Эта волна включает в себя также либерализацию  и частичную демократизацию политической системы.

    Однако  история, а, следовательно, и политическое время, не представляют собой прямолинейный одновекторный процесс. В процитированном определении С. Хантингтона указывается и на наличие в рамках демократической волны [32,c.36] противоположных, т.е. антидемократических процессов. Речь, таким образом, идет о количественном преобладании демократических тенденций в рамках соответствующего отрезка времени, которые накладывают качественный отпечаток на характер последнего.

    История знает и другие периоды, когда  в большей группе стран преобладали противоположные, связанные с усилением антидемократических сил, поражением демократии и установлением авторитарных или тоталитарных режимов. Эти этапы в истории С. Хантингтон называет "попятной волной" (или “волной отката” от демократизации – “reverse wave”).

    На  основе анализа исторического материала, связанного как со становлением демократических  режимов, так и с их временным (хотя протяженность во времени могла  быть довольно значительной) поражением, С. Хантингтон выделяет следующие волны  демократизации:

    Первая, длительная волна демократизации – 1828-1926 гг.

    Первая  волна отката – 1922-1942 гг.

    Вторая  короткая волна демократизации – 1943-1962 гг.

    Вторая  волна отката – 1958-1975 гг.

    Третья волна демократизации – с 1974 г. (см.: Huntington S., 1991, p. 6).

    Исторический  опыт показывает, что на первоначальных этапах тоталитарные (особенно лево –  тоталитарные, т.е. коммунистические) и  авторитарные политические системы  могут обеспечить значительный экономический  рост за счет либо полного государственного контроля над экономикой (во всех социалистических странах), либо высокой степени государственного регулирования экономики. С одной стороны, – СССР и многие социалистические страны, а с другой – такие страны, как Бразилия, Уругвай, Южная Корея, Тайвань и др., на определенных этапах тоталитарного и авторитарного правления достигли огромных экономических успехов за счет мобилизации ресурсов, контроля за стоимостью и ценой рабочей силы, государственного регулирования экспорта т импорта и т.д. В 70-е годы для нефтедобывающих стран третьего мира, а также СССР главную роль и в экономическом развитии, и опосредованно в некотором укреплении легитимности режима сыграл и энергетический кризис и резкий подъем цен на нефть.

    Однако  во всех автократических государствах как левой, так и правой ориентации государственный контроль или государственное регулирование, сыгравшие ранее определенную позитивную роль в экономическом развитии, постепенно себя исчерпали, приходя в противоречия с объективными потребностями рыночной экономики. Важным конкретным экономическим фактором было также и то, что нефтяной бум 70-х годов к середине 80-х годов сменился резким снижением мировых цен на нефть. Это не могло не отразиться отрицательно на экономическом положении ряда стран экспортеров нефти, в частности на бывшем СССР. Таким образом, предкризисные или кризисные процессы в экономике стран с автократическими режимами явились серьезной экономической предпосылкой кризиса их легитимности.

    Несколько иную периодизацию волн демократического процесса дает американский политолог Ф. Шмиттер, который выделяет следующие четыре периода глобальной демократизации:

    Первая  волна – период, условно берущий начало с революции 1848 г., после которой, однако, к 1852 г. многие страны (в частности Франция, Германия, Австро-Венгрия) вернулись к автократическим формам правления;

    Вторая  волна – после первой мировой войны, когда в результате поражения Германии, а также распада Российской и Австро-Венгерской империй, в Восточной и Центральной Европе появляются новые государства, во многих из них первоначально устанавливаются демократические формы правления;

    Третья  волна – после второй мировой войны;

    Четвертая волна – берет начало с военного переворота 1974 г. в Португалии [36,c.102].

    Позитивной  отличительной чертой данной периодизации является выделение периода после первой мировой войны в качестве отдельной волны демократизации. Однако при выделении первой волны демократического процесса автор по существу сужает ее пространственные и временные рамки, ограничиваясь лишь континентальной Европой. Показательно, что при временной характеристике современной волны демократизации оценки С. Хантингтона и Ф. Шмиттера совпадают.

3.2. Явление политического  транзита: основные  элементы и общая  характеристика

    Одним из наиболее крупных направлений в исследовании политических изменений выступает исследование «демократического транзита», которое начинает активно разрабатываться в западной политологии с начала 70-х годов. Под понятием «демократический переход» в рамках этой теории обычно понимаются социальные и институциональные преобразования, связанные с продвижением от автократических, тоталитарных и авторитарных режимов к демократическим способам управления (transition to democracy). В более же узком и специальном понимании демократический транзит представляет собой процесс перехода государственно-политической системы страны от менее совершенной в демократическом отношении к более совершенной и развитой форме демократии, охватывающей политическую организацию общества и политическую систему государства. Если говорить про сам термин «транзит», то есть переход (transition), в данной работе используется понятие «политический транзит». Но оно не совсем адекватно понятиям, используемого многими «классическими» транзитологами, которые в своих ранних работах употребляли понятие «transition to democracy», (переход к демократии) [28,c. 10]. Но в дальнейшем ряд ученых в поисках более точной терминологии стали использовать более нейтральные понятия, в частности «демократический транзит» (democratic transition). Как отмечает российский исследователь А.Ю. Мельвиль, «более широкое в содержательном плане и более нейтральное в оценочном отношении понятие «демократического транзита (перехода)» - в отличие от «перехода к демократии», фактически постулирующего редко встречающийся в чистом виде итог процесса, - лучше отражает разнообразие обстоятельств, особенностей и многовариантность конечных форм рассматриваемых нами общественных трансформаций» [15,c. 15.]. Западная «транзитология» имеет как бы два уровня: первый изучает «переходный период» сам по себе и связан с понятием tranzition, и второй, рассматривает модель переходного периода, т.е. трансформацию политического режима - transformation. Но такое различение не свойственно российским исследователям политических процессов поставторитарного развития. Так В. Гельман, довольно основательно разрабатывающий модели зарубежных исследователей на «российском опыте», полагает уместным употреблять понятия tranzition и transformation как синонимы.

    Когда процесс демократизации в России рассматривается в более широком контексте, обычно его привязывают к так называемой «третьей волне» демократизации. Этот термин был пущен в обиход Самюэлем Хантингтоном. По его теории, «первая волна» демократизации приходилась на период между 1828-1926 годами и была очень медленной и длинной; «вторая волна» вписалась в промежуток 1943-1964 годы. «Третья волна» началась в 1974 году демократизацией сначала Португалии, а затем многих латиноамериканских стран. В указанные периоды демократическое развитие во всем мире было заметно сильнее, чем противоположное направление развития. [32,c. 62] Посткоммунистическая демократизация стран Восточной Европы значительно усилила «третью волну». Подсчитано [32,c. 62], что в 1974 году из всех государств мира на демократии приходилось менее 30%, а во второй половине 90-х годов - уже более 60%. По мнению Хантингтона, за всеми предыдущими волнами следовала обратная реакция в мировом масштабе, возврат к антидемократии, различным авторитарным режимам. Каждая из волн демократизации включает в себя группу стран, которые находятся в состоянии трансформации из недемократического режима к демократическому в определенный период времени. Каждая из волн демократизации включает в себя процессы либерализации или частичной демократизации политической системы, которая, однако, в ряде стран не становится полноценно демократической. Трансформация некоторых политических режимов развивалась отнюдь не в демократическом направлении, так же, как и не все демократические транзиты возникали в ходе волн демократизации. С. Хантингтон, предостерегая от буквального понимания его теории, напоминает, что история человеческого общества представляет собой безбрежный поток бесконечного числа разнообразных событий, и в силу этого различные процессы политической трансформации не имеют способности самораспределяться по строгим историческим временным ячейкам. История также не развивается только в одном направлении, и поэтому каждая из первых двух волн демократизации сопровождалась соответствующими откатными волнами, в течение которых некоторые, но отнюдь не все страны возвращались к недемократическому правлению, несмотря на то, что принимали до этого курс на трансформацию к демократии. [32,c.65].  

3.3. Проблемы демократизации

    В современном мире, процессы развития демократии тесно переплетены с другими общемировыми и цивилизационными процессами, прежде всего с глобализацией, которая далеко не всегда способствует развитию демократических институтов и консолидации демократии, особенно в странах с незавершенной модернизацией и незавершенным демократическим переходом. Как показывает опыт последних лет, глобализация приводит не только к интернационализации и более тесному взаимодействию разных стран и цивилизаций, но и одновременно вызывают различные кризисные явления в менее развитых странах, усиливая тенденции к их обособлению, росту национального самосознания.

    В связи с этим, несмотря на очевидное  продвижение процессов демократизации, говорить о необратимости этих явлений  преждевременно. При анализе глобальных процессов становится очевидной волнообразная составляющая, о которой применительно к демократизации писал С.Хантингтон. Поэтому глобальный успех демократии в 1970-е -  1990-е гг. постепенно переходит в спад, характеризующий конец ХХ и начало XXI века. Как пишет отечественный политолог В.И.Пантин, если на первых порах процессы глобализации в самых различных сферах способствовали развитию демократии «вширь»[24], то на более поздних этапах негативные последствия процессов глобализации могут помешать развитию демократии «вглубь». Главной проблемой он предлагает считать не количество формальных критериев демократической политической системы и число стран, отвечающих этим критериям, а то, насколько гибкими и эффективными окажутся демократические институты в разных странах, насколько они будут соответствовать меняющимся условиям.

    Внушительные  препятствия для распространения  демократии существуют во многих обществах. Так, серьезным препятствием глобальной демократизации является культурная самобытность незападных обществ, которую не может размыть никакая вестернизация, а также сложившаяся структура международных отношений, характеризующаяся силовым давлением со стороны Запада. Третья волна, «глобальная демократическая революция» конца XX столетия, не будет длиться вечно. За ней может последовать новый взлет авторитаризма, который выльется в третий откат. Но это не помешает, как считает С.Хантингтон [32]когда-нибудь в XXI веке возникнуть четвертой волне демократизации. Причем в качестве ключевых факторов, от которых в будущем будут зависеть стабильность и распространение демократии, он отмечает экономическое развитие, которое делает демократию возможной, и политическое руководство, делающее ее реальной.

    Начать  демократические преобразования нелегко, но еще сложнее завершить их, требуются неизмеримо большие усилия. Уход старого режима еще не даёт автоматической гарантии того, что демократия будет успешно построена. Появляется немало проблем, которые предстоит решать. Важнейшим условием успеха демократизации является политическая стабильность, предполагающая реформирование общества в рамках закона.  
Демократизация порождает такое явление, которое Э. Фромм метко назвал "бегством от свободы". Речь идёт о том, что в условиях политической и экономической модернизации происходит ломка традиционных структур, в которые были включены люди ранее; они лишаются привычных "опор", схем политического поведения. Происходит снятие традиционных ограничений, твердо направляющих жизнь человека в прежних условиях. Человек становится свободным, но одновременно на него ложится тяжесть ответственности за решения, касающиеся его собственной судьбы, а также проводимой в обществе политики. В результате растерянный и дезориентированный человек оказывается не в состоянии выносить "бремя свободы". Ему кажется, что обрести прежнюю уверенность в себе и чувство стабильности можно, лишь жертвуя свободой в обмен на ощущение определенности, возникающее в рамках жесткой авторитарной системы, перекладывая всю полноту ответственности за принятие решений на вождя или режим. Разрушение коммунистических мифов, замена их рационализаторским миропониманием остро ставят вопрос о смысле человеческого существования. На человека обрушиваются сомнения; кто он, что он, зачем он живёт? В этих условиях значительная часть массы, предрасположенная авторитарному подчинению, стремится ассоциировать себя с авторитарно-тоталитарными идеологиями и движениями. Они придают растерянному индивиду иллюзорное чувство собственной значимости, а обожание вождя оборачивается символической приобщенностью к власти.

    В государствах СНГ явление "бегства  от свободы" имеет свою специфику, связанную с особенностями нашего развития в прошлом. Народы этих государств оказались в наиболее сложном  положении по сравнению с другими  демократизирующимися государствами, поскольку сроки существования тоталитарных структур здесь были особенно велики и произошел почти полный разрыв с прошлым, его экономическими и политическими механизмами, традициями и опытом. В результате тоталитарные порядки вошли в плоть и кровь народа. Они нередко определяют, причем на бессознательном уровне, восприятие действительности, сам способ мышления. Отсталая политическая культура большинства населения, отсутствие демократических традиций, засилье бюрократии приводит к тому, что введение демократических институтов приобретает зачастую декларативный характер, в самой же демократии выпячивается лишь её внешняя сторона в ущерб содержанию. В целом же явление "бегства от свободы" связано и с некоторыми особенностями самой демократии. Изначально, как уже было сказано, с ней ассоциируются многие возвышенные идеалы и цели - народовластие, индивидуальные свободы и права человека, плюрализм, всеобщее благосостояние и т.п. Однако в действительности демократия этого не гарантирует. Главное заключается совсем в другом - демократия создаёт лишь условия  
для достижения этих целей на уровнях и всего общества, и отдельной группы, и гражданина. А вот произойдет это или нет, зависит от того, как будет протекать политический процесс, какие силы в нем будут участвовать, какие - им противостоять, какие способности будут ими проявлены и какие привходящие обстоятельства скажутся на исходе данного процесса.  
В демократической системе нет и не может быть органически присущих ей механизмов, полностью предохраняющих от прихода к власти авторитарных сил. Однако демократия - что очень важно - создаёт институциональные механизмы и стимулы для вовлечения потенциальных своих противников в демократическую дискуссию, а тем самым и в демократический процесс, способный, в конце концов, превратить их в демократов.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом, в результате данного исследования можно сделать следующие выводы:

• Под прогнозом понимается научно обоснованное суждение о возможных состояниях объекта в будущем, об альтернативных путях и сроках их осуществления. Процесс же разработки прогнозов называется прогнозированием. Прогнозирование – это специальные научные исследования конкретных процессов, явлений, событий, в итоге которых из одних, уже известных сведений о прошлом и настоящем, получают представление о возможных состояниях прогнозируемого объекта, т.е. получают другие знания.
• Методы прогнозирования - методы, обеспечивающие научно обоснованные прогнозы будущего: экспертные оценки; экстраполирование; моделирование; применение аналогий.
• Трудно сказать, насколько верными окажутся прогнозы Бжезинского и Хантигтона. Но нет сомнения в том, что на политическом пространстве произойдут колоссальные изменения, на которые указывают тенденции политического развития некоторых регионов и государств. Можно предположить, что в будущем США сохранят свою геополитическую позицию и останутся ведущей мировой державой.
• Демократия по своей природе явление сложное многообразное и внутренне противоречивое, склонное к порождению «фантомов» и миражей. Одним из таких фантомов является миф о совершенстве западной модели демократии, преподносимый всему остальному миру как эталон правления. На деле же западные демократии существуют на грани социальной устойчивости, раздираемые внутренними противоречиями. Главным противоречием демократии являются заложенные в ее природу два взаимоисключающих начала – созидающее и разрушительное. Это правда, что демократии способны к саморазвитию. Но правда заключается и в том, что демократия способна погубить всё уникальное и бесценное, что создала мировая культура в процессе долгого цивилизационного процесса, а вместе с культурой – погубить и самого человека. Демократия - это яд и лекарство одновременно, поэтому в эпоху технического прогресса и глобализации мировой экономики чрезвычайно важно в чьих руках оно находится. Главным лозунгом демократической эпохи становится лозунг – не навреди! Нельзя применять демократию, как универсальное средство, годящееся от всех болезней. Демократию следует применять строго по назначению врача и в соответствии с выписанным им рецептом.  Лучшими лечащими средствами для демократии оказываются в первую очередь народные средства - проверенные веками лучшие национальные и культурные традиции. Демократию необходимо неустанно воспитывать культурой, прививая демократии всё лучшее, что заложено в культуре. И этот инструмент гражданского воспитания находится в руках государства, главной цивилизационной задачей которого становится процесс самосовершенствования и совершенствования общества, которому оно служит.
• Центральной проблемой анализа современных демократических трансформаций остается вопрос о том, до какой степени современная демократия может укорениться в незападных странах, а также насколько она может эволюционировать в результате экспорта в другую социальную и культурную среду. Вероятно, следует согласиться с американским политологом Дж.Маркоффом, утверждающим, что для наполненного смыслом будущего, демократия «должна подвергнуться переосмыслению и пересозданию, как это всегда происходило в прошлом».