Межпоколенные связи. Влияние семейной истории на личную историю ребенка

Таким образом, получается, что базисный уровень дифференцированности личности обусловлен предшествующими поколениями и родителями, с которыми вырос человек. Ребёнок не умеет справляться со своими сильными чувствами, и пытается справляться с ними по образу и подобию того, как с такими же чувствами справляются родители. Например, уставший от "капризов" полуторагодовалого ребёнка родитель выплёскивает на него своё раздражение. В этот момент он одновременно "преподаёт урок" ребёнку о том, "как надо справляться со своим раздражением". Можно предположить, что именно этот урок и будет усвоен. Что вполне объясняет жалобы: "Ну почему он заимствует у меня всё самое худшее!?" Да потому, что дети, как правило "копируют" то, как мы себя ведём, а не то, как мы хотим себя вести. Или, например, по какой-то причине ребёнок огорчён и не может справиться со своими чувствами. Если с завидным постоянством твердить ему: "Держись! Будь сильным! Не показывай своих чувств!", то вполне можно вырастить человека, не способного разделить с другими всю полноту эмоциональной близости, боящегося проявить своих чувства.

Таким образом, недифференцированность на уровне отдельной личности будет проявляться в низкой стрессоустойчивости, нереалистичной самооценке, зависимости от одобрения других людей, от их мнений и отношений с ними. При этом, интеллект в приложении к вещам, не касающимся человека, его личности, отношений и.т.д может быть хорошо развит, но в приложении к отношениям - в их личной жизни царит хаос. Способность разделять интеллектуальное и эмоциональное относительна. Стоит тревоге достигнуть определенного уровня, и автоматические реакции эмоциональной системы начинают происходить независимо от когнитивной активности. Даже высоко дифференцированная личность при достаточно высоком уровне тревоги испытывает трудности в мыслительном управлении поведением. С другой стороны, личность с низким базисным уровнем дифференциации может утратить когнитивное функционирование даже при небольшой тревоге. Нужно отметить, что чем выше тревога, тем в большей мере поведение становится автоматическим, или инстинктивным.

Каким же образом это всё связано с семьёй? Человек, эмоции которого сильно влияют на возможность принимать взвешеное решение обладает способностью "заражаться" эмоциями других людей - особенно близких и значимых. В таких семьях супруги "телепатически" читают чувства друг друга. Если у одного из них неприятности и он охвачен своими чувствами, то другой автоматически погружается в чувства партнёра. Чувствовать горе и радость другого человека как свои собственные, практически, жить ими, неспособность в этот момент разделить где твои чувства, а где чувства партнёра воспринимается как особая форма близости. Примером может служить любовь - каждый пытается быть таким, каким его хочет видеть другой, и в свою очередь требует от партнёра подобных изменений. "Я буду таким, каким ты захочешь меня видеть: буду выглядеть, так как ты захочешь, буду думать, чувствовать и делать всё, что ты захочешь". Слияние, вплоть до потери себя, стирания границ собственной личности. Такое слияние - сродни исчезновению личности как таковой (сродни смерти). Оно неизбежно повышает тревогу. В результате, требуется нечто, что ослабит столь интенсивное слияние. Существуют люди, которые могут чувствовать себя "хорошо" только если они находятся "в отношениях" с кем-то. Они очень остро чувствуют собственное одиночество. Страх одиночества практически непереносим для них. Таким образом, подобные люди всю жизнь ищут идеальных близких отношений. Находят, сливаются с партнёром. Практически растворяются в нём. Возникает тревога, связанная со страхом исчезновения, следовательно необходимо реагировать дистанцированием и отчуждением, что затем стимулирует следующий цикл поисков близости или депрессию и отчуждение, или поиск новых систем отношений.

Таким образом, недифференцированность на уровне семьи будет проявляться в сверхблизости или отчуждённости между членами семьи, зависимости эмоционального состояния каждого члена семьи от эмоционального состояния другого, плохая способность приспосабливаться к переменам.

Люди вступают в брак, выбирая партнёра с приблизительно одинаковой способностью реагировать на уровне эмоций или разума. При этом, один супруг может выглядеть более импульсивным, а другой - более сдержанным в проявлении своих чувств - речь скорее идёт о различие в стилях совладания с эмоциямим. Например, очень импульсивная, "живущая своими чувствами жена" и рациональный, "держащий всё под контролем" муж, скорее всего обладают схожим уровнем дифференциации.

В благоприятной ситуации партнёрам может быть комфортно друг с другом. Однако, рано или поздно между партнёрами возникает напряжение. Источником этого напряжения может быть как внешняя ситуация (стресс), так и слишком большая или слишком маленькая дистанция между супругами. В этот момент, чтобы ослабить напряжение на сцене появляется нечто третье или некто третий, цель которого - разрядить возникшую ситуацию.

Причём, этим третим может быть не только отдельная личность, но и предметы, проблема, хобби, работа, группы людей, домашние животные, религиозная активность и т. п. Например, сидящая дома "с ребёнком" жена, накопившая большое количество претензий к мужу и работающий муж, испытывающий ответное раздражение, могут почувствовать "непреодолимое желание" посмотреть вечером кассету с фильмом, поиграть в компьютерные игры или просто почитать, а вовсе не общаться друг с другом. В этой ситуации и книга, и компьютер, и TV лишь помогут канализировать накопившееся напряжение без конфликта.

Теперь давайте разберёмся, что в такой ситуации происходит с ребёнком. Вполне может случиться, что этим третьим, призванным "разрядить" ситуацию окажется ребёнок. Ребёнок гораздо более чувствителен к родительскому состоянию, чем мы это замечаем. Чувствуя напряжение между родителями, он начинает вести себя таким образом, чтобы их внимание было неминуемо приковано к нему. Кроме того, он обеспечивает родителям возможность без ущерба для их отношений получить эмоциональную разрядку. Действительно, гораздо безопасней для семейных отношений злиться на ребёнка по поводу его плохого поведения, чем на партнёра по поводу накопившихся обид. Равно как обижаться на тёщу, оказывающую "дурное влияние" на жену. Однако чаще всего втянутыми в процесс между родителями оказываются дети. Многие детские проблемы - страхи, психосоматические заболевания, трудности с учёбой, с поведением и т. д. - являются проявлением втянутости ребёнка в процесс, происходящий между родителями, устойчивым каналом для выражения эмоций и темой для безопасных родительских разговоров.

Как мы уже отмечали выше, супруги вступают в брак с уровнями дифференцированности, унаследованными от их родительскийх семей. Ухаживание, брак и деторождение в значительной степени регулируются эмоционально-инстинктивными силами. Большинство супругов имеют наиболее близкие и открытые отношения в период ухаживания. Супруги поглощены друг другом и своими отношениями. С одной стороны, создаётся нечто новое, не существовавшее раньше - ощущение себя, как пары, с другой стороны, супруги не перестают быть отдельными личностями. То, как будущие супруги встречаются, ухаживают и планируют брак, дает много информации об уровне их дифференцированности.

Мы уже говорили, что люди выбирают партнеров, имеющих сходный уровень дифференциации. Чем ниже их уровни дифференцированности, тем интенсивней эмоциональное слияние в браке. Слияние приводит к появлению тревоги у одного или обоих супругов. И тем больше вероятность, что понадобятся некие механизмы, помогающие справиться с возникшим в паре напряжением. Способы, которым супруги привыкли справляться с возникшим в паре напряжением, они выносят из родительских семей. Традиционно, принято выделять четыре механизма "защиты от излишней близости": эмоциональное дистанцирование, супружеский конфликт, болезнь или дисфункция у одного из супругов, передача проблем детям.

1. Эмоциональная дистанция. Нередко после интенсивного эмоционального контакта у людей может возникнуть ощущение дискомфорта и желание несколько увеличить эмоциональную дистанцию. Подобное желание может возникнуть и при чрезмерной позитивности слитности, как, например, неодолимое желание поработать после хорошо проведённого совместного отпуска, и при негативном эмоциональном заряде. Во всех этих случаях мы имеем дело с увеличением эмоциональной дистанции. Причём, дистанция может быть реальной, а может быть результатом внутренних операций. В первом случае, например, один из супругов может проводить много времени вне дома под теми или иными предлогами, или же супруги очень много времени проводят в компании других людей. Иначе говоря, ситуации, благоприятные для интенсивного контакта, избегаются. Во втором случае дистанция создается более тонкими средствами, направленными на снижение эмоционального реагирования. Примеры таких средств - хроническая раздражительность, хобби, "каменное" выражение лица. Интересно, что человек может, устраняясь из эмоционального контакта с другим, очень много об этом другом думать, вести внутренние диалоги, споры.

Обычно партнерами дистанцируются автоматически, без осознавания этого. Дистанцирование, по сути, есть "клапан" для выпускания напряжения. Не смотря на то, что оно происходит автоматически, дистанцирование обычно приводит к большему психологическому расстоянию, чем хотели бы партнеры. Тогда дистанцирование сменяется сближением. В любом случае, неосознанно избегается дискомфорт, который ощущается из-за чрезмерной близости. При этом источником собственных эмоциональных реакций и дискомфорта воспринимается партнер.

2. Супружеский конфликт. Его функция - управление напряжением и поддержание равновесия в семье. В ситуациях, когда напряжение в семье нарастает, а партнеры излишне эмоционально реагируют друг на друга, их мысли часто сконцентрированы на "упрямстве, равнодушии, неразумности" другого. В такой ситуации конфликт может вспыхнуть по незначительному поводу и быстро достигнуть высокого накала. При этом могут вспоминаться давние обиды. Таким образом, при супружеском конфликте партнеры очень сосредоточены друг на друге, весь окружающий мир как бы не существует. Ошибки и оплошности партнёра очень внимательно отслеживаются. Собственной роли в повторяющейся ситуации никто, разумеется, не понимает, в лучшем случае, собственная роль может признаваться, но оцениваться как необходимая и вынужденная самозащита. Если интенсивность конфликта велика, он может выйти из под контроля и стать неуправляемым. Тогда автоматически возникают тенденции привлечения третьих лиц (или организаций, например, полиции или службы кризисного вмешательства).

Для семей обычен двухфазный режим: конфликт - последующее дистанцирование. На фазе дистанцирования каждый из партнеров может поджидать, пока другой "оступится" - что-то сделает "не так". Нередко бывает и так, что конфликты чередуются с периодами теплой близости: близость - напряжение - дистанцирование - конфликт.

Степень его может быть от мягкой до тяжелой и зависит от уровня слияния супружеской пары, а также от интенсивности тревоги.

Как ни странно, но чем больше напряжения канализируется в супружеский конфликт, тем менее вероятен ущерб для развития ребенка. Правда, если родитель начинает тревожиться о влиянии супружеских разногласий на ребенка, это свидетельствует о вовлечении последнего в процесс партнерских отношений.

3. Передача проблемы ребенку. Дети чрезвычайно чувствительны к родительским настроениям. Наверное, каждый родитель сталкивался с ситуацией, напоминающей сборы перед переездом, описанные в "Трое в лодке, не считая собаки" Дж. К. Джеромом: "Монморанси был, конечно, в самой гуще событий. Все честолюбие Мономоранси заключается в том, чтобы как можно чаще попадаться под ноги и навлекать на себя проклятия. Ежели он ухитряется пролезть туда, где его присутствие особенно нежелательно, и всем осточертеть, и вывести людей из себя, и заставить их швырять ему в голову чем попало, то он чувствует, что день прожит не зря. Добиться того, чтобы кто-нибудь споткнулся о него и потом честил его на все корки в продолжение доброго часа, - вот высшая цель и смысл его жизни; и когда ему удается преуспеть в этом, его самомнение переходит всякие границы. Он усаживался на наши вещи в ту самую минуту, когда их надо было укладывать, и пребывал в непоколебимой уверенности, что Гаррису и Джорджу, за чем бы они ни протягивали руку, нужен был именно его холодный и мокрый нос. Он влез лапой в варенье, вступил в сражение с чайными ложками, притворился, будто принимает лимоны за крыс, и, забравшись в корзину, убил трех из них прежде, чем Гаррис огрел его сковородкой. Гаррис сказал, что я науськиваю собаку. Я ее не науськивал. Этого пса не надо было науськивать. Его толкает на такие дела первородный грех, врожденная склонность к пороку, которую он всосал с молоком матери…"

Мы умиляемся, читая эти строчки ещё и потому, что поведение Монморанси напоминает нам поведение любимого чада в ситуации, когда в доме царит возбуждение перед каким-то важным событием. Чувствуя родительское напряжение, ребёнок сам, ощущает беспокойство, которое затем пытается сбросить в чересчур активном поведении. Часто причиной нарушенного детского поведения является именно напряжение, существующее между родителями.

Эту ситуацию легче описать, чем объяснить. Представим себе будущую маму, которая очень тревожится за исход своей беременности. Причиной её тревог, в данном случае может быть что угодно: ситуация в семье, предшествующее травматическое событие или неосторожное слово врача… Суть в том, что женщина чувствует тревогу и, не осознавая истинной причины, приписывает её своему нынешнему состоянию, то есть беспокоится за будущего ребёнка. В результате, все ощущения, сопровождающие, как правило, беременность она будет интерпретировать как свидетельства неблагополучия будущего ребёнка. "Какой ужас! Он мало шевелится. Наверное, у него что-то не так…" "Кошмар! Он так сильно толкается. Наверное, ему там плохо..." и т. д. и т. п. Постольку, поскольку в процессе вынашивания и родов психологическое состояние будущей матери играет очень важную роль, то не удивительно, что и саму беременность, и сам процесс родов женщина воспринимает чересчур обострённо. Субъективно переоценивая объективные трудности, она очень тревожится за ребёнка, за себя и проч… Родившийся младенец, как мы уже отмечали, в большой степени настроен на сенсорные ощущения. Проще говоря, когда тревожная мама берёт младенца на руки, материнское состояние передаётся ребёнку в прямом смысле через руки. Наверное, любые родители замечали, что когда они купают совсем маленького ребёнка, он не одинаково чувствует себя на руках у разных людей. Действительно, ребёнку физически комфортней в уверенных, спокойных, "не тревожных" руках. Таким образом, реагируя на "тревожные" материнские руки, ребёнок начинает сигнализировать о своём ощущении дискомфорта. Каким образом? Да единственным, доступным ему - плачем. Мама же немедленно приписывает его плачу собственное беспокойство, интерпретируя его, как детское неблагополучие. Она начинает ещё больше волноваться о ребёнке, а тот, в свою очередь, ощущая её тревогу, становится ещё более беспокойным.

Всё, что сказано выше справедливо, даже тогда, когда мама не осознает своего постоянного беспокойства. Что может быть, если для неё это уже стало привычным фоном бытия. Для наглядности можно провести аналогию. Все знают, что к запаху можно "принюхаться". Невыносимо сильный запах с течением времени перестает ощущаться, хотя в действительности слабее не стал. Психика, во избежание перегрузки убирала "ненужное" ощущение. Нечто похожее происходит и с постоянно возникающей тревогой. Она оказывается как бы фоном психической жизни. Раз ничего нельзя изменить, то психика, предохраняя себя от перегрузки, убирает эти переживания из области сознания, хотя сами переживания никуда не деваются. Они просто менее остро ощущаются. А тем из них, которые всё-таки прорвались в сознание, всегда находится рациональное объяснение: "Я беспокоюсь потому, что ребёнок всё время плачет." В любом случае, ребенок играет свою роль: он ведет себя таким образом, чтобы оправдывать озабоченность или иной поведенческий стереотип матери по отношению к нему. Впрочем, здесь возможно и влияние случайности - например, неожиданной болезни ребенка или родителя. В результате, через некоторое время мы получаем не находящую себе места от тревоги мать и, действительно, очень беспокойного ребёнка.