Политическая элита Казахстана: издержки роста

Политическая элита  Казахстана: издержки роста 

В последние годы разве что ленивый не критиковал принципы проводимой в Казахстане кадровой политики в частности, и механизм формирования и функционирования правящей элиты в целом. Такой подход понятен  и вполне объясним: власть в стране, в недрах которой находится практически вся таблица Менделеева (особенно, углеводороды), а сама она граничит с Россией, Китаем и Средней Азией, является предметом зависти и вожделения со стороны многих. 

Наверное, пересказывать  содержание многочисленных нападок, написанных как правило людьми, либо этой властью отторгнутых, либо - невостребованных (не считая десятков заказных публикаций у сторонних "политологов"), просто бессмысленно. "Все плохо, все неправильно и вообще в Казахстане - средневековье". Полемика имела бы смысл только в том случае, если противная сторона что-то представляла из себя в интеллектуальном плане. Но увы… 

Взять к примеру  модель "западного либерального демократического общества", многократно  навязываемую Казахстану в качестве примера для подражания, причем 100%-ного, и рассмотреть ее с той точки зрения, с которой доморощенные "демократы" описывают Казахстан. Президент одной из этих стран, являющийся представителем местной родоплеменной знати (WASP), обеспечивает избрание своих сыновей губернаторами-акимами двух провинций, а затем старший и сам становится президентом - при многочисленных нарушениях и фальсификациях на выборах. Упомянутый президент-сын по своим ораторским показателям превзошел воспетый в анекдотах образ Леонида Ильича в сотни раз. Администрация-"семья" нового президента состоит из ставленников транснациональных нефтяных и военно-промышленных корпораций, которые получают из рук "семьи" на бесконкурсной основе многомиллионные госзаказы и подряды. Во внутренней политики страна демонстрирует сворачивание демократических институтов при одновременном резком усилении влияния спецслужб, а во внешней - преобладают ковровые бомбардировки мирного населения других стран и полное попрание норм международного права. И такая модель, по мнению "оппозиции", должна быть реализована в нашей стране... 

Казахстан за 12 лет  своей независимости (и за 70 лет  советской власти, которые являются неотъемлемой частью нашей истории) прошел сложный и тернистый путь. Первоочередными задачами власти после декабря 1991 года было не воспроизведение какой-либо "модели", а становление институтов государственности и проведение экономических реформ. Первая задача, точнее механизм ее исполнения зачастую критикуется за то, что за эти годы количество различных ведомств и госслужащих выросло в разы по сравнению с 70-80-ми годами. Довод отчасти справедливый, однако почему-то не берется в расчет то, что в Казахской ССР не было министерств по управлению нефтяной, газовой, химической, оборонной промышленностью, МИД и Минобороны существовали только на бумаге, а в разгар горбачевской перестройки были упразднены министерства геологии и цветной металлургии с передачей их функций союзным властям. Президент и правительства Караманова и Терещенко, как бы их не критиковали сейчас, просто вынуждены были заниматься "бюрократизацией" казахстанской госвласти; создавать и воссоздавать ведомства, без которых Казахстан просто не мог существовать - министерства промышленности, обороны, иностранных дел, внешнеэкономических связей, экологии, науки, Госкомимущество, Антимонопольный комитет, налоговые и таможенные органы, пограничные и внутренние войска, Агентство по атомной энергии, Высшую аттестационную комиссию, патентное ведомство и другие. Отраслевые министерства, утратившие свое значение в качестве институтов госвласти, были преобразованы в госконцерны и госхолдинги, т.е. в более естественное для них состояние. 

Одновременно шла  реформа управления регионами: проводить  централизованную экономическую политику в условиях не до конца оформленного государства и наличия полновластных мини-парламентов (советов народных депутатов) было самоубийственно. Поэтому в регионах были созданы местные администрации, составляющие единую вертикаль управления. 

Что касается кадровой политики, то на первом этапе становления государственности, в стране просто не было людей, живших и работавших в условиях независимости и рыночной экономики. Большей частью у власти осталась "старая" элита, точнее та ее часть, которая смогла воспринять новые реалии и адаптироваться к ним. Ее по возможности обновили за счет кадров, приглашенных из Москвы, т.е. из союзных структур. Кроме того, были востребованы политики, "выращенные" в первом парламенте суверенного Казахстана - Верховном совете 12-го созыва. Еще в 1990 году был создан ряд структур, в которых готовились специалисты, призванные проводить экономические реформы (Госкомиссия Совмина по экономической реформе, Высший экономический совет, Фонд культурного, социального и научно-технического развития Казахстана). 

Таким образом, уже  в 1992 году в Казахстане была сформирована модернизированная система управления, снабженная специалистами, которые  по крайней мере в теории знали, что  надо строить и реформировать  дальше. Первые годы независимости  были временем адаптации - к своей независимости, государственности, рынку. Рост преступности и коррупции, всевозможные аферы, моральное разложение множества госчиновников и "новых казахов", стремительные взлеты и падения, пресловутая "распродажа закромов родины" и т.д. - все это был объективный процесс, та цена, та школа, которую Казахстан заплатил за новый опыт. Стало окончательно ясно, что стране нужны не только свои экономисты, юристы, бизнесмены, дипломаты и генералы, но и собственники. 

В 1994-1997 годах по стране прошла волна приватизации, по сравнению с которой предыдущие годы показались многими "цветочками". Гиганты промышленной индустрии ушли практически за бесценок. Нефтегазовая сфера, цветная и черная металлургия, химическая промышленность обрели новых хозяев, некоторые из которых неизвестны по сути и поныне. Лишь на рубеже 1997-1998 годов окрепший госаппарат смог остановить эту вакханалию и приступить к ее "очистке". Однако постприватизационный период совпал с мировым экономическим кризисом и усилением политического противостояния. 

В итоге была выстроена  компромиссная система: новые хозяева  большей частью сохранили свою собственность, отечественная бизнес-элита получила в управление неприватизированные  естественные монополии, а госаппарат, вынужденный смириться с допуском и тех, и других к власти, взял тайм-аут для отдыха, сохранив за собой контрольные функции и политическую власть в стране. Период 1999-2001 годов можно охарактеризовать как олигархический капитализм, т.е. экономическая власть в стране перешла к ряду групп, контролирующих банки, заводы, фабрики, скважины, газеты, телеканалы, трубопроводы, отдельные министерства и спецслужбы. Причем "взаимодействие" между данными группами осуществлялось по правилам известной игры "Монополия".

Политический кризис осени 2001 года, развязанный самими амбициозными представителями политтусовки и олигархического сообщества, поставил на данной модели крест. Госаппарат "проснулся", очистился от новоявленных "штурмовиков" с одной стороны и не менее свежих "олигарх-демократов" с другой, и уверенно вернул себе полноту власти в стране. За последние годы в Казахстане была проведена реорганизация и "чистка" исполнительной власти, силовых структур, госмонополий, принят ряд принципиально важных законов, завершивших переходный период в экономике, проведены показательные процессы над коррумпированными чиновниками. Благоприятная внешнеэкономическая конъюнктура поспособствовала активизации социальной и инвестиционной политики. Иными словами, нынешний период развития Казахстана можно охарактеризовать как стабильное развитие. 

Можно отметить значительный рост образовательного уровня управленческой элиты, как в государственном  секторе, так и в частном. Причем данный тезис не обязательно иллюстрировать тем примером, что количество министров, акимов и генералов, имеющих звания докторов, кандидатов наук, профессоров и академиков, резко выросло. Речь идет именно о качественном росте: в стране сформировалась когорта профессиональных менеджеров и управленцев, которые - по аналогии с "профессиональными революционерами" 20-30 годов прошлого столетия, - с одинаковым успехом могут руководить и отдельными предприятиями, целыми отраслями и - при необходимости - политическими проектами. Основной успех здесь сыграла политика президента, реализуемая с самого начала 90-х годов и направленная на создание своеобразных "инкубаторов элиты", как в образовательной сфере (КИМЭП, НВШГУ, Академия госслужбы, программа "Болашак"), так и внутри управленческой (Высший экономический совет, Агентство по стратегическому планированию). Кроме того, в целях освежения, оздоровления, омоложения управленческого корпуса, государство шло на различные эксперименты, в том числе и весьма неоднозначные. К таковым можно отнести привлечение на госслужбу сотрудников различных частных финансово-банковских и коммерческих структур, которые с одной стороны передали полученные ими в бизнесе навыки, приобретя взамен управленческий опыт и государственный подход к решению проблем, а с другой - во многом способствовали сращиванию госструктур и бизнеса, преимущественно в корыстных целях. Однако, несмотря на ряд проблем морального свойства, о которых будет рассказано ниже, можно уверенно заявить, что казахстанская элита состоялась. 

За каких-то десять лет правящая элита заметно помолодела, получила дипломы престижных российских и зарубежных вузов, заговорила на нескольких языках, можно даже сказать, что способствовала симбиозу западного (вестернизированного) и восточного (традиционного) стилей управления и внутриэлитного взаимодействия. 

Основной проблемой  на сегодняшний день, на взгляд автора, является уровень развития отечественной элиты. Элита - а это прежде всего высший и средний слой госаппарата, менеджмент национальных компаний, банков, приватизированных промышленных предприятий, региональные политико-экономические бонзы - встала перед дилеммой: какой именно Казахстан в будущем она хочет видеть в ракурсе своих личных и групповых интересов.

Экономическое процветание  той части элиты, которая является хозяевами, акционерами бывшей госсобственности основано на проведенной в 90-х годах  приватизации, проведенной, скажем так, не вполне транспарентно. Другая, не менее крупная часть элиты, находящаяся на госслужбе, во главе регионов и государственных национальных компаний, находится в зависимости от высшей госвласти, которая по тем или иным причинам выбрала их в качестве наемных менеджеров по отношению к своим ресурсам. Естественно и желание "менеджерской" элиты стать собственниками - неприватизированных естественных монополий в частности и контроля над ресурсами в целом. 

Элита нуждается, как  минимум, в гарантиях сохранности своего социального положения и своих капиталов. Отказ от пересмотра итогов приватизации, легализация капиталов и собственности, сокращение фискальных и административных рычагов давления на бизнес, расширение прав СМИ (которые нынче преимущественно и принадлежат бизнес-элите), расширение своих лоббистских функций в исполнительной и законодательной ветвях власти - все эти шаги можно отнести к реформам, направленным на выполнение задач казахстанской буржуазии. Однако, элита прекрасно понимает, что упомянутые гарантии сохранения, а также возможности дальнейшей экспансии может дать только доступ их представителей в высшей политической власти в стране, т.е. конституционно-правовое перераспределение сфер влияния в стране от государственной власти к тем институтам, где бизнес-элита может занять доминирующие позиции. 

К решению данного  вопроса также подключены еще  две группы, которые скорее следовало  бы отнести к контрэлите. Прежде всего, это казахстанская "демократическая  оппозиция", состоящая из "обделенных" в ходе приватизации бизнесменов, отвергнутых властью чиновников и просто маргиналов, финансируемых как вышеназванной бизнес-элитой, так и из-за рубежа - силами, заинтересованными в наличии такого вот своеобразного рычага внутриполитической дестабилизации в Казахстане. Помимо "демоппозиции" контрэлита представлена и рядом псевдоцентристских сил, реально выступающих за дестабилизацию положения в стране и перераспределение власти в свою пользу - без изменения действующих политико-правовых устоев. 

Казалось бы, довод  о том, что бизнес-элита как  детище реформ и носитель либеральных  и демократических традиций должна стать основной опорой и источником политической власти в стране, вполне справедлив. Более того, бизнес-элита  имеет в своем арсенале все  необходимые средства для завоевания поддержки электората - СМИ, финансы, инфраструктуру, а главное - контроль над стратегически важными естественными монополиями и опыт пребывания на госслужбе. Достаточно разумно выбрана и стратегия - в первую очередь лоббировать принятие тех законов, которые могли бы наилучшим образом усилить их стартовые позиции (о выборах, о СМИ и т.д.). При этом всячески подчеркивать достоинства собственных лидеров и раскручивать любые, даже незначительные проколы исполнительной власти с целью ее дискредитации. 

Однако существует ряд моментов, которые позволяют  усомнится в целесообразности проведения "буржуазно-демократической революции" в Казахстане. 

Во-первых, та бизнес-элита, о которой идет речь, представляет собой не элиту среднего класса, выразителя и защитника его интересов, а узкую прослойку лиц, чьи стартовые позиции в начале 90-х годов разительно превосходили средние показатели - в силу тех или иных причин, отнюдь не самого объективного свойства. Более того, говоря об "оффшорной приватизации", "экономике племянников" и прочих штампах, применяемых для описания процесса первичного накопления капитала и перераспределения госсобственности, надо в первую очередь помнить, что наиболее активными участниками данных процессов были представители нынешней бизнес-элиты, сегодняшние "олигарх-демократы". 

Во-вторых, вызывает серьезные вопросы практика (с  теорией и идеологией вопросов нет), которую бизнес-элита использует для реализации своих программных  задач. Популистские лозунги, информационные войны с использованием "черного PR", умело раскрученные факты "гонений" со стороны власти, псевдолиберальная терминология, скупка голосов и "профессиональных политиков" - ко всему этому особых претензий по определению быть не может: это стандартная практика политической борьбы на постсоветском (и не только) пространстве. Намного большее опасение вызывает готовность сторон использовать в этой борьбе любые средства. Взять к примеру недавнее повышение внутренних цен на ГСМ. Те бизнес-структуры, которые на ровном месте, без всяких объективных предпосылок взвинтили цены, либо принадлежат, либо контролируются представителями отечественной бизнес-элиты. При этом, борьбу за снижение цен (естественно, с "антинародным правительством") и максимально возможную шумиху развернули именно те телеканалы, газеты и политические партии, которые подконтрольны опять же доморощенным "олигархам" (не говоря уже об отдельных профильных госструктурах, укомплектованных "социально близким" чиновниками). В итоге, бизнес-элита с одной стороны получила хороший профит за счет электората, а с другой заработала очки в глазах все того же электората в качестве борцов за социальную справедливость. И где гарантия, что аналогичная схема не будет опробована в дальнейшем - на парламентских или президентских выборах?