Политический портрет Гитлера и его значимость в мировой истории

     Эта нереалистическая, почти трансцендентальная концепция нации выражена в нюрнбергских речах Гитлера. Он думал о нации в масштабе тысячелетий. Он упивался национализмом, сидя в Байрейте и с глубоким почтением слушая «Гибель богов» Рихарда Вагнера или гуляя по пантеону Вальхалла² безумного короля Людвига в Регенсбурге.

     Не может быть никаких сомнений в том, что у Гитлера не было эгоистических стремлений к личному обогащению или излишним удобством. Его образ жизни всегда был поразительно скромным и нетребовательным. Он не любил помпезности; в общении был прост и близок к простому народу. По сути же он являл собой особый вид эгоизма. Его жажда власти не имела ничего общего с холодным эгоизмом: стремление к лидерству сжигало его изнутри. Теперь, когда жизнь Гитлера стоит передо мной во всей своей полноте, я не могу избавиться от ощущения, что собственное воображение Гитлера бессознательно создавало широкий обманчивый мир, чтобы дать прибежище своему эгоизму. Националистическая мания величия и личная страсть к власти сделали его великим бескорыстным лидером своего народа и привели к трагическому краху.

     Доминируещей чертой характера  Гитлера было его невероятное  упрямство. В шутливом разговоре  о детстве он вспоминал, каким  был упрямым мальчиком. Вне  себя от ярости он даже падал  в обморок, если последнее слово  в препирательствах с отцом во время работы в саду оставалось не за ним. Последнее слово всегда должно было оставаться за ним! Его характер был таким вспыльчивым, что малейшее противоречие приводило его в ярость. В последние годы его нрав стал просто тираническим и совершенно неуправляемым. Пока в нёс оставалась искра жизни, он никогда не сдавался. Его сильная воля могла быть вдохновляющей и конструктивной или подавляющей и разрушительной. Она объединила народ, но неуверенность снова расколола его. Повлиять на его волю было невозможно. То есть он позволял оказывать на себя влияние, но только тогда, когда уже всё для себя решил. Противоречие и сопротивление только усиливали его упрямство, как трение высекает электрические искры. Воля Гитлера блокировала все попытки влиять на него; он лишь властно воздвигал между собой и другими глухую стену отчуждения. И по мере того, как крепла его власть, его деспотизм становился всё более и более абсолютным. Это нужно понять, чтобы отвести надлежащее место попыткам «влияния» на него.

     На важные решения Гитлера не мог оказать влияние никто. Он сам принимал их в уединении и считал вдохновением и интуицией. Когда он около полудня появлялся среди своих ближайших соратников, он то и дело произносил фразу:«Я думал об этом всю ночь и пришёл к следующему решению…» Иногда он временно отказывался от подобных решений, но никогда не забывал о них насовсем. Были случаи, когда он воздерживался от уместных возражений в присущей ему властной манере, потому что в тот момент не находил контраргументов. Но в подобных случаях он снова и снова с невероятным упрямством возвращался к этому вопросу, пока не добивался своего. Тогда решение объявлялось в форме ещё более настойчивого приказа.

     Эти решения не принимались  на совещаниях, а спускались сверху. Встреч ведущих членов правительства  или партии, на которых бы принимались  решения, просто не было. Разговоры о подобных совещаниях- не более чем миф. Теперь стало известно, что до войны кабинет министров рейха не собирался годами, а за всё время войны ни разу. Партийный сенат, который Гитлер обещал сформировать и для которого был полностью оборудован Сенатский зал в Коричневом доме³ Мюнхена, никогда не существовал. Решения принимались Гитлером единолично, а затем передавались правительству и партии как приказы. Сообщая о своих указах, Гитлер заявлял, что они имеют огромное значение для «блага нации».

    Он был трудным учеником. Владел  огромным объёмом информации  и был очень начитан. На этом  основании он искренне считал  себя умнее всех. С беспримерным интеллектуальным высокомерием и едкой иронией он отвергал всё, что не вписывалось в его идеи, и пренебрежительно отзывался об «интеллектуалах». Увы, если бы он обладал хоть малой толикой их презренного интеллекта и осмотрительности, скольких ужасных испытаний мог бы избежать немецкий народ! Его интеллектуальное высокомерие выражалось с эготизмом⁴, который иногда приводил в замешательство. В разговоре за столом, например, если сподвижники поправляли его по какому-нибудь  вопросу из любой области знаний, каким бы дельным не было замечание, Гитлер не признавал своей ошибки: он настаивал на своей правоте, пока собеседник не менял тему из чувства такта и самосохранения.

     У Гитлера был свой способ  общения с иностранцами и незнакомцами, заключавшийся в том, чтобы не дать им вымолвить хоть слово. Он немедленно захватывал контроль над разговором, беспрестанно перебивал собеседника и говорил так долго и страстно, что время ,отведённое для встречи, заканчивалось раньше, чем гость успевал ответить, если у него ещё оставалось это желание.

1.3. От популярного  лидера до игрока  с судьбой.

     Гитлер обладал силой одновременно убеждать и парализовать противника. Своими пламенными речами он умел внушать свою волю массам, когда сталкивался с ними лично. Даже в поздние годы многие из его соратников оставались под действием его обаяния. Его личность гипнотически действовала на массы, парализуя их мыслительные процессы. Этот факт объясняет многие вещи, которые иначе сегодня кажется непостижимыми.

     Гитлер обладал способностью  препятствовать любым попыткам  повлиять на него. Он выслушивал  только первые фразы. Затем  он в течение часа перемалывал тему со всей доступной ему риторикой, освещая её особенным светом собственной системы мыслей. К концу часа его оппоненты впадали в состояние интеллектуального транса и уже были неспособны высказать свою точку зрения, даже если бы он дал им возможность сделать это. Некоторые раскусили этот маневр Гитлера и думали, что обладают иммунитетом против него. Они даже осмеливались пренебрегать его красноречием и настаивать на своём, но в этих случаях Гитлер грубо прибегал к своему авторитету как фюрера. Если же собеседник не уступал, его ожидал такой взрыв истерической ярости, что слова застывали во рту несчастного, а кровь в жилах.

     Высокомерие Гитлера зиждилось  на его воображаемом интеллектуальном  превосходстве. Одним из факторов, которыми сам Гитлер оправдывал  свои действия, была его примитивная  философия природы. И в публичных  речах, и в частных беседах  он неоднократно ссылался на  свою философию. Его целью было  убедить слушателей в том, что  его философия представляет собой  истину в последней инстанции.  Он считал борьбу за существование,  выживание самых пригодных и  сильных законом природы, высшим  императивом, распространяющимся и на общественную жизнь людей. Из его философии следовало, что сила всегда права, что насильственные методы абсолютно соответствуют законам природы.

     Гитлер намеренно подавлял в  себе человеческие чувства - это основная причина его падения. Чувства – ужасная сила в жизни нации и в существовании отдельных людей. Если их задевают, они возбуждают страсть и фанатизм. Тот, кто применяет к ним насилие, в конце концов уничтожается ими. Гитлер прекрасно сумел восстановить против себя чувства других наций. Он сделал всё, что в его силах,  чтобы оттолкнуть их, и ничего, чтобы завоевать их любовь. Взывая к эмоциям, он завоевал немецкий народ в мирное время; насилием над человеческими чувствами он погубил немецкий народ в годы войны.

     Гитлер говорил о приходе к  власти как о чём-то давно  решённом. Проекты, о которых он  говорил, были делом мира и  прогресса, а не войны и завоеваний. Ему, несомненно, удалось в огромной  мере передать веру в себя  и свою миссию миллионам, слушавшим  его речи на митингах. Гитлер говорил народу, что национальное возрождение возможно только социальными мерами, а социалистические цели могут быть достигнуты только на основе национализма.

    Социалистическая концепция Гитлера  начиналась  с вопроса: с помощью  какого принципа может быть лучше всего достигнута социальная справедливость и гармония экономических интересов с учётом естественных различий между людьми? Ответ Гитлера был следующим: наиболее справедливое и успешное  решение даст принцип социалистической эффективности, основанный на равных для всех условиях экономического соревнования. Следовательно, он требовал равных возможностей для всех, упразднения каких-либо классовых привилегий и привилегий по рождению, лишения состоятельных слоёв общества преимущественного права на образование, ликвидации нетрудовых доходов, «подавления ростков материальной заинтересованности» и уничтожения золота, так как золото – «непродуктивный экономический фактор».

    Многие немцы, голосовавшие в  те дни за Гитлера, одобряли  не все его идеи и пункты  программы, но все соглашались  с пунктами национальной и  социальной политики.30 января 1933 года президент фон Гинденбург назначил Гитлера канцлером Германии. Он впервые вышел на мировую арену, обладая ответственным положением. В 1933 году Гитлер всю свою энергию употребил на борьбу с другими партиями и укрепление своей власти. Поджог Рейхстага, который Гитлер использовал как предлог для политических арестов и демонстрации силы, был для него сюрпризом, вопреки тому, что полагали во многих кругах.

     Захватив всю полноту власти, Гитлер тот час же начал  выполнять свои обещания в части экономических и социальных реформ. Народ был глубоко заинтересован в этих преобразованиях, тем более что, радикально разделавшись с внутренними оппонентами, Гитлер начал проводить политику служения воле народа.

     До позднего лета 1933 года Гитлер  подчинялся пожилому президенту , и Гинденбург оказывал на  него ограничивающее влияние.  Он был единственным человеком  в карьере Гитлера, с мнением  которого он считался. Сам Гитлер  описывал отношения с Гинденбургом  вначале как холодные и неуверенные,  а потом определённо сердечные.  В те восемнадцать месяцев,  когда Гинденбург с Гитлером  вместе вершили судьбы рейха,  произошли два важнейших политических события. Речь идёт о выходе Германии из Лиги Наций и деле Рема. Чтобы узаконить свои действия, Гитлер провозгласил себя «верховным судьёй нации».

     После смерти Гинденбурга вопросом  первостатейной важности стал  для Гитлера Саарский плебисцит. Мирный и для Германии удачный результат плебисцита снова успокоил политическую атмосферу. Затем было заключено соглашение с Польшей о ненападении в течение десяти лет, яркое доказательство стремления Гитлера к миру. В это время его энергия была направлена на решение таких проблем, как безработица, оживление промышленности, улучшение условий труда и повышение общего благосостояния. Титул «фюрер», лидер, теперь казался ему полностью соответствующим уникальности его миссии. Сначала он принял официальный титул «фюрер и канцлер». Знаменательно, что по его же наущению титул «канцлер» постепенно выходил из официального употребления, и он представлялся публике только как «фюрер». В это же время был введён принцип беспрекословного подчинения Гитлеру членов партии, и все они должны были принести клятву в верности лично ему.

Глава 2. Политика Гитлера во время войны.

2.1. Военная деятельность А. Гитлера. 

     Раздвоение между политическим и военным призванием проходило через всю карьеру Гитлера. Простой солдат, он в ноябре 1918 года «решил пойти в политику», полагая, что немцы проиграли  Первую мировую войну в политическом, а не в военном смысле. В роли политика он дал немцам новый порядок только для того, чтобы взвалить на них всю тяжесть Второй мировой войны. Когда его силовая политическая стратегия в мирное время утратила актуальность, он не признал, что эта линия себя исчерпала. Гитлер пошёл дальше, прибегнув к необузданным излишествам, дерзким авантюрам и самоубийственным методам по отношению к немецкому народу в военное время. Через двадцать лет после смены ролей политик снова стал военным и проиграл Вторую мировую войну из-за военных катастроф, не имевших себе равных.

     Сначала Гитлер казался воплощением  отваги и успеха, энергии и  везения. Его командование вдохновляло  войска. Менее чем за два года  он стал контролировать почти весь Европейский континент. Под его победное знамя собиралось всё больше новых союзников, привлечённых блестящими военными успехами, создавались новые альянсы, заключались новые пакты. Гитлер, опьянённый победами, часто использовал значащие сравнения. Он заявлял, что национал-социалистическая армия, марширующая по Европе, проникнута революционным духом армии Наполеона, что новые идеи открывают дорогу танкам и расчищают путь вермахту. Но отсутствие умеренности и политическое безрассудство коренным образом изменили ситуацию.

     С началом восточной кампании  Гитлер стал вести замкнутую  жизнь в своих ставках. В  начальные месяцы войны он  ещё выезжал на фронт, бывал  на полях сражений, в штабах  и лазаретах. Но уже после  первых неудач стал избегать  встреч с действительностью, уходя  в абстрактный мир столов с  военными картами и обсуждений обстановки на фронтах. После конфликта с генералитетом он обрёк себя на изоляцию, которая ещё усилилась после Сталинграда. Теперь Гитлер часто сидел в одиночестве, предавшись своим мыслям, погружённый в глубокую депрессию, или с отрешённым видом отправлялся на прогулки без цели по территории ставки в сопровождении своей овчарки. «Трагично, что фюрер так отгораживается от жизни и ведёт такую… нездоровую жизнь - записал Геббельс в своём дневнике. – Он не бывает больше на свежем воздухе, не находит никакой разрядки, сидит в своём бункере, действует и размышляет. Одиночество и весь стиль работы там, разумеется, оказывают угнетающее влияние на фюрера.