Тоталитарный режим в СССР

                                                             ТОТАЛИТАРНЫЙ РЕЖИМ В СССР

Термин «тоталитаризм» и образованное от него прилагательное «тоталитарный» в последние годы употребляются по любому поводу и  служат самым расхожим объяснением  тому, что происходило в Советской  России в течение семи десятилетий  ее истории. При этом большинство  тех, кто пользуется этими словами, даже не представляют себе, какое обилие объяснений, теорий и толкований скрывается за ними. Несмотря на то что само понятие  сравнительно «молодо» -— ему не исполнилось и пятидесяти, — некоторые  историки находили тоталитарные режимы еще в древнем мире (например, в Спарте). Другие горячо возражали, доказывая, что тоталитаризм — явление  исключительно 20 века. Это крайние  точки зрения; было и много промежуточных, отыскивающих «тоталитарные тенденции» или «тоталитарную идеологию» на протяжении всей человеческой истории.

Сам термин появился в конце 1920-х гг. в фашистской Италии. Его часто повторял Бенито Муссолини. Латинское «in toto» означает «в целом», а итальянские слова «totale», «totalita»  — «полный», «полностью охваченный», «совокупность». Другими словами, речь шла о государстве и обществе, полностью охваченном одной идеологией, фашистской, разумеется, слившемся  в едином стремлении к цели, определенной вождем (в итальянском варианте он именовался «дуче»). Конечно, в таком  государстве не могло быть ни оппозиции, ни демократических институтов, ни просто инакомыслящих.

 
  
Н. И. Ежов и И. В. Сталин. Николай Иванович Ежов, возглавляя органы внутренних дел  в 1936 — 1938 гг., был одним из главных  исполнителей массовых репрессий (отсюда термин — ежовщина). Арестован в 1939 г. и расстрелян, так как И. В. Сталин убирал всех свидетелей проводимой им политики по уничтожению «врагов  народа».

Ирония истории, однако, заключалась в том, что даже в  лучшие для режима Муссолини годы Италия оказалась далека от тоталитарного  идеала. Гораздо ближе к нему продвинулась фашистская Германия, хотя германский вождь — фюрер, втайне презиравший  своих итальянских союзников, это  слово не любил и не употреблял. Ну, а «самым тоталитарным» из всех тоталитарных государств, по мнению многих политологов, оказался Советский Союз. И даже он не очень-то соответствовал тому образцу, который рисовался  когда-то дуче.

 
  
Физкультурный парад в 30-е гг. Парады, демонстрации, митинги скрывали за собой суть антинародной политики тоталитаризма.

Но что же такое  не идеальное, а реальное тоталитарное общество и государство, чем отличалось оно от обычного, существовало ли вообще или осталось лишь мечтой нескольких диктаторов? На эти вопросы исследователи  отвечают по-разному. И все же трудно отрицать, что подобное определение  имеет смысл, хотя относится оно  не столько к государству или  обществу вообще, сколько к определенному  типу политического режима. Идеология, экономический и социальный строй  фашистской Италии, нацистской Германии и Советского Союза существенно  различались между собой, однако механизмы и функции политической власти всех трех государств были разительно схожими.

После второй мировой  войны подобные режимы установились также в ряде развивающихся стран, причем самым устойчивым оказался маоистский режим в Китае, а самым чудовищным по своей бессмысленной жестокости — режим так называемых красных  кхмеров в Камбодже. Уже сам  перечень стран, переживших это испытание, говорит о том, что тоталитаризм зарождается в самом различном  историческом, экономическом, культурном контексте, может возникнуть и в  развитой европейской стране, и в  нищей азиатской.

 
  
Расстрелять убийц — таков приговор народа! Рабочие Ленинградского машиностроительного  завода подземных сооружений, жестоко  обманутые тоталитарной системой и  большевистской пропагандой, превращенные в послушную толпу, не способную  противостоять злу, одобряют приговор по так называемому троцкистско-зиновьевскому  блоку. Снимок 1936 г.

Появление тоталитарных режимов связано с процессом  модернизации. Это очень сложное  явление, которое коротко можно  определить как переход от традиционного, преимущественно аграрного общества к обществу развивающемуся, городскому, индустриальному. При этом меняется не только политический или экономический  строй, меняется вся социальная структура  общества, его культура, психология, образ жизни и образ мышления, сам человек. Поэтому понятие  модернизации гораздо шире понятий  «возникновение капитализма» или «промышленная  революция».

Перемены такого масштаба никогда не бывают легкими, и в тех обществах, где модернизация по разным причинам совершалась позднее, она сопровождалась гигантскими  потрясениями. Возникновение тоталитарных режимов — один из вариантов ответа, который может дать общество на вызов, брошенный затянувшейся модернизацией.

Россия в течение  столетий благодаря определенным природным  и историческим условиям шла по экстенсивному  пути развития. Этот путь имеет свои пределы, и рано или поздно должен был наступить кризис. Болезненная  модернизация, которую переживала страна, ускорила наступление этого кризиса. Последовала сначала эпоха реформ, потом эпоха революций (см. Александр  П и реформы 60 — 70-х гг. 19 в., Александр III и контрреформы 80— 90-х гг. 19 в., Революция 1905 — 1907гг., Февральская революция 1917 г.). В буре 1917 г. (см. Октябрьская  революция 1917 г.) возникло массовое движение, которое возглавила подпольная и  вследствие этого немногочисленная партия большевиков, вооруженная «единственно верным учением», вскоре превратившимся в своеобразную религию. Постепенно в ходе первых социалистических экспериментов (см. Политические и социально-экономические  преобразования большевиков в 1917 — 1918 гг.), кровавой гражданской войны (см. Гражданская война и военная  интервенция 1918 — 1922 гг.) и трудного послереволюционного десятилетия  сформировался тоталитарный режим, окончательно сложившийся к началу 30-х гг. Для него, как и для режимов, возникших в Италии и Германии, характерны две особенности.

Во-первых, тоталитарные режимы отличались объемом власти, стремлением контролировать не только действия, но даже эмоции и мысли  населения, как в политической, так  и в частной сфере. Конечно, в  той или иной мере такое стремление присуще любому политическому режиму; разница лишь в степени этого  стремления, в тех средствах, которые  применяются для его реализации.

Как показывает исторический опыт, применение даже самых жестких  средств, в частности массового  террора (см. Массовые политические репрессии  в СССР в 30-х — начале 50-х гг.), приводит к достижению лишь весьма условного контроля над обществом. И все же объем тоталитарной власти был заметно выше обычного.

Высшей властью  в СССР считался Верховный Совет. Он собирался дважды в год и  покорно голосовал за предложения  свыше. Гораздо важнее были партийные  съезды, но и там все основное было сказано в руководящем докладе. Фактически вся власть в стране сосредоточивалась  в партийной верхушке, в частности  в Политбюро и в Секретариате Центрального Комитета партии.

Под контролем партийно-государственного аппарата оказались все отрасли  и уровни экономики, все общественные организации, начиная с комсомола  и кончая обществом филателистов (см. Общественные организации). Профсоюзы, вместо того чтобы защищать интересы наемных работников от нанимателя —  государства, служили (по выражению  Ленина) его «приводными ремнями», лишь изредка вступаясь за них  в случае явной несправедливости, допущенной каким-либо представителем администрации. Любое высказывание, не совпадающее с официальной  точкой зрения, могло повлечь тяжелые  последствия (его могли, например, квалифицировать  как «распространение сведений, порочащих  советский строй», — а это уже  было уголовным преступлением!).

Во-вторых, режимы такого типа возникают в результате массовых движений и способны в течение  определенного (иногда весьма длительного) срока создавать себе массовую поддержку, мобилизуя общество или значительную его часть во имя единой — тотальной  — цели, имеющей общенациональное значение. В советской истории  это построение первого в мире справедливого, счастливого и богатого, социалистического, а затем коммунистического  общества, цель, может быть, и недостижимая, но привлекательная.

В отличие от традиционных диктатур тоталитарные режимы отнюдь не стремились держать массы «подальше  от политики»; напротив, прилагали значительные усилия для их политизации в соответствующем  духе. Аполитичность рассматривалась  как проявление скрытой нелояльности.

Но реальная жизнь  государства и общества была гораздо  разнообразнее и богаче, чем те явления и процессы, которые мы определяем как входящие в понятие  «тоталитаризм». Поэтому многие историки, соглашаясь с таким определением политического режима, возражают  против применения термина «тоталитарный» для обозначения общества или  даже государства.

На первых порах  тоталитарный режим оказался эффективным  орудием ускоренной модернизации. В 20 — 50-е гг. Россия пережила самую  масштабную революцию в своей  истории. Аграрная, деревенская страна превратилась в мощную индустриальную державу (см. Индустриализация). Но какой  ценой это было достигнуто! Речь идет даже не о тех трудностях и  лишениях, которые пережили миллионы людей; достаточно вспомнить о терроре, достигшем апогея в 1937 — 1938 гг., но который не прерывался ни раньше, ни позже и стоил обществу — вместе с коллективизацией, депортациями, страшными голодовками 20-х, 30-х, 40-х гг. — миллионов жизней (не говоря уже о жертвах революции, гражданской, Великой Отечественной войны и нескольких «малых» войн).

Но уже в 50-е  гг. проявилась неспособность режима приспособиться к изменившимся экономическим  и социальным условиям. В 30-е гг. главным  аргументом в пользу сталинского  «социализма» были быстрые темпы  развития. В 60-е гг. наметилось сначала  отставание в развитии, а затем  и медленно нараставший кризис. Это  сопровождалось заметным смягчением режима, начавшимся после смерти его создателя, И. В. Сталина, и постепенным «отмиранием» всесильной когда-то идеологии. К середине 80-х гг. режим, давно уже переставший  быть тоталитарным в точном смысле этого слова, окончательно пережил  себя и «скончался» после недолгой агонии.