Естественное состояние

Более раннее соглашение с одним  аннулирует более позднее с другим. Более раннее соглашение аннулирует более позднее. Ибо человек, перенесший сегодня свое право на одного, не может это завтра переносить на другого, поэтому более позднее обещание не переносит никакого права, а является пустым звуком.

Соглашение людей, не защищающее их, недействительно. Соглашение, обязывающее меня не сопротивляться насилию, всегда недействительно. Ибо (как я это показал раньше) никто не может переносить право спасать себя от смерти, увечья и заточения (избежание которых является единственной целью отказа от какого-либо права или отречения от него), и поэтому обещание не сопротивляться насилию не может переносить права в силу какого бы то ни было соглашения и не обязательно. И хотя человек может заключить такое соглашение: если я не сделаю того-то или того-то, убей меня, он не может заключить соглашения, гласящего: если я не сделаю того-то и того-то, я не буду сопротивляться вам, когда вы придете убить меня. Потому что человек охотнее выбирает меньшее зло, которое в данном случае состоит в опасности смерти при сопротивлении, чем большее зло, а именно верную и неминуемую смерть при отказе от сопротивления. Истину этого положения подтверждают все люди, отправляя преступников к месту казни или в тюрьму под конвоем, несмотря на то что эти преступники согласны с законом, на основании которого были осуждены. Никто не обязан взять на себя какую-либо вину. Соглашение, обязывающее человека взять на себя какую-нибудь вину без уверенности, что он будет помилован, точно так же не имеет обязательной силы. Ибо в естественном состоянии, когда каждый человек является судьей, нет места для обвинения, а в состоянии гражданственности, когда за обвинением следует наказание, являющееся насилием, человек не может быть обязан не защищаться. То же самое верно в отношении обвинения близких,  осуждение которых является для человека несчастьем, как, например, обвинение отца, жены и благодетеля. Ибо показания человека при этом, если они не даются добровольно, считаются, естественно, пристрастными и поэтому не должны приниматься во внимание, а там, где показания человека не встречают доверия, он не обязан их давать. Точно так же не должны считаться решающими показания, данные под пыткой, ибо пытка должна применяться как средство разгадки и освещения дальнейшего хода следствия и обнаружения истины, но тот, кого пытают, признания в этом случае делает с целью облегчить свои страдания, а не сообщить сведения тем, кто его пытает, и потому эти показания не заслуживают доверия, не являясь достаточными свидетельскими показаниями, а избавляет ли себя человек от пыток правильными или ложными показаниями, он это делает по праву сохранения собственной жизни.

 Другие естественные  законы:

Третий естественный закон –  справедливость. Из того естественного закона, в силу которого мы обязаны переносить на другого те права, сохранение которых мешает  водворению мира среди людей, вытекает третий естественный закон, именно тот, что люди должны, выполнять заключенные ими соглашения, без чего соглашения не имеют никакого значения и являются лишь пустыми звуками, а раз при этом остается право всех на все, то люди продолжают находиться в состоянии войны.

Четвертый естественный закон –  благодарность. Если справедливость обусловлена предварительным соглашением, то благодарностьобусловлена предварительной милостью, т.е. предварительным даром, и является четвертым естественным законом, который может быть сформулирован так: человек, получивший благодеяние от другого лишь из милости, должен стремиться к тому, чтобы тот, кто оказывает это благодеяние, не имел разумного основания раскаиваться в своей доброте. Ибо всякий человек дарит лишь с намерением приобрести этим какое-нибудь благо для себя. В самом деле, всякое дарение есть добровольное деяние, а целью всех добровольных деяний человека является приобретение блага для себя. И если люди увидят себя обманутыми в этом, то исчезнет всякое основание для благоволения или доверия и, следовательно, исчезнет всякая взаимопомощь, не будет никакого примирения людей между собой, и люди, таким образом, все еще будут оставаться в состоянии войны, что противоречит первому и основному естественному закону, предписывающему людям искать мира. Нарушение этого закона называется неблагодарностью и имеет такое же отношение к милости, какое справедливость имеет к обязательству, вытекающему из соглашения.

Пятый закон – взаимная уступчивость или любезность. Пятый естественный закон есть закон любезности, а именно что каждый человек должен приноравливаться ко всем остальным. Для понимания этого закона следует принять во внимание, что в зависимости от различия их склонностей люди в различной степени приспособлены к жизни в обществе, представляя в этом отношении нечто похожее на то, что мы наблюдаем в груде камней, собранных для постройки какого-либо здания. Ибо, подобно тому как строители выбрасывают как негодный и мешающий тот камень, который вследствие своей шероховатости и неправильности формы отнимает у других больше пространства, чем занимает сам, а вследствие своей жесткости не может быть сделан гладким, затрудняя этим строительство, точно так же не должен быть принят в общество или должен быть выброшен из него как негодный человек, который в силу шероховатости своей натуры стремится удержать за собой то, что для него является чем-то излишним, а для других – предметом необходимости и который в силу непреклонности своих страстей не может быть исправлен. В самом деле, так как мы видим, что любой человек не только по праву, но также и в силу естественной необходимости (necessity of nature) должен употребить всевозможные усилия к приобретению того, что необходимо для его сохранения, то тот, кто будет противодействовать этому в отношении излишних для него вещей, является виновником той войны, которую такое противодействие повлечет за собой, и будет поэтому делать нечто противоречащее основному естественному закону, предписывающему добиваться мира. Тот, кто соблюдает этот закон, может быть назван законопослушным (sociable) – римляне их называют commodi, а противники их называются упрямыми, необходительными, своенравными, несговорчивыми.

Шестой закон – легко прощать  обиды. Шестой естественный закон гласит: при наличии гарантии в отношении будущего человек должен прощать прошлые обиды тем, кто, проявляя раскаяние, желает этого. Ибо прощение есть дарование мира. И хотя мир, дарованный тем, кто упорствует в своей враждебности, есть не мир, а страх, однако не даровать его тем, кто дает гарантии в отношении будущего, есть отвращение к миру и поэтому противоречит естественному закону. 

Седьмой закон – при отмщении люди руководствуются только будущим  благом. Седьмой закон гласит, что при отмщении (т.е. при воздавании злом за зло) люди должны сообразовываться не с размерами совершенного зла, а с размерами того блага, которое должно последовать за отмщением. Этим законом нам запрещается налагать наказание с какой-либо иной целью, нежели исправление преступника или предостережение других. Ибо этот закон вытекает из предшествующего, предписывающего прощение при наличии гарантий в отношении будущего. Кроме того, месть, от которой нельзя ожидать, что она послужит предостерегающим примером, и, следовательно, нельзя ожидать никакой пользы в будущем, есть бесцельный триумф, или торжество по поводу ущерба, нанесенного другому (ибо цель есть всегда нечто будущее), бесцельное же торжество есть хвастливость и противоречит разуму, а нанесение ущерба, несообразного с разумом, ведет к войне, следовательно, противоречит естественному закону и обычно именуется жестокостью.

Восьмой закон – против оскорбления. Так как всякое проявление ненависти или презрения вызывает борьбу, поскольку большинство людей в таких случаях предпочитают скорее рисковать своей жизнью, чем оставаться неотмщенными, то мы можем на восьмом месте установить в качестве естественного закона правило, что ни один человек не должен делом, словом, выражением лица или жестом выказывать ненависть или презрение другому. Нарушение этого закона обычно именуется нанесением оскорбления.

Девятый закон – против гордости. Вопрос о том, кто является лучшим человеком, не имеет места в естественном состоянии, где (как это было показано ранее) все люди равны. Существующее в настоящее время неравенство было введено гражданскими законами. Я знаю, что Аристотель в первой книге своей “Политики”⁵³ устанавливает в качестве основы своей доктрины, что некоторые люди предназначены самой природой к управлению, именно наиболее мудрые (к каковым он причислял и себя как философа), другие же – к службе (именно те, кто обладает сильным телом и не является, подобно ему, философом), как будто разделение на хозяев и слуг было установлено не соглашением людей, а различием ума, против чего говорит не только разум, но и опыт. В самом деле, мало найдется таких дураков, которые не предпочитали бы сами управлять собой и не быть управляемыми другими; и те, кто  считает себя мудрым, не всегда, не часто и почти никогда не одерживают победы, когда они вступают в борьбу с теми, кто не доверяет собственной мудрости. Если природа поэтому сделала людей равными, то это равенство должно быть признано; если же природа сделала людей неравными, то равенство все же должно быть допущено, так как люди считают себя равными и вступят в мирный договор не иначе как на равных условиях. Вот почему я в качестве девятого естественного закона устанавливаю здесь, что каждый человек должен признать других равными себе от природы. Нарушение этого правила есть гордость.

Десятый закон – против надменности. Из этого закона вытекает другой, а именно что при вступлении в мирный договор ни один человек не должен требовать предоставления себе какого-нибудь права, предоставить которое любому другому человеку он не согласился бы. Подобно тому как необходимо для всех людей, ищущих мира, отказаться от некоторых естественных прав, т.е. отказаться от свободы делать все, что им хочется, точно так же необходимо для человеческой жизни удержать некоторые права, как, например, право управлять своим телом, пользоваться воздухом, водой, движением, дорогами для передвижения и всеми теми вещами, без которых человек не может жить или не может жить хорошо. Если в этом случае, т.е. при заключении мира, люди требуют для себя того, чего они не желали бы предоставлять другим, то они поступают против предыдущего закона, предписывающего признание естественного равенства, и, следовательно, против естественного закона. Те, кто соблюдает этот закон, называются скромными, а те, кто его нарушает, называются надменными. Греки называли нарушение этого закона πλεονεξία, ς.ε. желанием получить больше, чем причитается.

Одиннадцатый закон – беспристрастие. Точно так же если человек уполномочен быть судьей в споре между двумя людьми, то естественный закон предписывает, чтобы он беспристрастно их рассудил. Ибо в противном случае споры между людьми могут быть разрешены лишь войной. Поэтому тот, кто пристрастен в роли судьи, делает все от него зависящее, чтобы отклонить людей от использования судей и арбитров, и, следовательно (вопреки основному естественному закону), является причиной войны.

Соблюдение этого закона о равном распределении и воздаянии каждому  того, что ему принадлежит по разуму, называется беспристрастием и является (как я говорил ранее) дистрибутивной справедливостью, нарушение же называется лицеприятием, по-гречески προσωποληψία.

Двенадцатый закон – равное использование  общих вещей. Отсюда следует другой закон, а именно что неделимые вещи должны быть, если это возможно, использованы сообща, причем, если количество вещей позволяет, без ограничения, в противном же случае – пропорционально числу тех, кто имеет право, ибо иначе распределение неравномерно и небеспристрастно.

Тринадцатый закон – о жребии. Однако имеются некоторые вещи, которые не могут быть ни делимы, ни использованы сообща. В этом случае естественный закон, предписывающий беспристрастие, требует, чтобы право владения в целом, или, иначе (если устанавливается поочередное пользование), первоочередное владение, предоставлялось по жребию. Ибо равномерное распределение требуется естественным законом, а другого способа равномерного распределения нельзя представить.

Четырнадцатый закон – о первородстве и первом владении. Жребий бывает двоякого рода: установленный и естественный. Установленный – это тот, который устанавливается соглашением сторон; естественный же – это или первородство (то, что греки называют χληρονομία, т.е. данный по жребию), или первое владение. Вот почему те вещи, которые не могут быть ни делимы, ни использованы сообща, должны быть присуждены первому владельцу, а в некоторых случаях перворожденному как приобретенные по жребию.

Пятнадцатый закон – о посредниках. То, что всем людям, которые являются посредниками мира, должна быть дана гарантия неприкосновенности, – это тоже естественный закон. Ибо закон, предписывающий мир как цель, предписывает посредничество как средство, а средством для посредничества является гарантия неприкосновенности.

Шестнадцатый закон – о подчинении арбитражу. И так как даже при самой большой склонности людей к соблюдению законов могут тем не менее возникнуть вопросы в отношении действий человека: во-первых, было ли оно завершено или нет, а во-вторых (если было), совершено ли действие против закона или нет, из которых первый есть вопрос факта, а второй – вопрос права, то, если заинтересованные стороны не соглашаются взаимно подчиниться решению третьего лица, они далеки от мира, как никогда. Этот третий, решению которого они подчиняются, называется арбитром. И отсюда естественный закон, гласящий, что в случае спора стороны должны подчинить свое право решению арбитра.

Семнадцатый закон – никто не может быть судьей самого себя. Так как имеется, как мы видим, предположение, что всякий человек делает все для своей выгоды, то никто не может быть справедливым арбитром в своем собственном деле. И если бы даже один из спорящих был справедлив, как никто, тем не менее на основании принципа беспристрастия, требующего предоставления одинаковых выгод обеим сторонам, мы, предоставляя одной стороне право быть судьей, должны были бы предоставить такое же право и другой стороне, и, таким образом, спор, являющийся причиной войны, оставался бы в силе, что было бы против естественного закона.

Восемнадцатый закон – никто  не должен быть судьей в деле, в котором  он в силу естественных причин имеет  пристрастие. На том же основании не следует ставить арбитром того, кто явно извлекает больше пользы, чести или удовольствия от победы одной из сторон, ибо это означало бы, что судья получил (хотя и помимо своей воли) взятку, и никто не обязан был бы доверять ему. Таким образом, и в этом случае оставались бы в силе спор и состояние войны, что было бы против естественного закона.

Девятнадцатый закон – о свидетелях. А так как в спорах о факте судья не должен доверять одной стороне больше, чем другой (если нет других аргументов), то он должен доверять третьему лицу, или третьему и четвертому, или большему числу лиц, ибо иначе вопрос остался бы нерешенным и его решение было бы предоставлено силе, что было бы против естественного закона.