Легитимность политической власти в России

1. Роль политической  власти в России 

      Власть – ключевой вопрос политики, занимающий центральное место в политической науке. Поэтому для ориентации в современных политических реалиях необходимо понимание смысла данной категории, причин необходимости политической власти для общества, ее легитимности, ресурсов, выполняемых функций. Изучение механизмов реализации власти необходимо для осмысления современного состояния России.

      Под политической властью понимается особая разновидность социального взаимодействия политических субъектов, а также специфическая форма социальной коммуникации между субъектами и объектами политической деятельности по поводу получения, хранения, воспроизводства и трансформации политической информации с целью выработки адекватных или неадекватных политическим ценностям общества решений.

      Одним из видов политической власти является государственная власть, которая «реализует наиболее общие интересы определенного территориального сообщества (общества страны) и служит цели развития данного политического сообщества (государства) как единой системы».[1] Государственная власть обладает всеми характерными для политической власти признаками, но имеет свои особенности: она суверенна, т.к. является «высшей» властью на территории государства, самостоятельна и независима от чъего-либо вмешательства, и универсальна, т.к. регулирует все сферы жизнедеятельности общества.

     Современная власть в России повторяет свои традиционные черты, что позволяет говорить о ее воспроизводстве в новых условиях. Власть в России всегда была персонифицированной и ассоциировалась с определенным носителем – царем, императором, генсеком, президентом.              Народное представительство в России возникало для укрепления власти, а не для ее ограничения, что свидетельствует об отсутствии в российской исторической традиции народного представительства в классическом смысле. Так, земские соборы для российской самодержавной власти являлись, по выражению В.Ключевского, их собственными орудиями», от которых власть ожидала готовности «поступать так и или иначе», а не искало полномочий или совета как поступить.[2] Эту же точку зрения поддерживал Б.Чичерин, который сравнивал стиль общения царя и подданных с тем, как помещик общается со своими крепостными.[3] Еще ранее П.Чаадаев утверждал, что российские государи «почти всегда тащили страну на буксире,  
 
 

без всякого участия самой страны».[4]

Исследуя  природу власти в России, Ю.Пивоваров отмечает несколько особенных качеств:

- несмотря на персонифицированность,  власть может отделяться от  одного лица и сливаться с  множеством лиц, что произошло  при переходе от царского самодержавия  к советской системе власти;

- несмотря на внешнюю примитивность,  она сложна по своему составу  Так, в царское время власть  по происхождению была наследственно-избирательной,  а по составу – ограниченно-самодержавной;  в советское время – публично  власть была общенародной, а негласно была связана договором с высшим правительственным классом, который правил через       Центральный комитет; в постсоветское время через управляемое всенародное избрание власть также связана негласным договором с высшим правительственным классом;

- власть очень гибка и адаптивна идейно, идеологически. При Алексее Михайловиче происходила «византинизация» царской власти, при Петре Первом – «европеизация», в ХХ веке  стала носителем «единственно-научно-верного мировоззрения».[5]

Исторически характерными чертами политической власти в России являлись этатизм и патернализм, которые сама власть воспроизводила в российском менталитете, пытаясь создать соответствующие структуры, оправдывающие ее деятельность. Эти черты являются в известной степени универсальными в массовом сознании российского народа.

     Под этатизмом понимается: 1) термин, употребляемый для характеристики государства как высшего результата и цели общественного развития; 2) процесс усиления роли государства во всех сферах жизни общества.

Патернализм – это отеческая забота со стороны государства по отношению к своим гражданам.

    Отношение к государственной власти в России обусловливается этатистским представлением о необходимости сохранения политического единства и социального порядка. Как отмечает А.В.Лубский,[6] этот этатистско-патерналистский порядок является реальным основанием соединения разнородных национальных традиций и культур. Дуализм общественного бытия в России выражается в первую очередь в таких конфликтных тенденциях, где одной из сторон всегда выступает универсальная и автономная государственность. Это - конфликт между государственностью и регионализмом, государственностью и национальными культурными традициями, государственностью и социальными общностями.

Поэтому характер российского общества в  отличие от западноевропейского определяется не столько соглашением  
 
 

подданных и государственной власти об обоюдном соблюдении законов, сколько молчаливым сговором об обоюдной безнаказанности при их нарушении. Вследствие этого в России государство выступало не примиряющим, а усмиряющим началом, а подданные - безмолвствующим большинством или бунтарями.

Патернализм берет начало со времен Петра I, когда в России складывается особый тип государства, символом которого стало «отеческое», бюрократическое попечительство «вождя-государя» и государственной власти о благе народа, общественной и личной пользе своих подданных.

Характерной особенностью, сложившейся еще в  эпоху Московского царства, стало  формирование «вотчинного государства». Московские князья, русские цари, а впоследствии советские вожди, обладавшие огромной властью, были убеждены в том, что вся страна является их собственностью, так как создавалась, строилась и перестраивалась по их повелению. Исторически сложилось представление о том, что все живущие в России являются государевыми слугами, находящимися в прямой зависимости от царя и не имеющими возможности претендовать ни на собственность, ни на какие-либо неотъемлемые личные права. Это представление, пронизанное через все институты государственной власти, придало им характер «вотчинного государства», аналоги которого можно было найти на Восток но подобия его не было в Европе.

     Со времен Московского государства стало работать универсальное правило: если сами люди не могут остановить падение уровня и качества жизни, то общество передает государству право на проведение радикальных реформ. При этом предполагается «пересмотр» если не всей системы культурных ценностей, то, по крайней мере, некоторых базовых ее элементов, что позволило московским князьям присвоить неограниченные права по отношению к обществу и предопределило перевод его в мобилизационное состояние. Его основу составили внеэкономические факторы государственного хозяйствования, экстенсивное использование природных ресурсов, ставка на принудительный труд, внешнеполитическая экспансия и народная колонизация.

Российская  цивилизации перешла на иной, чем  Западная Европа, генотип социального  развития. Если западноевропейская цивилизация в это время сменила эволюционный путь развития на инновационный, то Россия перешла от эволюционного к мобилизационному, который осуществлялся за счет сознательного и насильственного вмешательства государственной власти в механизмы функционирования общества.

     Мобилизационный тип развития представляет собой один из способов адаптации социально-экономической системы к реальностям изменяющегося мира и заключается в систематическом обращении в условиях стагнации или кризиса к чрезвычайным мерам для достижения экстраординарных целей, представляющих собой выраженные в крайних формах условия выживания общества и его институтов.

Для России, постоянно испытывавшей давление, как с Запада, так и с Востока, была непрерывная потребность в  обороне, поэтому Московское государство  с самого начала формировалось как «военно-национальное», что привело к усилению политики внутренней централизации и внешней экспансии. Такая политика обеспечивала территориально-государственную целостность российского общества и блокировала тенденции к дезинтеграции. Осуществлялось это в первую очередь с помощью насилия со стороны государственной власти, принуждавшей население принимать любые лишения при решении задач мобилизационного развития. Отсюда проистекали деспотические черты государственной власти, опиравшейся в основном на военную силу и военные методы управления.

Особая  роль внешних факторов вынуждала правительство выбирать такие цели развития, которые постоянно опережали социально-экономические возможности страны. Т. к. эти цели не являлись органическим продолжением внутренних тенденций развития, то государство, действуя в рамках старых общественно-экономических укладов, для достижения «прогрессивных» результатов прибегало в институциональной сфере к политике «насаждения нового сверху» и к методам форсированного развития экономического и военного потенциала.

     Государственная власть в России играла в истории России двойственную роль. С одной стороны, она превратила Россию в великую державу, при этом перманентно прибегая к антигуманным средствам управления, зачастую от имени народа уничтожая многие тысячи и даже миллионы людей.

С другой стороны, в России сама государственная власть становилась непосредственной причиной кризиса государственности и даже развала государства. За четыре столетия российская цивилизация пережила три национально-государственные катастрофы: в ходе первой смуты 1605—1613 гг. прекратили существование и династия Рюриковичей, и российская государственность; вторая смута 1917—1921 гг. покончила с монархическим государством и династией Романовых; результатом третьей смуты 1990-х гг. стал развал СССР.

     Отчужденность общества и государственной власти, достигающая своего предела накануне кризиса российской государственности, во многом объясняет и то равнодушие, с которым российское общество воспринимает падение политических режимов, и ту способность русских людей отвернуться от власти в трудную для нее минуту, и ту их готовность проявить себя самым неожиданным и радикальным образом на крутых поворотах истории. Так было и в начале XVII века, и во время свержения самодержавия в России, и в период крушения коммунистического режима в СССР.

     Еще одна особенность государственной власти связана с проведением в России реформ «сверху». Реформаторская элита с инновационным типом культуры, в основе которого — критический целерациональный, технократический стиль мышления, была больше озабочена целями развития и его организационными формами, чем ценностными ориентациями людей. Ей казалось, что посредством административного воздействия на сложившуюся ситуацию достаточно человека поставить в особые организационные условия, чтобы он вынужденно или с сознанием необходимости, изменив свои жизненные установки, стал решать новые задачи.

    Однако попытки трансформировать основы экономической, социальной и политической жизни России без изменения культуры как духовного кода жизнедеятельности людей приводили к социокультурному отторжению реформ, по мере того как они создавали ситуацию фрустрации. Это сопровождалось кризисом государственной власти и заканчивалось контрреформами «сверху» или революциями «снизу». 
 
 
 
 

2. Легитимность и  делегитимация политической  власти в России 

      Для того, чтобы политическая власть была успешной, она должна быть легитимной. Власть легитимна в том случае, если «управляемые» признают за ней право управлять. Юридически правовая законность свидетельствует о легальности власти.

         Легитимность власти может основываться либо на принуждении и насилии, либо на убеждении и влиянии. В первом случае «управляющие» стремятся реализовать принятые решения вопреки желанию «управляемых», во втором, - опираясь на их

добровольное  согласие или солидарность.

       Легитимация политической власти представляет собой  
 
 

взаимообусловленный процесс, с одной стороны, «самооправдания» и рационального обоснования собственной власти со стороны «управляющих», с другой - «оправдания» и признания этой власти со стороны «управляемых».

В обществе всегда есть социальные группы, не согласные с действующей властью, поэтому легитимность государственной власти не может носить всеобщего характера.

     Легитимность обладает свойством изменять свою интенсивность, т.е. характер и степень поддержки политической власти, поэтому можно говорить о кризисах легитимности. Под кризисами понимается такое падение реальной поддержки органов государственной власти или правящего режима в целом, которое влияет на качественное изменение их ролей и функций.          Так в качестве причин делегитимации называют следующие факторы: невозможность органов власти осуществлять свои функции или присутствие в политическом пространстве нелегитимного насилия; наличие военных конфликтов и гражданских войн; невозможность правительства адаптироваться к изменяющимся условиям; разрушение конституционного порядка.

     В качестве основных источников кризиса легитимности правящего режима можно назвать уровень политического протеста населения, направленного на свержение режима, а также свидетельствующие о недоверии режиму результаты выборов, референдумов, плебисцитов. Эти показатели свидетельствуют о «нижней» границе легитимности, за которой следует распад действующего режима и даже полной смены конституционного порядка. К факторам, определяющим ее «верхнюю» границу, т.е. текущее, динамичное изменение симпатий и антипатий к властям, можно отнести: функциональную перегруженность государства и ограниченность ресурсов властей, резкое усиление деятельности оппозиционных сил, постоянное нарушение режимом установленных правил политической игры, неумение властей объяснить населению суть проводимой им политики, широкое распространение таких социальных болезней, как рост преступности, падение уровня жизни и т.д.

    Особенностью кризиса легитимности государственной власти в России, является также утрата национально-государственной идеи, или с тем, что эта идея переставала выполнять присущие ей функции: быть социально-интегрирующим фактором; служить оправданием существующего политического режима и социального порядка; формулировать консолидирующие цели общества.

     В целом же урегулирование кризисов легитимности  
 
 
 
 
 

должно  строиться с учетом конкретных причин снижения поддержки политического режима в целом или его конкретного института, а также типа и источника поддержки. В качестве основных путей и средств выхода из кризисных ситуаций можно назвать следующие: эффективная политическая коммуникация власти и общества; усиление роли правовых методов достижения целей; уравновешенность ветвей власти; организация контроля со стороны гражданского общества за политической властью; укрепление демократических ценностей в обществе. 
 

3. Легитимность политической  власти в СССР 

    Легитимность политической власти в СССР определялась рядом факторов, которые сплачивали советский народ и оправдывали действия власти. По мнению Ж.-Л.Кермонна, легитимность советского типа носила «онтологический» характер, т.е. предполагала соответствие принципов власти «объективному порядку вещей», как он мыслился большинством граждан.[7] Таким образом, легитимность выводилась из-под контроля общества и становилась трансцендентальной (не доступной познанию), что способствовало тому, что власть становилась тотальной и абсолютной.

    Важнейшим фактором легитимации советской власти являлась национально-государственная идея, которая носила сакральный характер по причине веры в то, что социализм является необходимой и неизбежной стадией развития человеческого общества, и эта истина уже доказана марксистско-ленинской наукой и исторической практикой.

Высшим  принципом провозглашалось служение народу, а священным долгом — защита социалистического Отечества.    Используя весь свой пропагандистский аппарат, всю мощь тоталитарной, а затем авторитарной власти, партократическое государство в СССР последовательно внедряло в массовое сознание постулаты этой национально-государственной идеи. Эти постулаты, налагаясь на культурные архетипы и социалистическую ментальность советских людей, на традиционную веру в возможность построения общества справедливости и достатка, представленную в идее коммунизма, преобразовывались в солидарность общества с «партией-государством».

     Длительное время многими советскими людьми воспринимались как вполне нормальное явление культ вождя, а также руководство Коммунистической партией всеми сторонами жизни социалистического общества. Это объяснялось тем, что культ вождя и партии позволял персонифицировать общественные  
 
 
 

достижения  и чаяния, связывать их непосредственно с мудрым руководством «направляющей» силы общества. Советским людям в социоцентристском социалистическом обществе это доставляло определенный социальный и моральный комфорт, что соответствовало легитимации власти.

Мощная  пропаганда и конформизм значительной части советских людей, с одной стороны, создавали иллюзию непосредственной сопричастности «великим свершениям». Это позволяло простому человеку идентифицировать себя с «партией-государством», возбуждало у него чувство солидарности с ней. И это чувство усиливалось благодаря тому, что «партийно-государственная власть» в СССР всегда стремилась декларировать популярные и понятные для людей цели. С другой стороны, советский человек, попадая в сферу государственного патернализма, «с чувством глубокого удовлетворения» вручал свою судьбу социалистическому государству, а вместе с этим перекладывал на него и всю ответственность за происходящее в стране. В советскую эпоху это служило мощным фактором легитимации партийно-государственной власти.

    Ассоциация власти с национальными символами, признание ее вначале «рабоче-крестьянской», а затем «народной», убеждение большинства советских людей в том, что именно эта власть наилучшим способом учитывает их интересы и чаяния способствовало ее легитимации. Любой власти, особенно если она социально неэффективна и к тому же репрессивна, важно заручиться «одобрением» со стороны народа на осуществление конкретной внутренней и внешней политики. Легче всего добиться согласия народа с властью тогда, когда люди ощущают угрозу обществу со стороны «внутренних» или «внешних» сил.

    Поэтому широкое распространение получили идеологические клише о «враждебном империалистическом окружении», о неизбежности новой войны, похода объединенного Запада против первого в мире социалистического государства. Идеологема «осажденной крепости» в массовом сознании вполне оправдывала и репрессии против «врагов народа», и помощь коммунистам Запада, и «сговор» с фашистской Германией.

     Процессу легитимации помогало выдвижение мессианских целей, заключающихся в выполнении советским государством всемирно-исторической миссии - приведении человечества к светлому будущему. Для легитимации через будущее неважно, эффективна ли власть в обеспечении достойного уровня жизни народа. Главное заключается в том, насколько ее деятельность соответствует целям этой миссии, как далеко она продвинулась в их достижении. При этом именно власть определяла критерии «успешного» продвижения к цели, благодаря чему она  
 
 

располагала мощным символическим капиталом, способным  обес-

печить  максимальное согласие народа с властью, а значит и ее легитимацию.

В качестве аргументов легитимации широко также широко использовалось акцентирование внимания на успехах социалистического строительства как доказательстве эффективности партийно-государственной власти и способности ее к руководству. Такой способ легитимации был достаточно эффективен в условиях временной самоизоляции советского государства и фальсификации дореволюционной истории. По мере того как советские люди получали все большие возможности для расширения контактов с Западом, а советские историки - для более объективного освещения прошлого, легитимация через успех превращалась в фактор делегитимации партийно-государственной власти. 

     С наступлением перестройки легитимность партийно-государственной власти в СССР усилилась, благодаря ожиданиям советского народа перемен «сверху». Поэтому решимость нового генсека М. Горбачева приступить к обновлению страны встретила поддержку со стороны населения.

     Советским людям такое обновление было предложено в виде концепции перестройки как завершения дела революции, начатого Великим Октябрем, путем ускорения социально-экономического развития советского общества на основе использования новейших достижений научно-технического прогресса, приобщения его к общечеловеческим ценностям, перехода к демократическому «социализму с человеческим лицом».

     Однако после того, как результаты преобразований оказались не соответствующими ожиданиям советских людей, начался кризис легитимации курса перестройки. Апофеозом этого процесса стали августовские события 1991 г., которые изменили страну: ушла в прошлое перестройка как «революция сверху» в рамках социалистического выбора; перестала существовать КПСС как правящая государственная структура власти; распался Советский Союз; в России был объявлен переход к рыночной экономике, демократическому обществу и правовому государству на путях проведения либеральных реформ. 
 

4. Легитимность политической  власти в современной  России 

           За последние двадцать лет произошел переход системы власти в России от советского состояния «мыслить от имени народа и для народа» к состоянию «мыслить от себя и в  
 
 

пределах  своей юрисдикции».[8] Т.е. власть становится самостоятельным актором, а народ перестает быть единым социальным субъектом и преобразуется в гражданское общество.

Однако, переход к такой ситуации произошел  не сразу. У российской власти 1990-х  гг. было достаточно много проблем  с легитимностью, несмотря на появившиеся перспективы у населения обрести долгожданную свободу и повысить свой жизненный уровень.

    Важным фактором легитимности явилось признание «мировым сообществом», «цивилизованными странами» того порядка, который создавался в постсоветской России. Этот порядок отличался распространением либеральных ценностей и рыночной экономики. Поддержка западными странами такого курса воспринималось большинством населения как необходимое условие дальнейшего успешного развития. 

   Путь шоковой терапии, выбранный властью, большинством населения был принят как неприятный, но необходимый шаг. Легитимность политической власти и, прежде всего, Президента Б.Ельцина был достаточно высок, что позволяло власти проводить «болезненные» реформы. Согласно опросам общественного мнения осенью 1991 г. около половины россиян готовы были ради будущего процветания страны и изобилия потребительских товаров терпеть на начальном этапе преобразований и рост цен, и безработицу, и «временное» снижение уровня жизни. Лишь пятая часть опрошенных была настроена решительно против реформ правительства Е.Гайдара.

          Приступая к перестройке социальных отношений, политическая власть пыталось учесть патерналистский настрой населения, желавшего сохранить широкий круг социальных гарантий, и при этом удержаться в рамках либеральной традиции. Государство, по крайней мере на уровне деклараций, стремилось быть одновременно и либеральным государством, и социальным с гигантской патронажной системой советского типа.

Однако, финансовых ресурсов у государства не хватало. Более того, по мере стремительного роста цен, проведения жесткой бюджетной и денежно-кредитной политики и сворачивания социальных программ, приватизации, «обвального» сокращения производства, роста безработицы, резкого падения жизненного уровня значительной части населения легитимность политической власти падала, а к середине 1993 г. ее охватил системный кризис.

           Кризис легитимности политической власти в современной России вызван несколькими факторами: использованием реформаторами такой модели модернизации,  
 
 

которая ориентируется на положительные  примеры других стран,

без выяснения того, какие ценностные ориентации, духовные интенции людей  скрываются за их достижениями;  проведением реформ на основе нормативистского, программно-целевого подхода в управлении, слабо учитывающего социокультурные возможности управляемой системы;  иллюзией о всесильности власти.

    В начале 1996 г. рейтинг Президента Российской Федерации, ассоциированный в сознании россиян с выбранным политическим и социально-экономическим курсом, достиг критически низкой отметки, что свидетельствовало о кризисе легитимности государственной власти в стране. Однако, выбор социальных приоритетов экономического развития, «заверения» в верности курсу демократических реформ, кадровые перестановки в верхних эшелонах государственной власти, осуществленные в ходе предвыборной президентской кампании 1996 г., и в значительной степени антикоммунистический настрой значительной части российского электората позволил реформаторам совместно с центристами-государственниками удержаться у власти.

          Кризис легитимности политической власти в России с цивилизационной точки зрения был вызван кризисом этатизма и патернализма, как основных принципов нормативно-ценностного порядка, сливающегося в российской цивилизации с государственностью.

         В социальном плане кризис легитимности политической власти в России обусловлен, с одной стороны, скептицизмом и недовольством значительной части населения деятельностью государственной власти, а также политических партий, представляющих конкретные группы интересов; с другой стороны, слабостью самой власти, ее неспособностью эффективно решать актуальные проблемы современной российской действительности.

Как отмечает А.В.Лубский[9], в России сложилась ситуация, описанная в теориях «государственной перегрузки» (Бриттэн и Нордхауз), «узаконения кризиса» (Хабермас). Эти теории объясняют падение легитимности политической власти двумя обстоятельствами: во-первых, тем, что государственная власть берет на себя гораздо больше обязательств, чем способна выполнить; а во-вторых, тем, что правительство и партии, особенно в ходе предвыборных кампаний, дают гораздо больше обещаний, чем могут выполнить. Безответственность правительства, партий, политических лидеров ведет к разочарованию и скептицизму в массовом сознании, а следовательно, и к утрате политической властью легитимности.

Политическая  власть в России, чтобы быть легитимной, должна  
 
 

соответствовать в той или иной мере разным культурным типам:

архаическому - древнерусскому народному типу; традиционалистскому - православно-славянскому и общественно-социалистическому; современному - либерально-западному типу культуры.

      В современной России существует потребность в нравственной политике. В стране складывается ситуация, когда в общественном мнении начинает преобладать представление о том, что все трудности, переживаемые страной, напрямую связаны с нечестностью, обманом, коррупцией и воровством на всех этажах социально-политической иерархии, что подтверждается коррупционными скандалами во властных структурах. На волне массового нравственного негодования рождается мысль, что стоит положить конец разворовыванию страны и грабежу народа, как все наладится и все проблемы разрешатся сами собой.

     Ряд обстоятельств побуждает людей рассматривать политическую власть сквозь призму нравственных ценностей: низкий жизненный уровень значительной части населения, вызывающий дискомфорт, раздражение и озлобленность; уверенность в том, что политическая власть утрачивает способность что-либо изменить «сверху»; убежденность общества в непричастности к «бедам» и «неурядицам» в стране; наличие в обществе демагогических политических сил и деятелей, обличающих безнравственность политиков, находящихся у власти. Значительная часть населения в нашей стране начинает поворачиваться к идее «честности» власти как единственно возможному средству наладить жизнь и навести порядок в стране. Представляется, что основной причиной неспособности власти выполнять свои общественные функции, является разрыв между властью и народом. Но этот разрыв происходит не только по причине власти, что является свидетельством одностороннего подхода. Власть становится такой, какой ее делает человек, исходя из своих потребностей, понимания сущности власти и соответствующих ожиданий от нее.

     Власть должна управлять адекватно тем требованиям, которые предъявляются к ней в соответствии с динамичными и качественными изменениями современного мира. Россия переходит к новому этапу социальной самоорганизации, с возросшими требованиями к личности, государственным и общественным институтам. Вследствие новых задач, система власти должна быть построена таким образом, чтобы не подавлять многообразие интересов в обществе, стремиться к согласию и солидарности всех его членов, а граждане должны проявлять толерантность друг к другу и взаимопонимание.

  В большей мере легитимность политической власти в современной России приобретена благодаря легальному способу формирования властных институтов. Таковыми стали президентские выборы 1996, 2000, 2004 гг., парламентские выборы 1993, 1995, 1999 и 2003 гг., в ходе которых в известной мере произошло дистанцирование должности от ее носителя, личного авторитета от авторитета должности, ибо в сохранении должности Президента многим россиянам видится гарантия успешной реформации России. Государственная власть, нашедшая поддержку у населения страны, имеет шанс быть эффективной в своей политической, экономической и социальной деятельности, поскольку она пользуется поддержкой, авторитетом и не встречает противодействия в своем функционировании.

     Другое направление легитимации связано не столько с постановкой и обоснованием «великих целей», сколько с поиском эффективных способов решения насущных проблем российского общества. Предпринятые политической властью меры, связанные с реализацией национальных проектов, преодолением бедности, борьбой с коррупцией чиновников, повышением эффективности работы государственного аппарата, способствуют восстановлению ее легитимности. Но так как подобные инициативы исходят, как правило, от Президента, рейтинг доверия населения у которого стабильно высокий, то уровень легитимности других ветвей власти невысок.

     Такую ситуацию можно объяснить разными основаниями легитимации. Президентская власть как власть верховная легитимируется в основном культурным архетипом и соотносится, прежде всего, с нравственным идеалом Правды, основанном на патриархальном этатизме, вере в «чудо» со стороны умеренно-авторитарного лидера, наделяемого в определенной мере харизматическими чертами. О качествах Президента судят, исходя не из того, какими качествами он реально обладает, а из того, какими должна обладать высшая власть. В силу этого уровень легитимности президентской власти в России всегда будет выше уровня легитимности других ветвей государственной власти.

      От исполнительной власти (правительства) в России ожидают социальной эффективности, которая санкционируется менталитетом и носит сознательно-оценочный характер. В настоящее время за этим понятием скрывается способность правительства проводить политику, соответствующую ожиданиям различных групп населения и поддерживать в обществе социальный порядок.

     Легитимация представительных учреждений государственной  
 
 

власти  в русской ментальности осуществляется через соотнесение их деятельности с принципом соборности как «воли  к согласию», а не «воли к власти».     Большинство населения не связывает с законодательными органами власти своих надежд.

     Легитимность судебной ветви власти является низкой по причине ее ангажированности, подверженности коррупции, вследствие чего надежды граждан на справедливое правосудие невелики.

Легитимность  политической власти в современной  России базируется, в первую очередь, на ожиданиях народа, связанных с  личностью президента, установлением  политической стабильности, демонстрацией  власти своих шагов, направленных на повышение уровня жизни людей, постановке такой проблемы Президентом России, ускорением экономического развития страны, перераспределением денежных средств от богатых к бедным слоям населения, создание законодательной базы, необходимой для проведения этих преобразований в обществе, эффективной работе законодательной и исполнительной ветвей власти.

     Такие шаги, подкрепленные реальными результатами, являются необходимым условием для признания со стороны граждан России права власти руководить государством.      
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

      . 
 
 
 
 
 
 
 

      [1] Правительство Российской Федерации / Под ред. Т.Я.Хабриевой. М., 2005. С.93.

[2] Ключевский В. Сочинения. М., 1957. Т.3. С.34  

      [3] Цит. по: Пивоваров Ю.С. Русская власть и публичная политика // Полис. 2006. №1. С.14.

[4] Чаадаев П.Я. Апология сумасшедшего // Чаадаев П.Я. Избранные сочинения и письма. М., 1991. С.144.

[5] Пивоваров Ю.С. Русская власть и публичная политика // Полис. 2006. №1. С.18-24.

[6] Лубский А.В. Государственная власть в России // Российская  

      историческая политология. Курс лекций: Учебное пособие. / Отв. ред. С.А.Кислицын. Ростов н/Д., 1998. С.47-93.

[7] Цит. по: Бляхер Л.Е., Огурцова Т.Л. Приключения легитимности власти в России, или воссоздание презумпции виновности // Полис. 2006. №3. С.54.

[8] Дахин А.А. Система государственной власти в России: феноменологический транзит // Полис. 2006. №3. С.33-34.

[9] Лубский А.В. Государственная власть в России // Российская историческая политология. Курс лекций: Учебное пособие. / Отв. ред. С.А.Кислицын. Ростов н/Д., 1998. С.84.