Счастье в философии

Разумеется, у каждого  человека может и должен быть свой взгляд на эту проблему, свое понимание  смысла жизни. И может быть, действительно  прав Бердяев, утверждавший, что смысл  жизни — в поисках смысла?

С категорией «смысл жизни» тесно связана категория  «счастье». Если содержание первой как  бы дает оценку значимости существования  человека, то вторая отражает степень  его удовлетворенности результатами своей жизнедеятельности. Не одно тысячелетие  люди спорят о том, «как прожить счастливо», «как быть счастливым». В истории  философии (как и в житейской  практике) мы находим множество толкований счастья. Ш. Фурье писал, что только в Древнем Риме «по официальным  источникам», существовало 278 представений об «истинном счастье». Еще в древнегреческой этим возникло учение о стремлении человека к счастью - эвдемонизм. Древнегреческий философ Демокрит понимал счастье как особое благостное состояние души, заключающееся в уравновешенности, гармонии, размеренности, безмятежности, невозмутимости, бесстрастии. В более поздней этике встречается подобное понимание: счастье — не знать страстей, быть безразличным ко всем расхожим и фальшивым ценностям, свести до минимума свои потребности, «жить по природе», сохранять независимость и спокойствие. Для Эпикура счастье — в наслаждении. Однако это не вульгарное, ничем не сдерживаемое удовольствие, а особое состояние души, благородное спокойствие, умозрительная уравновешенность, безмятежность. Это разумное и справедливое удовольствие, понимаемое как «свобода от телесных страданий и душевных тревог», независимость от всего, что нарушает спокойствие — и от влияния внешнего мира, и от собственных страстей и пустых желаний. Именно тогда наступает счастье, состоящее в невозмутимости духа.В христианском вероучении понятие счастья обретает сугубо духовный смысл, связанный с Божественным откровением и не имеющий отношения к радостям земного бытия.

В эпоху Возрождения  стремление к земному, ощутимому  счастью вновь провозглашается  вполне законным нравственным принципом  поведения. Но особенно большое значение принцип эвдемонизма приобретает  в этике французских материалистов XVIII в. Счастье человека они объявляют  конечной целью всякого общества и всякой полезной деятельности людей. Стремление к счастью трактовалось ими как данное человеку от природы, а достижение счастья - как осуществление  подлинного назначения человека. Отдельные  элементы классического эвдемонизма  сохранились и в современной  западноевропейской этике (например, в  «фелицитологии» — учении о счастье О. Нейрата).

Таким образом, чаще всего встречается модель, в рамках которой счастье соотносится  с неким благом, с обладанием им или созиданием его.

Существует и иное мнение: чтобы человек был счастлив, он должен не иметь, а быть (Э. Фромм) - быть нравственной, самодостаточной личностью, отличающейся определенными моральными качествами. Поэтому счастливый человек, никогда не будет совершать заведомо злых поступков, иначе он утратит ощущение счастья. Еще Аристотель говорил, что добро - это путь к счастью и одновременно его составной элемент, ибо, совершая заведомо злые поступки, человек сознательно двигается в сторону, противоположную той, где находится счастье. Поэтому «счастье» алкоголика, добравшегося до бутылки, «счастье» развратника, соблазнившего очередную жертву, «счастье» зловредного человека, испортившего настроение людям, отнюдь не является счастьем. И в каком бы блаженном состоянии не находились названные субъекты, психологи утверждают, что они глубоко несчастливы (может, поэтому они склонны причинять зло другим). 

Очень важно разобраться  в том, что в человеческом счастье  зависит от объективных условий  и что — от самого человека.

Необходимым условием счастья и исходной предпосылкой человеческого существования вообще является удовлетворение основных потребностей. Поэтому стремление к материальному  благополучию и жизненному комфорту — норма человеческого существования. Но благополучие — это простое  обладание благами, довольство обстоятельствами своей жизни, оно не должно отождествляться  со счастьем. Писатель Ч. Айтматов справедливо  заметил, что все, что мы получаем,—  это условия жизни, и только то, что мы отдаем,— сама жизнь. Значит, благополучие — это характеристика предпосылок бытия индивида, а  не сущности его жизни. Счастье же — это сопровождающееся чувством глубокой моральной удовлетворенности  переживание полноты бытия. Настоящее  счастье всегда связано с ощущением  необыкновенного подъема духовных и физических сил человека, его  стремлением к переживанию всей многомерности бытия. А это редко  дается без внутренней борьбы, сомнений, мучений. Поэтому счастье зависит  не только от внешних обстоятельств, но и от самого человека.

Понятие счастья  не просто характеризует определенное, конкретное объективное положение  или субъективное состояние человека, а выражает представление о том, какой должна быть жизнь человека, что именно являетсяДля него благом. Поэтому данное понятие имеет нормативно-ценностный характер. При этом, с одной стороны считалось, что счастье - одно из прирожденных прав человека: «Стремление к счастью прирожденно человеку, поэтому оно должно быть основой всякой морали» (Л. Фейербах). С другой - мораль рассматривала счастье как вознаграждение за добродетель.Люди упорно продолжают искать всеобщие «рецепты» счастья. Но способность к счастью - это своего рода талант, в котором проявляется глубина и яркость личности, ее внутренняя энергия. Состояние счастья прямо противоположно состоянию безразличия, равнодушия, инертности. Счастье - это осуществление внутренней свободы, процесс реализации глубочайшего личного «хотения» В конечном счете, это нормальное состояние человека. И поэтому отказ от счастья есть предательство личности подавление в себе собственной индивидуальности. Существование, ставшее автоматическим исполнением долга, отказ от переживания бытия как блага приводит к внутреннему опустошению. Утрата способности к счастью - показатель деградации личности, душевного хаоса, неспособности найти главную линию в жизни.Специфика категорий морального сознания состоит, прежде всего, в том, что они по-своему выражают нравственную жизнь общества и личности. Кроме того, эти понятия используются для оценки самых различных поступков.