Основные политологические школы в современном мире

Моргентау разработал классификацию национальных интересов — от основополагающих до мелких, локальных. Он назвал систему факторов, определяющих мощь государства. К их числу он отнес в первую очередь качество дипломатии, а также географическое положение, природные ресурсы, военный и промышленный потенциал, численность населения, национальный характер и мораль. В 50-е гг. в США проводилась дискуссия между «политическими реалистами», выступавшими с позиций первенства в политике национальных интересов, и «политическими идеалистами», выступавшими с позиций общечеловеческих интересов. В 80-е гг. дискуссии были возобновлены. Несмотря на сближение позиции двух сторон, в дискуссии отмечалось, что при несовпадении подходов, базирующихся на общечеловеческих ценностях, с национальными интересами долг руководства — поставить национальные интересы на первое место.

Американская школа «политического развития» о динамике власти в незападном, мире. Согласно взглядам теоретиков авторитаризма, современный послевоенный авторитаризм представлен новыми технократическими или военными режимами «передовых» развитых обществ и разнообразными формами авторитаризма стран «третьего мира». В 60— 80-e гг. изучение современного авторитаризма было продолжено американской школой «политического развития», занимающейся вопросами динамики власти в незападном мире. В этом направлении работали Г. Алмонд, Д. Коулмен, Д. Эптер, С. Хантингтон, Р. Даль, Б. Моор и др.

Г. Алмондом и Д. Коулменом была выдвинута теория перехода от авторитаризма к демократии через развертывание процессов социальной диверсификации (разнообразия) и секуляризации (освобождения сознания общества и индивидов от влияния религии). Впоследствии точка зрения о возможности такого перехода была подвергнута сомнению. Другие представители школы, такие как Эптер и Хантингтон, считали более правильным по отношению к развивающимся странам говорить не в категориях демократии и авторитаризма, а использовать понятия «политического развития» (когда прослеживается динамика власти) и «политической модернизации» (при имитации этими обществами западной модели развития). Главное различие между режимами проходит не по линии авторитаризма и демократии, считал Хантингтон, а между «гражданскими обществами» и «преторианскими обществами» (режимами с частыми военными переворотами, как в Древнем Риме, где преторианская гвардия возводила на престол и свергала с него кого хотела). Хантингтон считал, что формы правления в странах менее важны, чем (1) наличие или отсутствие процессов нарастания социального многообразия и (2) автономизации государства, или разделения частнопредпринимательской и политической деятельности. Только благодаря этим процессам возможно появление не декоративных, а влиятельных представительных институтов (в гражданском обществе). В их отсутствие неизбежен захват власти клановыми группами (в «преторианском обществе»). При анализе политических режимов Р. Даль также стремился обходиться без понятия «авторитаризм», считая необходимым различать «полиархические системы» (допускающие оппозицию) и «гегемонистские системы» (исключающие оппозицию).[15]

Элитарные и плюралистские теории политической власти. В 60-е гг. в США приобрела известность концепция единой властвующей элиты Р. Миллса (1916—1962), идеолога «новых левых». В книге «Властвующая элита» Миллс утверждал, что американское общество представляет собой трехслойную структуру. На высшем уровне пирамиды власти располагается властвующая элита, которую образуют те, кто командует важнейшими институтами общества — руководители корпораций, политические лидеры, высшие государственные служащие и армейские чины, интеллектуалы. Они принимают главные решения в интересах своей группы, правда, при этом говорят об интересах США. Это обеспеченные, получившие престижное образование и работу белые американцы, выходцы из английских интеллектуалов — Г. Маркузе (1898-1979), Т. Адорно (1903-1969) и др. Приход к власти нацистов в 1933 г. вынудил Институт выехать из страны, но не уничтожил его как центр теоретической мысли. В 1934 г. Институт присоединился к Колумбийскому университету в Нью-Йорке в качестве ассоциированного учреждения. В 49—50-е гг. Институт вернулся во Франкфурт, где под руководством Т. Адорно (директор Института с 1958 г.) были созданы их самые значительные работы в послевоенный период. Г. Маркузе остался в США, где в 50—60-е гг. он теоретически осмысливал структурную интеграцию рабочего класса в развитый капитализм. Одним из самых видных послевоенных представителей Франкфуртской школы является Ю. Хабермас, идеолог западногерманских «новых левых».

После войны на позиции западного марксизма во Франции встали Ж.П. Сартр, Мерло-Понти и Л. Альтюссер. В Италии формирование и развитие марксистской школы в послевоенное время связано с именами Г.Д. Вольпе (1897-1968) и Л. Колетги (р. в 1924).

Исследователь западного марксизма Перри Андерсон в работе «Размышления о западном марксизме» отметил такие его черты, как разрыв с практикой рабочего движения, смещение интереса от традиционно марксистских экономических и политических проблем к философии. Западные марксисты обходили молчанием политическую систему буржуазного общества и сосредоточили свой анализ на вопросах идеологии и культуры. (Исключение составляют «Тюремные тетради» Грамши.) Они «открыли» ранние работы Маркса, широко заимствовали немарксистские и домарксистские философские системы (Гегеля, Спинозы, Руссо) для новой интерпретации марксизма, стремились объединить концепции Маркса и Фрейда в рамках созданного ими фрейдомарксизма[16].

К новым социально-политическим идеям западного марксизма, рассмотренным главным образом на философском уровне, можно отнести в первую очередь, понятие «гегемонии», предложенное Грамши. Приняв сам термин от Плеханова и Аксельрода, Грамши вложил в него новый для марксистского дискурса смысл. Отталкиваясь от мыслей Макиавелли о силе и обмане как главных ресурсах власти, Грамши сформулировал концепцию «гегемонии» для описания огромной силы и сложной организации буржуазного классового правления в Западной Европе, не позволившие совершиться революциям типа Октябрьской в развитых странах капитала. Грамши последовательно описал составные части или переменные системы власти, основанной на гегемонии.

Западный марксизм предложил новую, отличную от марксовой, трактовку взаимоотношений человека и природы. В то время как Маркс считал, то господство человека над природой возрастает по мере развития производительных сил, что в коммунистическом обществе будет достигнуто всеобщее изобилие и «царство свободы», Адорно и Хоркхаймер эту позитивную концепцию превратили в негативную. С их точки зрения, господство над природой было достигнуто ценой социального и психического разделения труда, подчинение природы происходило одновременно с формированием классов, развитие техники только совершенствовало механизм тирании. Вместе с тем разум как предпосылка развития цивилизации по самой своей структуре предусматривал подавление природы в самом человеке, что привело человека к разрыву между его сознанием и подсознанием. Но благодаря этому стал возможен контроль разума за спонтанными импульсами.

Эта тема была развита Маркузе, из нее он выводил такие политические следствия, как «изначальное подавление» желаний как предпосылка развития цивилизации, «прибавочное подавление» желаний как следствие неравенства и господства в эксплуататорских обществах, эмансипация человека и природы в социалистическом обществе, при технологическом богатстве, созданном капитализмом. При капитализме, по мысли Маркузе, достигнутое изобилие позволяет интегрировать пролетариат в социальный порядок конформизма, при котором он перестает сознавать себя отдельным и эксплуатируемым классом.

Альтюссер заимствовал идеи Фрейда для создания еще одной теории идеологии. Сартр разработал категорию «нехватка» (бедность, недостаточность, нищета). Борьба с нуждой вызвала к жизни разделение труда и борьбу классов, а сам человек стал отрицанием человека. Насилие, угнетение и эксплуатация во всех существовавших обществах есть интернационализированная нужда. Сартр разработал оригинальное учение о серийных коллективах как формах социального существования во всех способах производства, о «спаянных группах» — массовых движениях в апокалиптический момент успешного революционного восстания, о социальных классах и государстве, дал характеристику марксистскому учению о «диктатуре пролетариата» как неосуществимому, объяснил бюрократизацию социалистических режимов как неизбежный результат «нужды».

Ю. Хабермас разработал теорию «социального взаимодействия», которое всегда символически опосредованно, составляя специфическую область коммуникативной деятельности — в противоположность инструментальной деятельности в материальном производстве. Коммуникация в работах Хабермаса отождествлялась с языком. В работе «Знание и человеческие интересы» он писал о языке как о единственном, что возвышает нас над природой. В исследовании Т. Маккарти «Критическая теория Юргена Хабермаса» указывалось: «Поскольку речь является отличительным признаком и всепроникающим посредником в жизни на уровне человека, теория коммуникации является основополагающим исследованием наук о человеке: она раскрывает универсальную инфраструктуру социо-культурной жизни».

В 70—80-е гг. западный марксизм успешно развивался главным образом в Великобритании и США. Здесь появился новый тип марксистских исследований, ориентированных на экономические и социально-политические темы. Это работы Э. Манделя «Поздний капитализм» (Лондон, 1975), «Длинные волны в истории капитализма. Марксистская интерпретация» (Кембридж, 1978), М. Моришима «Марксистская экономика» (Кембридж, 1973), И. Ремера «Общая теория эксплуатации и класс» (Кембридж, 1982) и др. Что касается собственно политических исследований, то главными работами в этой области является пятитомное исследование Никоса Пулантзаса, в котором рассматривается весь диапазон парламентских, фашистских и военных режимов современного капиталистического общества: «Политическая власть и социальные классы», «Фашизм и диктатура», «Современный капитализм», «Кризис диктатуры», «Государство, власть, социализм».

Заключение

Политическая мысль XX в. характеризуется большим диапазоном направлений, научных школ и политических позиций, которые в значительной степени по-новому решают старые вопросы о том, что такое политика, власть, демократия, государство и т.д. Рассмотренные через категории «роли», «взаимодействия», «политического поведения» и др. вопросы государства и права предстают не как особые метафизические сущности, отчужденные от человека, развивающиеся по своим особым законам, а как условие и одновременно результат человеческих усилий, воли, интересов. В таком подходе есть большой гуманистический смысл. Пока человек будет активно выражать свою волю и действовать разумно, он будет в состоянии изменять к лучшему свое политическое бытие. Большая часть политических мыслителей XX в. являются не только представителями научного подхода, но и занимают ту или иную общественную позицию.

В этом отношении современная политическая наука остается лишь особым подходом в истории развития политических идей.

Вся история развития политической мысли являет собой поиск рациональных ответов на вызовы времени. Ее изучение помогает современному человеку избегать догматизма и крайностей в оценке мира политики. Если явления общественной и политической жизни сложны, то и попытка их осмысления должна быть разносторонней, а оценка не черно-белой. Как говорил Ортега-и-Гассет, мир политики не терпит упрощения. Нет ничего абсурднее, чем надеяться, что в спектре цветов нам удастся точно указать, где кончается оранжевый и начинается желтый, ведь для чистых цветов существенно то, что они сливаются друг с другом в нежнейших полутонах, а не заканчиваются здесь или там. История политической и правовой мысли свидетельствует о попытке человека увидеть мир во всей его сложности.

Использованная литература

1.      Андерсон П. Размышления о западном марксизме. М. 1991.

2.      Арон Р. Демократия и тоталитаризм / Пер. с фр. М., 1993.

3.      Арон Р. Этапы Развития социологической мысли / Пер. с фр. М., 1993.

4.      Ачкасов Политология. – М., 1999.

5.      Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. – М., 1999.

6.      Гаджиев К.С. Политология. –М., 2001.

7. Ильин В.В. Политология. – М., 2000.
8. Липсет С. Политическая социология // Беккер Г., Босков А. Современная социологическая теория. М., 1961.

9.      Макеев А.В. Политология. – М., 2000.

10. Мерриам Ч. Новые аспекты политики // Антология мировой политической мысли. Т. 2.

11. Михельс Р. Социология политических партий в условиях демократии // Антология мировой политической мысли. Т. 2.

12. Моргентау Г. Международная политика // Антология мировой политической мысли. Т. 2.

13. Моска Г. Правящий класс // Антология мировой политической мысли: В 5 т. М., !997. Т. 2.

14. Панарин А.С. Политология. – М., 2000.

[1] Макеев А.В. Политология. – М., 2000. С. 78.

[2] Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. – М., 1999. С. 94.

[3] Моска Г. Правящий класс // Антология мировой политической мысли: В 5 т. М., !997. Т. 2. С. 118.

[4] Макеев А.В. Политология. – М., 2000. С. 82.

[5] Михельс Р. Социология политических партий в условиях демократии // Антология мировой политической мысли. Т. 2. С. 196.

[6] Мерриам Ч. Новые аспекты политики // Антология мировой политической мысли. Т. 2. С. 179.

[7] Мерриам Ч. Новые аспекты политики. С. 179.

[8] Там же. С. 180.

[9] Там же. С. 183.

[10] Арон Р. Демократия и тоталитаризм / Пер. с фр. М., 1993; Арон Р. Этапы Развития социологической мысли / Пер. с фр. М., 1993.

[11] Панарин А.С. Политология. – М., 2000. С. 123.

[12] Липсет С. Политическая социология // Беккер Г., Босков А. Современная социологическая теория. М., 1961.

[13] Моргентау Г. Международная политика // Антология мировой политической мысли. Т. 2. С. 501.

[14] Моргентау Г. Международная политика. Т. 2. С. 504—507.

[15] Панарин А.С. Политология. – М., 2000. С. 125.

[16] Андерсон П. Размышления о западном марксизме. М. 1991.