Политические взгляды И. В. Сталина и его политическая деятельность

  ва подчас бывают  бандитами, народы  же никогда.

                                                                           В. Гюго. 

     После злодейского  убийства  С. М. Кирова начались массовые  репрессии. Вечером 1 декабря 1934 года по инициативе Сталина было подписано секретарём Президиума ЦИК Енукидзе следующее постановление: 

"1)  Следственным  властям – вести   дела обвиняемых в подготовке  или совершении террористических  актов ускоренным порядком;

2)  Судебным  органам – не задерживать исполнения  приговоров о высшей мере наказания  из-за ходатайств преступников  данной  категории  о помиловании,  так как Президиум ЦИК Союза  ССР не считает возможным принимать  подобные ходатайства к рассмотрению;

3) Органам Наркомвнудела - приводить в исполнение приговора о высшей мере наказания в отношении преступников названных выше  категорий немедленно по вынесении судебных приговоров." 

     Это постановление послужило  основанием для массовых нарушений  социалистической  законности.

     Массовые репрессии резко усилились  с конца 1936 года после телеграммы  Сталина и Жданова из Сочи  от 25 сентября 1936  года, адресованной  Кагановичу, Молотову  и  другим  членам  Политбюро. Следует, кстати заметить, что с партработниками Сталин не встречался и поэтому мнение их знать не мог. Сталинская  установка  о  том, что "НКВД опоздал на 4 года" с применением массовых репрессий, что надо  быстро  "наверстать"  упущенное, прямо толкала работников НКВД на массовые аресты и расстрелы. Массовые репрессии  проводились  в  то  время под флагом борьбы с троцкистами.

     В докладе  Сталина  на  февральско-мартовском Пленуме ЦК 1937 года "О недостатках партийной  работы и мерах ликвидации  троцкистских и иных двурушников"  была  сделана  попытка  теоретически  обосновать политику массовых репрессий под тем предлогом, что "по мере нашего  продвижения вперед к  социализму"  классовая борьба должна якобы всё более и более обостряться. При этом Сталин утверждал, что так  учит  история, так  учит Ленин. На самом же деле Ленин указывал, что применение революционного насилия вызывается  необходимостью подавить сопротивление эксплуататорских классов, и эти указания Ленина относились к тому период, когда  существовали и были сильны эксплуататорские классы. Как только политическая обстановка в стране улучшилась, как только в январе 1920  года  был взят Красной  Армией Ростов и была одержана главная победа над Деникиным, Ленин дал указание Дзержинскому об отмене массового террора  и  об отмене смертной казни. Ленин следующим образом обосновал это важное политическое мероприятие советской власти в своем докладе на сессии ВЦИК 2 февраля 1920 года: 

     "Террор был навязан терроризмом  Антанты, когда  все мирно  могущественные державы обрушились  на нас своими полчищами, не останавливаясь ни перед чем. Мы не могли бы продержаться и двух дней, если бы на  эти  попытки офицеров  и белогвардейцев не ответили беспощадным образом, и это означало террор, но это было навязано  нам  террористическими  приемами Антанты. И как только  мы одержали решительную победу, ещё до окончания войны, тотчас же  после взятия  Ростова, мы  отказались  от  применения смертной казни и этим показали, что к своей собственной программе мы относимся так, как обещали. Мы говорим, что применение насилия вызывается задачей  подавить  эксплуататоров, подавить  помещиков  и капиталистов; когда это будет разрешено, мы от всяких исключительных мер  отказываемся. Мы доказали это на деле" (Соч.,т.30,стр.303-304). 

Сталин  отступил от этих прямых и ясных программных указаний Ленина. После того, как были уже ликвидированы все эксплуататорские классы в нашей стране и не было никаких сколько-нибудь серьезных оснований  для массового применения  исключительных  мер, для массового террора, Сталин ориентировал партию, ориентировал органы НКВД на массовый террор. 
 
 
 
 

О КУЛЬТЕ ЛИЧНОСТИ И  ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯХ. 

          Отвергая культ  личности,  мы отнюдь 

          не снимаем вопроса  о необходимости 

          выращивания руководящих   деятелей 

          партии,    укрепления  их   авторитета. 

                                                       Н. С. Хрущев. 

     После смерти Сталина Центральный  комитет  партии  стал  строго  и последовательно  проводить   курс на разъяснение недопустимости  чуждого духу марксизма-ленинизма возвеличивания одной личности, превращения  её в какого-то  сверхчеловека, обладающего  сверхъестественными  качествами, наподобие бога. Этот человек будто бы все знает, все видит,  за  всех думает, все может сделать; он непогрешим  в своих поступках. Такое понятие о человеке, и, говоря конкретно, о Сталине, культивировалось у нас много лет.

     В декабре1922 года в своем письме  к очередному съезду партии  Владимир Ильич Ленин писал: 

     "Товарищ Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих  руках  необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью". 

Это письмо – важнейший   политический  документ, известный  в истории  партии как "завещание" Ленина. Он был оглашен по делегациям  13 съезда партии, которые обсуждали вопрос  о перемещении Сталина с поста генерального секретаря. Делегации высказались за оставление Сталина на этом посту, имея в виду, что он учтет критические замечания Владимира Ильича и сумеет исправить свои недостатки, которые внушали серьезные  опасения Ленину.

     Вот два  документа, дополняющие   ленинскую  характеристику  Сталина,  данную Лениным в его завещании:

     Письмо Н. К. Крупской: 

     "Лев Борисыч, по поводу  коротенького  письма, написанного   мною  под   диктовку Владимира Ильича с разрешения врачей, Сталин позволил вчера по отношению ко мне грубейшую выходку. Я в партии не один день. За все 30 лет я не  слышала ни  от  одного товарища ни одного грубого слова, интересы партии и Ильича мне не менее дороги, чем Сталину. Сейчас мне нужен максимум самообладания. О чем  можно  и о чем нельзя говорить с Ильичем, я знаю лучше всякого врача, так как  знаю, что его волнует, что нет, и  во  всяком  случае  лучше Сталина. Я обращаюсь к Вам и к Григорию, как более близким товарищам Владимира Ильича, и прошу оградить  меня  от  грубого  вмешательства  в  личную жизнь, недостойной брани и угроз. В единогласном решении контрольной комиссии, которой позволяет себе грозить Сталин, я не сомневаюсь, но у меня нет ни  сил, ни  времени, которые я могла бы тратить на эту глупую сколку. Я тоже живая и нервы напряжены у меня до крайности.

                                                                                                                          Н. Крупская." 

Это письмо было написано Надеждой Константиновной 23 декабря 1922 года. Через два с половиной месяца, в марте 1923 года, Владимир Ильич Ленин направил Сталину следующее письмо:

     Письмо В. И. Ленина.

     "Товарищу Сталину.

     Копия: Каменеву и Зиновьву.

     Уважаемый товарищ Сталин, Вы имели  грубость позвать мою жену к телефону и обругать её. Хотя она Вам и выразила согласие забыть сказанное, но тем не менее этот факт стал известен  через нее же Зиновьеву и Каменеву. Я не намерен забывать

так легко  то, что против меня сделано, а нечего и говорить, то сделанное против жены  я  считаю  сделанным  против меня. Поэтому прошу Вас взвесить, согласны ли Вы взять сказанное назад и извиниться или предпочитаете порвать между нами отношения.

                                                                                                             С уважением: Ленин.

                                                                                                            5-го марта 1923 года". 

     Если Сталин смог вести себя  при жизни Ленина, мог так относиться к Надежде Константиновне Крупской, то можно представить себе, как обращался Сталин с другими работниками. Он действовал не путем убеждения, разъяснения, кропотливой работы с людьми, а путём навязывания своих установок, путём требования  безоговорочного подчинения его мнению. Тот, кто сопротивлялся этому или старался доказать свою точку зрения, свою правоту, тот был обречен на  исключение из руководящего  коллектива с последующим моральным и физическим уничтожением.

     В период  1935-1937-1938 гг. сложилась практика массовых репрессий по государственной линии сначала против противников ленинизма-троцкистов, зиновьевцев, бухаринцев, давно уже политически разбитых партий, а затем и против многих честных коммунистов, против тех кадров партии, которые вынесли на своих плечах гражданскую войну, первые, самые трудные годы индустриализации и коллективизации, которые активно боролись  против троцкистов и правых, за ленинскую линию партии.

     Сталин ввел понятие "враг  народа". Этот термин сразу освобождал от необходимости всяких  доказательств идейной неправоты человека или людей, с которыми ты ведешь полемику: он давал возможность всякого, кто  в чем-то не согласен со Сталиным, кто был только заподозрен во враждебных намерениях, всякого, кто был просто оклеветан, подвергнуть самым жестоким репрессиям, с нарушением всяких норм революционной законности. Это понятие "враг  народа"  по  существу уже снимало, исключало возможность какой-либо идейной борьбы или выражения своего мнения по  тем или иным вопросам даже  практического значения. Основным  и, по сути дела, единственным доказательством вины делалось, вопреки всем нормам  современной юридической науки, "признание"  самого  обвиняемого, причем это "признание" как показала затем проверка, получалось путём физических мер  воздействия на обвиняемого. Это привело к вопиющим нарушениям революционной законности, к  тому, что пострадали  многие совершенно ни в чем не виновные люди, которые в прошлом выступали за линию партии.

     Следует сказать, что в отношении людей которые в свое время выступали против линии партии, часто не было  достаточно  серьезных  оснований, чтобы их  физически уничтожить. Для обоснования физического уничтожения  таких людей и была введена формула "враг народа". Ведь многие  лица, которых впоследствии уничтожили, объявив их врагами партии и народа, при жизни В. И. Ленина  работали  вместе  с ним. Некоторые из них и при Ленине делали ошибки, но, несмотря на это, Ленин использовал их на работе, поправлял, стремился к тому, чтобы они  оставались в рамках партийности, вел их за собой. В этой связи не могу удержаться, чтобы не преподнести, уважаемому читателю записку В. И. Ленина в Политбюро ЦК в октябре 1920 года. Определяя задачи Контрольной Комиссии, Ленин писал, что эту Комиссию необходимо сделать настоящим "органом партийной и пролетарской совести".

     "К[a]к особое задание Ко[нтрольной]  К[омиссии], рекомендовать  внимательно-  индивидуализирующее отношение,  часто  даже  прямое своего  рода лечение по отношению к представителям т[ак] н[азываемой] оппозиции, потерпевшим психол[огический]  кризис в связи с неудачами в их советской или партийной карьере. Надо постараться успокоить их, объяснить им  дело товарищески, подыскать им  (без  способа  приказывания) подходящую к их психологическ[им] особенностям работу, дать в этом пункте советы и указания Оргбюро ЦК и т.п." 

     Ленин был непримирим к идейным   противникам  марксизма, к   тем, кто уклонялся от  правильной  партийной линии. В то же  время Ленин, как это видно из зачитанного документа, из всей практики руководства партией, требовал самого  внимательного  партийного  подхода к людям, которые проявляли колебания, имели отступления от  партийной  линии, но  которых можно было  вернуть на путь партийности. Ленин советовал терпеливо воспитывать таких людей, не прибегая к крайним мерам. Совсем иной подход был характерен для Сталина. Сталину были совершенно чужды ленинские черты – проводить  терпеливую работу с людьми, упорно и кропотливо воспитывать их, уметь повести за собой людей не  путем принуждения, а оказывая  на  них воздействие всем коллективом с идейных позиций. Он отбрасывал ленинский метод убеждения и воспитания, переходил с позиций  идейной борьбы на путь административного подавления, на путь массовых репрессий, на путь террора. Он действовал все шире и  настойчивее через  карательные  органы, часто нарушая при этом все существующие нормы морали и советские законы.