Проблема человека в философии

    Этическая мысль возникла вместе с философской  мыслью вообще. Уже у древних ионийских философов мы встречаем ее зачатки. У софистов, Сократа и его приемников она составляет основное существо их философии. Ту же картину мы наблюдаем и в более поздний, эллинистический период. Можно сказать, что античная философия уже выработала едва ли не все типы этической мысли. В новой философии этические проблемы были точнее сформулированы и логически более очищены, тогда как существо их сохранило связь с традициями античности.

    Все разнообразие этических направлений  может быть сведено к трем основным типам. По тому, как в них мыслится отношение этического идеала к действительности, различают:

    1. Натуралистическую этику, которая выводит высшую цель или высшее благо человека из рассмотрения фактической психологической природы человека.

    2. Идеалистическую этику или этику долга, классически выраженную в системе Канта, которая этическое понятие идеала, то есть должного, и само стремление к нему резко противопоставляет всем естественным стремлениям человека и видит в идеале момент, уводящий нас за пределы бытия, то есть категорию духа, независимую ни от каких онтологических понятий.

    3. Конкретно-онтологическую этику, которая в этическом стремлении усматривает обнаружение высшего онтологическою начала в человеке и рассматривает его как производное от духовной сущности бытия.

    Натуралистическая этика исходит из факта основного  стремления человека и пытается объяснить его как этически правильное. Таковым обычно признают стремление человека к удовольствию. Учение о том, что человек по своей природе стремится к удовольствию, а следовательно, и должен к нему стремиться, было намечено софистами, а обосновано учеником Сократа Аристиппом. Его называют "гедонизм" (от греческого слова hedone -удовольствие). Удовольствие, утверждают гедонисты, есть единственное состояние ценное и желательное само по себе; таким образом, все поступки всех людей совершаются ради того, чтобы достигнуть удовольствия и избегнуть страдания. Само же объективное содержание наших стремлений, желаний, хотений, осуществляемое нашими поступками (воспитание ребенка, рисуемая картина, завоевываемая политическая или национальная свобода и т. п.) всегда есть только средство для того, чтобы достигнуть подлинной цели - переживания удовольствия.

    Родственное гедонизму направление - эвдемонизм (от греческого слова eudamonia - счастье). Различие между гедонизмом и эвдемонизмом состоит в следующем: согласно гедонизму, целью поведения служат единичные удовольствия; согласно же эвдемонизму, конечная цель поведения есть счастье, как система жизни, в которой совокупность удовольствий перевешивает страдания (таково, например, учение Эпикура). Довольно распространенная разновидность эвдемонизма есть утилитаризм, то есть система этики, сосредоточивающая внимание на средствах достижения счастья (на том, что полезно для достижения благополучия). В своей последней форме утилитаризм выставлен английскими мыслителями XIX века (Бентам, Джеймс Милль, Джон-Стюарт Милль), где перевес счастья над страданием мыслится как расчет или баланс выгод и убытков в жизни.

    Иной  подвид натуралистической этики - этика нравственного или социального чувства. В XVIII веке ряд шотландских и английских мыслителей выдвигают учение об особом чувстве одобрения или неодобрения, которое мы испытываем в отношении некоторых явлений и поступков (аналогичном эстетическому чувству). Чувство это называют моральным. Мерилом же добра служит естественное впечатление этого чувства (Хатчесон, Шефтсбери, Юм, Смит). С другой стороны, французский мыслитель Руссо говорит об "общежительном" чувстве или инстинкте. О. Конт выдвигает понятие "альтруизм" для определения чувства, в силу которого мы интересуемся благом других людей, а Фейербах считает этику блага человечества заменой старого религиозного сознания.

    Основной  общий методологический недостаток натуралистической этики есть необоснованный логический скачок от факта к праву, от наличности мотива поведения к его ценности, то есть к признанию его этически правомерным и желательным. Но из того, что люди фактически стремятся к чему-нибудь, не следует, что они должны к этому стремиться, - как это показывает возможность пессимистических и аскетических учений, отрицающих, как зло, всю господствующую практику человеческой жизни (см., например, концепцию киников). С другой стороны, если факт есть основа правомерности, то мы не имеем никакого критерия для отличия добра от зла, ибо все человеческое стремление в эмпирико-причинном смысле необходимы, и, следовательно, естественны. С этой точки зрения, единственная форма натуралистической этики есть отрицание морали вообще, то есть аморализм, признание всех человеческих стремлений законными (в древности этой точки зрения придерживались, например, софисты, в XIX веке - Штирнер и Ницше). Но не говоря уже о том, что эта точка зрения есть не обоснование, а отрицание этики, она не отвечает на этический вопрос потому, что в человеке есть борьба мотивов, и должен быть решен вопрос именно о том, какой из мотивов правилен и должен иметь перевес.

    Этика утилитаризма терпит крушение от невозможности  измерить и свести к количественным отношениям мотивы и стремления человека. Что же касается этики морального чувства, то, построенная на шаткой основе смутного чувства, она изменчива и не дает отчетливого критерия. Этика альтруизма, требующая бескорыстную заботу о благе других людей, в частности, терпит крушение от внутреннего противоречия: если эгоизм есть отрицательное начало, то какое оправдание имеет служение чужому эгоизму, хотя бы и коллективному? "Ты" не имеет никакого преимущества над "Я".

    Сознание  несостоятельности натуралистической  этики есть основа идеалистической этики долга. Для ее создателя И. Канта всем эмпирическим стремлениям противостоит вытекающее не из чувства, а из практического, то есть нравственного разума, стремление к должному. Идеал есть то, что в абсолютной категорической форме должно быть. Единственная формула морали, ее категорический императив - "действуй так, чтобы порядок твоего поведения мог быть обращен во всеобщий закон поведения". Этически должное автономно, то есть не извне, а изнутри принудительно для личности. Морально то поведение, которое выполняет должное не по влечению, а исключительно из сознания его, как должного, то есть из уважения к моральному закону. В лице морального сознания мы имеем выход человека из реального бытия в чистую область идеального, где не имеют силы все законы и отношения эмпирического мира. Вера в авторитет морального закона морально же требует от нас признания его условий - свободы воли, бессмертия души и существования Бога - истин, которые, по мысли Канта, недоказуемы теоретически, но обосновываются морально.

    Идеалистическая этика в качестве положительного учения не достигает своей цели по следующим соображениям:

    1. Прежде всего, она остается  бессодержательной или чисто  формалистической. Кант, правда, попытался  выводить конкретное содержание  из своей формулы "всеобщего и категорического императива", но, по общему признанию его сторонников, эта попытка не удалась и по существу невыполнима, либо же предполагает скрытое признание других моральных принципов. Если, например Кант, на примере лжи или воровства доказывает, что они осуждены потому, что никогда никто не может обратить их во всеобщий закон поведения, то это неверно: фактически все мыслимо во всеобщей формуле без логического противоречия, а желательно ли оно или нет - зависит от других соображений.

    2. Хотя бесспорно, что этически  должное не совпадает с естественно  необходимым, но тот абсолютный  разрыв между ними, который полагает  идеалистическая этика, делает  так же невозможной моральную  практику. Если должное абсолютно автономно и независимо от сущего, то и обратно - сущее независимо от должного, и должное, оставаясь чистой "идеей", рискует никогда не быть осуществленным. Но если должное не совпадает с "тем, что есть", то оно все же должно быть, то есть должно мыслиться не только как идеальная ценность, но и как реально действующая сила или воля. Между идеалом и действительностью, должным и сущим должна все же быть внутренняя связь, или должна быть точка бытия, объединяющая в себе эти два разнородных начала.

    В признании такой объединяющей, высшей точки или инстанции бытия состоит существо конкретной онтологической этики. Методологические принципы, на которых оно построено, следующие:

    1. Согласно уясненному выше, этика, не опираясь ни на какое научное или положительное знание о том, что есть, а будучи от него независима, вместе с тем, не имеет возможности из себя самой, то есть из отвлеченного этического рассуждения, наметить этический идеал, и, все же, этот идеал должен быть одновременно реальной силой. В качестве источника этического знания должно быть уяснено единство сущего и должного в высшем начале. Конкретно такое начало есть человеческая воля, то есть духовный акт, благодаря которому подтверждается некоторая ценность, поскольку она (воля) не определена эмпирическими мотивами, а есть чистая или абсолютная воля, то есть проявление абсолютной воли самого бытия к самоопределению и саморазвитию.

    2. Поясним возможность реализации принципа единства сущего и должною на примере идеи "всеединства", использованной в онтологической теории Вл. Соловьева. Всеединство является не только фактической природой бытия, но вместе с тем и целью бытия. Всеединство принадлежит к идеальному бытию и в этом смысле является и тем, что есть, и тем, что должно быть. Цель реального бытия - осуществление идеи всеединства в истории, что проявляется в переходе от низших форм к высшим формам: духовности и органичности.

    Таким образом, то, что есть (в высшем абсолютном смысле, в идеальном бытии) суть основание того, что должно быть, ибо то, что истинно есть (всеединство), еще не сполна осуществлено в эмпирической, реальной действительности и должно быть осуществлено. Цель человеческой жизни мыслится, в соответствии со сказанным выше не как осуществление того или иного отдельного идеала (долг, счастье и проч.), а как соучастие во всемирно-историческом процессе, поскольку этот процесс есть, вместе с тем, космический процесс внутреннего духовного развития бытия. Так как бытие есть единство многообразия, то его развитие должно идти в направлении наибольшего углубления единства при наибольшем развитии многообразия. Отсюда конкретно вытекает высший и общий идеал человеческих отношений и строя человеческой жизни - укрепление единства между людьми не путем слияния всех в безразличную массу, а в связи с углублением начала своеобразия в человеческой жизни - начала свободной личности. Развитие личности и основанное на нем углубление и укрепление солидарности между людьми, или, что тоже, духовное развитие, идущее одновременно в направлении личного духовного развития и развития общественною единства - таков общий идеал, вытекающий из онтологического обоснования этики на принципе всеединства  
 
 
 

Библиография: 

1. «Философия»  Учебник.  2-е изд., перераб. и доп. М.: ТОН - Остожье, 2001. Авторы:  Алешин А.И., Воронина О. А.

Рецензенты: кафедра социальной философии Российского университета Дружбы народов им. П. Лумумбы (зав. кафедрой доктор филос. наук, проф. П.К. Гречко)

2. Храмов В.Б. «Введение в философию» УДК  10 075. 8

      ББК 87я7

      Х-895  

      Рецензенты:  

      Буева Л.П. академик РАО, д.ф.н., профессор.

      Гостищев  А.К., к.ф.н., профессор.

3. Философия: Учебник / Под редакцией В.Д. Губина, Т.Ю. Сидориной. - М.:  Гардарики, 2003.