновременно. То есть, Кэннон показал, что, вопреки представлениям Джеймса, эмоция – это нечто большее, чем ощущение, связанное с вегетативной реакцией. Тем более, что вегетативные реакции могут быть совершенно одинаковыми при различных эмоциональных состояниях. Так, например, «мурашки» на коже могут выступать и от омерзения, и от удовольствия. Иными словами, теория Кэннона-Барда вернула процесс эмоций из периферических органов в мозг.

И наконец, в тридцатых  годах появились работы анатома  Д. Пейпеца (1937 г.). Изучая эмоциональные расстройства у больных с поражением гиппокампа и поясной извилины, он выдвинул гипотезу о существовании единой системы, объединяющей ряд структур мозга и образующей мозговой субстрат для эмоций. Эта система представляет собой замкнутую цепь и включает гипоталамус – передневентральное ядро таламуса – поясную извилину – гиппокамп – мамиллярные ядра гипоталамуса. Она получила название круга Пейпеца (рис. 1). Позднее П. Мак-Лин в 1952 году, учитывая , что поясная извилина как бы окаймляет основание переднего мозга, предложил назвать её и связанные с ней другие структуры мозга лимбической системы (limbus - край) [16].

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Рис. 1. Структурная основа эмоций.

 

 

 

 

 

Источником возбуждения  для этой системы является гипоталамус. Сигналы от него следуют в средний  мозг и нижележащие отделы для  инициации вегетативных и моторных эмоциональных реакций. Одновременно нейроны гипоталамуса через коллатерали посылают сигналы в передневентральное ядро в таламусе. По этому пути возбуждение передается к поясной извилине коры больших полушарий.

Поясная извилина, по Дж. Пейпецу, является субстратом осознанных эмоциональных переживаний и имеет специальные входы для эмоциональных сигналов, подобно тому, как зрительная кора имеет входы для зрительных сигналов. Далее сигнал из поясной извилины связывает субъективные переживания, возникающие на уровне коры, с сигналами, выходящими из гипоталамуса для висцерального выражения эмоций.

Однако сегодня красивая гипотеза Дж. Пейпеца приходит в  противоречие со многими фактами. Так, под сомнением оказалась роль гиппопкама и таламуса в возникновении  эмоций. У человека стимуляция гиппокампа электрическим током не сопровождается появлением эмоций (страха, гнева и т.п.). Субъективно пациенты лишь спутанность сознания. П. В. Симонов, о тероии которго речь пойдет ниже, относит гиппокамп скорее к «информационному», чем эмоциональному образованию.

Из всех структур круга Пейпеца наиболее тесную связь с эмоциональным поведением обнаруживают гипоталамус и поясная извилина. Кроме того, оказалось, что и многие другие структуры мозга, не входящие в состав круга Пейпеца, оказывают сильное влияние на эмоциональное поведение. Среди них особая роль принадлежит миндалине, а также лобной и височной коре головного мозга.

Эти работы максимально  сблизили психологическую и физиологическую  составляющие понятия эмоций благодаря  описанному в них структурному комплексу  центров мозга, отвечающих за эмоциональное состояние животных.

Из современных теорий наиболее близкой к физиологии является теория В. П. Симонова, который считал, что эмоциональные реакции животных и человека строятся на соотношении  их актуальных потребностей и оценке информации о возможности удовлетворения этих потребностей. Такую оценку каждый субъект производит непроизвольно, но опираясь на свой фило- и онтогенетический опыт. Если при наличии определенной потребности вероятность ее удовлетворения низка, то возникают отрицательные эмоции (гнев, страх, тревога и т.п.). Если вероятность удовлетворения имеющейся потребности возрастает, то появляются положительные эмоции (удовольствие, радость), которые человек пытается, продлить, продлить, повторить. П. В. Симонов назвал свою концепцию «потребностно-информационной теорией эмоций [26].

Поскольку лобная кора имеет  обширные связи с таламусом и  гипоталамусом, большинство физиологов считают, что в первую очередь  именно она, с одной стороны, реагирует  на активность лимбических структур, с другой стороны, видоизменяет её. При обсуждении роли лобных областей коры в процессах формирования эмоций и темперамента человека ученые часто приводят в пример случай с Финеасом Гейджем, которому 13 сентября 1848 года в результате взрыва металлический стержень длиною в метр и весом в 5 кг пробил череп. Левая лобная доля коры мозга Финеаса была срезана, как бритвой, но он, тем не менее, выжил. После этого события его характер резко изменился. Из симпатичного, добродушного и надежного парня он превратился в грубого и крикливого упрямца. Как показывают обследования людей, получивших ранения этой области мозга, следствием полной или частичной утраты лобных долей является постоянная смена настроений от эйфории до глубокой депрессии. Для таких больных характерны частые приступы апатии, эмоциональная заторможенность, равнодушие к сексу.

Гипоталамус контролирует большинство физиологических изменений, сопровождающих эмоциональные реакции. Он может быть причастен к возникновению  ощущения страха, агрессивному поведению. Считается, что норадреналин голубого пятна может участвовать в запуске эмоциональных реакций. Его недостаток в мозге приводит к депрессии, а переизбыток – к тяжелым стрессовым состояниям.